Руна гибели

Желтая призрачная дымка… Корявые, уродливые деревья… Осока, камыш, мох и прочие атрибуты громадного, кажущегося бескрайним болота. Знакомая картина… до боли… Демарг. По воле судьбы, Хохловой довелось побывать в этом унылом и пугающем месте. К счастью, ненадолго… Легко ступающая по зыбкой поверхности человеческая фигура… Вся серая, словно болото высосало из нее все краски… Ничего удивительного для Демарга… Кажется, ноги фигуры совершенно не касаются болота, ибо следов позади не остается… Это мужчина… Он поднимает глаза и смотрит прямо на Алису, а у той вырывается потрясенный возглас: «Валера?!» Вырываться‑то вырывается, но он бессилен нарушить мертвую тишину Демарга – Болото Смерти крадет все звуки. Но он понимает… Узнает ее и тут же принимается делать руками характерные сходящиеся движения, означающие: «Нет! Не надо! Ни в коем случае!» Шевеление его губ подтверждает жесты и даже дополняет их. По губам Валеры Алиса читает больше: «Уходи! Беги! Прочь, прочь!»

Смена декораций… Огромная пустынная равнина… Точнее, равнина ставшая пустынной после того, как на нее пришла Смерть. Да, именно Смерть с большой буквы. Пепел, развалины, безжизненная серая земля… Выгоревшие до углей деревья и кости, похоже, принадлежавшие людям… И две человеческие фигуры посреди всего этого… Мужская и женская. Обе – черные, как ночь… Они стоят спиной, но у Алисы складывается совершенно твердое ощущение, что она их знает. Обоих… Внезапно мужчина начинает оборачиваться, и душа Хохловой сжимается от жуткого предчувствия… Обернулся… Да, она не ошиблась – это Игорь. Только лицо его совсем чужое – жестокое, равнодушное. А в глазах тотальное Зло. Таким она его еще не знала. Крик медленно поднимается к горлу, а в это время оборачивается женщина… Моргана… Два пылающих ненавистью взгляда буквально впиваются в самую душу инквизиторши, и ее охватывает невыразимый ужас…

Алису буквально вышвырнуло из видемния, опрокинув на траву. Рвущийся наружу вопль так и остался в ней, потому что горло перехватил невесть откуда взявшийся сильный спазм. Хохлову всю колотило от пережитого, а лицо было покрыто холодной испариной. Позвоночник весь буквально заледенел. Слишком хорошо Алиса помнила свое первое видемние – там, в машине, по дороге к Байкалу. Ее тоже предупреждали: «Не надо!» Не послушалась – поехала дальше. А что в результате? Чуть не погибла. Или, вернее, погибла, но была практически воскрешена, и оказалась в итоге рядом с ним. Теперь Хохлова знала, в кого превратится ее нынешний возлюбленный, и уже никакая сила на свете не заставит ее еще раз прикоснуться к нему. Справедливости ради, нужно сказать: он, похоже, понимал, что они слишком разные, и потому сначала просто уговаривал ее уйти, а в дальнейшем до последнего мгновения строил бастионы на пути их взаимной страсти. Хотел уберечь ее. Но она вновь не послушалась. Все – третьей ошибки совершать нельзя, ибо это уже будет необратимо.

Бежать, бежать немедленно, пока не проснулся Игорь, и не вернулась Моргана! Не возвращаться в бунгало за вещами, так как, выходя подышать, она оделась вполне подходяще для поездки, словно чувствовала, чем дело кончится. А ведь, наверное, действительно чувствовала! Очень кстати в кармане нашлись небольшие деньги. Правда, документы отсутствуют, ну да это дело поправимое: Сила‑то инквизитора Святого Ордена теперь при ней, а значит, до родины она как‑нибудь доберется.

Хохлова еще раз нерешительно оглянулась на бунгало, где спал ни о чем не подозревающий Игорь. Сделала даже движение в ту сторону, но тут на нее накатила такая волна ужаса и паники, что Алиса резко развернулась и почти бегом припустила в сторону леса, где, как она уже знала, пролегала узкая тропка, выводящая на какую‑то мелкую промежуточную станцию железной дороги на Манадо…

Естественно, она не видела, как секунд через двадцать после ее ухода погасло яростное сияние в глазах Даниры, и ламия, упав на подушку, мгновенно заснула. Не видела она и того, как Игорь Логинов, вырванный внезапной тревогой из сна, поднялся на кровати, огляделся и, не обнаружив ее, улыбнулся горькой, но понимающей улыбкой.

