скачать книгу бесплатно
– Еще и едем?
– Да! На каких-то развалюхах, но это неважно. Ради любви моей лучшей подруги я готова сесть даже на трактор! Я вообще за любой кипеж, кроме голодовки. Кстати про еду – твоя бабушка уже замесила традиционные пирожки выходного дня?
Семь утра, а по квартире уже разносится запах вишневого пирога и маминого крепкого кофе. Традиция. Утром выходного дня на столе должна быть свежая выпечка.
Петра, позевывая, вышла в кухню-гостиную. Мария Андреевна переливала из турки в маленькую чашку тонкого китайского фарфора черный, густой напиток. Бабушка колдовала над очередной партией выпечки, добавляя в тесто выдавленную из стручка настоящую ваниль. Где она ее только берет. Из ванной доносилось папино: «Меня не любишь, но люблю я…»
– Доброе утро, ба, ма. Вопрос на засыпку: что можно подарить на семнадцатилетие парню, которого я видела один раз?
– А что ты о нем знаешь, кроме даты рождения? – улыбнувшись, спросила мама.
– Надо подумать.
С полотенцем через плечо в гостиную вошел улыбающийся отец. Петра чмокнула его в свежевыбритую щеку и, вдохнув запах одеколона, смешно чихнула.
– Будь здорова, дочура.
– Спасибо. Доброе утро.
– Доброе. Ты же хотела выспаться, не я ли тебя разбудил своим шикарным тенором?
– Хотела. Нет, папуль, не ты. Наташка. Она же, если захочет, Ленина из Мавзолея поднимет. Нас, оказывается, пригласили на пикник мальчики с дискотеки. А я, представляете, про пикник совсем забыла, а у одного из них – День Рождения. В общем, надо ехать, – вздохнув, пересказала Петра.
– И съезди, дочка. Подышишь свежим воздухом.
– Пап, а что парню в семнадцать лет приятно получить в подарок?
– А что ты знаешь о нем? – повторил вопрос мамы Олег Петрович.
– Он играет на гитаре. С его слов, сам, практически с нуля собрал мотоцикл. И, кажется, у него мания величия.
– Мания величия, говоришь, – улыбнулся Олег Петрович. – Тогда подари ему новое издание «Наполеон».
– Тебе не жалко?
– Жалко, – признался отец. – Но у нас их два, так что – подумай, как подписать и дари.
– Спасибо, папуль! Какой ты, все-таки, у меня лучший! – воскликнула Петра и, повернулась к бабушке. – А пирожки успеют? Мы через час выезжаем.
– Пирожки будут вовремя, – ответила Анна Николаевна, заглянув в духовку.
– Отлично!
– А где состоится ваш пикник и что это за компания? – поинтересовалась бабушка.
– Я, Наташа, Стас и еще один мальчик. Его имя, кажется, Миша.
Щеки Петры покраснели.
– Миша, значит, – повторила Анна Николаевна, улыбнувшись.
– Бабушка, все будет в порядке, не переживай. Мы поедем на Истру, на пляж. Там всегда полно народу, особенно в выходной. Ничего с нами не случится.
– Петра, ты взрослая девочка и должна понимать, что мы волнуемся, – вступила в разговор мама.
– И нам всем, – поддержал ее папа, обнимая Петру за плечи, – хотелось бы познакомиться с этим Михаилом, имя которого вызывает столь милый румянец на щеках моей дочери.
– Папочка, ба, ма, вы, пожалуйста, не волнуйтесь. Вот сегодня я сама еще раз посмотрю на них и решу – стоит ли вообще знакомить с вами.
Петра чмокнула отца и добавила:
– Я умываться, собираться и удаляться.
Олег Петрович сел за стол, мама налила ему большую чашку ароматного чая, а бабушка отрезала пирог с его любимой вишней и поцеловала в макушку.
– Эх, хорошо-то как! Вокруг столько заботливых, очаровательных женщин. Умереть можно от удовольствия.
– Ты нам нужен исключительно живым, папуля! – провозгласила из коридора Петра. – Ты ведь лучший папка на свете!
***
Эля Валиуллина училась с Мишей Вишневским в одном классе и считалась его девушкой, что не помешало ей в десятом начать тайно встречаться с другим.
Михаил, Стас и Эля увлекались современной инструментальной музыкой. Стас жил и учился на другом конце Москвы и, почти каждый день после занятий приезжал в школу Миши и Эли, где им разрешили пользоваться маленькой студией с инструментами, с условием обязательного участия во всех мероприятиях.
Эля неплохо пела, Михаил играл на клавишных, а Стас – на гитаре. Ребята подбирали хиты и вполне удачно исполняли их на школьных мероприятиях, вызывая восхищение у школьных товарищей.
