Эхо над бездной

Из размышлений ее вырвал голос Макара Семеновича:

– Простите, ради бога, а чай можно? В горле пересохло.

– Да, конечно, – она виновато улыбнулась и достала из ящика два пакетика с бергамотом, затем сняла с полки две большие кружки и налила горячей воды.

– Угощайтесь печеньем, – Александра пододвинула одну из пачек, – сладкое у меня есть всегда.

Макар Семенович улыбнулся и надкусил печенье:

– Знаете, мы с Иркой всегда любили сладости. Помню, сядем вечером ужинать и вместо того, чтобы есть приготовленный женой картофель с мясом, уплетаем зефир. Люська моя ругалась, а мы с Иркой смеялись, а чтобы жена не обижалась – шли мыть посуду. Знаете, Саша, можно я буду вас так называть? Саша?

Она кивнула. Этот человек вызывал в ней все большую симпатию.

– Иногда Ирка вела себя нормально, бывало и нежность проявляла. Редко, но такое случалось.

Он снова погрустнел, и детектив решила перевести разговор в нужное русло:

– Вы говорите любили вместе есть зефир. Может у вашей дочери были какие-то особые предпочтения?

– Да нет. Она ела и шоколад, и вафли, и конфеты разные. Все любила.

– И все-таки может было что-то особенное? Я, к примеру, больше всего люблю бисквитные торты и все, что связано с шоколадом, но абсолютно не приемлю конфеты с коньяком.

Макар Семенович задумался:

– Знаете, Саша, если так повспоминать, то да, действительно, была у нее слабость, но было это в детстве, и сейчас ее вкусы могли измениться, но вот раньше она прожить не могла без изюма. Могла горстями его есть.

– Интересно, – Александра взяла со стопки чистый лист, из ящика достала зеленую ручку и начала делать записи. – Может что-то еще вспомните? Любимая игрушка, мультфильм?

Он медленно пил чай, размышляя над ее вопросом, затем взял второе печенье и ответил:

– Да, знаете, вот вы спросили, и я вспомнил. Она очень любила мультик о «Золушке»: зарубежный яркий такой и у нее была любимая кукла со светлыми длинными волосами. Ее звали Мася, точнее звали-то ее Маша, но Ирка до шести лет не выговаривала «ш» и поэтому называла ее Мася. Так эта кукла навсегда и осталась Масей. Она до сих пор хранится у меня.

– И вы ее не выбросили после всего того, что ваша дочь сделала?

– Нет. Мася мне дорога как воспоминание.

Александра не сдержала глубокого вздоха. Вот как должны любить отцы своих детей. Вот чего ей всегда хотелось самой: любви и уважения.

– Хорошо. Может еще что-то вспомните? Чем больше фактов мне удастся узнать, тем больше шансов доказать, что она ваша дочь.

– Доказать? Звучит совсем не обнадеживающе.

– И все же.

Макар Семенович снова принялся за чай:

– Не знаю, что еще вам сказать. Дочь моя, по сути, такая же, как все, но более своенравная. Учиться не любила, читать тоже: ни сказки, ни какие другие книги, а вот собирать всякие безделушки – это да. У нее была целая шкатулка с разными колечками и другими такими штучками.

– В детстве почти все девочки увлекаются бижутерией. У меня тоже такая была, – она улыбнулась.

– Вот видите, Саша, ничего особенного.

– А какие-нибудь внешние особенности? Веснушки, родинки, может шрамы?

– Надо подумать… Но знаете, что я вспомнил: у нее была жуткая аллергия на арахис.

На следующий день на почту пришло письмо о Пассажировой. Полученная информация привела в восторг: Иру часто видели в компании с известным мошенником Веселовым Михаилом Дмитриевичем. Конечно, эти данные семья Елесеевых пыталась скрыть, но журналисты на то и журналисты, чтобы выяснять то, что хранилось под замком. История становилась все интереснее. У Александры возникло предположение: « А что, если Веселов и Ира связаны со смертью Романа Елесеева? Учитывая, что Веселов несколько раз обвинялся и в мошенничестве, и в гибели ряда бизнесменов, это становилось вполне возможным. Что касается Иры, то она могла ненавидеть «брата» по причине, предположим, ревности или, что скорее, финансовой зависти. Никто ведь не знает, действительно ли теплые отношения в семье и сколько еще малопривлекательных тайн они хранят?»

