Сила денег

Дмитрий Тулин

Сила денег

Предисловие

Автор этой брошюры более 30 лет связан с банковским делом, а в профессию попал совершенно случайно, из-за юношеского любопытства. В мои школьные годы, которые пришлись на 60-е и начало 70-х годов XX века, в учебниках истории часто приводились примеры, как в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. на добровольные денежные пожертвования советских людей строились танки и самолеты. А еще во время войны и в послевоенные годы шла массовая подписка на государственные облигационные денежные займы. Люди покупали государственные облигации, и им говорили, что собранные деньги идут на производство вооружений или на восстановление разрушенного войной народного хозяйства. Почему-то эти примеры из школьного курса истории всерьез меня озадачивали. Я искренне не понимал, каким образом из советских денежных знаков (бумага и есть бумага!) можно построить грозную военную технику или, например, мирную доменную печь. Зачем для этого вообще нужны деньги? А взять хоть бы и не советские рубли, а американские доллары или золотые слитки? Как они то могут превратиться в материальные вещи, совершенно не похожие на деньги? Учителя на мои вопросы толком ответить не могли, а предпочитали удивляться: «Странные ты вопросы задаешь, как они тебе только в голову приходят!». Я догадывался, что школьные учителя, как и я, не знают, как на деньги можно построить самолет, но стесняются в этом признаться. Вот я и пошел в 1973 году учиться в экономический вуз, да еще с финансовым уклоном – в те времена, когда эта специальность в нашей стране была, мягко говоря, непрестижной и отнюдь не выгодной. Хотелось найти ответ на проклятый вопрос, который буквально не давал мне покоя.

Если бы я знал тогда, что чем дальше погружаешься в изучение природы денег, тем больше появляется вопросов! К слову, загадку про превращение денег в танки и самолеты мне удалось разгадать уже после окончания института, и ответ оказался очень простым. На деньги невозможно в буквальном смысле слова построить танки и самолеты – нигде и никогда. Но в мирное время и в условиях рыночной экономики наличие у предприятий-изготовителей денег является необходимым условием для производства военной техники. В условиях серьезной войны даже в капиталистических странах экономика переводится на военные рельсы, становится мобилизационной, и роль денег в производстве сильно ослабевает. А что уж говорить о советской плановой экономике сталинских времен, да еще в годы страшной, тотальной войны на выживание! Советская экономика производила в военные годы столько танков, самолетов и боеприпасов, сколько позволяли её материальные и людские ресурсы. И эти ресурсы выделялись и направлялись на производство командно-волевым способом, по жесткому государственному плану. Рабочие на заводах получали необходимые для жизни потребительские продукты в основном нормированным путем – по карточкам, а не покупали на деньги.

Правда, существовал и «свободный» потребительский рынок, где можно было купить что-то и за деньги. Он был представлен государственными «коммерческими» магазинами и ресторанами, организованными и неорганизованными «колхозными», «серыми» и «черными» рынками, базарами и толкучками. Роль этого свободного рынка в обеспечении людей всем необходимым была ограничена, но всё же эта была отдушина – особенно для семей солдат и офицеров, которые регулярно получали переводы из денежного довольствия своих кормильцев, ушедших на войну. Вот для того, чтобы цены на этом свободном рынке не росли в быстрой прогрессии, и дети военнослужащих могли хотя бы немного подкормиться в это скудное, тяжелое время, власти и поощряли сбор денег у населения. Из-за того, что люди сдавали личные накопления в фонд обороны, танков и самолетов страна в буквальном смысле больше не производила. Зато платежеспособный спрос на свободном рынке в результате ограничивался, цены росли не так быстро, и на деньги – у кого они были – можно было хоть что-то купить.

