скачать книгу бесплатно
Взрослые игры
Дмитрий Николаев
У 15-летней Ксении Воробьёвой уже было многое в жизни: первая любовь, первые свидания. А вместе с ними и первые неудачи, и первые предательства. Мир детства, оказывается, очень жесток. И как же хочется поскорее повзрослеть: делать то, что захочешь. Но игры во взрослую жизнь не всегда приносят счастье. Далеко не всегда…
Взрослые игры
Дмитрий Николаев
© Дмитрий Николаев, 2023
ISBN 978-5-0060-4556-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
– Воробьёва! Ты чего дёргаешься как паралитик? И вообще, если тебе не интересно, можешь выйти из класса. И вытяни наушники, в конце концов, из ушей! – и Елена Сергеевна, преподаватель математики, томно вздохнула, глядя на явно не собирающуюся реагировать на её замечание ученицу. – Я жду… – решительно, через паузу добавила, уже совсем немолодая женщина, невольно ностальгируя о прошлом, когда уважали учителей и боялись их ослушаться даже, а про запись в дневнике и вовсе говорить нечего…
– Чего? – запоздало отреагировала на тираду учителя Ксения. И то, если бы не чувствительный толчок в спину соседа сзади, вряд ли бы произнесла и это, и неспешно, без лишней суеты, она достала наушники из непроколотых до сих пор ушей.
– Так ты что, не слышала ничего? – искренне возмутилась педагог под дружный смех класса.
– А чё там слышать то? Скучно мне… – и под ещё более громкий смех ребят, Ксения принялась смотреть прямо в глаза, на выглядевшую совсем уж растеряннй, Елену Сергеевну.
– Если не уважаешь меня, так умей уважать других! Хамка!
– А я чё? Мешаю кому? – и под очередной хохот класса, Ксения искренне помахала головой, после чего присела на стул.
– Воробьёва! У меня нет слов! Это возмутительно. И как, интересно, ты в 9 классе экзамены собираешься сдавать?
– Так это в девятом, а я ещё только в восьмом. Больше года ещё. Чего голову всяким мусором забивать? – не вставая ответила Ксения, стараясь одновременно увернуться от неприятных уколов линейкой Николая Громова, всё того же соседа сзади.
– Так ты может всё-таки выйдешь из класса, чтобы не мешать остальным? Ведь они, – и учительница обвела рукой притихших вдруг учеников, – учиться хотят; в отличие от тебя.
– Да пожалуйста! – и закинув, так и не открытый учебник в рюкзак, Ксения решительно поднялась со стула. – Только мне одно вот интересно: остальные – это кто? Смирнова и Носова? И всё? Думаете всем остальным интересно слушать никому не нужный бред про тангенсы и котангенсы? Смешно… Да большинство только и делает что отсиживает на уроке и то, исключительно ради уважения к вашему преклонному возрасту.
– А ты меня, значит, не уважаешь? – и Елена Сергеевна застыла от невиданной наглости ученицы.
– Уважаю… Но, мне скучно, – и Ксения, лихо преодолев несколько метров, и оказалась на пустынном школьном коридоре, неслышно закрыв за собой старенькую дверь кабинета математики. Непонимающе махнув самой себе головой, она достала с кармана пачку жвачки, открыла её, и небрежно отправила в рот две подушечки. Запах мяты лихо освежил дыхание и засунув назад наушники, Ксения принялась подпевать Селене Гомес, пытаясь вслух повторять слова любимой песни, жалея что с английским у неё, мягко говоря плохо. А без него никуда. Хотя в её родном Козловске и со знанием английского устроиться некуда. Все более-менее значимые места передаются по наследству и никак иначе. А у неё таких влиятельных родственников нет. Не считать же Фёдора Петровича, двоюродного брата отца, работающего в местном морге, влиятельным. Хотя мать и намекала то и дело что надо будет в мед. училище поступать. Фёдор Петрович не вечный…
Глава 2
– Ну что там у тебя стряслось? – и Иван Кириллович Воробьёв принялся жадно обгладывать выловленное в тарелке с супом крыло курицы. – Вера Петровна звонила. Ругалась на тебя. Урок математики сорвала. Ну сколько в конце концов можно? Вчера же только историк звонил. Каждый день одно и тоже. Хотя бы мать поберегла.