Безусловно, пока это были просто размышления, но то, что Елесеевы что-то скрывали – факт, да и история с Пассажировой заслуживала пристального внимания.

Глава 6

Понемногу, но Диана приходила в себя. Игорь уговорил ее выйти на работу и прислал оформленный больничный, благодаря чему с начальством не возникло никаких проблем. Он советовал интересные театральные постановки и выставки, и Диана всегда ходила туда, куда он рекомендовал, и все было бы нормально, если бы по ночам не снился Рома.

Они снова были в Италии: летали на аэроплане, ходили в самый известный оперный театр мира «Ла Скала» и наслаждались произведениями Дюма и Виктора Гюго; гуляли по улицам Милана и Неаполя, пробовали изумительные блюда, а по вечерам сидели в уютных двориках и пили сладкие бархатистые вина, закусывая свежей клубникой и свежеиспеченным хлебом. И эти сны можно было бы считать светлыми и вполне счастливыми, если бы не одно «но»: каждый раз сны заканчивались одинаково – Рома исчезал в дали или уплывал в море, а она падала в какой-то бездонный колодец.

Каждый раз Диана просыпалась от собственного крика. Каждый раз ее губы дрожали, повторяя одни и те же слова:

– Я не хочу, не хочу. Я не виновата!

Потом она уже по традиции надевала зеленый шелковый халат с китайским узором, тот самый, что так нравился Роме, и шла на кухню пить крепкий кофе: две ложки молотого арабики без горки, пол чайной ложки сахара и стручок ванили. Закуской служил бутерброд с вишневым джемом – вот и весь любимый Ромин завтрак.

Затем женщина шла к нетбуку и писала Игорю письмо: теперь им не нужен был посыльный – они перешли на электронную почту. Этими письмами Игорь очень ей помогал, можно сказать, он возвращал Диану к нормальной жизни.

Она рассказывала обо всем: о том, что ела, как одевалась, где была, как провела день, рассказывала о своих снах, и, конечно, они обязательно говорили о детстве: вспоминали и приятные моменты, и грустные.

А еще они играли.

Игра называлась «Я выбираю…» и заключалась в следующем: каждый по очереди выполнял задание, выбранное другим. С детства у них повелось так, что начинала всегда Диана. К примеру, она говорила:

«Я выбираю мороженое. Хочу то, которое купит первый человек в магазине».

И он должен был любым способом достать это мороженое: купить, отобрать, выпросить, обменять. Способ выбирал тот, кто выполнял задание. И в детстве эта игра казалась забавной: Диана просила мягкого бегемота, и он обменивал игрушку у соседской девчонки на коробку шоколадных конфет. Игорь выбирал машинку, и она слезно выпрашивала ее у маминой подруги, работающей в магазине детских товаров. Она называла тетрадь с Чиполино, и он воровал ее с прилавка одного из рынков. Игорь хотел парусник, и Диана рисовала ему на альбомном листе парусник.

Но потом задания стали другими. В возрасте пятнадцати лет Диана все так же просила сладости, игрушки, одежду и еще косметику, а вот Игорь стал называть странные вещи. Он говорил:

«Я выбираю жука. Хочу того, что уже не дышит».

И Диана шла в специализированный магазин и покупала чучело. Потом он как-то сказал:

«Я выбираю крысу. Хочу ту, у которой нет половины хвоста».

Сначала Диана растерялась, но потом взяла лист и нарисовала эту крысу. А Игорь между тем становился все изобретательнее: просил раздавленного червяка, бабочку с оторванным крылом, лягушку без глаз, живую рыбу в алых каплях. Диана не знала, что и думать. Она спрашивала, зачем ему эти зверства, и он на все находил разумное объяснение. Например, Игорь говорил:

« – Ди, подумай, кому нужны все эти червяки, жуки, крысы? От них один вред, а еще они нагоняют на людей страх. Вспомни маленького Андрюшку. Ты видела, как он испугался, когда увидел червяка на своем ботинке? Червяка не стало, и Андрюшке нечего бояться.

– Да, наверно ты прав. Но причем здесь бабочки? Тебе их совсем не жалко?

– Они живут от нескольких часов до нескольких месяцев. Два крыло или одно, имеет ли это значение, если их жизнь так коротка?

– Но им больно!

– А ты уверена, что они чувствуют боль?

– Ну, я не знаю. Наверно.

