Улица Освободителей. Жизнь начинающего писателя

– Я вчера перебрал, – впервые за долгое время заговорил Серый – Надо завязывать.

– Зелёного змия в узел?

– Наверное. Мать дома ругала. Сильно.

– Бывает.

– Пришлось успокаивать нервы.

– И очень недурно получилось, да? – я выбросил пустую бутылку в мусорный бак.

– Ага.

И снова тишина. Приятная, ненавязчивая тишина. В такие моменты приятно размышлять о вечном, обращаясь в немой молитве к высшим силам. Мы все, грешные и обреченные своим трудом искать хлеб насущный, теперь тратим свои силы на то, чтобы выживать. Перед нами не стоят великие амбиции, великие идеи и достижения – прожить бы спокойно и тихо.

Детские мечты остаются здесь, в этих дворах. Не будет ни звездных врат, ни космических кораблей, ничего – только эти серые хрущевки, серые дворы, серая жизнь. Нам ни дали, ни дали взять никакой позитивной базы для созидания, и осталась лишь пустота, убогая, вечная, заливаемая дешевым алкоголем, спутником нашей юности

– Пора домой, – заметил Серый – Иначе будет беда.

– Согласен. Но беда всё равно случиться.

Так и вышло. Не успел я переступить через порог, как мама завела старую песню:

– Опять набрался?

– Я не набрался, я слегка выпил. Благородно и в комании с другом.

– Нет, набрался. Именно набрался, напился, как последняя свинья!

Из спальни выглянул отец – в своей старой тельняшке, с очками на носу – и снова спрятался. У нас пошло именно так: я отдуваюсь, папа отдыхает. Раньше было с точностью наоборот – папа отдувался, я отдыхал. Времена меняются, эстафета передается от отца к сыну, и я, не тратя времени на споры, скрылся в своей комнате.

Однако, там меня ждал новый удар. ВКонтакте писала Настя, писала много, и в своей обычной истеричной манере. Причина одна, вечная: ссора с родителями. Снова. В очередной раз. И теперь от меня требовали утешения – такого, которого я не мог дать. Не мог и даже не собирался.

Дав стандартный ответ «Всё будет хорошо, солнышко», я вернулся к своим делам. Но работа над пьесой не ладилась, в голову лезли сплошные глупости. Диалоги, выводимые с таким трудом, рушились, повороты сюжета выводили в шизофренические сплетения, а главная идея потерялась в потоке грязи второстепенных моралей.

Промучавшись пару часиков, я получил сообщение от Насти:

«Тебе плевать.»

Я прочитал. Ответить было нечего, да и не зачем. Плевать мне было не только на её проблемы – свои точно так же забросил. Стипендия была в кармане, хвосты обрезаны, не хотелось совершать лишних телодвижений.

Эта апатия, серость, проникающая в душу, вызывала лишь отвращение. Но победить её, пережечь, передавить было выше моих сил, выше понимания, выше всего. Серость вливалась в душу, давила, текла по венам вместе с кровью, подавляя любую жажду жизни и борьбы. Серость выжигала всё, включая любовь к Насте, оставляя место только для самой дешёвой и низменной похоти и мрачных скандалов.

Освободителей, 1005

Нужда и похмелье первых дней каникул пригнали нас на самую далекую из всех наших рабочих окраин. Там, в дешевом супермаркете славной семьи «Абсолют», мы затаривались дешёвой выпивкой. Нагрузившись как следует и расплатившись, мы вышли из магазина и отправились в путь.

Здесь, на этой окраине, где бараки сталинской эпохи жались к последнему построенному в городе кварталу, мы выбрались на «железку». Время было позднее, и последняя электричка только что прогрохотала в сторону Донецкого кряжа.

Долгое время шли молча. Потом Котляр, отхлебнув водки-клюквы, начал разговор.

– А куда мы, собственно, идем?

Мы с Серым дико посмотрели на него – каждый со своей стороны, так что наш работяга ощутил себя очень неловко. Отхлебнув пойла, он перевел стрелки.

– Тяжелая получилась сессия.

Но ему никто не ответил. Я был погружен в свои мысли, Семенистый в свои. Разговор не клеился, и я посмотрел направо – туда, где светились огоньки старых дачных поселочков.

Гой ты Русь моя родная, многострадальная… Впору здесь, в этом заброшенном и забытом крае, вешать плакаты «Здесь живут люди». Именно здесь, среди бараков, в которые пятьдесят лет тому назад въезжали комсомольцы-энтузиасты, отстраивающие Менделеевск. Именно тут, где остались нетронутыми старые цеха «Ленинской краски», а на их фоне – утлые дачи-сарайчики. Вот всё наше богатство, и наша обитель.

С высоты насыпи, по правую и левую сторону, сколько хватало взгляда, тянулись остатки остатков величия. Там, где небо встречается с землей, виднелись разрушенные остовы цехов и одинокая труба, оставшаясь от первого цеха «Краски», поставленного здесь в конце девятнадцатого века.

Рядом с насыпью шла асфальтовая дорога – ох, простите, улица Освободителей, наша родная – и только одинокий заброшенный ларек желтого цвета напоминал о том, что здесь когда-то шла торговля и кипела жизнь. Местный дачный кооператив «Заря» влачил жалкое существование – старики вымирали, молодёжь не желала ковыряться в земле и продавала либо просто оставляла дачи. Несколько километров пустых домов способны кого-угодно напугать до смерти; особенно если видишь силуэты в чёрных окнах.

– Хлопцы, а куда мы идем? – снова подал голос Котляр – Вы уверены, что нам сюда.

– Уверены.

Впереди показалось фантастическое видение: посреди хвойного леса, в последних тоскливых лучах зимнего солнца, показалась типичная пятиэтажка. Чем ближе мы приближались к этому дому-загадке, тем яснее становилась его особая позиция. Словно избушка Бабы-Яги, одинокая хрущевка вытянулась вдоль железнодорожной ветки, лицо словно в центр города, а двором, соответственно, к лесу.

– И как тут Натаха только живет? – удивился Котляр, человек сельский и степной.

– Молча.

Мы шли по колее, и Котляр, не отрываясь, смотерл на дом, который длинный и изломанным суставом протянулся вдоль дороги. Над крышей коллоса Корбюзье виднелись трубы местной котельной, из них, неторопливо, вился дымок.

– Это первый и последний дом Горного Микрорайона, – сказал я Котляру – Который начали строить в далеком восемьдесят восьмом году. Как видишь, подошли к вопросу хорошо – поставили полустаночек, построили котельную, вокруг хвойный лес. Квартиры, кстати, хорошие, утепленные. Но надолго советской власти не хватило…

Зато шахтеры, успевшие занять квартиры в единственном доме призрачного микрорайона, оказались в плюсе. Тогда как Менделеевск оставался без воды, тепла и света, горняки оказались при всё своем. Котельная давала тепло, водокачка – напор в трубах, а линия электропередачи, от которой запитан дом, принадлежит «Рассвету» – который, ни много, ни мало, предприятие ВПК.

Стоит ли и говорить о том, что квартиры в этом доме моментально стали дорогими, хотя география к этому не распологала. Однако шахтеры крепко держались за своё жилье, и редко кому удавалось прикупить квартиру в уникальном строении. Отец Наташи получил жилплощадь самым первым, как ударник СоцТруда, и самым последним рассчитался с шахты, уже после того, как приватизировал жилье. Семья Наташи жила на то, что получала за счёт сдачи второй квартиры в городе, и на то, что получал отец на заработках.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.