– А чего сразу мать? Ну чего сразу мать? Да ничего не стряслось, – и вяло махнув рукой, Ксения принялась так же лениво ковырять вилкой макароны. – И чего этой классной неймётся всё! Своих детей нет, вот и трезвонит всем подряд по ночам. И ничего я не срывала: просто скучно на этой долбаной математике. Понимаешь: скучно. И препод такая же… Старая кочерга. Рассказывает тему так, словно молитву читает. Ей бы в церкви какой служить. Пора уж, возраст такой. А она в школе торчит. Скукота…
– Погоди, погоди… Как это скучно? – отложив, наконец, кость грозно, насколько позволял мягкий характер, спросил отец. – Это же математика! В твои годы я…
– Вот только не надо про «ваши годы»! – грубо оборвала отца Ксения. – Времена сейчас другие. И жизнь другая. И у нас не урок истории, и то что было раньше, меня волнует меньше всего. А тангенсы и котангенсы не нужны никому. Ни- ко —му— произнесла затем нараспев она.
– Но, это же школа! И нельзя так вообще, – растерялся отец, берясь за второе крыло.
– И что? Я сама знаю что школа и что дальше то?
– Ксения!
– Ну что Ксения, что Ксения? Вот ты в школе хорошо учился?
– А как же! – гордо произнёс отец, широко расправляя плечи.
– Замечательно, а дальше то что? Тебе это что-то дало в жизни? Вон, троллейбус свой водишь уже лет пятнадцать и ещё столько же будешь водить.
– А чем тебе моя профессия не угодила? Очень нужная, между прочим. Мать, давай второе! – и отставив пустую тарелку, отец взглянул на дешёвые китайские часы, висевшие на стене.
– Сам возьми! – донёсся с зала голос, – Не видишь, я занята!
– О, Господи! Чем ты там хоть таким занята? Опять небось начальника своего обсуждаешь? На работе всё никак не наобсуждаешься, – и недовольно кряхтя, он поднялся со стула, выпячив свой, начавший расти живот.
– Профессия может и нужная, но школа тут не причём однозначно. На, мои макароны доешь, не хочу я, – поднялась следом за отцом Ксения.
– А ты чего? Поправишься боишься? – усмехнулся отец.
– И поправиться тоже. Кому я, толстая, буду нужна? Мне ведь не 44, как Людке с восьмого этажа. Я думала ей лет 60, пока паспорт её не нашла. Хоть бы шоколадку принесла за него, сволочь. Обычно полные добрые, а эта…
– Да как ты разговариваешь? Хамка! Много ты назарабатывала! – и плюхнув на недоеденные дочерью макароны здоровенный кусок колбасы, отец возмущённо зашевелил усами, словно потревоженный ночью таракан.
– А мне ещё рано зарабатывать: я ещё в школе учусь. Успею ещё. Но, хочу тебя разочаровать: о твоей профессии точно не мечтаю. Как-то не прикалывает в три утра вставать.
– Ну конечно, – наколов колбасу на вилку, отец откусил приличный кусок" Докторской», и не утруждая себя прожевать его до конца, добавил: – Ты ведь только ложишься в это время. В Интернете сутками сидишь. Зря мы тебе ноутбук купили, ох зря. Ладно, не смотри на меня как на врага народа: что в школе то натворила?