– Вот и я не уверен, зато точно знаю, что выполненное тобой задание меня очень порадовало. Спасибо, Ди».

После его благодарности она больше ничего сказать не решалась. Действительно, какая разница что происходит со всеми этими созданиями, если ее любимый Игорь доволен? Никакой. И долгое время она так и считала. Но потом они подросли, он очень изменился, и детская немного дурацкая игра приобрела пугающий характер.

Поворотным моментом стал день его рождения. По давно сложившейся традиции они праздновали его вдвоем: Диана покупала кремовый торт, обязательно с шоколадной прослойкой, и они съедали по два кусочка, затем вручала Игорю открытку с пожеланиями и что-нибудь из одежды – в тот раз это была рубашка оттенка крем-брюле. Потом они включали любимую музыку, танцевали до упаду, а ближе к вечеру шли гулять. Всегда пешком. Всегда на дальние расстояния. Чаще всего возвращались после часа и проводили страстную ночь. Но в тот раз все было немного по-другому: во время прогулки Игорь предложил поиграть, говорил, что это желание именинника, и Диана обязана его исполнить. Она согласилась и улыбнувшись, сказала:

«Ну, тогда я выбираю шоколад с арахисом».

Игорь купил его в круглосуточном магазинчике. Диана приготовилась к выполнению чего-то в том же роде, но неожиданно он заговорил об одном из своих однокурсников.

« – Знаешь, Ди, Славка Кондрашов меня просто бесит! Он все время хвалится тем, со сколькими девчонками переспал. После каждой пары рассказывает о своих секс-похождениях, говорит, что ни одна не может ему отказать.

– Почему ты об этом рассказываешь?

– Потому, что я выбираю Славку. Хочу, чтобы ты прилюдно его отшила, ну и как бонус к моему дню рождения добавила, что в постели ты его присутствия и не заметила».

Отказаться она не могла, в конце концов это всего лишь игра, не более. Их игра. И пока возвращались домой, Диана пыталась придумать, как это задание изменить. Она предложила Игорю альтернативу: она скажет, что отказывается встречаться со Славкой, потому что тот из себя ничего не представляет, но Игорю идея не понравилась – он хотел, чтобы она сделала все именно так, как он сказал, и в итоге они поссорились – Диана кричала, что никогда не сможет унизиться даже ради любви к нему, а он за это влепил ей пощечину.

Она лежала и плакала, а Игорь срывал с нее одежду. И целовал. Так он пытался попросить прощения. Так он доказывал свою любовь. И ему это удалось. Та ночь стала самой страстной из всех.

На утро Игорь принес ей завтрак в постель. Пытаясь угодить, он приготовил ее любимые сырники, кофе с карамельным сиропом и гренки с корицей и сахаром. Затем долго извинялся, обещал, что больше никогда не поднимет руку и весь день делал все, чтобы ей было хорошо. И Диана его простила: Игорь вспылил, не сдержался, такое с любым могло случиться, но по иронии на следующий день ей на почту пришло долгожданное письмо из частной клиники с результатами уровня ХГЧ – так она узнала, что беременна, и это поменяло все. Диана поняла, что в ее положении малейшее волнение может сказаться на ребенке, а жизнь с Игорем была сплошным взрывом эмоций, к тому же что будет если он снова поднимет на нее руку? И Диана приняла решение. В одну из его ночных смен она собрала вещи и ушла. Остановилась в захудалой гостинице с неработающим кондиционером: пролежала без сна в номере, где по стенам тут и там бегали тараканы, а на следующий день купила билет в один конец, таким образом Диана покинула Тверь и оказалась в Петербурге.

В незнакомом городе и всего с пятью тысячами на руках приходилось нелегко. Первое время она была вынуждена жить у тетки, с которой они никогда особо не ладили, и подрабатывать уборщицей в одной дешевой парикмахерской. Симку она сменила и не поддерживала с Игорем никакой связи. Временами ее мучила совесть: все-таки он имел право знать о том, что станет отцом, и пару раз порывалась написать ему в ВКонтакте и договориться о встрече, но потом вспоминала пощечину и его злые черные глаза. Чужие глаза. И убеждалась в правильности своего поступка, но каждую ночь все-равно плакала, потому что скучала.

Потому что по-прежнему любила.