Людям же, жертвующим деньги в фонд обороны, объясняли, что на их личные сбережения строят танки и самолеты. Это было неправдой, или не совсем правдой. Себестоимость производства военной техники действительно калькулировалась для целей учета и контроля, хотя и в достаточно произвольных, устанавливаемых государством ценах. Поэтому если денежная сумма, собранная людьми, достигала государственной цены производства танка, то людям и объявляли, что на их деньги построен танк, да еще показывали для наглядности какой-нибудь конкретный экземпляр, украшая его соответствующей памятной надписью (например, «тамбовский колхозник»). Чтобы люди гордились своей щедростью и своим патриотизмом и несли деньги в фонд обороны. На самом же деле в условиях экономики военного времени танки производились сами по себе – без всякой зависимости от процесса изъятия «излишков» денег у населения. Напрасна ли была жертва этих людей? Отнюдь нет. Они вносили свой вклад в борьбу с инфляцией, с обесценением денег, которая ухудшает условия жизни людей и в труде, и в бою, подрывая мотивации и боевой дух. Как бы воевали мужчины на фронте, если бы их денежные переводы домой тут же превращались в пустые бумажки из-за инфляции или тотального дефицита? Поэтому власти хотя и лукавили в своей пропаганде, поощряя сдачу денег в фонд обороны, но по существу проводили единственно верную политику. И мы должны с благодарностью помнить о людях, которые сдавали деньги в фонд обороны – они тем самым фактически подкармливали голодных детей (косвенно, через механизм ограничения роста свободных рыночных цен) и вселяли в сердца воинов, смотрящих в лицо смерти, надежду на благополучие оставленных ими в тылу семей.

В студенческие годы меня не оставляло ощущение, что учат нас достаточно поверхностно, не приглашают заглянуть в суть явлений. А затем, уже на работе я столкнулся с вопиющими противоречиями между теорией и реальной жизнью. В институте мы дружно критиковали «буржуазные» теории денег и валютного курса – например, концепцию паритета покупательной способности валют Густава Касселя. А на работе в Государственном банке СССР я узнал, что при установлении официального курса рубля к иностранным валютам в Советском Союзе, начиная с 1950 года, применялся именно принцип паритета покупательной способности. И что оспаривать эту концепцию – так же нелепо, как отрицать существование бинома Ньютона. И вовсе эта теория не буржуазная, то есть не классовая и не идеологическая, а универсальная, не противоречащая, кстати, теории денег Карла Маркса, если смотреть на вещи не по форме, а по существу. Как такие противоречия могли уживаться в головах советских людей, отвечающих за проведение экономической политики? Когда на научных и партийных конференциях они говорили одно, а в жизни делали совсем другое? Уживались эти противоречия с трудом, и с тяжелыми последствиями в виде постепенной деформации, расщепления нашего сознания, деградации научной школы и институтов государственного управления.

Беда была в том, что в советское время развитию экономической мысли мешал догматизм идеологических властей, которые в попытках творческого осмысления действительности и развития экономической теории видели угрозу ревизии учения Маркса. Тем самым советские идеологи-схоласты сами вступали в противоречие с квинтэссенцией марксизма – с его диалектическим подходом к познанию мира, отвергающим всякие догмы. Ведь критерием истины, согласно такому подходу, является практика. Еще несколько десятилетий после прихода в 1917 году к власти коммунистической партии руководители страны были окружены специалистами по экономике и финансам с дореволюционным образованием, а сами руководители отличались завидным прагматизмом. Поэтому относительно долгое время денежная и финансовая политика страны была вполне адекватна политическим и социально-экономическим целям, устанавливаемым политическим руководством. Мы не беремся здесь оправдывать или осуждать сами политические цели и принципы их претворения в жизнь, то есть парадигму развития нашей страны в советскую эпоху. Но в государственном управлении должна быть внутренняя логика, соответствие между целями и средствами, совместимость целей и внутренняя сочетаемость средств – и с этой точки зрения в сталинскую эпоху и по инерции несколько позже (по-видимому, вплоть до конца 1960-х гг.) финансовая политика нашей страны отличалась внутренней логикой. А затем постепенно стала нарастать разбалансированность государственных финансов и денежного обращения, которая с середины 1980-х годов резко усилилась и в немалой степени способствовала краху Советского Союза.