* * *

Метрополия Сокрытого.

А в этот момент, «отключившись» от управления ламией, Сокрытый в своей метрополии довольно хохотал. Короткая операция завершилась блестящим успехом: ненавистный Э‑маг лишился одной из своих точек опоры. Кто‑нибудь, по недомыслию, мог бы счесть это мелкой местью Демиурга за фиаско в Норвегии, но оказался бы прав лишь частично. Месть, конечно, тоже присутствовала среди мотивов Сокрытого, но главным было иное: Демиург чувствовал, что, лишившись своих спутников, Э‑маг потеряет больше, чем могло бы показаться на первый взгляд. А значит, его следует оставить в одиночестве. И начало этому процессу теперь положено.

Матка

Екатеринбург. 19 декабря 2011 г.

– Ну, как дела? – спросил Сергей Александрович Шестаков, входя в комнату, где расположились наблюдатели.

– У нее клиент, – отозвалась Наталья Громова, сорокалетняя светловолосая инквизиторша.

– Новый?

– Нет, он уже был здесь три дня назад. Некий Роман Солодовников.

– Повторный визит, значит, – задумчиво произнес Шестаков. – Тогда сегодня она наверняка вручит ему личинку. Кто предполагаемый объект притязаний этого парня, выяснили?

– Пока нет, а надо? – спросила Громова. – Мы ведь не собираемся позволить ему довести дело до конца?

– Конечно, нет! – с некоторым даже раздражением отозвался Шестаков. – Но всегда есть вероятность сбоя в операции. Думаю, никому тут не надо напоминать, что с кромешниками, подобными этой, с позволения сказать, даме, Орден не имел дел с самого его основания. А потому следует учитывать все возможные варианты развития событий. Например, такой, что сегодняшняя операция по захвату матки провалится.

Лица всех четырех инквизиторов, находящихся в комнате, посуровели. Сергей Александрович, как старший инквизитор, прошедший такие испытания, какие его нынешним подчиненным и не снились, пользовался среди них непререкаемым авторитетом. Если среди группы наблюдения и захвата до сих пор и царили некие шапкозакидательские настроения (дескать, нас же четверо, плюс старший инквизитор, а эта тварь всего одна – что тут может пойти не так?) то в этот момент они испарились напрочь. Все окончательно уразумели – схватка предстоит наисерьезнейшая.

* * *

На след этой «колдуньи, гадалки и ворожеи», выступавшей под именем Веры Григорьевны Камышиной, Орден напал около двух недель назад. Точнее, не совсем Орден. Дело в том, что руководство этой организации давно взяло курс на постепенное сближение со смотрящими, понимая, что по отдельности эффективность деятельности обеих структур будет существенно ниже. Сближению, однако, препятствовала строжайшая директива анхоров, отношение которых к Ордену оставляло желать много лучшего. Смотрящие, конечно, светлым Вторым подчинялись беспрекословно, однако и среди них находились прагматичные личности, видящие пользу от такого сотрудничества. Они‑то и заключили с Орденом негласный «пакт о взаимопомощи».

В деле маги‑поиска и вычисления кромешников смотрящим не было равных, если, конечно, не считать самих анхоров. Однако из‑за малочисленности светлых Вторых в Базовом мире далеко не всегда представлялась возможность информировать их об этом и получить помощь, либо указания. С Орденом в этом плане работалось существенно проще. Смотрящие, согласные на сотрудничество, знали телефон «горячей линии», на который и сообщали всю информацию о выявленных угрозах. Именно таким образом командор Уральского отделения Святого Ордена и получил наводку на «Камышину».

«Колдунья», на первый взгляд, ничем не выделялась из толпы себе подобных, ведущих бизнес на этом поле. Восемьдесят процентов из них составляли шарлатаны и мошенники, еще девятнадцать – люди, действительно обладающие некоторыми экстрасенсорными способностями. Те, кто принадлежал ко второй категории, подвергались тщательному дистанционному исследованию со стороны как смотрящих, так и Ордена на предмет возможности вовлечения их в свои ряды. В случае положительного решения человеку делалось предложение, «от которого он не мог отказаться». Ну а оставшийся процент – так называемые «особые случаи».