– Да что ты пристал со своей школой? Ничего не натворила, давай ешь свои макароны! – и зачем-то поправив скатерть на столе, Ксения решительно направилась в свою комнату, где устало плюхнулась на старенький диван. Из всего того, что произошло с ней за последнее время позитивного, явно выделялось лишь одно: получение отцом новой квартиры и соответственно, выделение затем ей собственной комнаты, без которой она бы точно сошла с ума. Интересно даже, как она раньше жила в общежитии на Васнецова? Повезло что мать имела некоторые связи в банке и вовремя подсуетилась, взяв кредит под очень низкие проценты. Да и дом в деревне продали как раз, что от бабушки остался. Бабушку было, конечно, жаль, но что поделаешь. И что самое интересное, она ведь думала раньше что у бабы Нины и родственников больше нет. Никто ведь к ней, кроме её семьи и не ездил никогда. Но едва стоило той помереть, как тут же наследнички объявились. Оказалось, даже в самой Москве кто-то там есть. Зато, когда в прошлом году с классом на экскурсию ездили и захотелось там задержаться на денёк другой, так где там. А тут… Все любят халяву… Поднявшись, Ксения вышла в коридор, где принялась крутиться у зеркала. Мать по-прежнему с кем-то там болтала по телефону, отец привычно валялся на диване, собираясь бороться со сном и ещё раз поблагодарив Бога за отдельную комнату, с видимым облегчением заскочила в свою уютную и родную норку, где на потёртом столе стоял почти всегда включённый ноутбук. Ещё одна радость в жизни. Телевизор как-то не особо вдохновлял на просмотр и усевшись поудобней, она принялась листать свою страницу» В контакте». Хорошо что Интернет придумали. Чем бы занималась без него? Уроками? Очень смешно. Мальчиками? Мысль хорошая, но эти самые мальчики сами не знают чего хотят: то в туалет мужской запихнут, то портфель спрячут, то… Короче всё что угодно, но только не нормальное общение. Дурачки в общем. Поправив свои длинные волосы, она искренне полюбовалась ими. Да и вообще, она сама очень даже ничего. И краситься не надо. Хоть в чём-то мать была права: краситься ей ещё рано. Да и учителя ругаются. И самой не хочется как Глембоцкая ходить: с неизвестно какого цвета волосами. Даже училка по химии, известная своей либеральностью, водила её к директору. И водила не раз. Но, не всё так просто. Папа Глембоцкой быстро поставил всех по своим местам. Ещё бы не поставить. Было бы глупо. Не каждый в мэрии работает. Нет, первую неделю после того, Глембоцкая ходила как примерная девочка, даже блузочку белую носила, но вот потом…
Больно резанул живот и оторвавшись от ноутбука, она сделала пару шагов назад чтобы снова присесть на диван. Резануло ещё сильнее и скрючившись, попыталась справиться с дикими порывами боли. Хорошо мальчикам, у них месячных нет. Хотя у неё самой не так давно начались: аккурат 31 августа. Подарок к школе называется. Она новый велосипед хотела, а тут.. Хорошо хоть мать, будучи как-то выпивши после чьего-то там дня рождения, рассказала ей всё. Вернее не совсем всё, а про сами месячные, тактично умолчав о сексе и всё что с ним связано. Хотелось тогда у матери спросить про много чего, но не так просто, как кажется взять и спросить про такое. Да и что спрашивать то, когда сама не знаешь о предмете вопроса ничего? Наконец, первый приступ боли сошёл на нет и поднявшись с дивана, Ксения широко распахнула дверь комнаты:
– Мам! Иди сюда!