Удивительным образом ситуация с диктатом идеологии в экономической науке повторяется и в наши дни. С начала 90-х годов ХХ века в нашей стране любой специалист, хотя бы частично не согласный с господствующей у нас доктриной экономического неолиберализма или её отдельными постулатами, становится маргиналом и изгоем в экспертных кругах, определяющих экономическую политику властей. Известный ленинский постулат «учение Маркса всесильно, потому что оно верно» полностью воспроизводится, лишь с заменого Маркса на Хайека, Фридмана или иного авторитета либеральной школы. Конкретные меры экономической политики разрабатываются и принимаются, исходя не из соображений прагматизма, оценки их последствий и сравнения с возможными альтернативными решениями, а из-за фанатичной, иррациональной веры в априорную правильность и непогрешимость одного из многочисленных экономических учений. Неолиберализм стал господствующим принципом политики экономически развитых стран на Западе лишь с 1980-х годов, а большинство успешно развивающихся «догоняющих» экономик (по большинству критериев более успешных, чем Россия), например, в Азии, его до сих пор не придерживаются, по крайней мере в чистом, классическом виде. Начавшийся в 2008–2009 гг. мировой долговой и финансовый кризис продемонстрировал глубокие системные недостатки, изъяны в современных подходах к государственному регулированию экономики на Западе. Но окружающие правительство официальные эксперты продолжают с упорством держаться за догмы.

Люди, получившие образование и вступившие в профессию в 1990-е годы и позднее, воспринимают современную банковскую систему и действующий механизм её государственного регулирования как естественный, единственно возможный порядок вещей. Так их учили в вузах, потому что образование неизбежно сводилось к овладению навыками выживания и преуспевания в сложившейся конкретной среде обитания. А среда эта окончательно сложилась на Западе в своем нынешнем виде как раз к началу 1990-х годов, а затем была перенесена на российскую почву с началом в нашей стране рыночных реформ. Знакомство с курсом экономической истории (в том числе истории денежного обращения и кредитно-банковского дела) и истории экономических учений обычно проходит само по себе, в отрыве от анализа проблем современности. Дескать, что было, то прошло, а сейчас нужно жить сегодняшним днем. В суете каждодневных дел и забот зачастую нет времени задуматься о смысле нашей профессиональной деятельности. Вместо этого мы читаем специальную, узкопрофессиональную литературу и рассуждаем, например, о том, каким образом и в какие сроки нам лучше вводить международные нормы регулирования банковской деятельности, известные как «Базель 1», «Базель 2» и «Базель 3», настраиваем и видоизменяем обязательные нормативы для коммерческих банков, вводим для них новые правила и процедуры. Государственное банковское регулирование становится всё более изощренным и технически сложным, а неустойчивость, нестабильность мировой банковской системы всё нарастает и усиливается. На ликвидацию последствий банковских крахов расходуются огромные ресурсы. А что если правящие элиты под давлением и в интересах различных групп влияния установили такие фундаментальные правила игры для банков и других финансовых посредников, в рамках которых достижение финансовой стабильности банковской системы становится вообще невозможным? Существуют же в логике и в математике задачи, не имеющие решения! А значит, если не изменить сущностные принципы деятельности банков как финансовых посредников, общество (граждане, подданные, налогоплательщики, обыватели) обречено на то, чтобы регулярно расплачиваться за убытки банков. Недовольство общества политикой банков и политикой государства в отношении банков, в частности, ярко проявилось с началом мирового финансового кризиса в 2008-2009 годы и вылилось даже в такие экстремистские формы массовых уличных протестов, как движение «Захвати Уолл-Стрит».