Именно в эту категорию и попадала «Вера Григорьевна Камышина». Смотрящий, которому выпало заняться ею, сразу же определил, что к шарлатанам и мошенникам эта дама не относится. Она явно обладала Силой, только по какой‑то причине тщательно маскировала ее, в результате чего бомльшую часть времени ее сверхъестественные способности не поддавались идентификации даже с помощью магического зрения смотрящих. Это уже само по себе вызывало подозрения: никто из «самородных» колдунов и экстрасенсов Базового мира подобным навыком не обладал. Более того – они даже представить не могли, что это может зачем‑нибудь понадобиться, ибо понятия не имели ни о смотрящих, ни об Ордене, ни о Вторых, ни о кромешниках. «Камышина» же, выходит, понятие имела и, тем самым, привлекла к себе особое внимание.

Как правило, вселяющиеся в людей кромешники старались не высовываться, а потому в ряды так называемой «магической братии» не лезли, так как понимали: если что, там будут искать в первую очередь. Эта же полезла. Так может, она не кромешник? Может, анхор с секретной миссией? Идентификация объекта была в данном случае делом сложным и опасным. Самым разумным решением со стороны Андрея Климомвича (так звали глазастого смотрящего) было бы сразу же выйти на ближайшего стража и передать подозрительную дамочку ему, что называется, с рук на руки. Вот только смотрящий этот, к несчастью для себя, отличался повышенным честолюбием (что было им, в общем‑то, противопоказано) и решил для начала разузнать побольше сам, чтобы выдать потом объект анхорам в почти что подарочной обертке – с полным досье. Хорошо хоть, у него хватило разумения попросить одного из коллег подстраховать себя.

Зато не хватило на другое – держаться от объекта наблюдения на предельной дальности. Смотрящим было не привыкать выслеживать кромешников и наводить на них силовые структуры – анхоров и Орден. Но то обычных кромешников. А на сей раз пришлось иметь дело с чем‑то принципиально иным. Многие поколения смотрящих в лучшем случае лишь слышали о подобных созданиях путаные и не слишком‑то соответствующие действительности рассказы. Климович, влекомый стремлением доподлинно выяснить – кто же перед ним, подошел недопустимо близко. И поплатился жизнью. Слишком поздно он понял, что имеет дело вовсе не с анхором, работающим под прикрытием. «Камышина» оказалось оболочкой для создания, исконно враждебного человечеству. И тьма пожрала неосторожного смотрящего. Хорошо хоть его напарник сумел уйти незамеченным. При всем желании, помочь своему товарищу он не мог, так как епархией смотрящих всегда были только поиск и наблюдение, но не бой. Стало ясно одно: они столкнулись с кромешником необычайно сильным и хитрым. Но с каким именно, выяснилось позже.

Дальнейшее наблюдение велось намного более скрытно и осторожно. И оно принесло свои плоды. Выводы, к которым пришли смотрящие, просто потрясли их: в Камышиной поселилась матка – разновидность кромешников, способная, накопив определенное количество энергии, порождать «личинки» других пустотных сущностей. «Колдовская» профессия реальной Камышиной оказалась квартирующей в ее теле гостье из Пустоты очень даже на руку: обращающиеся к ней за приворотом клиенты получали особое зелье, в котором содержался зародыш сущности кромешника. Когда объект страстных воздыханий клиента выпивал зелье, он становился носителем, иначе говоря, своеобразным инкубатором для развивающегося нового пустотного создания, которое начинало постепенно прибирать его к рукам. А так как кромешники развивались быстро, то максимум через месяц они устанавливали полный контроль над телом человека‑носителя. Первой жертвой такого создания, как правило, становился клиент «колдуньи», так как он постоянно крутился поблизости, в расчете на то, что приворот удался, и здорово раздражал. Таким образом, прятались концы в воду: ведь установить связь «Камышиной» с человеком‑носителем теперь становилось практически невозможно.

