скачать книгу бесплатно
Она разломила палочку надвое и протянула ему половинку:
– Моему соучастнику в тайном деле.
Она поднялась и поцеловала его в макушку:
– Так будет не всегда, моя радость. Я тебе обещаю.
И Джорджу отчаянно захотелось поверить ей.
– Пока жива надежда, будет жить и малюсенькая возможность перемен, – улыбнулась бабушка Фло. – У меня, кстати, такое странное ощущение, будто Рождество возвратится к нам даже быстрее, чем мы думаем. – Она сунула руку в карман и протянула Джорджу стеклянный шар Марли. – И это мне, кстати, напомнило, что я кое-что вытащила у тебя из пальто. Я думаю, не будет большого вреда припрятать в комнате немного праздника перед сном.
Джордж благодарно взял в руки стеклянный шар:
– Спасибо, бабушка!
Она неспешно двинулась в темноту:
– Сладких снов, Джордж! Радостных и ярких!
Сытый и довольный после пирогов и песен, Джордж переоделся в пижаму и почистил зубы. Он уже почти засыпал, когда снова раздался стук в дверь. На этот раз дверь не открылась. Послышался глухой стук – к дереву прижался лоб.
– Мы с тобой как голову потеряли, Джордж. Я потерял. Такое уж это, видимо, время года. По крайней мере, через пару дней всё закончится. – Голос отца звучал так глухо, что Джорджу приходилось прислушиваться. – Я надеюсь, ты понимаешь: я делаю всё для твоего же блага. Я хочу только, чтоб ты был счастлив. И хорошо спал… Ты уже спишь, наверно, да? Ладно. Спокойной ночи, сынок.
За три долгих года это было самое радостное поздравление сына с Рождеством от Хьюго Бишопа.
Джордж перевернулся на другой бок и натянул одеяло до подбородка.
Но от таких поздравлений немного радости.
4. Настойчивый шар
Джордж неожиданно проснулся в 12:33 по полуночи. Густой серый мех застил глаза и тяжёлая лента тянулась от виска к виску. Коко снова спала у него на голове. Он осторожно подвинул её в сторону и сел. На столике у кровати ярко сиял стеклянный шар Марли. Сморщив в замешательстве брови, Джордж рассмотрел стекло. Он никак не ожидал, что шар обернётся светильником, но так и случилось: шар заливал комнату мягким светом.
Как странно!
Джордж накинул на плечи синий халат, сунул ноги в тапочки-медведи и взял шар с собой.
Мягко ступая, он шёл по коридору, шар оттягивал карман, и Коко, не отставая от хозяина, лупила по карману лапой. За спиной раздавался храп Хьюго Бишопа и разлетался по всему дому, будто далёкий гром. Грохот проследовал за Джорджем в гостиную. Шторы были раздёрнуты, и лунный свет расплескался по полу. Снеговые облака наконец сдались и щедро рассыпали над Лондоном Рождество, словно блёстки.
Джордж прижал лоб к окну. Сколько он себя помнил, он жил в доме номер 7 по улице Эбенизера, в стройном ряду белых домов, которые выходили окнами в парк. Парк украсили к Рождеству – вдоль витой чугунной ограды мерцали огоньки. Посреди парка возвышалась ёлка, обильно украшенная красно-золотыми игрушками. Часто, когда отец задерживался на работе, а бабушка предавалась бриджу, или пению в хоре, или каким другим тайным проделкам, Джордж вставал у окна и воображал, что ёлка принадлежит ему. Просто она слишком большая и не помещается в гостиной.
Сегодня – так Джорджу казалось – ёлка будто пришла из сказки. Несмотря на поздний час, он заметил, как по дорожкам, усыпанным листьями, бродит молодая пара. А мистер Дубицки откинулся на скамейке возле утиного пруда и запрокинул голову в беззвёздное небо. Он ловил снежинки кончиком языка.
Коко расположилась рядом на подоконнике и, взглянув на картину за окном, недоверчиво мяукнула.
