Свобода воли. Иллюзия или возможность

Проблему (1) цикличности памяти как критерия тождества личности попытались решить С. Шумейкер [Shoemaker 1970] и Д. Парфит [Parfit 1986]. Их предложение состояло в том, чтобы ввести новое, техническое понятие квазипамяти, или q-памяти, которое бы не предполагало тождественности помнящего и пережившего события в прошлом. Так, я могу иметь q-воспоминания о переживаниях в прошлом в том случае, если эти переживания были у кого-то в прошлом и если мои воспоминания каузально связаны правильным образом с этими переживаниями. Тогда обычная память будет просто подклассом q-памяти. А q-память, в свою очередь, можно использовать для теории тождества личности, избегая цикличности.

Не менее элегантное решение было найдено и для проблемы (2) транзитивности (в асинхронной ситуации). Оно состояло в объединении фаз личности с помощью пересекающихся воспоминаний или преемственности (continuity). В отличие от памяти преемственность является транзитивной связью. Действительно, воспоминания о событиях далекого прошлого со временем угасают. Зато сравнительно недавние события помнятся отчетливо. Генерал помнит события, которые произошли с отважным офицером, офицер помнит события, которые произошли с озорным ребенком. И генерал может не помнить события, которые произошли с ребенком. То есть между генералом и ребенком нет прямой связи через память (direct memory connections). Но генерал связан с ребенком через множество промежуточных фаз, между ними есть преемственность. Воспоминания генерала сейчас и в предыдущий день большей частью пересекаются, аналогичным образом они пересекались вчера и позавчера, и так – до самого детства. Допустим, условно, что в детстве ребенку были доступны воспоминания 1–5, во время службы офицером – с 3 до 8, во время отставки в звании генерала – с 6 до 10. Тогда между всеми фазами ребенка-генерала всегда было значительное количество пересекающихся воспоминаний (в нашем случае – 3). А это значит, что между генералом и ребенком существует косвенная связь через память, или преемственность памяти (continuity of memory). Эту преемственность и можно взять за основу тождественности. В таком случае проблема с транзитивностью и контрпримерами вроде случая с «храбрым офицером» будет решена.

Третью проблему можно попытаться обойти, введя дополнительные, более широкие критерии тождества. Помимо памяти, можно опираться на другие психологические свойства, такие как намерения, реализуемые в действиях, цели, убеждения, желания и характер. Тогда даже в условиях потери памяти, но при сохранении других психологических качеств, личность можно считать сохранившей идентичность.

Суммировав все эти усовершенствования, можно получить новый психологический критерий тождества личности. Шумейкер предлагает такую формулировку: «X в момент t1 будет той же личностью, что Y в момент t2, если и только если X имеет уникальную непрерывную психологическую преемственность с Y, выражающуюся во множестве пересекающихся цепочек сильной психологической связности (connectedness), заключающейся в большом числе прямых психологических связей, таких как память, намерения, убеждения, цели, желания и общности характера» [Shoemaker 2016]. Этот усовершенствованный критерий, кажется, выдерживает обозначенную выше критику. Но в конечном итоге даже этот новый психологический критерий оказывается неудовлетворительным.

Основной проблемой для современных психологических теорий является проблема редупликации. Мысленный эксперимент, раскрывающий эту проблему, был представлен американским философом Б. Вильямсом. Он является важным вкладом современной философии в исследование вопроса реидентификации. Можно даже утверждать, что после того, как проблема тождества личности была инициирована в философии Локка и развита другими философами Нового времени, «контуры дискуссии вокруг проблемы были зафиксированы и оставались без изменений вплоть до 1956 г. В этом году, однако, Бернард Вильямс опубликовал свою новаторскую статью… в которой он выдвинул свой знаменитый Аргумент редупликации. Этот аргумент трансформировал последующее обсуждение проблемы и привел философов к формулировке принципиально новых позиций» [Noonan 2003, 125].

D. Аргумент редупликации и Аргумент телепортации

В статье «Тождество личности и индивидуализация» (1956 г.) Вильямс критикует психологические теории тождества с помощью мысленного эксперимента. Автор предлагает вообразить ситуацию, в которой человек по имени Чарлз, живущий в XX в., утверждает, что он – Гай Фокс, английский дворянин, участник заговора против английского короля в XVII в. Согласно мысленному эксперименту Вильямса, Чарлз знает в точности все детали жизни Фокса, даже неизвестные историкам. При этом все утверждения Чарлза о Фоксе находят удивительные подтверждения, которые могут быть объяснены только тем, что Чарлз действительно помнит жизнь Гая Фокса. Вильямс допускает, что кто-то мог бы интерпретировать этот случай как реинкарнацию, то есть утверждать, что Чарлз является той же личностью, что и Гай Фокс. Но автор обнаруживает, что такое суждение ведет к парадоксу.