Опасность подобной оккупации трудно было преувеличить, а при мысли о том, что «колдунья» могла оказаться далеко не единственной маткой в Базовом мире, у смотрящих темнело в глазах. Об этом немедленно следовало поставить в известность анхоров. Но, как на грех, все местные стражи куда‑то запропастились. Ходили слухи, что их подрядили на какое‑то сверхважное и сверхсекретное дело, о котором смотрящим и знать‑то не полагалось. Но последние чувствовали, что медлить в данном случае никак нельзя. Оставался только один вариант – Святой Орден.

Вот такая цепочка событий и привела ударную группу инквизиторов к офисному зданию на улице Первомайская, где «Камышина» встречалась со своим клиентом.

* * *

– Значит, так! – решительно произнес Сергей Шестаков. – Со мной пришла женщина‑эмпат из смотрящих. Она в два счета выяснит, кто именно является предметом страсти этого, как его?..

– Солодовникова, – подсказала Громова.

– Вот, вот. Один из вас отправится с ней, укажет объект и позаботится о том, чтобы с нашей союзницей ничего не случилось. Остальные – со мной на задержание.

– А сил хватит? – усомнился один из инквизиторов‑мужчин. – Нас тут четверо, а одного вы забираете… Если эта «колдунья» так крута…

– Хватит, – заверил его Шестаков. – Я привел с собой еще двоих. В итоге получится шестеро. Четверо, включая меня, – первая линия, двое страхуют.

Долго объяснять план действий не потребовалось: все в группе были опытными бойцами, прошедшими через многие десятки операций, и потому понимали с полуслова.

Вскоре появился и клиент: Роман Солодовников быстрым шагом вышел из здания. На лице его легко читалось плохо скрываемое нервное возбуждение. Даже без красноречивого кивка Громовой Шестаков бы догадался, кто он такой. Повинуясь молчаливому жесту старшего инквизитора, один из присутствующих в комнате бойцов Ордена и эмпатка оперативно двинулись за ним. А через несколько секунд комнату покинули и остальные. Впереди шли Шестаков и Громова, отставая на пару шагов – еще двое инквизиторов из группы, что вела наблюдения за домом. А те, кого привел Сергей Александрович, составили арьергард и должны были вмешаться, если, по меткому выражению Шестакова, «дело дойдет до триариев».

Перемещались они быстро и слаженно – так, чтобы, в случае чего, не перекрывать друг другу сектор магического удара. При этом ауры свои тщательно маскировали: ни к чему, чтобы матка учуяла их раньше времени и насторожилась. Комната 55 располагалась на пятом этаже, а стена офисного здания с той стороны была гладкой, так что вариант с попыткой ухода матки через окно представлялся весьма маловероятным: на кромешников, находящихся внутри человеческого тела, действуют ограничения, связанные с этим самым телом. «Модернизировать» его, подобно анхорам и кригам, они не умеют, разве только могут заметно увеличить физическую силу, живучесть да устойчивость к повреждениям. Но вряд ли настолько, чтобы без последствий спрыгнуть с пятого этажа на асфальт. Конечно, враг может и покинуть тело, чтобы уйти по воздуху, но на такое он пойдет, лишь оказавшись в совершенно отчаянном положении. В общем, отсылать «резервистов», чтобы перекрыть единственный альтернативный путь отхода, не стоило: это означало просто так, непонятно ради чего лишить группу захвата двух серьезных боевых единиц, которые, случись непредвиденное, еще не факт, что сумеют вдвоем справиться с маткой или, хотя бы, удержать ее до подхода основных сил.

Нет уж, лучше действовать по первоначальному плану – двигаться скрытно и стремительно, чтобы не дать противнику возможности и времени выкинуть какой‑нибудь фортель.

Данное конторское здание оказалось быстро состарившейся панельной «свечкой» о шестнадцати этажах родом из восьмидесятых годов прошлого века. Оно располагало двумя скрипучими лифтами, один из которых с незавидной периодичностью оказывался в состоянии ремонта, и единственной лестницей с изрядно выкрошенными бетонными ступенями. Практически идеальный вариант для инквизиторов. Заглянув в лифтовой закуток, Шестаков слабым импульсом греминического заклятия заставил двух железных полуинвалидов подъемного труда впасть во временную кататонию. Про себя инквизитор извинился перед людьми, которые могли в этот момент застрять в лифтах и мысленно же пообещал непременно вызволить их, как только заварушка с маткой придет к своему логическому завершению.

