33 принципа Черчилля

Одной из проблем достижения успеха является большой объем знаний, которым необходимо обладать для продвижения наверх. К ним относятся как специализированные навыки, касающиеся экспертизы в узкой сфере, так и базовая информация, необходимая для продуктивного общения, оказания влияния и понимания общественного устройства. Теоретически этими знаниями можно овладеть самостоятельно. Но для этого потребуется правильно структурированный и доступный материал, усидчивость, незаурядные когнитивные способности, удачное сочетание обстоятельств и много времени. Гораздо эффективнее, когда со всем этим знакомят гуру, расставляя акценты и сообщая самое важное. Учитывая, что проблема незнания является общей для всех амбициозных участников в борьбе за власть, к первой категории отношений целесообразно отнести различные виды наставничества. Для демонстрации этих отношений древние греки использовали образ Ментора – старого друга Одиссея, которому он доверил воспитание своего сына Телемаха. У Гомера образ Ментора часто принимает Афина Паллада, символизируя тем самым глубину этого персонажа, который стал олицетворением мудрого наставника.

Тема наставничества в биографии Черчилля имеет множество проявлений. Например, после избрания в парламент он ощутил поддержку и наладил отношения с Джоном Морли, занимавшим разные министерские посты при разных премьерах. Помимо огромного политического опыта Морли отличался энциклопедической эрудицией и литературным слогом, чему убедительным подтверждением служат написанные им книги, особенно трехтомная каноническая биография Уильяма Гладстона. По словам Черчилля, даже спустя годы взгляды Морли, призывавшего всегда «иметь независимое личное суждение в любых областях и по отношению к любому мнению», являются «здоровым и тонизирующим глотком среди господства ереси тоталитаризма».

Наставничество полезно не только по широкому, но и узкому кругу вопросов. После своего назначения в Адмиралтейство в 1911 году Черчилль встал во главе кардинальных реформ на флоте, инициировав строительство нового класса судов – супердредноутов, а также перевод линкоров с угля на нефть. Подобные преобразования были бы невозможны без насыщенного и тесного общения нашего героя с адмиралом флота Джоном Фишером, который, несмотря на разницу в возрасте (Фишер был старше на 33 года), с радостью делился своими революционными идеями и громадными планами3.

Вторая категория – стратегические отношения, которые заключаются с коллегами для получения дополнительных ресурсов и расширения властных полномочий. «Вы же не думаете, что в моей власти единолично победить в этой схватке, – писал военный министр Черчилль в июле 1919 года лорду-председателю Совета. – Если меня не поддержат согласные со мной, я буду вынужден прекратить борьбу и позволить событиям развиваться своим чередом. Я неспособен бесконечно долго проводить политику, находясь в полной изоляции»4.

Отличительной особенностью стратегических связей является их волатильность. Подчеркивая эту особенность, Черчилль указывал, что «союзы, невозможные в январе, становятся неизбежны в июне», что «политические противники заключают перемирия, предавая старых друзей и заводя новых», что «союзы распадаются вместе с исчезновением опасностей, которые вынудили их заключение». Так, в начале своего пути, посвятив себя социальным преобразованиям в Министерстве торговли и МВД, Черчилль объединился с канцлером Казначейства Ллойд Джорджем, а перейдя в Адмиралтейство и активно занявшись повышением обороноспособности страны, что в условиях ограниченного бюджета вступало в коллизию с социальными реформами, начал противостояние с бывшим соратником, найдя в этот раз поддержку у главы Форин-офиса Эдварда Грея. «Политика сродни утреннему пробуждению – никогда не знаешь, чью голову найдешь рядом на подушке», – констатировал наш герой5. Разумеется, бывают и исключения, когда дружеская симпатия повышает долговечность взаимодействия вне зависимости от практической целесообразности. Черчилль сошелся близко с представителем противоположного политического лагеря Фредериком Эдвином Смитом, с которым шел рука об руку на протяжении четверти века. И наверняка пошел бы и дальше, если бы не безвременная кончина его друга в 1930 году.