Наша цель заключается в критическом анализе некоторых популярных представлений о том, как должно быть организовано денежное обращение и банковское дело в экономике, признающей частную собственность и свободу предпринимательства – то есть основанной на рыночных принципах. В советскую эпоху отечественные специалисты слишком долго были изолированы от ведущих мировых школ экономической мысли идеологическими барьерами. Когда же эти барьеры были разрушены, мы принялись почти механически копировать сложившуюся к началу 1990-х гг. на Западе модель либеральной денежной экономики, принимая ее как единственно возможную – без критического осмысления этой модели и рассмотрения альтернативных решений, в том числе подсказываемых тем же мировым опытом. Автор и сам долгое время поддавался всеобщему порыву механического заимствования чужого опыта, причем опыта не испытанного веками и десятилетиями, а текущего, сиюминутного. Правда, мне не довелось занимать таких высоких административных постов, чтобы быть в числе законодателей моды. Политические решения спускались сверху, а мы, технократы, занимались их практической реализацией, на уровне подготовки и принятия нормативных актов и служебных инструкций. Долгие годы ушли на переосмысление происходящего – результатами своего прозрения автор посчитал необходимым поделиться с читателями.

Эта работа не выдержана в строгих академических традициях, хотя и рассчитана на достаточно подготовленного читателя, знакомого с основами денежной теории и банковского дела или изучающего эти дисциплины. С одной стороны, мне было бы трудно написать академический труд, будучи оторванным от академической среды и ее традиций. С другой стороны, хотелось подготовить материал, насколько это возможно для такой темы, доступный, не утомительный и даже занимательной для чтения. Вот и получилась не книга, не монография, а совсем небольшая брошюра, или, скорее, очерки по избранным вопросам прикладной теории и практики денежного обращения, кредита и банковского дела. Недостаток академизма выразился, в частности, в малом количестве ссылок на источники. Мы включили в библиографию не все труды по выбранной теме исследования, которые могли бы рекомендовать читателю, а лишь их малую часть, которая непосредственно спровоцировала автора взяться за перо. Автор будет считать свою миссию выполненной, если эти очерки заставят читателя задуматься об альтернативах господствующей ныне в большинстве стран мира денежной и банковской политике. Мы не будем пропагандировать эти альтернативные решения и настаивать на их преимуществах, но покажем, что эти решения существуют и что они достойны серьезного профессионального изучения. Наши очерки – не учебное пособие о том, как лучше зарабатывать деньги, работая в банках, а чтение для людей, задумывающихся о смыслах.

Автор благодарен Андрею Владимировичу Верникову, профессору Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» за полезные советы и помощь в технической редакции рукописи при ее подготовке к публикации в формате интернет-издания.

Часть I. Исторические корни современной банковской системы

«Всё на свете объективно, оттого и жить противно»

(студенческая шутливая поговорка, иллюстрирующая смысл теории исторического материализма)

Чтобы понять, как и почему возникла современная денежная и кредитно-банковская система, необходимо оглянуться назад, в прошлое. Нужно вспомнить логику появления денег, кредита, зарождения и развития банковского дела. Нельзя обойти вниманием и развитие экономической мысли, эволюцию идей и представлений человека о природе денег и кредита. Автор не хочет углубляться в тематику учебного курса денежной теории или истории экономических учений – поэтому наш анализ будет очень беглым, неполным, даже поверхностным. Но мы всё же пройдемся по этой теме хотя бы «галопом по Европам», потому что без исторического, ретроспективного взгляда на проблему обойтись просто невозможно. Заранее приношу свои извинения перед читателями за столь свободное, неакадемическое отношение к теме. Понимаю, что требовательный читатель может быть разочарован легковесностью суждений, а менее искушенный – обескуражен ссылками на незнакомые ему понятия и отсутствием подробных пояснений. Впрочем, последняя проблема при современном развитии информационных технологий решается просто – достаточно зайти в любую поисковую систему интернета и взять справку по интересующей нас тематике.