…

Через месяц почти бессонных ночей, молчаливых слез в подушку и бесконечных расспросов тетки о том, когда же Игорь заберет Диану в родную Тверь, она попала в больницу на сохранение. В палате было душно, медсестры ходили с хмурыми лицами, а еда была отвратительной. Тетка пришла ее навестить всего один раз и принесла бутерброд с колбасой. На этом все. Диане было одиноко, а еще жутко страшно. По ночам ей снился нерожденный младенец. Она видела, как он становится синюшным и понимала, что тот умирает. После очередного кошмара, она и решила позвонить Игорю. Десять попыток дрожащими пальцами набрать родной номер. Десять пыток для ее израненного сердца. Десять шансов на то, что все будет хорошо. И тишина – телефон был выключен. И снова бессонная ночь, и боли внизу живота, а на утро случился выкидыш. Диана впала в депрессию и решила навсегда забыть Игоря. В смерти ребенка она винила его.

Новая жизнь началась с кардинальных перемен. Диана взяла фамилию своего родного отца – человека, которого почти не помнила: он бросил их с матерью, когда девочке было всего пять лет. Она жила с отчимом, пока в день совершеннолетия и он, и мама не погибли в автокатастрофе. Водитель ехавшей им навстречу фуры заснул за рулем – никто не выжил. Но храня обиду на отца, Диана все же изменила первый слог его фамилии: вместо Борцевой стала Бурцевой. Затем последовали изменения во внешности: ее темно-русые волосы стали медовыми, а карие глаза – голубыми.

Все эти мучительные восемь лет она старалась жить дальше и у нее это неплохо получалось: боль, обида, сожаление – все давно прошло. Мать всегда говорила, что все, что ни делается, – к лучшему, и Диана честно пыталась заставить себя думать обо всем, с чем столкнула ее жизнь, с улыбкой и постепенно научилась это делать. Ей повезло: она все еще могла иметь детей и когда-нибудь могла стать счастливой. Диана верила, что сможет полюбить другого мужчину и встречалась со многими, но один Рома сумел пробудить в ней что-то похожее на привязанность, на теплоту. Иногда ей казалось, что она готова быть с ним всегда, но возвращение Игоря разрушило эту иллюзию. И каждый день, читая очередное письмо, она с радостью и с ужасом осознавала, что ОН самый родной и близкий для нее человек, и только ОН всегда был и будет ее настоящей любовью.

Несмотря ни на что.

Глава 7

Ира была завсегдатаем одного из элитных тренажерных залов: проводила там пять дней в неделю по шесть, а то и по восемь часов. Александра спорт никогда не жаловала, но ради дела готова была договориться со знакомым администратором Ольгой и попотеть на беговой дорожке. Карточку VIP-клиента, с помощью которой можно было пройти в клуб, ей выдали всего на день в благодарность за оказанную ранее помощь и теперь, разгуливая по полупустому залу, детектив радовалась тому, что когда-то нашла похищенную сестру той самой Ольги.

Ирину она увидела сразу: светло-русое каре с ярко-малиновой повязкой и невероятно худую фигуру в золотистом и чрезмерно облегающем спортивном костюме невозможно было не заметить. Женщина заканчивала делать упражнения для укрепления грудных мышц, когда Александра, проходя мимо к беговой дорожке и глядя в пол, с возмущением обронила:

– Как Ромочка мог умереть?! Почему именно сейчас? Ах, Елесеев, Елесеев, и что мне теперь делать с твоими деньгами? Самой что ли купить яхту? А что скажут твои родители? А что скажет твоя сестра? Наверняка часть этих денег и им принадлежит! Ну что же мне делать?

– Девушка, вы не про Романа Елесеева говорите? – всполошилась Ира и, вскочив с тренажера, схватила Александру за руку.

– Ох, простите, – детектив подняла глаза и виновато посмотрела на собеседницу, – а мы с вами случайно не знакомы?

– Девушка, вы говорили про какие-то деньги…

– Мне точно знакомо ваше лицо, – Александра сделала вид, будто задумалась, – вы случайно не модель? Может актриса? Или нет, нет, подождите, я вас точно видела в каком-то журнале!

– Я Ирина Елесеева, – недовольно произнесла женщина и еще крепче сжала руку детектива.

– Ох, простите, ради Бога. Я, я приношу свои искренние соболезнования.

– Вы говорили что-то о деньгах…

– Ваш брат был замечательным человеком, – продолжала Александра, игнорируя злой и буквально испепеляющий взгляд серых глаз, – Рома, Рома был таким добрым, чутким, щедрым. Он обещал мне купить яхту, подарить, вернее. Мне так жаль, что его не стало.