Глава 3
Прозвеневший звонок с урока заставил класс моментально зашуметь, словно возбуждённый улей: впереди последняя на сегодня перемена и дарить её учителю желающих не наблюдалось. Бросив недовольный взгляд на явно не собирающуюся заканчивать урок физики учительницу, Ксения недовольно поцокала языком: она так хотела на этой перемене алгебру на завтра сделать, но, по всей видимости, придётся её прямо на истории делать. А после неё в музыкальную школу лететь, порог которой обивает уже класса с третьего или четвёртого: точно уже и не вспомнишь. В общем – прилично. Хотя, если честно, толку от таких посещений с гулькин нос. И если поначалу, занимаясь на фортепиано, числится она в подающих надежды, то теперь просто числилась. Вроде и есть, и занимается даже, но толку. Может и выгнали бы давно, да кто выгонит когда директор этой самой школы какая-то родственница, хоть и в сороковом колене? Да и бросить по той же причине не получалось, и единственное что ей удалось, это перевестись на класс вокала. Там хоть прикольнее и бренчать по клавишам не надо, сводя с ума не только соседей сверху, но и сбоку, и даже с соседнего дома. Мать этому обстоятельству немного расстроилась, но лишь немного. Ей и самой уже эта эпопея с музыкальной школой изрядно надоела, но собственная гордость не позволяла матери сказать дочери то, что уже давно назрело и перезрело. Ксения может и сама бросила бы всё-таки эту школу, но пение, как оказалось, довольно увлекательная штука. В голове вертелась только вчера разученная песня про" маршрутку». И она её вчера же довольно неплохо спела прямо на коридоре. Ей даже похлопали. И похлопали неслабо…
Наконец «физичка» закончила распрягаться и в мгновение ока возбуждённый улей двинулся на коридор, сметая на своём хаотичном пути всё и вся. Выждав гроссмейстерскую паузу, Ксения спокойно вышла из класса. А куда теперь спешить? Через две минуты уже звонок на урок прозвенит, а за это время только до кабинета истории и доберёшься. Не хотелось конечно, но придётся на истории алгебру делать. А ведь так хотелось на последнем уроке просто подремать, как делают почти все.
В коридоре привычно царил хаос. Как обычно кто-то из мальчиков зажимал в углу Иванову, которая орала как резаная. Крики её были так обыденны, что на них и не реагировал никто. Семёнов, отобрав портфель у зубрилы Игнатьева, принялся играть им в футбол с закадычным другом Савельевым, слабо обращая внимание на вопли самого Игнатьева. Ловко увернувшись от летящего на высоте живота портфеля зубрилы, Ксения лихо растолкала двух одноклассников: Петухова и Алиева, которые довольно бесцеремонно тискали всё ещё визжащую Иванову:
– А ну, чего пристали? Кыш отсюда! – и Воробьёва принялась лихо работать руками, пытаясь восстановить справедливость. Долго махать ими не удалось – довольно чувствительный удар в спину заставил её обернуться. Дерябин – ты дебил? – и Ксения смело пошла в атаку на застывшего, явно не ожидавшего такой реакции высокого, словно каланча, парня.
– Да ладно, чего ты? – начал оправдываться тот, чувствуя себя немного неловко. Потеряв на какое-то время концентрацию, Ксения позволила себе улыбнуться и не подозревая ничего дурного, сделала шаг вперёд, забыв про находящихся сзади мальчиков. Сделала она это зря, ибо один из них, проявляя мальчишечью солидарность, со всей силы дёрнул её за волосы. Дикий приступ боли заставил Ксению громко вскрикнуть. Из глаз тут же полились слёзы, а последовавший затем тупой смех тех же мальчиков сделал вспышку боли ещё невыносимей.
Раздавшийся звонок на урок заставил класс заметно активизироваться и не обращая ни на кого внимания, словно не было ничего такого, ребята устроили у дверей кабинета самую настоящую давку: с криками, оторванными бантами и пуговицами. И лишь одна Иванова, тихонечко всхлипывая, принялась спешно поправлять свою беленькую, накрахмаленную мамой блузочку.
Глава 4
– Чего они от тебя хотели? – доставая телефон, спросила Ксения. – Боже мой, уже два часа дня!
– Ну чего они могут хотеть? – и Наташа Иванова, застёгивая куртку, возмущённо бросила взгляд в сторону кучкующихся неподалёку парней. – Лифчик хотели мне расстегнуть…
– Зачем? – не поняла Ксения.
– Как это зачем? Груди посмотреть…
– О, Господи! Что они там не видели? Да и какие у нас с тобой груди то? – и бросив взгляд на одноклассницу, Ксения запнулась, понимая что сказала совсем не то. Груди у Ивановой были как раз очень даже ничего.