От натурального обмена к деньгам, зарождение банков и «бумажных денег»

Итак, начнем с самого начала. Исторически, деньги возникли и длительное время существовали в виде товаров, то есть предназначенных для обмена продуктов человеческого труда, обладавших полезными для людей потребительскими свойствами – зерно, скот, меха, драгоценные металлы. В условиях разделения труда (например, между сельскими жителями-крестьянами и горожанами-ремесленниками, между земледельцами и скотоводами, между представителями различных ремесел и т.д.) люди должны обмениваться плодами своего труда, чтобы жить. Натуральный обмен, или бартер (мясо на муку, гончарные изделия на ткани и т.д.) весьма неудобен по практическим соображениям. Например, по причине несовпадения интересов, потребностей и желаний обменивающихся сторон в конкретном месте и в конкретное время. Скажем, не нужны кузнецу сегодня мука, холсты или горшки, а понадобится все это завтра или послезавтра, а продать (обменять) свои кованые изделия кузнец хочет уже сегодня. Как же ему поступить? Вот если бы можно было кузнецу обменять свои изделия уже сегодня на такой товар, который охотно приняли бы к обмену все остальные участники рынка в любое время в обозримом будущем! И участники рынка стихийно, в силу обычаев делового оборота договаривались о придании одному из товаров роли всеобщего товара-эквивалента (термин Карла Маркса), который становился признаваемым всеми платежным средством, выполняющим функции меры стоимости, средства обращения и средства накопления при товарном обмене. Такой товар и становился деньгами.

Товар, становившийся деньгами (денежный товар), обладал двойной сущностью – он был и деньгами, и одновременно продуктом труда с собственными потребительскими свойствами. Потому и использовать такой товар можно было по двойному назначению. С одной стороны, люди часто забывали о собственных потребительских свойствах денежного товара. Они меняли продукты труда на зерно не потому, чтобы тут же помолоть зерно на муку, выпечь хлеб и наесться, а впрок, чтобы впоследствии обменять полученное зерно на что-нибудь другое. Или приобретали меха не с целью укрыться от холода, а опять-таки для накопления средств обмена. Равным образом, тяга людей к золоту была вызвана не только их страстью к ювелирным украшениям, но и исключительным удобством этого металла для выполнения денежных функций из-за присущих ему естественных свойств (редкость, однородность, долговечность, делимость и т.д.). С другой стороны, денежный товар можно было использовать не только для обмена и накопления (в качестве денег), но и, так сказать, по прямому назначению. Например, зерно можно было использовать в пищу, а мехами укрыться от холода. Полезность золота, на первый взгляд не столь очевидна и приоритетна для человека. И действительно, во время бедствий, например, голода, цена (обменный курс) золота падает, и его порой за бесценок меняют на хлеб (вспомним, как это происходило в трагические годы ленинградской блокады во время Великой Отечественной войны). И всё же в обычные, относительно благополучные времена золото активно использовалось и «по прямому назначению» – для изготовления ювелирных украшений, протезирования зубов и пр. В конце концов, за неистребимой тягой людей к ювелирным украшениям стоит такой сильнейший для человечества стимул, как инстинкт продолжения рода (старая как мир история – женщины хотят обратить на себя внимание мужчин, надевая украшения, а мужчины стремятся завоевать расположение женщин, одаривая их этими украшениями).

А как же современные деньги, к которым мы так привыкли? Все эти бумажные банкноты и деньги в виде электронных записей на банковских счетах, которые мы используем с помощью банковских пластиковых карт, платежных поручений (можно даже через интернет или по телефону), чеков и иных платежных инструментов? Существует ли что-то общее между прежними, золотыми и серебряными («реальными», «товарными») деньгами и нынешними («бумажными», «электронными») деньгами? Объединяет прежние (металлические) и современные (бумажные и электронные) деньги то, что и те, и другие выполняют классические денежные функции: меры стоимости, средства обращения и средства накопления. Но есть между этими видами денег и существенное различие. «Реальные» деньги были не только средством для обмена товаров и услуг, но и сами являлись продуктами человеческого труда, обладающими полезными потребительскими свойствами. Современные (бумажные и электронные) деньги самостоятельными потребительскими свойствами не обладают (их нельзя, например, употребить в пищу, использовать в качестве одежды или украшений). С юридической, правовой точки зрения, современные деньги – это долговые обязательства банков (центрального банка и коммерческих, депозитных банков) или, реже, долговые обязательства государства (в тех странах, где сохранилась практика выпуска государственных казначейских билетов наряду с банкнотами центральных банков). Для того чтобы участники рынка согласились принимать в оплату товаров и услуг банковские долговые расписки, причем без всякого обязательства со стороны банков оплачивать свои долги золотом или другими реальными, материальными ценностями, потребовалась достаточно длительная эволюция банковского, кредитного и эмиссионного дела. Рассмотрим кратко, как и почему это происходило.