Итак, ударная группа Святого Ордена бодреньким аллюром принялась подниматься по ступенькам на пятый этаж. Теперь уж пустотная тварь никуда от них не денется. В этой блаженной уверенности они пребывали ровно до тех самых пор, пока не достигли четвертого этажа. А вот дальше начались проблемы.

Сперва они ощутили импульсы творимой волшбы. Это уже было плохо, так как означало, что они обнаружены, и враг пытается что‑то предпринять. Инквизиторы ускорили шаг, с разгону влетев на лестничный пролет, ведущий к промежуточной площадке между четвертым и пятым этажами. Но едва оказавшись на ступенях, влипли, причем в самом что ни на есть буквальном смысле этого слова.

Двигаться сразу стало неимоверно тяжело, как если бы они пытались идти по горло в болотной жиже, ибо резко уплотнившийся воздух сопротивлялся каждому движению. Дыхание почти остановилось, как и все остальные естественные процессы. Даже мысли шевелились еле‑еле, словно пробиваясь сквозь густую патоку и залипая в ней каждую секунду. Любое движение тут вообще не приветствовалось: не для того эта зона создавалась. Казалось, забастовало само время, устав от бешеного ритма жизни. Впрочем, нет, не забастовало: полная неподвижность для этой великой реки абсолютно противоестественна. А значит, время заставили замереть, насильно запихав в клетку этого странного состояния с помощью магической Силы.

– «Стазис!» – еле двигая губами и языком выдавил из себя Шестаков, первым сообразивший, во что они вляпались.

Слова прозвучали медленно, тягуче и тихо, с трудом преодолевая чуждую магию, которая была направлена на то, чтобы утвердить в зоне действия заклятия полную тишину и неподвижность. Естественно, обычные люди и вообще все прочее застыло тут мгновенно, как только начали действовать чары, но обладающие Силой инквизиторы могли еще сопротивляться. Правда, Шестаков чувствовал, что это ненадолго, и если немедленно не предпринять контрмеры, обездвиживающая все и вся магия скоро одолеет их.

Бороться, во что бы то ни стало бороться! Кажется, пришло время выложить на стол первый козырь из тех, которыми снабдил Шестакова командор перед началом операции с маткой. Заключался он в амулете, висевшем на цепочке и прилегавшем непосредственно к груди Сергея Александровича. Старший инквизитор мысленно сосредоточился на нем и «влил» в артефакт немного Силы, пробуждая его.

Эффект не заставил себя ждать. Краткой обжигающей вспышкой ответив на пробуждающий импульс, артефакт начал излучать, и его излучение словно смывало липкие путы магии кромешника, освобождая от них сначала самого командира группы захвата, а затем и его спутников. Дышать и двигаться сразу же стало существенно легче. Не настолько, конечно, как вне зоны действия чар, но, по крайней мере, теперь инквизиторы уже могли проявить вполне приличную боеспособность.

Разумеется, Шестаков понимал, что вспышка от амулета не осталась незамеченной маткой, которая наверняка поняла, что идея обездвижить противника «стазисом» провалилась. Так что теперь она наверняка готовится применить что‑нибудь другое. Главное – не дать ей на это достаточно времени…

– Вперед! – хриплым и даже слегка каркающим от напряжения голосом приказал Сергей Александрович. – Скорее!

Дважды повторять ему не пришлось – инквизиторы и сами понимали, что медлить в сложившихся обстоятельствах смертельно опасно. В результате, два лестничных пролета, несмотря на сопротивление вяжущего воздуха, они преодолели за десять секунд.

Вот и пятый этаж. С площадки в обе стороны вели два коридора, отделенные от лестницы тяжелыми дверями. Но правая была открыта, и буквально в метре за ней застыла на полушаге женщина со стопкой листов бумаги в руках. Один из них, очевидно, в момент активации «стазиса» выскользнул из ее рук, но до пола так и не долетел, зависнув в воздухе в процессе свободного падения. В дальнем конце коридора у кулера стоял мужчина в деловом костюме. Впрочем, сейчас он, скорее, напоминал экспонат музея восковых фигур. Свой кофе он, видимо, выпьет еще не скоро, хотя сам задержки и не почувствует.

Но виновница творившегося безобразия, как четко ощущал Шестаков, находилась как раз в противоположном коридоре, где, собственно, и располагалась комната 55, то есть за закрытой дверью. Последняя выглядела довольно массивной. Такую даже в обычных обстоятельствах двумя пальцами не откроешь. Теперь же это превратится в незаурядное испытание физической силы. Рвать придется, что называется, во всю моченьку: «заморозившись» в закрытом состоянии, дверь будет стремиться в нем же и остаться, а уплотнившийся воздух будет ей в этом всемерно способствовать.

Тем не менее, выбора особого не было. С глубоким вздохом Шестаков крепко ухватился двумя руками за массивную ручку двери и знаком приказал самому дюжему из своих спутников помочь ему. Взявшись вдвоем, они изо всех сил дернули неподатливую дверь на себя. Открывалась она медленно, словно нехотя, но едва ее удалось оторвать от косяка, как еще двое инквизиторов присоединились к уже сражающимся с дверью товарищам. Под объединенным натиском четверых дверь подалась и раскрылась.

За ней примерно в десяти шагах за порогом, в глубине тускло освещенного коридора стояла темная фигура. Лица ее не было видно, и это вполне мог оказаться кто‑нибудь из обычных людей, кого «стазис» застиг посреди коридора, но Шестакову почему‑то так не показалось.

– На пол! – резко выкрикнул он, уже падая.

Остальные с похвальной оперативностью последовали его примеру, и не зря, поскольку темная фигура оказалась той самой маткой, на захват которой они сюда прибыли. А с таким серьезным противником успех им могли обеспечить лишь опыт руководителя и беспрекословное подчинение вкупе с мгновенной (в идеале) исполнительностью остальных членов группы.

То, что произошло дальше, наилучшим образом проиллюстрировало вышеозначенный тезис. События понеслись вскачь. Из рук темной фигуры вырвались две черные энергетические «змеи». Первая, миновав вовремя упавших инквизиторов, безвредно рассеялась в пространстве, зато вторая свою жертву нашла. Один из четырех инквизиторов, решивший, по‑видимому, сочетать уклонение с постановкой защитного экрана, не успел толком сделать ни того, ни другого. Уйти с «линии огня» кромешника ему не удалось, а не полностью созданный защитный экран остановить «змею» тоже не сумел. Смертоносная энергия «змеи» сквозь нанесенную рану хлынула внутрь организма и достигла сердца в считанные секунды, остановив его биение раньше, чем инквизитор успел осознать, что произошло и предпринять что‑нибудь для своего спасения.

Однако его оставшиеся в живых товарищи не растерялись. Понимая, что сейчас не время для скорби, они вступили в бой, даже не успев подняться на ноги: волны золотистого сияния боевой магии Святого Ордена устремились к матке. Та ответила черным энергетическим шаром, который, столкнувшись в воздухе с фронтом заклятия инквизиторов, взорвался. Из него вылетел добрый десяток черных «змей», правда, более тонких, чем две первых, и все они устремились к орденцам.

Сама матка стояла все в той же позе посреди коридора. Вначале ее черная энергетическая суть выходила за пределы физического тела, однако под натиском магии инквизиторов сжалась и укрылась в телесной оболочке. Здесь не получилось противостояния типа «атака против блока». Прошли удары с обеих сторон, и противники сейчас отчаянно пытались преодолеть их последствия. Матка согнулась от боли и всю свою энергию бросила на борьбу с «волной света». Инквизиторы же, «обернув» руки светлым ореолом, яростно отбивались от черных «змей», порожденных взорвавшейся энергосферой. Те же вели себя, словно мыслящие существа: извивались, совершали выпады и уклонения, всячески стремясь добраться до плоти своих противников. Впрочем, возможно, в каком‑то смысле так оно и было. Как сообразил Шестаков, матка, похоже, метнула в них полусформировавшимися зародышами кромешников, которых она еще не успела распределить по человеческим телам.

Но зародыши есть зародыши, и инквизиторы, будучи испытанными бойцами, стали своих жутких противников одолевать. Искусно «фехтуя» руками, защищенными своеобразными наручами из света, воины Ордена рассеивали черных «змей» одну за другой. Вот только матка со своей проблемой справилась, все же, раньше и метнулась вперед вдоль стены, явно намереваясь проскочить мимо инквизиторов, еще занятых битвой.