– Да причём здесь размер? – усмехнулась Наташа, видя растерянность Ксении. – Они знают к кому лезть. Не полезут же они к Кузнецовой, которая плаванием с первого класса занимается. Ты на плечи её посмотри. И на руки. То то же. И к Арефьевой не полезут: у неё старший брат боксом занимается. А я то что? Ни брата, ни отца. Мать квартиру сейчас снимает на Покровке, вот и школу пришлось менять. Уже третья за два года. Вроде и города того кот наплакал, но с одного конца города в другой в школу не наездишься особо. Да и с последней школой мягко говоря не повезло: вернее не повезло скорее с классом. Попался мальчик проблемный и всё… Не скажешь что хулиган. Скорее идиот. Не было от него житья никому. Впрочем, да ну его! И вообще, мне домой пора, а я тут с тобой разлогольствую. Всё, пока пока!
Не успев толком понять: а что это было, Ксения осталась в гордом одиночестве. Солнце лениво выглянуло из-за туч, решив видимо что в марте уже пора хоть иногда радовать людей своей теплотой и нежностью. Противно загудела голова и вспомнив недобрым словом того, кто дёрнул её за волосы, она искренне позавидовала Светке Арефьевой; у неё брат есть. И ещё старший. И ещё боксёр. А она, Ксения, одна. Ни брата, ни сёстры. Да и отец, определённо, не тот человек которого в школе бояться будут. Или, хотя бы, уважать. Что, впрочем, одно и тоже. Это только с первого взгляда кажется что такие как Петухов дурачки. Они превосходно знают на кого можно наехать, кого можно обидеть, а кого лучше не трогать вообще. Вот она, Ксения, относилась к категории" таких лучше не трогать». Что что, а постоять за себя она могла. Но, расслабляться при этом никак нельзя. Стоит только расслабиться как обязательно получишь линейкой по голове или ещё чего похлеще. Ей бы немного веса и роста… Везёт же некоторым: ничего не делают, а фигура ух! Яблонского возьми. Пришёл в школу, отучился и домой. И всё остальное его мало волнует. Его никто не трогает и он никуда не лезет. Попробуй тронь такого, без зубов останешься. Один рост чего стоит. Хотя и его пиджак и мелом вымазывали, и портфель прятали… Но по сравнению с другими пакостями, это такая мелочь!
Глава 5
– Мам, привет! – и закрыв за собой входную дверь, Ксения лишь потом сообразила что конец месяца и мать, как это обычно бывает, сводила в это время какие-то там балансы или что-то вроде этого. А отец… У него вообще такой график, что редко дома застанешь в бодром состоянии: или спит, или на работе. Третьего почти не дано. Впрочем, это не самый худший вариант. Иногда полезно и одной дома побыть. Не давиться же в общаге в крохотной комнатушке как тётя Люда с Нестерова. Как они там впятером ютятся? Ужас… Вздохнув от искреннего сожаления к семье тётки, Ксения сбросила с себя туфли, подошла к зеркалу и принялась разглядывать себя: девочка как девочка, не хуже других. Груди, конечно, не как у Ивановой, но всё остальное даже получше будет. Она и выше её, и волосы длиннее и губы покрасивее. Вот если бы груди побольше… Мигом сняв куртку и свитер, она осталась в одном лифчике. Если бы не та же Иванова, никогда бы не подумала что мальчикам нравятся смотреть на груди девочек. Покачав головой от того что многого не понимает, Ксения, спустя мгновения, осталась полностью обнажённой. Вид собственного голого тела не дал никаких новых ощущений: тело как тело. Даже наоборот, стало как-то некомфортно, и наспех одевшись, вздохнула с облегчением: так то получше. Забросив рюкзак в угол своей комнаты, она принялась напевать песню про" маршрутку». У них в городе, кстати, маршрутка под номером" один» ходит. И ходит через весь город. И она ездила в ней не раз. Только вот как в песне, за