Эля сползла с мотоцикла, эффектно одернув юбку. Стас застегнул джинсы и закурил, глядя на алый закат. Их поездки на мотоцикле за город становились все чаще. Ему нравилась страстность девушки, щенячий взгляд ее зеленых глаз и готовность ради него на все.
– Стерва ты, Элька. Чего тебе не хватает? Мишка узнает, не простит измены.
– А ты сам не боишься друга потерять?
– Если расскажешь – прибью, поняла? – затушив окурок, Стас странно улыбнулся, и стало вполне очевидно, что он не шутит.
– Не бойся, ничего он не узнает. Он же правильный мальчик, ему в голову не придет, что его Эля совсем не такая девочка, как ему кажется, – проворковала она, прижавшись к Стасу оголенной грудью. – А вот зачем ты замутил со мной? Мстишь ему за что-то? Признайся.
– Пошла ты.
– Фу, хам. За что я тебя только люблю, – хмуро произнесла девушка.
– За это и любишь. И поменьше трагизма в голосе, тебе не идет, – сплюнув, произнес Стас и сел за руль.
Сколько себя помнил, Стас всегда боролся и неизменно побеждал. Когда мать забывала забрать его из детского сада, он боролся со страхом, что его отдадут в детдом, как произошло однажды, когда родителей чуть не лишили родительских прав, но потом сжалились, и решили дать еще шанс. Позже, в школе, кулаками и природным интеллектом Стас выбивал себе место под солнцем.
Среднего роста, коренастый, с умными карими глазами он боролся за власть с первого класса. Назвать обычным хулиганом его было нельзя. Каждый свой поступок он просчитывал заранее и все обставлял так, чтобы подозрение пало на других. Если тайное все же становилось явным, он изображал такой покаянный взгляд, вкладывая в него страдания всех детей из неблагополучных семей, что учителя прощали и даже, порой, покрывали его выходки. Он курил на переменах и пил вино на школьном стадионе с двоечниками, поддерживая авторитет в нужных кругах, при этом усиленно занимался спортом и учился, к всеобщему удивлению, на отлично.
Обладая превосходной памятью, Стас быстро делал домашние задания и исчезал из дома до глубокого вечера, а то и до утра.
С Михаилом он познакомился в девятом классе, в секции вольной борьбы.
Мать Миши – Маргарита Аркадьевна долго присматриваясь к новому другу сына, пытаясь понять, что он за фрукт.
– Мишенька, а кто его родители?
– Точно не знаю. Кажется, отец – моряк, давно умер, а мама инженер. Вроде.
– Миш, ты заметил – взгляд у него какой-то, всегда разный. И глаза – то карие, то желтые, как у дракона.
– Мам, ну какого еще дракона? Нормальный он парень, учится очень хорошо, и мы вместе в секцию борьбы ходим.
«Учится очень хорошо» срабатывало безотказно, как правило, на всех родителей. Да и байка про моряка папу и маму с высшим образованием притупила бдительность Маргариты Аркадьевны.
Она с удовольствием привечала нового товарища сына, приглашала его на семейные праздники, обеды и ужины и в шутку называла «вторым сыночком», который, в свою очередь, давно и умело манипулировал всем, что поддавалось манипуляции. Он даже позволял себе иногда осторожно заигрывать с Маргаритой Аркадьевной, отпуская двусмысленные комплименты увядающей женщине.
Если бы у него было все так благополучно, как в Мишкиной семье. Вон как Маргарита Аркадьевна заботится о нем – наглаживает, напаривает рубашки, плюшки печет, пылинки сдувает. А он все сам. Все, всегда, сам.
За два года знакомства Миша ни разу не бывал в гостях у Стаса. Всегда находились какие-то причины: то ремонт, то переезд, то родственники из Ленинграда приехали. Телефон в новостройке, куда недавно, согласно легенде, переехал Стас, еще не был проведен, да и жили они довольно далеко друг от друга. Правду о его семье Михаил узнал случайно. Возвращаясь однажды с дачи, он с родителями проезжал по району, где жил Стас, и Миша увидел его, сидящим на лавочке с женщиной, очевидно пьющего вида.
Машина притормозила рядом с остановкой. Мать дремала на заднем сиденье, отец смотрел на светофор. Миша опустил стекло и хотел уже окликнуть друга, как услышал:
– Да, Стасик, пьет твоя мать, пьет. И отец пьет, и ты пить будешь. Такая наша судьба. Смирись сразу, чтобы потом больнее не было. И никакого института! Чтоб я даже не слышала об этом! – мать ударила ладонью по скамье, чуть не свалившись с нее. – На токаря вон пойдешь, как папка. Будешь приносить копеечку в дом.