Главную, исключительную роль в создании современных денег сыграли банки. Вообще-то операции, по сути напоминающие банковские в нашем нынешнем понимании, выполнялись еще и в древние времена, и в Средневековье. Но началом развития современного банковского дела принято считать эпоху Нового времени в Западной Европе. Банки, с одной стороны, принимали от клиентов золото (или серебро) на хранение (на счета и во вклады, то есть депозиты), а с другой стороны, выдавали клиентам денежные ссуды (кредиты) под проценты с условием возврата суммы основного долга и выплаты процентов в установленный срок. Оказалось, что проведение одним предприятием, каковым является банк, одновременно депозитных и кредитных операций, может привести к удивительным последствиям для развития денежного обращения. Деятельность банков постепенно изменила саму природу денег. Из особого товара (например, золота или серебра), признаваемого рынком в качестве платежного средства, деньги превратились в долговые обязательства. Этот процесс происходил стихийно, под влиянием потребностей экономической жизни и стремления банков извлекать из своей деятельности максимальную коммерческую выгоду (прибыль, финансовый результат). Государства реагировали на появление новых тенденций в денежном и кредитном обороте, как правило, не в упреждающем, а в последующем порядке, приспосабливаясь к меняющимся обстоятельствам.

Исторически банки вырастали в основном из купеческих контор и из ювелирных мастерских, а в древности и в Средние века в роли банкиров могли выступать религиозные храмы или религиозные рыцарские ордена (например, орден Тамплиеров). Состоятельные люди отдавали принадлежащее им золото на хранение в наиболее безопасные и заслуживающие доверие места, получая взамен долговые расписки. Эта операция аналогична современным операциям банковского вклада или ведения банковского счета. Только процентов вкладчики в те времена, как правило, не получали из-за существовавших на протяжении многих столетий религиозных и этических запретов на ростовщичество (не только в исламских, но и в христианских странах). Вначале главный для вкладчиков смысл сотрудничества с банком заключался в обеспечении сохранности, безопасности их денег. Но затем выяснилось, что банки могут оказать своим клиентам-вкладчикам весьма удобные услуги по расчетам друг с другом за поставки товаров и услуг. Зачем купцу Джованни (пусть в нашем примере действие происходит где-нибудь на территории современной Италии) всякий раз извлекать из банка свое золото, чтобы расплатиться с купцом Адриано, если они оба имеют счет (вклад) в одном банке или в разных банках, поддерживающих между собой деловые (корреспондентские) отношения? Намного проще и удобнее использовать для этих целей долговые расписки банка или иные банковские бумажные документы (векселя, аккредитивы, чеки и т.д.). Например, Джованни передает Адриано письменный документ, который является приказом в адрес банка заплатить Адриано золотом означенную сумму. Причем Адриано может даже не получить причитающееся ему золото на руки, а оставить его в банке. В этом случае банк просто делает изменения в реестре своих долговых записей: долг банка перед Джованни по хранению его денег на банковском вкладе уменьшится на некоторую сумму, а его долг по вкладу перед Адриано увеличится на ту же сумму. Иными словами, банк произведет безналичные (без физического перемещения золота) расчеты между двумя своими клиентами. Вот так это будет выглядеть в книгах бухгалтерского учета банка: