Искусство обольщения

скачать книгу бесплатно


– Нет, нет, хватит! Все! С меня хватит!

Он решительно потребовал объяснений, заявив, что никуда ее не отпустит, и она выпалила:

– Ты убиваешь меня своим равнодушием! Рядом с тобой я не чувствую себя женщиной! То ты мил и ласков, то равнодушен, словно мы едва знакомы. То появляешься, то пропадаешь без всяких объяснений. Наконец, заставляешь меня снять одежду, укладываешь, как колоду на эти жуткие тряпки, запрещаешь шевелиться, даже не смотришь на меня, а потом оказывается, что опять что-то не так! Это невыносимо! Я больше не могу!

Выложив все это, она разрыдалась.

Максим, наконец, обнял ее:

– Ну что ты! Ниночка, ну не плачь, ты самая красивая, самая желанная, – приговаривал он, целуя мокрые щеки, – ну, успокойся.

– Прекрати обращаться со мной, как с ребенком! – возмутилась девушка, – я не…

Но договорить не получилось. Невозможно что-то внятно сказать, когда губы заняты поцелуем.

А диванчик, как выяснилось чуть позже, оказался очень даже удобным.

Пока шла работа над портретом, Нина оставалась ночевать у Макса. Для хозяина дома, Артема, такое положение вещей было вполне естественным, он еще помнил годы, когда они дневали и ночевали в квартире друга большими разношерстными компаниями и любой мог привести гостя, а то и не одного. Его жилье было гораздо вместительней, и было даже жаль, что веселые тусовки остались далеко в прошлом. Кроме того, Артем, поглощенный своими собственными делами, не обращал никакого внимания на любовную историю под боком.

Ниночке очень нравился этот дом. Осмотревшись, она даже предприняла попытку устроить уборку. Близилось Рождество, и такой порыв был вполне уместен. Макс вовремя охладил ее пыл, объяснив, что не годится отнимать работу у приходящей домработницы, она получает за это деньги и вполне справляется. Ниночка выразила сомнение в ее квалификации, выдвинув неоспоримый аргумент в виде заваленной хламом мастерской, на что получила категорический запрет не только там убирать, но даже просто переставлять что-то на другое место. «Ну, пыль-то можно протереть, вон, паутиной все заросло», – обрадовалась Нина возможности навести хоть какое-то подобие порядка, и только приход Макса спас кропотливо накапливаемую «натуру».

– Я тебя умоляю, – страдальчески закатывая глаза, чуть не рыдал он, – не прикасайся ни к чему! Здесь только нужные вещи!

Нина не понимала, как грязь и паутина могут быть нужными вещами, но спорить не стала, смирилась и больше на беспорядок в мастерской не покушалась.

Как ни странно, не удалось блеснуть и кулинарными талантами, хотя аксиому «путь к сердцу мужчины лежит через желудок» вроде никто не отменял. И Макса, и Артема вполне устраивала еда из супермаркета, и они совершенно не понимали, зачем тратить прорву драгоценного времени на приготовление деликатесов, без которых спокойно можно обойтись. Создать традицию «семейных» обедов не получилось, потому что собрать всех вместе за столом оказалось невозможно: каждый жил по собственному графику и, проголодавшись, просто запускал лапу в холодильник, хватая первое, что подвернулось.

– Как можно так жить? – удивлялась Ира, слушая рассказы подруги, – ну ничего-ничего, не расстраивайся, со временем ты его окультуришь.

Макс не позволял смотреть на картину до самого конца работы. Нина просто изнывала от любопытства, но терпеливо позировала, уже не испытывая прежних приступов стыдливости. Наконец, последний мазок был положен, художник позволил насладиться своим творением.

Почему-то он собирался продемонстрировать две картины. Вторая, о которой не было никакого упоминания, уже давно стояла на отвернутом к стене подрамнике. Нина не обращала на нее внимания – множество готовых холстов разной величины громоздилось во всех возможных местах – у нее не было повода выделять какую-то. Помня о строжайшем запрете, девушка их не трогала. То, что ей показывали раньше, не вызвало ни интереса, ни желания вникать в смысл изображенного.

Макс с торжественным видом взял ее за руку и завел за мольберт. Нина затаила дыхание.

Все-таки ее выдержке можно позавидовать. Только благодаря силе духа удалось скрыть жесточайшее разочарование.

Несомненно, это была она, Нина. Но! Разве это она? Два, готовых лопнуть, кулинарных мешка (это, надо полагать, грудь) стоят дыбом над пухлым животом с пупком-колодцем, раздутые бедра неестественного цвета, красно-зеленые лодыжки, похожие на дубинки. Корявая пятерня прикрывает лоно – разве у нее такие руки?! А волосы? Всклокоченный сноп сине-черных стручков буйно торчит из макушки – да она в жизни не носила дреды! Зачем, спрашивается, нужно было валяться тут голой столько времени, если он просто намалевал примерно то же, что подростки, томящиеся на медленном огне наступающей половой зрелости, рисуют на заборах? А лицо? На первый взгляд – размалеванная маска, но черты безошибочно складываются в ее облик. Как такое возможно, скажите на милость? Мазня мазней, но это ее глаза с недобрым выражением смотрят из-под полуопущенных ресниц-бревен. Это ее обольстительная улыбка играет на сардельках-губах. Как, скажите?

– Ну, что? – с самым невинным видом осведомился Макс.

Она сдержалась. Промолчала, боясь наговорить лишнего.

– Ладно, – вздохнул он, – пусть сохнет, глянь теперь сюда.

Он продемонстрировал вторую картину.