А шар в кармане у Джорджа всё теплел и теплел. Джордж вынул шар, и тот разгорелся ярче прежнего. Нахмурясь, Джордж перевернул шар в поисках выключателя.
Его не было.
Джордж внимательно посмотрел на знакомого снеговика. Это всё меньше походило на случайность и всё больше на… на что-то другое.
– Ты иногда мне снишься, – прошептал он, перемещаясь из мира за окном в мир внутри себя. – В тот день, когда мы тебя слепили, папа смеялся в последний раз.
В тот день, вечером, умерла мама, и небеса рухнули на землю.
Джордж осел на диван. Коко запрыгнула к нему на колени. Он не мог оторвать глаз от шара.
– Пусть только папа вспомнит, как было весело в этот день!
Коко прижалась лапой к стеклянному шару, словно хотела сказать: «И мне тоже этого хочется».
Над камином, у них над головами, маячил величественный портрет, написанный маслом. Сколько Джордж себя помнил, Уолтер Бишоп, его пра-прадедушка, основатель компании «Жилые дома Бишопа», занимал в гостиной дома номер 7 по улице Эбенизера самое видное место. Он был изображён в поле, стоя под огромным дубом и ловко забросив на плечо охотничье ружьё.
На других стенах виднелись белые квадратики – на их месте когда-то висели мамины картины. Нет ничего удивительного в том. что Грета, обожая яркие краски, стала художником-иллюстратором. Дядя Илай даже говаривал, что сёстры Гирхарт, ежели пожелают, смогут околдовать и кобру или заставить покатываться от хохота королевскую гвардию. Когда-то мамины работы придавали дому неповторимое очарование. А теперь они все оказались на чердаке вместе со старой одеждой и фотографиями, её любимыми книгами, креслом и украшениями.
Испуганное мяуканье вновь приковало внимание Джорджа к стеклянному шару. Шар сиял в руке миниатюрной луной и так разогрелся, что его пришлось перебрасывать с ладони на ладонь, будто горячую картошку. Стекло дрожало, перелетая туда и обратно. Снег кружил вокруг улыбающегося снеговика и ложился белыми хлопьями на зелёную шляпу. Свет вспыхнул – яростно, ослепительно – и вдруг погас.
Джордж ахнул. Он повертел шар в руках и даже потряс, но ничего больше не происходило.
И всё равно он ждал.
И ждал.
– Странно.
Коко выгнула спину и, не скрывая скуки, соскочила с дивана и потрусила прочь. Джордж с неохотой сунул шар обратно в карман халата. Потом натянул на себя покрывало и свернулся под ним калачиком.
Смятение вскоре уступило усталости, и в тишине глаза Джорджа налились тяжестью.
Лёгкое постукивание снега в окно убаюкивало его, и он скоро уснул. Засыпая, он не заметил, как в кармане халата разворачивается волшебство. И пока ему снились холмистые поля и танцующие снеговики, чары старика Марли просочились из шара завитком серебряного дыма. Дым неспешно поплыл к камину и заклубился столбом под золочёной рамой портрета. Коко смотрела во все глаза, как воздух начал мерцать и ткань времени слегка приоткрылась возможностью перемен.
Где-то в снежной дали часы пробили час ночи.
А в гостиной дома номер 7 по улице Эбенизера нарисованный маслом Уолтер Бишоп поднял руку и поправил галстук.
5. Совершенно неожиданный гость
Примерно три с половиной минуты спустя Джордж пробудился от какого-то ворчания.
– Эй! Ты, там! – раздался громоподобный голос. – Мальчишка с унылыми глазами, растрёпанными волосами и слюнявым ртом. Ты, ты. Всё верно. Подбородок вытри. Смотри веселей. Мне нужна помощь – и поживее, если возможно.
Джордж подскочил на диване, стряхивая с глаз остатки сна. Он огляделся, пытаясь отыскать в темноте говорящего:
– Папа? Это ты? Я не вижу.