«Если логически возможно, чтобы с Чарлзом произошли описанные изменения (то есть чтобы он обрел воспоминания Гая Фокса. – Д. В.), то логически возможно, чтобы другой человек одновременно претерпел такие же изменения; то есть, например, чтобы как Чарлз, так и его брат Роберт оказались в этом состоянии» [Williams 1956–1957, 238]. Тогда следует признать, что оба брата являются той же личностью, что и Гай Фокс. Но это утверждение, по мнению Вильямса, противоречиво. Ибо тогда получается, что Гай Фокс находится в двух местах одновременно и что оба брата как личности тождественны друг другу, а это невозможно.

Из рассуждений Вильямса следует также, что, даже когда Чарлз – единственный, кто помнит жизнь Гая Фокса, оснований считать его Гаем Фоксом тоже недостаточно. Ведь факт тождества Чарлза и Гая Фокса не может зависеть от существования или отсутствия других личностей с какими-то воспоминаниями. Тождественность является внутренним (intrinsic), а не контекстуально зависимым отношением. Таким образом, Аргумент редупликации Вильямса подрывает убеждение, что воспоминания и иные содержания сознания могут служить основанием тождественности личности. Аналогичным образом, Аргумент дает основания считать любые психологические критерии недостаточными для тождества личности, ведь эти критерии также могут быть «редуплицированы» Чарлзом и Робертом.

Впрочем, защитник психологической теории мог бы возразить: Вильямс приводит любопытный сюжет, но этот сюжет непрояснен. Философ никак не объясняет, каким образом могут оба брата, Чарлз и Роберт, приобрести воспоминания Гая Фокса. Парировать это возражение можно с помощью другого мысленного эксперимента, который предлагает Д. Парфит в уже ставшей классической работе «Причины и личности» (1984). Эта фантастическая история о космическом путешествии с помощью телепортации называется «Телетранспортер». Парфит рассказывает ее от первого лица:

Для путешествия с Земли на Марс мне предлагают воспользоваться новым аппаратом для телепортации. Аппарат значительно экономит время и расходы на космические путешествия. Аппарат состоит из двух частей: сканера и репликатора. Сканер на Земле записывает всю информацию о состоянии моего тела и мозга и передает ее на Марс. Затем все мои клетки на Земле мгновенно уничтожаются. Репликатор на Марсе, получив информацию с Земли, из нового материала воссоздает точную копию моего тела. Именно это тело продолжает мою жизненную траекторию на Марсе. Это тело обладает в точности такими же психическими характеристиками, что и уничтоженное тело на Земле. Таким образом, аппарат телепортации обеспечивает психологическую преемственность. Обдумав доводы за и против, я соглашаюсь на телепортацию.

Я захожу в кабину для сканирования, нажимаю большую зеленую кнопку… но ничего не происходит. После короткого ожидания в кабине я обращаюсь к диспетчеру: «У Вас сломался аппарат!» В недоумении диспетчер отвечает: «Одну минуточку, сейчас проверю». Через некоторое время он возвращается на связь: «Вы знаете, вся информация о составе вашего тела была скопирована и передана на Марс. Там уже собрана ваша точная копия. Правда… процесс уничтожения на Земле не закончился. Вместо полного уничтожения у вас повредилась только сердечно-сосудистая система. Не беспокойтесь, через несколько дней у вас наступит приступ, и ваша копия на Земле будет уничтожена. А на Марсе вы продолжите свою жизнь абсолютно здоровым. Если хотите, я сейчас соединю вас с вашей точной копией и, поговорив с ней, вы убедитесь, что это ваш полный психологический двойник». [Parfit 1986, 199–200].

Сломанный телетранспортер представляет собой вариацию случая редупликации, описанного Вильямсом. Однако в отличие от исходного варианта, мысленный эксперимент Парфита обладает важным достоинством. Он хотя бы в общем виде описывает механизм, с помощью которого личность может быть раздвоена. Представляется, что такой механизм возможен хотя бы в принципе, а значит, логически возможна и описанная ситуация. При этом она, кажется, сводит психологическую теорию тождества к абсурду: у Парфита после телепортации есть двойник. Обе личности обладают психологической преемственностью, выражающейся во множестве пересекающихся сильных психологических связей, таких как память, намерения, убеждения, желания и общность характера, то есть, согласно психологическому критерию, они в равной степени тождественны Парфиту до телепортации. При этом Парфит на Земле и Парфит на Марсе – нумерически две разные личности, не тождественные друг другу. В формальном виде результат выглядит так: а тождественно б, а тождественно в, при этом б не тождественно в. Это новый случай нарушения транзитивности связи (теперь в синхронной ситуации). Такое следствие является серьезной проблемой для сторонников современных психологических теорий тождества личности.