К отдельной категории относится общение с руководством. Трюизмом будет утверждать, что с руководством нужно дружить. «С какой бы проблемой мы ни сталкивались и какие бы решения ни принимали, мы всегда для обладания влиянием должны иметь на своей стороне премьер-министра», – советовал нашему герою глава военного ведомства Ричард Халдейн, и тот был с ним полностью согласен. Не считая кратковременного периода работы в Министерстве по делам колоний с лордом Элджином, в биографии Черчилля было четыре руководителя, каждый из которых занимал пост премьер-министра: Асквит, Ллойд Джордж, Болдуин и Чемберлен. С каждым из них у него сложились особые отношения, по-своему раскрывающие разные грани указанной категории связей. Асквит был представителем старшего поколения, и отношения с ним больше выстраивались в формате наставничества. При этом Черчилль не только набирался опыта. Написанное им после кончины Асквита эссе о премьер-министре показывает, что наш герой внимательно изучил стиль работы своего босса – как он работал с информацией, как расставлял приоритеты, как принимал решения, в чем была сила его интеллекта и слабость его личности. Все эти знания помогли войти в доверие и наладить плодотворные отношения с главой правительства. Иначе складывались отношения с Ллойд Джорджем. Они работали на равных, то объединяясь, то скрещивая шпаги. Но будучи старше и опытнее, Ллойд Джордж перехватывал пальму первенства, занимая в их диаде доминирующее положение. Примечательно, что оно сохранилось и после того, как валлиец сошел с олимпа, а Черчилль продолжил пребывание у власти. В конце 1920-х годов он пригласил Ллойд Джорджа к себе, чтобы уточнить несколько вопросов при работе над мемуарами. «Буквально через пять минут отношения между нами полностью приняли былой формат, – признался политик, возглавлявший на тот момент Минфин. – Это были отношения между господином и слугой. Причем я выступал в роли слуги!»6

Иначе складывались отношения с Болдуином и Чемберленом. Они оба вернули Черчилля из политической изоляции – в 1924 и 1939 годах соответственно. И в обоих случаях наш герой демонстрировал им уважение и лояльность в знак признательности. Только в случае с Болдуином благодарность закончилась после завершения их совместной работы в правительстве в 1929 году. Начиная с этого момента и до ухода Болдуина из большой политики в 1937-м они расходились в понимании государственных целей и средств, особенно на ниве внешней политики и военного производства. Когда в 1947 году будет отмечаться 80-летний юбилей экс-премьера, Черчилль откажется его поздравлять, объяснив: «Я не желаю Стэнли Болдуину зла, но было бы лучше для нашей страны, чтобы он никогда не появлялся на свет».

Чемберлен наследовал политику Болдуина, поэтому также воспринимал Черчилля как политического оппонента. Кроме того, они различались в личном плане, что делало их сотрудничество маловероятным. Возвращение Черчилля на палубу правительственного лайнера в сентябре 1939 года стало возможным исключительно из-за начала войны. В одной из своих ранних работ Черчилль указывал, что «во время шторма следует доверять человеку у штурвала», и он доверял новому боссу, демонстрируя поддержку и оказывая помощь. Коллеги, да и сам Чемберлен фиксировали, что он «абсолютно предан» лидеру. Когда на одном ланче кто-то из детей нашего героя пошутил насчет премьер-министра, что раньше происходило довольно часто, Черчилль тут же нахмурился и пафосным тоном произнес: «Если ты собираешься делать оскорбительные замечания в адрес моего шефа, тебе следует выйти из-за стола. Мы объединены общим и великим делом, и я не намерен терпеть подобное по отношению к премьер-министру». В дальнейшем положение Чемберлена становилось все хуже, пока в мае 1940 года не разразился кризис, приведший к его отставке. Во время заседаний в парламенте 7 и 8 мая, на которых решалась его судьба, многое зависело от позиции Черчилля. Черчилль находился в непростом положении: как и Чемберлен, он нес ответственность за военные неудачи, но в то же время был одним из потенциальных преемников на пост премьер-министра. Другой бы на его месте воспользовался ситуацией и подтолкнул падающего, переложив на него всю ответственность и расчистив себе путь на Даунинг-стрит. Но Черчилль поступил иначе. Он поддержал коллегу. Правда, Чемберлена это спасти не могло. Ему пришлось оставить пост, передав полномочия Черчиллю. Став премьер-министром, наш герой сохранил за предшественником существенные полномочия и вплоть до кончины Чемберлена в ноябре 1940 года проявлял к нему уважение. Учитывая, что в начале своего премьерства он сильно зависел от этого политика, в чем даже открыто признался ему: «По большому счету, я в ваших руках», поведение Черчилля не было исключительно альтруистичным. Скорее оно было покрыто амальгамой благородства и политической целесообразности7.