– Смотри выше, парень! – В темноте нетерпеливо щёлкнули пальцами. – Слушай, откуда голос!
Джордж вздёрнул лицо и увидел, что на каминной полке стоит согнувшись какой-то взрослый. Одна рука бестолково молотила по воздуху.
– Теперь видишь? – помахал пальцами взрослый. – Не так уж трудно!
Джордж соскочил с дивана.
– В-в-вы кто? – заикался он, отступая назад. – К-к-как вы здесь оказались? Я вызываю полицию!
– Да как ты смеешь! – усы взрослого оскорблённо дрогнули. – Я тут с самого начала!
Стеклянный шар в кармане у Джорджа раскалился добела. Шар прижимался к ноге, напоминая о своём существовании… и своей необычности.
Только теперь Джордж заметил, что другая рука взрослого застряла внутри портрета.
– Не может быть! – Джордж подкрался ближе, присматриваясь повнимательней к согнутой фигуре. Длинные тёмные волосы наполовину скрыты под кепкой. На плече болтается охотничье ружьё. Джордж ахнул, будто его ущипнули:
– Повисите немного…
– А я что делаю?! В том-то и вся беда, парень!
– Вы Уолтер Бишоп? – спросил Джордж, быстро моргая, чтобы удостовериться лишний раз. Это был невероятный вопрос, но чем ближе подкрадывался Джордж, тем больше он в том убеждался. Вблизи лицо взрослого оказалось по-странному размытым. Даже в темноте было заметно, что лицо покрывала не кожа, а… в общем, масляная краска.
– Верно подмечено, Шерлок! – нетерпеливо произнёс взрослый. – Что, на портрете ещё кто-то прячется?
Джордж вытянул шею. Портрет был почти пуст – в раме оставались только левая рука и левый сапог Уолтера Бишопа, отчего тот напоминал муху, угодившую в ловушку. Джордж готов был поклясться, что на него вдруг подул ветерок, и услышал, как зашелестели на дубе листья.
– Это всё так странно, – пробормотал Джордж и потёр глаза: кажется, ему и правда не снится. – Ничего не понимаю.
– Ты про картину? – раздражённо пропыхтел Уолтер. – Я в своё время уже говорил Моди: я знаю, что портрет слишком преувеличен. Но давай откровенно: если уж ты не в состоянии заказать изысканный портрет самого себя в полном расцвете жизни, дабы будущим поколениям было чем восторгаться, когда тебя не станет, какой смысл заводить такой чудесный костюм из твида? Если уж это хорошо для Ван Гога, так для меня и подавно. По крайней мере я имел совесть заплатить художнику за работу. Ничто не говорит о самовлюблённости более, чем автопортрет.
Джордж никак не мог поверить в происходящее.
– Нет, я хотел сказать, что не понимаю, потому что… ну, вы же умерли. – Он замолчал, ещё больше насупив брови. – И давным-давно.
– Ну и что с того? – воскликнул Уолтер Бишоп. – Хватит уже тянуть канитель, Джордж. Ты ведь не станешь отрицать, что я проявил достаточно терпения. У тебя ровно пятнадцать секунд, чтобы осмыслить чудо, которое тебе явилось. А потом ты захлопнешь рот, подойдёшь сюда и сделаешь хоть что-то толковое. Иди помоги мне выбраться из этой окаянной картины, пока я не потерял палец. А то и хуже – мой лучший галстук.
В их разговор вмешалось хриплое «мяу». Коко выползла из-за дивана и сверлила горящими глазами Уолтера Бишопа. Во взгляде кошки читалось презрение, которое она обычно приберегала для Пылесоса Генри.
– А вот ты, усатая, будь любезна, займись-ка лучше своими делами, – зашикал на кошку Уолтер. – Коль скоро у тебя нет противостоящих больших пальцев, взять с тебя нечего.
Джордж набрался решимости и твёрдым шагом подошёл прямо к камину:
– Так. Вы хотите выбраться.