E. Решение проблемы редупликации в современных психологических теориях

Я могу выделить два способа преодоления проблемы редупликации, доступных для сторонников современных психологических теорий: 1) отрицание возможности реализации случаев, описываемых в мысленных экспериментах с редупликацией; 2) введение дополнительного условия тождества. Первый путь – это решение в духе Витгенштейна и Куайна. Этот путь заключается в отрицании реальной значимости отдельных мысленных экспериментов или метода в целом. Ситуации, которые описывают Вильямс и Парфит, являются вымышленными. Более того, в обоих случаях механизмы их реализации могут оказаться физически неосуществимыми. Вполне возможно, что тогда на них нельзя полагаться вовсе, и нельзя доверять интуициям, возникающим по отношению к ним.

Этот способ решения проблемы редупликации мне кажется наиболее слабым. Дело в том, что метод мысленных экспериментов активно используется самими сторонниками психологического подхода. Достаточно вспомнить пример с принцем и сапожником Локка. Без опоры на подобные гипотетические ситуации сложно было бы обосновать преимущества психологического подхода по отношению, например, к биологическому или субстанциональному. Кроме того, существуют более реалистичные сценарии редупликации личности, например путем «расщепления» личности в результате пересадки одного полушария мозга в другое тело. В результате такой операции тоже могут появиться две личности с преемственными психологическими характеристиками, при этом они не будут тождественны друг другу. Фактическая возможность подобной операции подтверждается успешным опытом пересадки части мозга у мышей, проведенным учеными в начале 1980-х [Kind 2015, 47]. Таким образом, есть основание считать, что первый путь не является перспективным для преодоления проблемы редупликации в контексте психологических теорий.

Второй способ заключается во введении дополнительного критерия тождества личности – отсутствия двойников. Согласно обновленной теории, личность Б является тождественной личности А в том случае, если Б обладает психологической преемственностью по отношению к А и нет другой личности, которая также обладала бы психологической преемственностью по отношению к А. Результатом такого нововведения, в частности, является отрицание тождества между Парфитом-героем до телепортации и двумя его преемниками. То есть, согласно новому критерию, Парфит-герой перестает существовать в случае редупликации. Это решение снимает проблему отсутствия транзитивности в психологических теориях. Но и у этого решения есть недостатки.

Введение дополнительного критерия, предполагающего отсутствие «расщепления», вероятно, нарушает «Принцип только x и y» [Kind 2015, 61]. Согласно этому принципу, тождество x и у зависит только от фактов об x и y. Как я уже говорил, тождественность является внутренним, а не контекстуально зависимым отношением. «Принцип только x и y» кажется достоверным, а его нарушение ведет к довольно любопытным следствиям. Их замечает Э. Кайнд. Она приводит остроумную вариацию парфитовского сюжета.

Представим, пишет Кайнд, что сломанный аппарат для телепортации создает несколько копий с небольшой задержкой. Парфит-герой заходит в камеру для телепортации на Земле, его тело уничтожается, и точная его копия возникает на Марсе. Но спустя несколько минут появляется еще одна копия. Учитывая дополнительный критерий, пока копия Парфита-героя существует в единичном экземпляре, у него есть тождественная личность. Но как только появляется второй двойник, тождественная Парфиту-герою личность исчезает. Но как может двойной успех быть неудачей?

Мне представляется возможным еще больше усугубить абсурдность следствий второго подхода. Для этого стоит представить, что через некоторое время один из клонов погибает. Теперь опять возникает тождественная Парфиту-герою личность. Таким образом, Парфит-герой может существовать, исчезать и появляться вновь сколько угодно раз и с любыми паузами и промежутками во времени. То есть Парфит будет «мерцающей личностью». При этом все это будет абсолютно незаметно как с позиции первого лица, так и с позиции третьего лица. Кажется, что это действительно абсурдное следствие, то есть нельзя сказать, что второй подход полностью решает проблему редупликации. Таким образом, оба способа преодоления проблемы редупликации ошибочны. Остается искать другое решение проблемы тождества личности. Таким решением может служить биологический подход.

2. Биологический подход Э. Олсона

Некоторые философы полагают, что психологические характеристики принципиально не подходят для решения вопроса о тождестве личности. Такое представление построено на альтернативном взгляде на сущность и основу идентичности человека. Среди критиков психологического подхода – Э. Олсон, Д. Деграциа, Дж. Томпсон, М. Эйрс, П. Сноудон, П. ван Инваген. Многие из этих философов замечают, что жизнь человека не сводится к наличию и сохранению психологических характеристик. Жизнь начинается с появления эмбриона, у которого нет развитых психических способностей, и часто заканчивается в ситуации, когда психика уже деградирует. В течение жизненного пути в результате травмы или болезни человек также может оказаться лишен каких-то когнитивных способностей: самосознания, рациональности, памяти. Однако это не является достаточным основанием вычеркивать соответствующие этапы жизни Я из автобиографии личности. Есть нечто более фундаментальное, базовое в характеристиках человека, всегда сопутствующее существованию его Я. Этой базой сторонники биологического подхода (или «анимализма») считают жизнь организма. В целях обоснования этой позиции один из самых ярких сторонников биологического подхода, Э. Олсон, разрабатывает Аргумент вегетативного состояния (АВС) и Аргумент эмбриона (АЭ).

A. Аргументы Э. Олсона в пользу биологического подхода

Допустим, пишет Олсон [Olson 1997, 7], что в результате несчастного случая человек оказывается в хроническом вегетативном состоянии. В результате перебоя работы сердца мозг десять минут не получает кислорода. Нейроны коры головного мозга гибнут от кислородного голодания, что приводит к перманентному отсутствию сознания. Речь, память и сложное поведение становятся принципиально невозможными. При этом сохраняются базовые функции: дыхание, пищеварение, кровообращение, метаболизм. Ведь субкортикальные части мозга, ответственные за эти функции (таламус, ствол мозга, мозжечок, базальные ганглии), более устойчивы к дефициту кислорода. Что можно сказать о таком состоянии?

Описанное состояние не является смертью, так как по всем важным признакам этот человек жив. Он может умереть, если перестать его кормить. Описанное состояние не является комой или сном. Человек в вегетативном состоянии переживает периоды сна и условного бодрствования. В этом состоянии человек даже реагирует на внешние стимулы: свет, звук. У него работают рефлексы. Он моргает и кашляет. Он даже может глотать пищу. Это парадоксальное состояние бодрствования без осознанности. Как говорят медсестры: свет горит, но никого нет дома. Но кто находится в этом состоянии? У кого горит свет? Может ли такое случиться с вами? Или в самом выражении «я буду находиться в вегетативном состоянии» уже есть противоречие? Будет ли такое состояние означать конец вашего существования или, несмотря на чудовищное качество жизни, это будет все еще продолжение жизни вашего Я?

Олсон склоняется к мнению, что даже такое существование – это продолжение жизни исходной личности, хотя и чудовищного качества. Чтобы склонить к этому заключению и свою аудиторию, он предлагает сравнить случай с жизнью в вегетативном состоянии со случаем, когда после смерти друзья делают памятник, точную копию человека из бронзы. Есть между этими случаями значимые отличия? – спрашивает он. Кажется, разница здесь принципиальная. В первом случае существование продолжается, а во втором – нет. Но на чем в таком случае основывается тождество личности человека в вегетативном состоянии и того, кем он был прежде? Возможны как минимум два варианта объяснений.

Во-первых, можно сказать, что между личностью до и после несчастного случая остается тождество в силу сохранения тела человека (большей его части), а во-вторых, что между ними существует тождество в силу сохранения преемственности биологических функций. Первый вариант ответа опирается на представление о том, что человек – это прежде всего тело, второй – что человек – это в первую очередь биологический организм, животное, Homo sapiens. Первый завязан на телесный критерий, а второй – на биологический. Между этими критериями существует определенное различие, но для целей данного исследования можно объединить эти два критерия в общий биологический подход[40]. Исходя из этого, можно сформулировать новый общий критерий тождества личности: если X – это личность в момент t1 и Y существует в момент t2, X тождественен Y, если и только если биологический организм Y является преемником биологического организма X. Именно такой критерий я буду использовать для характеризации биологического подхода.