Четвертая категория отношений направлена на формирование команды талантливых и верных соратников, которые будут идти за лидером и претворять в жизнь его планы и поручения. В этом отношении Черчилль, возглавлявший больше десяти министерств и ведомств, трижды становившийся премьер-министром и больше полувека активно действовавший в большой политике, является уникальной персоной. В отличие от Сталина и Рузвельта, которые на разных этапах своей карьеры обрастали связями и знакомствами, годами формируя свиту, британский политик был преимущественно одиночкой. В его жизни, безусловно, были те, на кого он мог положиться. Например, личный секретарь Эдвард Марш, сопровождавший его во всех ведомствах с 1905 по 1929 год, или профессор Фредерик Линдеман, ставший со временем главным советником по науке и активно помогавший в годы Второй мировой войны. Но в целом наш герой умудрялся держаться на плаву не столько благодаря преданным последователям, сколько личному авторитету; особенностям британской политической системы с ее элитарностью и сильными институтами, иногда превышающими по своим возможностям и значению влияние отдельных личностей; политическому долголетию, в результате которого к моменту своего назначения премьер-министром Черчилль в той или иной степени имел опыт взаимодействия со всеми основными политиками и военными. В определенной степени к нему относится характеристика, которую он сам дал по случаю назначения Дугласа Хейга главнокомандующим британскими экспедиционными силами в годы Первой мировой войны: «Он занял эту должность не с помощью протекции или узурпации, а потому что ему не было равных»8.

У налаживания связей есть еще она функция – получение информации. Эта функция особенно важна для руководителя, чья власть в основном определяется наличием данных, которые позволяют видеть полную картину происходящего, а также способностью их правильно интерпретировать. «Я держал глаза и уши открытыми, отслеживая любые стоящие внимания знаки, и у меня было очень много самых разнообразных источников информации», – описывал Черчилль свой опыт руководства одним из ведомств9. Даже находясь не у дел в 1930-е годы, будучи отрезанным от официальных отчетов, он продолжал оставаться одним из самых информированных британских политиков, получая актуальные и достоверные данные от своих сторонников.

Рассмотрев основные виды социальных отношений, перейдем к описанию принципов Черчилля в их формировании и развитии. Первое – и оно же главное – отношениями нужно заниматься. Сохранилось письмо Черчилля его тетке леди Уимборн, в котором, рассуждая о карьере ее сына Айвори в политике, он выделяет в качестве основной причины неудач кузена «ведение праздной жизни с отбрасыванием политических связей». «Следует создавать и поддерживать свое положение и свой круг, только так можно играть какую-то роль – большую или малую, – только так можно привлечь к себе всеобщее внимание, и тогда кто-то из друзей поможет, направив балансирующий момент в благоприятное русло», – утверждал Черчилль.

При этом начинать налаживать связи нужно как можно раньше, не дожидаясь «балансирующих моментов». Например, с Фишером Черчилль установил отношения в 1907-м, за четыре года до своего назначения в Адмиралтейство и начала воплощения в жизнь обсуждаемых с адмиралом реформ. То же можно сказать о лорде Бивербруке и Арчибальде Синклере, на которых наш герой опирался во время премьерства в 1940-е, однако партнерство с ними началось в 1911 и 1915 годах соответственно. Аналогичное правило касается не только начинающих, но и влиятельных людей. Им тоже нужно думать о своем будущем, и это будущее, как ни странно, связано с молодежью, среди которой стоит заранее искать себе союзников. «Неразумно проявлять раздражительность к молодым людям, превращая друга во врага, – заметил Черчилль одному из коллег. – Политика, поверьте мне, это искусство включения, а не исключения».

Одной из проблем установления отношений является присущая многим стеснительность и замкнутость. Эти качества трудно победить, но еще труднее состояться в обществе, став их жертвой. Стеснение придется преодолевать настойчиво и последовательно, от эпизода к эпизоду, развивая в себе коммуникабельность и уверенность. В минуты сомнения повторяйте следующий мотивирующий призыв, обращенный Черчиллем к британскому послу в Югославии в годы Второй мировой войны: «Не позволяйте, чтобы между вами и югославским руководством образовалась малейшая брешь, продолжайте донимать, приставать и беспокоить, требуйте аудиенции, не принимайте ответа „нет“, цепляйтесь за них»10.

Для того чтобы круг знакомств был крепким и полезным, он должен отличаться разнообразием. В процессе своей деятельности Черчилль старался использовать все имеющиеся в его распоряжении источники информации – будь то сотрудники ведомств, которые он возглавлял, коллеги по кабинету министров, члены оппозиционной партии, а также масса людей из других областей: журналисты, военные, разведчики, промышленники, бизнесмены, ученые, издатели и деятели искусств. Одни снабжали его бесценной информацией о масштабах милитаризации нацистской Германии, другие консультировали при написании исторических работ, третьи помогали освоить живопись, четвертые знакомили с последними научными достижениями. Прекрасным способом обеспечить разнообразие связей является создание сообществ, через которые налаживаются новые знакомства. В начале карьеры, еще не занимая никакого поста, Черчилль и четверо его коллег-тори сформировали депутатскую группу «Хьюлиганс», которая каждый четверг собиралась на обед в палате общин с приглашением влиятельных членов обеих партий. Неформальные беседы позволяли одновременно заявить о себе, обменяться мыслями, получить информацию и установить полезные партнерства.

Если же говорить об эффективности и долговечности социальных отношений, то нельзя забывать, что в их основе – абстрагируемся от личных симпатий, эмоциональной совместимости и психологической привязанности – лежит взаимная выгода. В мае 1941 года, обсуждая с министром иностранных дел Энтони Иденом процесс выстраивания отношений США с французским правительством Виши, Черчилль заметил, что у американского посла «должно быть что-то, чем бы он смог торговаться». «Он должен оказаться в таком положении, чтобы помимо одних угроз мог не только забирать, но и что-то отдавать взамен», – пояснил британский политик11. Возможно, это циничная оценка, но она достаточно точно передает суть социального взаимодействия, которое сводится к обмену – информацией, ресурсами, услугами. Даже в приведенной выше цитате Р. Халдейна было продолжение, указывающее, что поддержка премьер-министра не бывает бесплатной – «если мы сможем обеспечить политическую безопасность главе правительства, наше положение станет значительно прочнее».

Сам Черчилль следовал тому, что проповедовал. «Если бы Уинстон был Наполеоном, он бы короновал всех близких ему людей», – шутила дочь Асквита Вайолет Бонэм Картер[1]. Он всегда помогал тем, кто платил ему верностью. Лояльность была, пожалуй, самым главным качеством, которое Черчилль требовал от друзей. Обмен не обязательно происходит одномоментно. Иногда помощь оказывается авансом. Как, например, в скандале с использованием инсайдерской информации при покупке акций Marconi Company, в который угодил Дэвид Ллойд Джордж в 1912 году. Тогда Черчилль открыто выступил в его поддержку. И хотя Ллойд Джорджа от позора спасет не этот жест, а защита со стороны Асквита, будущий премьер-министр запомнит об оказанной услуге и спустя пять лет закроет долг, дав нашему герою возможность вернуться из изоляции в большую политику.