С портрета смотрела гордая красавица с лицом Нины в диадеме из огромных сапфиров, с высокой прической, ниспадающей на мраморные плечи каскадом блестящих черных локонов. На лебединой шее – многорядное колье из невероятных бриллиантов. Перламутровая нагота тела оттеняется полураскрытым веером из павлиньих перьев, которым девушка прикрывает низ живота, вторая рука лениво закинута за голову. С ножки хрустальной каплей свисает крошечная туфелька. Ложем служит роскошный диван, небрежно покрытый драгоценным горностаевым мехом, на котором в продуманном беспорядке разбросаны подушечки с золотой бахромой.

Томная поза прелестницы в точности повторяла позу той непристойной бабы с первой картины. Но даже сравнивать ту и эту было бы святотатством.

Только одно резало глаз: в углу великолепного будуара, задрапированного бархатными портьерами, непринужденно пристроился песик, которого момент написания картины застиг за отправлением естественных надобностей: он стоял, задрав заднюю лапу, орошая тускло мерцающую вазу из лазурита с охапкой васильков.

– А Ролекс тут к чему? – с неудовольствием спросила Нина.

– Это создает естественность и непринужденность, – ответил Макс.

Нина снова впилась взглядом в портрет. Ну что ж, раз художник считает, что должна быть непринужденность, пусть будет, она не станет спорить. Хотя… Кстати, васильки в таком королевском интерьере совершенно неуместны, полевые цветы, практически сорняки, сюда просто просятся розы или орхидеи. Ладно, возможно, это тоже необходимо для создания непринужденности.

– Один из них – твой, – прервал ее размышления Макс, – выбирай.

Ниночка забрала бы оба, чтобы с огромным удовольствием сжечь вульгарную пачкотню, но поскольку предложили только один, она, естественно, выбрала сапфирную красавицу.

– Это мой прощальный подарок, – огорошил ее Макс, когда выбор состоялся, – пора домой, что-то я тут загостился.

Нина расстроилась. Ну что ты будешь делать с этим Максом? Опять какие-то выкрутасы! Только-только у них все пошло на лад, а он надумал уезжать!

– Я обязательно приеду, – утешал он, – ты и не заметишь, как быстро пройдет время.

– Я буду ждать тебя, – всхлипывала девушка.

В ответ он крепко прижал ее к себе.

…Если бы через какое-то время Ниночке попался в руки каталог венского аукционного дома Доротеум, и она от нечего делать захотела бы полистать его страницы, ее внимание непременно бы привлек лот №*** под кратким названием: МОЯ НИНА. А начальная цена наверняка вызвала бы недоумение: да неужели можно продать подобную мазню за такие сумасшедшие деньги?

***

Нина всерьез собиралась дожидаться возвращения Макса. И хотя сроки отсутствия не были обозначены, твердо верила: он обязательно вернется. К ней.

Конечно, он невыносим, конечно, с ним непросто, но она очень скучала. Сидела на постели, подобрав под себя ноги, часами гипнотизировала подаренный портрет и предавалась печали. Ира, ошеломленная великолепием изображения, утешала:

– Вернется, никуда не денется. Разве можно уехать от такой красоты?

Хотя про себя считала, что Макс серьезно польстил Нинке. И ноги у нее короче, и грудь поменьше, и глаза не такие выразительные.

Затворницы из Нины не получилось, и вскоре она вернулась к прежней жизни. Даже закрутила роман, так, ничего серьезного, но на этот раз все было по ее правилам: и цветы, и восхищение, и воркование по телефону, и походы по клубам.

Пролетели рождественские праздники, встретили Новый год, отметили Православное Рождество, потом – Старый Новый год. Нина была в своей стихии: наряжалась, готовила праздничные вкусности, ходила в гости и танцевала до упаду.

Заключительной точкой в этой череде явился день рождения самой Нины. Природа преподнесла ей подарок в виде легкого снежка. Нина верила в примету, что снег в день рождения – это к счастью. А уж если он пойдет на твой день рождения первый раз в году, то тебя ждет невероятное везение и успех во всем. Правда, рассчитывать на это не приходилось: до 27 января снег успевал здесь засыпать все вокруг. Вероятно, эта примета работала только дома, у теплого моря, где действительно снег мог выпасть один-единственный раз за весь год, бесснежные теплые зимы случались очень часто, иногда на протяжении нескольких лет можно было вообще не дождаться ни одной снежинки.

Она собрала подруг и друзей в небольшом ресторанчике, чтобы чисто символически отметить торжество: все уже устали от праздничной суеты, поэтому затевать что-то грандиозное не имело смысла. Она была поглощена ролью радушной хозяйки, но краем глаза уловила, что с нее не сводит взгляда мужчина, сидящий за столиком неподалеку. Нина послала ему милую улыбку, он в ответ просиял и поднял кружку с пивом. Привыкшая к мужскому вниманию, девушка на какое-то время забыла о наблюдателе – она была занята гостями – но незнакомец напомнил о себе, прислав официанта с пышным букетом цветов:

– То йе про Вас (это для Вас).

Нина сдержанно кивнула незнакомцу и отвернулась, давая понять, что благодарна, но приглашать его за свой столик не намерена. Собственно, такие вещи были совершенно обычным делом дома. Что особенного в том, что мужчина прислал понравившейся девушке цветы или бутылку шампанского? Никого ни к чему это не обязывало. Было бы вполне приличным пригласить незнакомца в свою компанию, но актуальный кавалер Нины так явственно напрягся, что делать этого не стоило ни в коем случае. Следуя кодексу чести ему следовало переговорить с нахальным выскочкой, но Нина была начеку, и не допустила этого, прошипев: «Только попробуй устроить разборки! Мы не в России!». Пришлось ограничиться многозначительным взглядом, хотя очень хотелось пообщаться с дерзким чужаком с глазу на глаз.