В этот момент Стас поднял голову и встретился взглядом с Михаилом. В одно мгновенье цвет его глаз стал ядовито желтым. Москвич отца тронулся, и Миша успел лишь махнуть другу рукой.
После этой встречи Стас долго не появлялся. И Михаил вдруг понял, что не знает, где искать друга. Он приезжал на ту остановку, ходил кругами вокруг ближайших домов, ждал у школы. Все тщетно.
Через месяц Стас нашел его сам.
– Ты куда пропал? Мы с Элькой не знали, где тебя искать.
– Надо поговорить.
Они сидели на школьном стадионе. Стас достал бутылку портвейна.
– Выпьешь со мной?
Миша вспомнил о матери, которая встречая сына, неизменно напрягала крылья носа, пытаясь вынюхать порочные запахи. Ничего не обнаруживала, на время успокаивалась, но потом снова приходила в боевую готовность. Уж очень опасный у сына возраст.
Сделав пару глотков, Миша передал бутылку другу.
– Рассказывай. Все начистоту.
– Нет никакой чистоты, Мишка, грязь одна…
После этого случая Михаил старался относиться к другу внимательнее, стараясь случайно не задеть его своим благополучием. И Элю просил следить за словами, когда рядом Стас. Но в этом, как раз, не было нужды.
Девушка всегда контролировала себя, находясь рядом с этим сложным, непредсказуемым человеком. Да и бедностью ее не удивить. Семья Эли всегда жила скромно. Она родилась, когда ее родителям исполнилось по сорок лет, и позднего ребенка с детства приучали к самостоятельности. Мать с отцом, родом из деревни, так и не привыкли к Москве и уезжали в родное село при любой возможности, часто оставляя старшеклассницу-дочь дома одну.
Друзья часто собирались у Эли, устраивая шумные вечеринки. Миша первое время опасался, что Стас будет предлагать выпивку. Становиться плохим мальчиком и огорчать родителей не входило в его планы. Но у Стаса тоже были свои планы на светлое будущее, и спиртное он использовал в исключительных случаях, когда оно могло, на его взгляд, сыграть нужную роль.
После раскрытия семейного неблагополучия, Стас впервые пригласил друзей на дискотеку в свою школу.
– Слушай, да ты тут непререкаемый авторитет, Стас, – шутливо заметил Миша, глядя, как с ним уважительно обращаются даже учителя.
– Почему бы и нет. Или, ты считаешь, что не достоин? – карие глаза Стаса посмотрели зло.
– Конечно, достоин, – растерялся Миша. – Я очень рад за тебя.
– Ладно, проехали. Ну что, Элька, у тебя хата свободна, едем к тебе. Ничего, если я возьму с собой девочку?
– Ничего, – произнесла Эля, стараясь не выдать своего недовольства.
Стас понравился ей с первой минуты знакомства, и он это заметил. Парень сразу понял, что может предложить Эле все, и та согласится. Лучшей фигуры для его любимых манипуляций людьми у него давно не было. Поначалу он не спешил сближаться, не так уж она ему была важна, чтобы изворачиваться и скрываться от Мишки. Но после очередной вечеринки жизнь их свела сама.
Эля весь вечер откровенно смотрела на Стаса, облизывала губы, садилась напротив, демонстрируя под короткой юбкой кружевные трусики, рискуя, что это заметит Михаил.
В тот вечер, попрощавшись с другом, Стас открыл маленький багажник мотоцикла и, поняв, что забыл куртку, взглянул на окна Эли. Ухмыльнувшись, он медленно пошел к ее дому.
– Ты почему вернулся? – спросила Эля, женским чутьем осознав, что ее женские игры имели успех.
– Кое-что забыл.
– Уж не меня ли? – кокетливо тряхнула светлыми локонами Эля, расстегивая верхнюю пуговку на блузке.
– Может быть, – ответил Стас, грубо притянув к себе девушку.
Их встречи проходили все чаще, а отношения с Мишей Эля всячески пыталась завершить.
– Не получается у нас с Элькой, – грустно делился с другом Михаил.
– А что такое? – участливо поинтересовался Стас.
– Мне кажется, у нее кто-то есть.
– Почему так решил? – напрягся Стас.
– Мы почти не встречаемся наедине.
– Понятно.
– Эля – моя первая любовь, – зачем-то уточнил Михаил.
– Да, первая любовь, говорят, заноза. А ты сделай так, чтобы она сама оказалась виновата и потом брось ее, – неожиданно предложил Стас.
– Это как? – не понял Михаил.
– А ты уличи ее в измене.