– Что за яхта и почему именно вам? Вы, собственно, кто такая? – Ирина теряла терпение. Это было заметно по ее надрывному голосу.

Детектив продолжала авантюру, но все-таки решила не врать насчет имени и дружелюбно ответила:

– Я частный детектив Александра Селиверстова.

Ира выглядела слегка растерянной:

– Кто? Частный детектив? Но кто вас нанял?

– Ромочка. Он хотел узнать, почему его сестра не сообщила, что на самом деле носит фамилию Пассажирова.

Такого белого лица Александре видеть еще не доводилось. Казалось, Ира вот-вот упадет в обморок: ее хватка ослабла, взгляд стал рассеянным, но уже через минуту женщина сумела взять себя в руки, отпустила детектива и сказала:

– Не понимаю, о чем вы, глупость какая-то. Все знают, что я дочь Елесеевых!

– Конечно, – согласилась детектив, – но понимаете в чем дело, – она перешла на шепот, – мне Ромочка говорил, будто встречался с ее настоящим отцом и тот показывал детские фотографии.

– Ерунда какая-то! – теперь она выглядела оскорбленной.

– Этот мужчина рассказывал про ее любимую куклу со светлыми длинными волосами. Ее звали Мася, точнее звали-то ее Маша, но его дочь до шести лет не выговаривала «ш» и поэтому называла ее Мася.

Детектив заметила едва уловимое изменение в серых глазах: в них промелькнул страх и продолжила:

– За нужную информацию Ромочка обещал мне яхту. Знаете, я ведь детектив так себе, но вот ради яхты могу придумать что угодно, например, сообщить в СМИ, что лже-сестра наняла Веселова Михаила Дмитриевича для, скажем так, устранения брата. Доказательства, знаете ли, найдутся. Пресса, я думаю, легко поверит в подобную версию, так как убийцу все еще не нашли, а я со спокойной душой куплю себе яхту на те деньги, что Ромочка мне заплатил.

– Я его не убивала! – зло прошептала Ира, – и я действительно его сестра. А все, что вы сейчас говорите – бред.

– Бред или не бред решат Ромочкины родители и журналисты, но скандальчик выйдет знатный. Я так и вижу заголовки:

«Лже-сестра убивает брата!», «Скелеты в шкафу Елесеевых и вся правда о гибели бизнесмена!» Думаю, пресса не оставит вас в покое. Такое сразу после похорон… Нелегко вам придется.

Возникла тишина, и после продолжительного молчания Ира заговорила совсем другим тоном:

– Я, я действительно его не убивала, – она опустила глаза, руки сжались в замок, а плечи подрагивали. – Я его не убивала, не нужно скандала. Мама не вынесет – пресса добьет ее окончательно.

– Почему я должна верить в то, что вы не причастны к смерти Ромочки?

– Потому что я его любила. Но не как брата.

Они вышли к подземной парковке.

– Так вы признаетесь в том, что вы ему не родная сестра, – уточнила Александра, пока Ирина открывала водительскую дверь.

– Я признаюсь в том, что любила его, – грустно ответила та, садясь в машину, – и готова с вами поговорить, но у меня есть условие.

– И какое же?

– Я помогу выйти на убийцу, а вы отдадите мне деньги, которые Рома вам заплатил.

– Но Ромочка заплатил за информацию! Как я могу отдать вам деньги, если работу выполнила?

– Ромы больше нет, – она тяжело вздохнула, – и в ваших услугах он больше не нуждается. Вы можете работать на меня. Ну так что, вы согласны?

– Хотелось бы поподробнее все обсудить, – уклончиво ответила детектив.

– Тогда поехали.

…

Они остановились на пятом километре от КАДа в частном секторе поселка Ламбери – на территории небольшого, но с виду презентабельного коттеджа. Выходя из машины, Александра сразу обратила внимание на отсутствие камер, затем проверила сумочку: травматический пистолет и газовый баллончик были на месте. Если у Ирины действительно имеется преступный замысел, то они могут понадобиться.

– Чей это дом? – спросила детектив, проходя в светлую, но совсем не жилую кухню.

– Моего друга, – ответила та и открыла холодильник. На нижней полке лежали две бутылки хорошего красного вина и аккуратно завернутая в пищевую пленку тарелка с разными видами сыра. На верхней стоял большой кекс с изюмом.