– Нет, я хочу остаться здесь и упражняться в выпадах, – сухо отрезал Уолтер. – Стой, не шевелись. Плечи выпрями. – Он наклонился из рамы и, с силой положив руку на плечо Джорджу, едва не вдавил его в ковёр. – Не двигайся! И не дыши. По возможности.
– Подождите! А что мне с вами делать, когда вы оттуда выберетесь? – запаниковал вдруг Джордж, представив, как его сварливый отец столкнётся лицом к лицу со своим ожившим прадедом, написанным масляными красками.
Уолтер дёрнул в ответ усами. Пожать плечами в его положении было бы затруднительно.
– Что, Джордж, не думаешь наперёд? А стоило бы, прежде чем меня вызывать.
– Я вас не вызывал! – запротестовал Джордж. – Я спал!
– А ежели я обследую твои карманы, я, выходит, не обнаружу в них магического артефакта? Некий стеклянный шар, который ты тряс всего лишь три с половиной минуты тому назад. Ты это хочешь сказать, м-м? Меня что, по-твоему, смыло оттуда последним ливнем? – Уолтер высвободился рывком ещё на один дюйм, ружьё скользнуло по руке вниз и ударило Джорджа по щеке.
– Ай!
– Осторожно, Джордж. А то сила тяжести и та против тебя.
– Подождите! Раз вы знаете про стеклянный шар, – с нарастающей тревогой произнёс Джордж, – значит, вы поэтому здесь?
Он вспомнил слова, которые прошептал снеговику, и как после этого шар вспыхнул ярко, будто падающая звезда. Пусть только папа вспомнит, как было весело в этот день!
– Отрадно видеть мозги Бишопа за усердной работой, – сказал Уолтер. – Хотя и заметно, что они малость разжижены.
От потрясения и ещё, пожалуй, от недостатка храбрости Джордж даже не огрызнулся. Он растерянно смотрел на своего предка, чьё лицо зависло в нескольких дюймах от него. Предок был живой. Он был здесь. Однако от него просто оглушительно пахло краской.
– Откуда мне было знать, что он натворит?
– Вот тебе мой совет, – Уолтер выдернул из рамы левую руку. – Если не знаешь, что может произойти, не надо ничего без конца трясти. Всё, кончай дуться. Дай сюда руки. Сапог туго заклинило, нужна твоя помощь. Будешь тянуть со всей силы. И убери этот комок шерсти, если не хочешь новый коврик на Рождество.
Коко бросилась через всю комнату и от страха скользнула под книжный шкаф.
– Сообразительная, хоть и несколько неприятная, – оценивающе заметил Уолтер. – Я лично предпочитаю лошадей. Или карликовых ленивцев. Их, конечно, попробуй ещё найди – ужасная редкость.
Джордж обеими руками вцепился в запястье прадеда. Кожа Уолтера оказалась на ощупь прохладной и странно грубой. Собрав воедино все силы, Джордж потянул Уолтера за руку.
– Сильнее! – приказал Уолтер Бишоп.
Джордж потянул сильнее.
– Сильнее!
И сильнее.
– Ещё сильнее!
Ещё сильнее.
Рама скрипнула, и картина отошла от стены.
– Да ради всего святого, парень! Ты что, никогда не убирал пастернак? – вспылил Уолтер Бишоп, едва не касаясь носом лба Джорджа. – Напряги спину!
– Напряг, – стиснул зубы Джордж.
Из последних сил – даже мышцы вопили от напряжения – он потянул ещё раз, и послышалось наконец долгожданное «скри-ип!», и следом, издав раскатистый возглас «уф!», Уолтер Бишоп высвободился из портрета и головой вперёд полетел на Джорджа.
Они с грохотом повалились на пол. Рама, в которой не осталось ничего, кроме девонского пейзажа, качнулась назад и ударилась о стену, засыпав Джорджа и Уолтера дождём красочной пыли.
Джордж закрыл голову руками, а Уолтер Бишоп вытянулся в полный рост и твёрдо прижал руки по швам.