Вторым важным доводом в пользу биологического подхода является Аргумент эмбриона. Он опирается на очевидный факт: существование каждого индивида, каждой личности начинается с существования эмбриона. Но как связаны эмбрион и личность? Олсон считает их нумерически тождественными и предлагает доказательство этого от противного. Он допускает, что эмбрион и личность нумерически различны, но из этого следует одно из двух утверждений: (1) когда личность возникла, она заменила собой эмбрион в утробе матери; (2) с самого начала личность сосуществовала в одном пространстве с эмбрионом. Оба этих следствия Олсон считает абсурдными, и, следовательно, нужно сделать вывод о нумерическом тождестве эмбриона и личности. Это следствие, в свою очередь, доказывает, что психологическое тождество не необходимо для тождества личности, ведь у эмбриона нет психологических характеристик. Таким образом обосновывается анимализм.

Биологический подход, в частности подход Олсона, предполагает согласие с двумя утверждениями. Во-первых, что «мы с вами являемся животными: представителями вида Homo sapiens, если быть точным» [Olson 1997, 17]. Во-вторых, что условием продолжения нашего существования является продолжение существования животного организма, а не продолжение существования сознания, психики или чего-то еще. Первое убеждение обычно не вызывает сомнения, в особенности потому, что оно не исключает возможности существования других типов личностей. «Насколько я знаю, в мире существуют или могли бы существовать разумные марсиане, боги, ангелы, демоны, тролли и даже рациональные, сознательные электронные компьютеры, сделанные из металла и кремниевых микросхем» [Olson 1997, 17]. Просто это не наш случай, считает философ, мы – биологические существа. Но между этим очевидным утверждением и вторым, менее очевидным, Олсон прослеживает логическую связь.

Если мы – биологические существа, то именно в продолжении жизни биологического существа будет заключаться наше длительное существование. Из этого, в свою очередь, следует, что преемственность психологических характеристик не является необходимым условием тождества личности. «Очевидно, не всем человеческим животным требуется психологическая преемственность для продолжения существования. Например, люди, находящиеся в вегетативном состоянии, человеческие эмбрионы, анэнцефалитики – это человеческие животные, которые выживают без каких-либо психологических свойств» [Olson 1997, 18].

B. Сравнение биологического, физиологического и психологического подходов

По мнению Олсона, биологический подход следует отличать от физиологического подхода. Согласно физиологическому подходу, продолжение нашего существования основано на сохранении большей части мозга. Мозг выделяется как основной орган в первую очередь потому, что он является носителем психики. Именно поэтому физиологический подход правильней всего относить к разновидностям психологического. Это важное замечание, так как здесь термины способствуют путанице. Не менее важно проводить различие между биологическим подходом Олсона (чья позиция наиболее типична для сторонников данной стратегии) и теорией Д. Виггинса. Последнего тоже иногда называют теоретиком «биологического подхода», однако даже в поздних работах Виггинс утверждает важность некоторых психологических черт для сохранения тождественности личности. Различия психологического и биологического подходов лучше всего проследить на гипотетических примерах.

Первый из них – уже упомянутый выше «Телетранспортер» Д. Парфита. Напомню, в этом сценарии предлагается перемещение личности с помощью передачи данных о ее физическом носителе, организме. По условиям мысленного эксперимента Парфита, исходный организм уничтожается, а в другом месте «собирается» новый. Для сторонника психологического подхода «Телетранспортер» Парфита является средством перемещения. Но для сторонника биологического подхода это – камера смерти. Анималисты уверены, что, поскольку биологическая жизнь исходной личности прерывается, личность также уничтожается и нумерически. И это является концом жизни индивида. Различие этих двух подходов можно продемонстрировать также на примере другой гипотетической ситуации.

В мысленном эксперименте «Трансплантация мозга» из тела одного человека забирается головной мозг и пересаживается в тело другого человека. Трансплантация проходит успешно, и человек полностью реабилитируется. У него восстанавливаются все когнитивные функции, в том числе воспоминания, характер и т. п. Хотя, конечно, некоторое время ему непривычно в его новом теле. Как интерпретировать данную ситуацию? Для сторонника психологического подхода это способ обретения нового тела, то есть трансплантация тела. А для сторонника биологического подхода это выживание без мозга, или донорство мозга. Как видно, подходы ведут к противоположным суждениям. Но достаточно ли обоснован биологический критерий тождества личности?

C. Критика биологического подхода

Биологический подход справляется с отождествлением личности в различных сложных ситуациях: когда человек спит, когда находится в вегетативном состоянии или только появляется на свет. Помимо этого, биологический подход, кажется, наиболее близок бытовой практике идентификации. Ведь именно на внешние признаки, на продолжение существования организма мы чаще всего ориентируемся, когда устанавливаем идентичность личности. И тем не менее биологический подход, как и психологический, обладает существенными недостатками. Основным недостатком я считаю саму постановку проблемы «тождества личности» в анимализме.