скачать книгу бесплатно
***
– Жаль, разминулись! Только что я, Виталик, спровадил гостя. Ах, ё-мое… – сокрушался, сокрушался, встречая гостя, Иван Сергеевич.
– Ничего, не последний раз в Вашем доме. Встретимся с убежавшим гостем… – проходя через кухню, в гостиную: улыбнулся Виталик.
Столик только что прибран. Виталик вынул из дипломата бутылку в руки, взвесил. Прочел, что сумел, по-английски, и, слыша, как грюкает в кухне хозяин, крикнул:
– Виски! Сергеевич, ты это пил?
– Да где нам, простым людям… Не пил, только слышал.
– А будешь?
– Конечно. А что подавать? С чем едят эти виски? Лимон? У меня авокады, папайи и прочего, нету.
– Будь проще. Соленое есть?
– Огурцы, помидоры из бочки. Капуста и сало…
– Отлично, Сергеич! А накурил …
– Не курю, – появился, накрыл, и присел, хозяин, – но гостей принимал: полна горница!
– Чем это плохо? Не сам ли их звал?
– Да кого-то позвал, ну а первый – он сам… Ну, Виталик, давай твое виски!
Виталик, как принято, выпил смакуя, медленно, а Сергеич – махом, в один глоток.
– Ну, как?
– Да ты знаешь, Виталик, здорово! Дорогое? А самогоном, по-нашему пахнет!
– А что за птица, Сергеич, к тебе прилетала?
– Нормальная птица, Виталик. Оттуда – с таможни.
– Не таможня, Сергеич, а пост, милицейский.
– Без разницы нам. Он – оттуда…
– Да, и чего же хотел?
– Да поздоровался, чаю попил, и за жизнь спрашивал.
– Чью?
– Да, мою и нашу.
– Давай, не темни.
– Про склады он спрашивал.
Вкуснятина: жирный утиный кусок, завис у Виталика.
– Что? Что он именно спрашивал?
– Да, дескать, пустуют, наверное – это неправильно. Если же нет…
– Ну, и что ты сказал?
– Да вот… и сказал…
– Что не пустуют, конечно, да?
– Так ведь не пустуют …
– Да ты что?
– Ну, это, Виталик, проблемы мои, что сказать. И склады мои. Но, я видел, скажи ему «нет» – не поверит.
– А дальше? Показывал документы?
– Конечно. А что оставалось? Но, ты говорил – все нормально! Печати и вся, и так далее – всё… Порядок! Чего ты?
– Кто такой, этот крендель?
– Я что, должен знать кренделей? На фига?
– Ты фамилию помнишь?
– Говорил, но забыл я. По имени помню: Георгий. Артемович…, опер.
– Ты шутишь?
– Не-ет…
– На бежевой, с черным носом, «пятерке», да?
– Ну да. С черным носом.
Виталик согнал, непослушным, резким рывком, обе рюмки в ладонь. Наполнил. Сжал: будь стекло, не хрусталь – оно лопнуло бы – и, забыв о Сергеиче, выпил.
– Другие, а кто они? Твои гости?
– Это я их позвал. Мне не понравился этот Артемыч, я и позвонил своим, в район, БХССникам.
– ОЗЭПП – это так называется, нынче. «Отдел защиты экономики от преступных посягательств»
– Бог с ними, как они называются, мы с ними всегда дружили. Они познакомились с этим коллегой с таможни, и сказали ему, что Сергеевич – свой человек!
– «Свой»! – передразнил Виталик, – А что он спрашивал?
– Он?
– Ну, конечно!
– У них?
– У тебя.
– Да ничего, знаешь ли, и не спрашивал… Почитал договор, вернул, вот и все.
– И записал себе в книжку?
– Нет. Вот ты знаешь, и ручки не брал. Говорю, все нормально…
– И сахар, конечно, видел?
– Я показал, а куда деваться? Ты сам понимаешь? Но – что с того? Без вопросов: ты сам понимаешь?
– Ты ему и обо мне рассказал?
– Нет. Твоей фамилии в документах нету. Не стал говорить…
– Слава богу, хоть это!
– Да чего ты кипишь, Виталик? – не понимает Сергеич, – Говорю же – нормальный опер: душевный, простой, приветливый. Все бы такими…
«Дурак!» – чуть не крикнул Виталик. И взял себя в руки, спросил:
– Ну а с друзьями твой опер душевный о чем говорил?
– И с ними, нормально: по водочке. Все же свои, боже мой. Там ля-ля, и фа-фа, и фу-фу, – без проблем! Хорошо, Виталик!
– Ну да уж, Сергеевич, да уж, неплохо… но виски мало! А водка есть?
– Ну, конечно есть!
Дырка в мозгу сквозная…
– Потемкин! – хлестнул по баранке ладонью Виталик, – Потемкин? Ну, да это он!
«Ерунда-то какая! О чем они, господи: «Не стреляйте, братва, не стреляйте друг друга!» – крутится песня в могу. В своем ты уме, боже мой, Виталик?
Слова и картинки без спроса и нагло рябили в глазах и плескались волнами в мозгу. Кладбище, вороны; чистый-чистейший, покойный пух, из холодного снега… Как пудра… «Дружище, конечно… Прокол разгребать будешь сам, вплоть до того!» – не идут из ума слова Альфреда, и ладонь, как лопата, под горло, не уходит из глаз, и взгляд, пристальный, как у председателя трибунала…
А как же иначе в делах, где вращаются очень крутые деньги? Вращает их не металл шестеренок – «шестерки» – живые люди, такие как он, Виталик. Хрупкий, в сравнении с железом, материал, но механизм беспощадный: Потемкин – он что виноват? А Виталик? Почему один из них должен убить другого? Во всем виноват Лахновский! Он и такие, как он! Но если Потемкину на фиг Лахновский не нужен, то – кто без него Виталик? Никто!