руку её никто не держал. Любовь – это не транспорт, по расписанию не приходит. Да и вообще, есть ли она? Любовь. Вспомнив, что не вымыла с улицы руки, неспешно направилась в ванну. Вид лежавших в тазике для белья чёрных чулков заставил застыть на месте. До сей поры мать их старательно прятала, а тут бросила на самом видном месте. Ну как не воспользоваться таким шансом? Волнение моментально пробежалось по телу приятным ручейком и схватив чулки, Ксения чуть ли не бегом направилась к себе в комнату, где первым делом присела на кровать. Одежда тут же разлетелась по комнате, словно листья клёна по осени, и взяв первый чулок она ловко натянула его на свою левую ногу. Резинка плотно облепила бедро и от новых, невиданных доселе ощущений, закружилась голова. Мурашки лихим галопом промчались по спине, остановившись на правой ноге. Содрогнувшись от переизбытка чувств, она надела второй чулок, встала, и не сдержавшись, вышла в коридор, к зеркалу. Да, чулки и колготки – это две большие разницы. Отражение в зеркале на этот раз не оставило равнодушной: лёгкое возбуждение на лихом коне промчалось по телу и инстинктивно, Ксения дотронулась до своих нижних губок правой рукой, но вовремя опомнившись что это всё ей ни к чему, убрала руку назад и спешно стянула чулки. И чего это она в самом деле? Да и мать может в любое время придти. Одевшись, Ксения занесла чулки назад и вновь вернулась в свою комнату, после чего с видимым облегчением плюхнулась на любимый старенький диван. Как же сложно всё… У них в классе про секс никто и не говорил никогда: словно такого слова в мире не существует. Хотя же вот водили к гинекологу недавно всех девочек с их класса и выяснилось что некоторые девочки уже и не девочки как бы. Эти некоторые были не кто иные как сладкая парочка: Браун и Глембоцкая. Шороха тогда они навели немало, но дальше слухов и непонятных разговоров, дело не дошло. Не у каждой папа депутат и в мэрии работает. Может, у них спросить? Задумавшись, Ксения пришла к выводу что быть в чулках очень волнительно и ей это нравится. Надо купить свои. Правда, для этого надо деньжат поднасобирать. Вспомнив что буквально на днях бабушка Лена обещала за каждую пятерку платить, она заметно активизировалась. Блин, сколько то она обещала за" отлично»? Поднявшись с дивана, она извлекла из недр рюкзака дневник. Пролистав его от корки до корки, Ксения заметно погрустнела: да уж. Других вариантов для заработка пока как-то не наблюдалось и вздохнув, она бросила взгляд на полку с учебниками. Нет, ну как это всё осилить? А ещё и химия блин… Кому она вообще надо, эта химия?
Глава 6
Взглянув на экран телефона, Ксения недовольно зацокала языком: уже и звонок на урок скоро, а домашка по химии так и не готова. Спешно открыв учебник, она в который раз, за последние часа два, попыталась хоть как-то разобраться в щелочах, но поняв бессмысленность усилий, снова закрыла учебник. Чёрт, опять придётся у Ивановой просить. А та привычно ныть начнёт. Ну почему в школе не все предметы как география? Или история, наконец. Сильный удар в голову каким-то предметом заставил Ксению вскрикнуть:
– Дерябин, ты чего?
– Отдай очки! —дикий вопль Королёвой с первой парты моментально перекрикнул все голоса в классе.
Согнувшись, Ксения подняла футляр и возмущённо бросила взгляд на Илью:
– Ты чего, говорю!
– А она контрольную списать не дала!
– А я то тут причём? – и томно вздохнув, Ксения отдала футляр Светке и подошла к Дерябину, который уже и забыл про очки, и дразнил сейчас сидящую позади себя Иванову. Размахнувшись, Ксения от всей души врезала Илье учебником по голове.
– Воробьёва, ты дура? – завопил он словно ошпаренный.