Рассуждая о важности налаживания связей, нельзя, не скатываясь в цинизм, не отметить обратную сторону этого явления. Учитывая, что общение построено на обмене и требует ресурсов, следует руководствоваться принципом целесообразности. В противном случае можно оказаться в ситуации, когда польза будет несоизмеримо меньше понесенных издержек. Кроме того, отношения направлены на будущее, а значит, окутаны мраком неопределенности. Никогда нельзя однозначно предугадать, на что можно рассчитывать и что получить, вступая в ту или иную коммуникацию. Даже оказанная услуга далеко не всегда оборачивается выгодой. Так, в бытность руководителем Адмиралтейства Черчилль окажет содействие 34-летнему капитану Морису Хэнки в назначении его секретарем Комитета имперской обороны. Впереди Хэнки ждала большая карьера – в 1916 году он станет секретарем Кабинета и будет занимать этот влиятельный пост на протяжении следующих 22 лет. Только Черчилль не получит от этого взлета никаких преференций. Скорее даже наоборот, Хэнки будет последовательно критиковать его, постоянно мешая и ограничивая по самому широкому кругу вопросов. Неудивительно, что после назначения Черчилля премьер-министром в мае 1940 года Хэнки, который по-прежнему занимал важное положение в британской иерархии, будет сначала переведен на синекуру, а после еще одного кратковременного назначения отправлен в отставку.

Принцип № 3

Возглавить тему

Весной 1901 года открылась новая сессия британского парламента. Среди прочих депутатов в ней принял участие «достопочтенный джентльмен от Олдхэма» Уинстон Черчилль, избранный в палату общин накануне. Ему едва исполнилось 26 лет. Он был трудолюбив, непоседлив и амбициозен. Он жаждал больших свершений и достижений. Оставалось только понять, каким образом стать великим. Летом 1902 года он начал работу над биографией своего отца – лорда Рандольфа Черчилля. Успех Черчилля-старшего был кратковременным, но взятая им вершина внушала уважение – одновременное занятие постов лидера палаты общин и канцлера Казначейства. Взявшись за жизнеописание отца, Черчилль преследовал разные цели. Одна из них состояла в обретении опыта и получении ответа на вопрос, как войти в игру и стать в ней победителем. Вывод, к которому пришел автор, сводился к следующему: «простая активность в парламенте, какой бы смелой и усердной она ни была, не способна сформировать репутацию», депутат не будет обладать «настоящим влиянием в палате общин, пока не станет хозяином какого-то важного вопроса, в обсуждении которого он может отличиться и добавить что-то новое». Изучение политической активности лорда Рандольфа помогло его сыну понять, что для достижения успеха нужно сначала найти животрепещущую тему, а затем возглавить ее обсуждение и решение проблем, с ней связанных. Если использовать его собственную аналогию, эта тема должна исполнить роль «стремени», которое позволит сесть в седло власти121.

Не привыкший откладывать дела в долгий ящик, Черчилль стал активно искать подходящую тему. Случай проявить себя представился в 1903 году, когда на повестке дня встал вопрос целесообразности отказа от свободной торговли. На протяжении шестидесяти лет фритрейд был основой экономической политики Туманного Альбиона, позволяя получать дешевые и разнообразные товары со всего мира. Со временем конкуренция на международных рынках стала возрастать, и британский экспорт начал активно облагаться тарифами. Джозеф Чемберлен призвал также защитить внутренние рынки тарифами, подняв стяг протекционизма. «Страсти разгорелись нешуточные, – вспоминал Черчилль. – Вся страна пребывала в возбуждении. С полок сняли старые учебники по теории свободной торговли, по стране прокатился ураган дискуссий». Сам Черчилль, который представлял в парламенте живущий за счет легкой промышленности и терпевший убытки от перехода к протекционизму Олдхэм, выступил в поддержку свободной торговли. Понимая, что его собственных знаний для защиты своих идей недостаточно, он обратился за консультациями к профессионалу. Его выбор пал на опытного и авторитетного экономиста Фрэнсиса Моватта, на тот момент занимавшего пост постоянного заместителя главы Казначейства, а в свое время выступавшего советником таких политических мастодонтов, как Гладстон и Дизраэли. Впоследствии Черчилль с теплотой вспоминал о беседах с экономистом, признаваясь, что Моватт «вооружил меня фактами и доводами общего характера, полезными для меня, молодого человека, которого призвали принять участие в споре национального масштаба»2. На самом деле его никто не звал, он сам устремился в схватку, сделав себе в этой борьбе имя и во многом обеспечив свой стремительный взлет в Либеральной партии.