Виталик физически чувствовал треск. «Вот она и пошла, в полный рост эта ломка! А может, – мелькнула надежда, – она обломает меня, закалит – человеком стану? Такой-то ценой – но если не сломит – таким, как Лахновский стану – не хуже!»
«С бедой не спеши. Пришла она -переспи с нею, поплачь, подумай, потом разумеешь, что с нею делать, – не раз говорила мама. – Беда, может быть, и сама уйдет. А сгоряча таких дел натворишь – натворишь, что вовек не исправить! А поспишь, да поплачешь с бедой – глядишь, и бог даст науку, как от нее избавиться…»
С хрустом сложилась в руке опустевшая банка. «Пиво в лесу, в одиночку и ночью, – бросая в окно комок жести, смеялся Виталик, – ну, волк, – натурально! Отшельник». И, как ребенок, балуясь, потянулся в окно: «А луна, где она?» Луну он увидел, но выть на нее – как отшельник и волк, не стал.
Мудрость в словах, что он слышал от мамы, есть, безусловно. «Во-первых, ну я же пьян… Может, выдумки всё, пьяный бред, всё пройдет, может быть? Может, нет ничего? Паника? Может быть… Лучше бы просто паника…
«Ну а что там, что было? – стал думать он, – Приехал и глянул. Увидел. Что с этого? В чем нарушили что-то, директор и «Трейд и К»? Догадки? Туда их – как шеф говорит – козе в одно место, свои догадки!»
– А все-таки, мама, хана мне! Чего там – хана…
Потому что теперь он, Виталик, дырку в мозгу получил, сквозную. Шеф умен, хитер, беспощаден – не лиса, а хуже. «Идея твоя!» – похвалил. Похвалил? Приговор зачитал! – вот что сделал он в сауне! Приговор это был, – а не водочка в кайф… «Ну не осел ли я? Полный осел!» – Все понял Виталик. Дошло!
То, что пропали тогда, на посту 40 тонн сахара, шеф стерпел, пережил в одиночку и молча. Там не было крайних. Был опер Потемкин – козявка, что цапнула больно. Но крайних среди чужих не было, и шеф припугнул своего – Виталика – сигаретами «Ватра». И повелся Виталик, себя, не жалея – вывернул всю свою душу и ум. Нашел выход, деньги приплыли. Хорошие деньги! Да только сегодня, когда эти деньги в утробе хозяина – сегодня Виталик крайний. «Разгребать будешь сам, вплоть до того!»
Виталика, очевидно, ни за какую провинность не уничтожит шеф – выгонит, плюнет и разотрет. Но вот Потемкин – фигура, которую либо возьмет Лахновский – о чем уже говорил, либо – потребует уничтожить. Как уничтожить – проблемы Виталика, ведь фирма работает «под твою инициативу, Виталик. Тебе разгребать!» А Виталик проколется – шеф отвернется, забудет, другого найдет…
«Дырка сквозная – прямо в висок мне, мама!» – плавила горечь хмельную улыбку Виталика. Теперь каждый день начинать надо с мысли о том человеке. Думать о том, – а что думает он? И не знать, что он думает, понимая, что все-таки – что-то думает. И ничего не поделать с этим.
«Проживешь с такой дыркой, мама?»
Виталик еще курил «Мальборо» и еще открывал жесть «Баварии». Он приехал сюда, с глаз подальше, поплакать, подумать и переспать с бедой. Навести «в шарабане» порядок, придумать что-то – потом ехать в город. Зная, что как-то, но жить будет можно…
«Гапчено-Тапченко… – в поисках выхода, стал думать он о Славике. – Семнадцать, по-моему, «ходок», я проплатил на сегодня. Сто – себе, сто -ему. В итоге? Да у него тысяча семьсот, в итоге! Дармовых, абсолютно не заработанных денег! Машину, дружок, поменять ты уже в состоянии, правда?»
Мысль, как муха к пирожному, привязалась к Славе Гапченко. «Так, – думал Виталик, – так… мы о чем? О Потемкине, и про сахар… Гапченко – с того же поста, что и Потемкин. Два звена, как два шлейфа в узле – аварийная скрутка на кабеле. Здесь собака зарыта! Вот это и хорошенько – надо обдумать. Я – маленький Жуков. Штыками солдаты воюют, а маршалы – головой!»
«Пьяный я, точно и глубоко!» – смеялся Виталик, представляя Славика Гапченко со штыком, в атаке…
«Ах, мама, – отсмеявшись, брал себя в руки, – а что мы имеем? Проблема, Потемкин и Славик! Но Славик, – что есть он, что нет… Славик – пешка. Легко в руки взять, и легко потерять. Бывает ничья, но игры без потерь не бывает! То, что Потемкин и Славик, с одного и того же поста – хороший шанс скомбинировать ситуацию. Например, конфликт и случайный выстрел – чего не бывает на их «производстве»?
Вычислить ход, подобрать фигуру – вот главное. Чужую фигуру с доски уберет не рука – а другая фигура. «Прекрасно! – сжал зубы Виталик, – Другая фигура – это же Славик! Задачу поставила жизнь, извините, друзья!»
«Вот теперь, – твердой рукой поворачивал ключ зажигания, переспавший с бедой, Виталик – Теперь можно ехать!»
Теперь оставалось вложить в руки шахматной пешки, штык. Лахновский это умеет. Сумеет и он, Виталик!
***
Потемкина вызвал начальник поста.
– За период мы отчитались. Скажи, а реальное что-нибудь на перспективу, даешь?
– Даю.
– Реальное?
– Да.