– А, мне думаешь приятно было? Вымахал вон, под небеса, а ума то и нет совсем, – и с чувством выполненного долга она, довольная собой, вернулась на своё место. В классе по-прежнему царил хаос: то и дело летали какие-то бумажки, вещи и даже чей-то ботинок, словно ракета, проделав в воздухе хитрую траекторию, приземлился аккурат у входной двери. Кто-то вдруг завопил и обернувшись, она увидела как всё тот же Дерябин принялся отыгрываться на более слабом Игнатьеве, забрав у того к тому же ещё и телефон. Почему-то до сих пор не было звонка на урок и поднявшись со стула, Ксения продралась—таки к Ивановой, рискуя каждую секунду получить чем угодно и по чём угодно:
– Дай химию списать, – без прелюдий попросила Ксения. – А то я как учебник открываю, мне плохо становится. А ты же знаешь" химичку». Мигом пару влепит, если домашку проверять начнёт. А она это дело любит. Да и мне никак сейчас нельзя двойки хватать. Ну никак…
Иванова, томно вздохнув, нехотя полезла за тетрадкой:
– Только не давай никому, умоляю. Догадается, психовать начнёт. Помнишь как на контрольной психовала? Вернее после, когда догадалась что я всему варианту списать дала. Ошибки ведь одинаковые. Хорошо?
– Да что я, дура? Кто" хиппи» не знает?
– Какого" хиппи»? – не поняла Иванова.
– Не какого, а какую? – рассмеялась Ксения. – Ты что, не слышала как её в школе зовут? Ну ты даёшь? Хотя, ты же в школе всего-ничего. Да она как-то на уроке плейер забрала у Андреева. А он просто помешан на тяжёлой музыке. Не знаю, правда, как такое можно слушать. Ну, а" химице» палец в рот не клади, дай поумничать. Вот и начала она про молодость свою рассказывать, про то что рок и раньше был, и про" хиппи». Это течение такое. Прикольные времена тогда были, я в Интернете потом вычитала: свобода, секс и рок-н-ролл.
– Секс? – дёрнулась Иванова, но тут же замялась и покраснела.
– Ну, она немного не так сказала, но что-то около этого. Вот её Андреев «хиппи» и прозвал. А потом кличка и приклеилась. А что? Ей идёт. Ладно, мне ещё химию надо списать, потом поболтаем, – опомнилась Ксения.
Судя по всему, звонка на урок просто не было, и заходя в класс, учительница химии была твёрдо уверена в том, что в нём стоит тишина и покой. Но, она глубоко ошибалась и едва отворив дверь, первым делом получила рыжим ботинком по своей рыжей голове. Это кто-то, по не менее сложной траектории чем раньше запустил очередной снаряд, и судя по воплям, отобранный у Игнатьева. Волна смеха, пробежавшаяся следом, тут же стихла, ибо все понимали что совсем скоро будет не до смеха. Браун обречённо произнесла" пипец», а Ксения грустно подумала что тетрадь Ивановой её определённо не спасёт. Наверняка контрольную внеплановую влепит. Вот сволочь…
Глава 7
– Ты уж извини… – и Ксения виновато вернула тетрадь Ивановой назад, – Называется и сама не списала, и тебя подставила.
– Ай, пустяки! – махнула рукой Наташа, – Кто же знал что она меня первой к доске вызовет? Да и её двойка карандашом можно сказать и не двойка вовсе. Исправлю в пятницу. Мне химия легко даётся, а вот с литературой совсем грустно. Ладно, не парься, нормально всё. Мне бежать надо, у меня мать в больнице, потом ещё Соню с продлёнки забрать.
– Ого! Прямо как взрослая… – и Ксения тут же замолкла, не зная завидовать этому обстоятельству или нет.
– А что делать то? – вздохнула Наташа. – Я отца и не видела никогда. Хорошо помню тот момент как спросила у матери про отца и как она начала мне впаривать про его подвиги на полярной станции. Тогда, правда, я поверила этим сказкам и даже гордилась им. А оказалось потом, что его подвиги совсем другие и гордиться ими, по крайней мере, глупо. В общем, каждый прокурор оценивал его подвиги по разному: кто на пять лет, кто на три. А теперь я и не знаю где он. Да и смысла нет.
– Понимаю… – протянула Ксения. – Я вот чего хотела спросить, – и она замялась, собираясь с мыслями. – У тебя с парнем было что?
– Это как? – не поняла Наташа.
– Ну… У тебя секс был с парнем? – и произнеся эти слова, она вдруг резко покраснела.