Черчилль и дальше будет следовать этой практике, выбирая главное. Его имя всегда будет связано с каким-то масштабным процессом, его личность всегда будет олицетворять какое-то значимое начинание, его активность всегда будет направлена на защиту и продвижение какого-то важного предложения, его поведение всегда будет ассоциироваться с конкретной политикой. Так, в Министерстве торговли он выступил апологетом улучшения социальных условий простых граждан, в Адмиралтействе – инициатором строительства нового класса линкоров и перехода от ближней к дальней блокаде ВМС неприятеля, в Минфине – ответственным за возвращение к золотому стандарту. Во всех приведенных эпизодах он находился при власти, которую щедро использовал для претворения в жизнь изменений и решения стратегических вопросов теми средствами и подходами, которые представлялись ему правильными. Однако основной потенциал принципа «оседлать тему» сосредоточен не в высоких должностях, а на пути к ним. Он позволяет облегчить восхождение. Насущная проблема, которую все обсуждают и решение которой многих волнует, вбирает в себя энергию масс и формирует мощную волну. И для всех тех, кто сможет ее поймать, скользя по ее поверхности словно серфингист, она дает возможность стремительно преодолеть административные и временные барьеры, оказавшись на вершине успеха.

В биографии Черчилля одной из таких тем стала британская политика в отношении умиротворения Германии, а также перевооружения в 1930-е годы. Об опасности усиления европейского соседа он публично заявил еще в 1931 году, выступив против популярной в то время идеи Таможенного союза Германии и Австрии. Он указывал, что целью нового объединения является «Anschluss – союз между немецкой массой и остатками Австрии», который создаст угрозу Франции и Чехословакии. Одновременно Черчилль стал ратовать за повышение обороноспособности собственной страны за счет развития военно-воздушных сил. Авиация, писал он в одной из своих статей для Daily Mail в ноябре 1932 года, должна достичь такого уровня «мощи и эффективности», чтобы ни у кого не возникло мысли «вторгнуться к нам, убивать наших женщин и детей, надеясь, что они смогут шантажировать нас требованиями о капитуляции».

Взгляды Черчилля – и в отношении Германии, и в отношении перевооружения – не встретили поддержки у руководства, что привело к изоляции нашего героя, который после отставки с поста министра финансов в 1929 году фактически оставался не у дел. Но он продолжил гнуть свою линию, обращая внимание на опасность милитаризации Германии. Еще до прихода Гитлера к власти, выступая в ноябре 1932 года с трибуны палаты общин, он предостерег коллег от доверчивого отношения к заявлениям немецких политиков, которые прикрывали свои стремления к вооружению «обеспечением равноправия». «Германией движет вовсе не жажда справедливости, – объяснял Черчилль. – В глазах бесчисленных банд коренастых тевтонских молодчиков, бодро марширующих по городам и селам Германии, читается решимость бороться и страдать за отчизну, а для этого немцам необходимо оружие, и как только они его получат, Германия сразу заявит о своих притязаниях на утраченные территории и колонии»3.

Время шло. В Британии одно правительство сменяло другое, сначала консерватор Болдуин уступил место лейбористу Макдональду, затем Макдональд уступил место Болдуину. Но государственная политика Соединенного Королевства оставалась неизменной, вынуждая Черчилля и дальше призывать задуматься, одуматься и измениться. В своем выступлении в Чингфорде (октябрь 1935 года) он констатировал, указывая на Германию, что «еще никогда прежде ни одна страна в мирное время столь явно и столь целенаправленно не готовилась к войне». «По сути, Германия уже сейчас живет и работает в условиях военного времени, хотя открытое противостояние пока не началось». Черчилля обвиняли в излишней драматизации и паникерстве. На что он спокойно отвечал: «Лучше испугаться сейчас, чем погибнуть потом». Он снова и снова ратовал за развитие авиации, которая представляла для островного государства не только важный элемент наступательной войны, но и основную составляющую защиты собственной территории. «Угроза с воздуха не та, от которой можно улететь, – иронизировал он, озвучивая прописные истины. – Мы не можем отступить. Мы не в состоянии переместить Лондон»4.