– Не густо, – заметила Александра, – ваш друг видимо здесь не слишком часто бывает.

– Да. Кекс будете?

– Я равнодушна к кексам, а вы любите изюм?

– Обожаю. Будете или нет? Или сразу перейдем к делу?

– Я тоже люблю изюм, в детстве его горстями ела. Ромочка смеялся, когда узнал об этом.

Ирина сделала вид будто не заметила этого уточнения, однако ее спина напряглась, а голос слегка дрогнул:

– Пусть кекс немного отогреется, а мы поговорим.

Она села в плетеное кресло и, улыбаясь, уставилась на Селиверстову:

– Итак, я могу посмотреть ваше удостоверение?

Александра, тоже улыбаясь, протянула корочку.

– Ага, – произнесла Ирина и затем добавила: – Значит, вы действительно детектив. Не знаю, где вы взяли эту глупую информацию насчет моей другой семьи из Сертолово, но никаких родителей, кроме Елесеевых у меня нет.

– Я же говорю, что не слишком хороший детектив. Но может вы назовете мне имя убийцы Ромочки?

– Ромочка, – скривилась Ирина, – никогда не понимала, что он находит в таких, как вы. Вы все такие… простые. Он заслуживал лучшую из женщин. Я должна была быть с ним, а не вы или тем более эта… Воду пить будете?

– Нет, спасибо.

– Правильно, можно чего и покрепче, – с этими словами Ира открыла холодильник и достала ближайшую бутылку вина.

– Так что вы скажете насчет имени убийцы? Мы ведь должны отомстить за Ромочкину смерть.

– А я уже это делаю, – злорадно улыбнулась женщина и взяла из шкафчика хрустальный бокал.

– Что вы имеете ввиду? Вы уже сообщили куда-то об убийце?

– Лучше. Я тоже наняла детектива. Он следит за ее домом.

– Ее? Ромочку убила мстительная любовница?

– Ага, мстительная невеста, к счастью, предложения он ей сделать не успел. Видите какое красивое, – и она продемонстрировала кольцо из белого золота с мелкими брильянтами по верхнему краю. – Я его решила себе забрать. Она не достойна такого подарка, – Ира сделала глоток и затем добавила: – Я сообщаю вам ее имя, адрес и все, что удалось узнать моему детективу, а вы взамен соглашаетесь на меня работать.

– И что я должна буду делать?

– Следить за одной женщиной. Я думаю, она захочет прибрать к рукам сеть моей матери. Мама сейчас в таком состоянии, что ничего не соображает, а отец… – она сделала паузу и отрезала большой кусок кекса, – он слишком занят.

– Понимаю, – протянула Александра, а затем неожиданно наклонилась и понюхала выпечку. – Не ешьте его! – она резким движением выбила кекс из руки Ирины ровно в тот момент, когда губы той уже едва касались сдобы.

– Вы с ума сошли?!

– Скажите, у вас есть аллергия на арахис? И не врите.

– Допустим, но в кексе не должно быть арахиса, там изюм…

– А ваш друг знает про аллергию?

– Естественно!

Александра наклонилась и на глазах удивленной женщины выудила из сдобы жареный орешек:

– Тогда считайте, что я спасла вас от смерти.

Глава 8

Кекс уже не выглядел таким привлекательным, и Ирина молча делала один маленький глоток вина за другим.

– Вы так опьянеете, – заметила Александра, блуждая по кухне. Она рассматривала обстановку, отмечая современный дизайн, приятный для глаз зеленый цвет и в целом неплохой вкус дизайнера.

– Я, я не понимаю, – растерянно пробормотала женщина, – они не любят сладкое! Как этот кекс тут вообще оказался?!

– Для начала я предлагаю перестать лгать, – детектив провела пальцами по гладкой блестящей поверхности столешницы. – Вы прекращаете свою игру, а я свою.

Ирина молчала.

– Хорошо, – и с этими словами Селиверстова прошла в комнату, отмечая, что камер нет не только по периметру, но и ни в одном из помещений, а через секунду ее голос разнесся по всему дому: – Похоже, ваш друг носит черные стринги с кружевом! Или все же не друг? Вы собираетесь продолжать игру? Молчите? Тогда вам, наверно, и не слишком интересно кто оставил в холодильнике кекс! Ну что ж, вероятно, и тот факт, что он предназначался именно вам тоже не слишком вас волнует!