– Какой секс, ты что? – возмутилась она. – Это не по адресу. У Браун с Глембоцкой спроси. Они то точно в курсе. Всё, пора мне, заболталась я! – довольно резко бросила Иванова и мигом испарилась за углом длиннющего девятиэтажного дома.
Почувствовав себя крайне неловко, Ксения хотела было догнать одноклассницу, но потом передумала: с какой это стати она должна оправдываться перед ней? Ну спросила, и что тут такого? Да и у кого ещё спрашивать? У матери? Очень смешно… Она до сих пор считает её маленькой девочкой. Про месячные рассказала – уже хорошо. А к Браун просто так не подойти, она вся такая крутая…
– О, привет!
Обернувшись, Ксения увидела перед собой соседа сзади, Николая Громова:
– Ну привет. Называется давно не виделись… – и усмехнувшись, она внимательно бросила на него взгляд. – А курточка у тебя ничего. Если бы ещё очки убрать, вообще был бы красавчик. Хотя… В очках ты выглядишь намного умнее чем есть на самом деле.
– А ты в своём репертуаре, – и поправив очки, невысокого роста паренёк, смешно улыбнулся.
– А чего мне притворяться? Интересный ты. Я такая как есть и люблю говорить что думаю. Зачем прятать свои мысли? От этого всего и рождаются всякие сплетни и домыслы. Ладно, чего хотел?
– Домой тебя провести… – неловко выдавил он, после чего достал носовой платок и повертев в руках, снова засунул его назад.
– Ну ладно, пошли, – и сняв со своих хрупких плеч рюкзак, Ксения решительно всучила его прямо в руки топтавшегося на месте одноклассника. – Чего застыл? Или ты думаешь девушка должна такие тяжести тягать когда рядом настоящий парень? Вернее рыцарь. Или ты не рыцарь?
– Ну… Я не знаю… Наверное рыцарь, – и смешно хлюпнув носом, Николай схватил рюкзак Ксении. – Ого, ты что, кирпичей в него положила?
– А как же? Да и тебе полезно качаться. Рыцари… Они ведь сильные. Помнишь, как у Скотта?
Что было у Скотта и кто это такой Скотт, Николай помнил и знал смутно, но другого выбора как кивнуть головой у него просто не было.
Весело журчали под ногами первые весенние ручейки и то и дело Ксении приходилось проявлять всю ловкость и координацию движений дабы не промочить ноги. Следующему за ней Николаю было намного сложнее: два рюкзака явно лишали его прыгучести, но он стоически преодолевал попадавшиеся на пути ручейки, лужи и островки грязи. Ксения то и дело бросала заинтересованные взгляды на худосочного паренька. Почему-то вдруг вспомнилась первая любовь, после которой остались на душе весьма противоречивые чувства. Как очень быстро она зажглась так же быстро и погасла. Словно спичка местной Жабинковской фабрики. Даже не удалось толком насладиться этим волшебным состоянием. А всё из-за дешёвой китайской пластмассовой линейки, которую Петя сломал. Казалось бы, сущая мелочь, но линейка была любимая, это раз. И она довольно долго умоляла его не ломать её, это два. А он взял и сломал. Треск тот до сих пор в ушах стоит, хотя прошло уже три года. Или четыре… И вообще, причём здесь Петя, когда рядом Коля? Помахав самой себе головой, Ксения с удивлением обнаружила что до родного подъезда рукой подать. Называется поговорила с Колей. Сломанный вот уже второй месяц домофон превратил когда-то уютный и милый подъезд с фиалками на окнах в филиал бесплатного городского туалета в сквере имени Ленина. Правда, если в этом самом сквере за вход в туалет надо было платить, то здесь было всё бесплатно. Туалетной бумаги конечно здесь не было, но зачем она, если полным-полно газет с бесплатными объявлениями? А ещё и покурить можно. Виной всему этому безобразию служил располагающийся в непосредственной близости от подъезда работающий круглосуточно магазин. Выпил с компанией в кустах и в туалет. Вернее в подъезд. Тем более что со ступенек магазина, где обычно трётся местный бомонд, очень даже хорошо видно как болтается эта самая входная дверь.
