Стагнация

Активная защита от шума очищала входящий волновой поток от излишних завываний и шелест снега о костюм, оставляя лишь основной отголосок ветра и четкие отзвуки шагов по твердому снегу. Ноги погружались на выходе по щиколотку, дальше создавая нарост, небольшой снежный перевал, смешную пародию на то, что ждало его впереди, за километры, дни, что ему предстоит пройти.

Первые шаги всегда ощущались странно. Уходить от безопасности, туда, где самостоятельность требует полной отдачи, а ошибки не прощаются. Помощи не будет. Этот вызов он уверенно принимал, прогладывал глубинную обиду необходимости постоянно рисковать. Все эти ощущения давно привычны и рутинны для него. А переход был лишь очередным рабочим проектом.

Люди в бункерах удивляются таким, как он, способным пешком дойти от лабораторий до жилого кольца. И часто шутили, от непонимания, мол, этим странным и все эти костюмы и убежища не нужны, лишь бы не было людей. И без людей и правда было проще. Проще и спокойнее. Не было необходимости думать, что сказать, в голос высказывая только правду. Себе можно попробовать солгать, но сам он точно знает правду.

Можно было обдумывать то, что придется, а также заниматься тем же, чем занимаются все живые существа – выживать. Благо, технологии позволяют делать это даже с комфортом. Как-то он спал, просто закопавшись в снег, поскольку все вокруг было просто равниной, а ветер поднимался такой, что его сдувало, когда он стоял на своих двоих. Думать не приходилось. Приходилось копать, а после выкапываться.

Основным ориентиром для него были две вещи. Первая и основная – показания компаса его костюма, а также датчики ориентирования, а вторая – маячки, расставленные по ходу троп. С помощью них можно было понять состояние той или иной тропы. Так, если их «цепочка» где-то прерывалась из-за образования расщелин, то зеленый огонек менялся на желтый, если есть обходная тропа, или на красный – если таковой нет.

По пути троп так же бывали «норы» – выкопанные в снегу убежища, где проводники отдыхали и оставляли припасы на случай необходимости. Сам Васовский сделал пять таких, еще в четырех бывал. Вот и сейчас он отлично помнил, где и на каких тропах у него есть такие. А, когда он подходил ближе, еще и костюм начинал улавливать передачу маячка и отображать направление и расстояние. Только он бил на прямых участках до нор и в хорошую погоду. Во время бурана он не может пробиться, потому нужно подходить ближе. Для того же их располагали недалеко от троп, чтобы даже в самую плохую погоду можно было наткнуться на них.

Вновь переворачивая в голове все эти мысли, проводник обернулся – приметный холм, под которым был комплекс, давно скрылся за стеной снежной взвеси. Он окончательно остался наедине с собой. И до необходимого бункера ему идти добрых двое суток. Отдохнуть он решил всего раз, в норе, что ближе к распределительному пункту, а пока его ждал крюк, огибающий последнюю образовавшуюся расселину к наиболее узкой части, где был возведен мост.

За мостом, в нескольких часах, была его нора. Пожалуй, самая большая нора, какую он видел. Там он часто отдыхал, а вместе с ним и те, кого он сопровождает. Хоть по самому мосту мог проехать и транспорт, без сопровождения по нему мало кто решался пройти, а потому приходилось тратить время на уговоры и заверения. А иногда и ждать «подходящую» погоду. В таких случаях норы и расширяются, покрываясь изнутри большой коркой льда, укрепляющей убежище.

Проводник вновь посмотрел по сторонам. Все та же темень, все тот же летящий в одну сторону снег. По нему даже можно ориентироваться, зная сезонные направления. Эти знания спасают в самых неожиданных ситуациях. Так он знал проводника, что правильно выбрал сторону прыжка, чтобы выбраться из расселины, именно глядя на пролетающий вверху снег.

Обдумывая, казалось, все это сразу, он шел по мягкой тьме пустошей, а жесткий ветер, подгоняющий снег и лед, обметал его, насовывая куда может комки снега, треща, как счетчик Гейгера, по куполу шлема и внешним вставкам из металла. Снег уже поднялся до колена, потому проводник подключил вспомогательный экзоскелет к питанию. Ранее он был выключен для экономии энергии.

Эту привычку, к слову, даже не каждый проводник имеет. Зачем такая экономия, когда заряда хватает на недели безостановочной ходьбы. А после таких уверенных находят замерзшими намертво в пустошах. Если вообще находят. Из-за возможности упасть в расщелину, занесенную снегом, или прямо во время похода начиналась особо сильная буря – люди плутали сутками, а после погибали.

Как правило, причиной служила, прежде всего, излишняя самоуверенность и храбрость. Но Васовский не был героем. Он боялся. Боялся упасть, боялся замерзнуть или погибнуть от голода. Потому он лучше откажется от ходки, нежели пойдет на нее на уверенности в своих силах. И он точно знал, что жив только благодаря древним инстинктам, которые им запрещали глушить чем-либо.

Но даже при прямом запрете, находились умники, что имплантировали себе тот или иной чип, что расширял их границы, убирал инстинкты или просто усиливал мозговую деятельность. Однако их поддержание требовало особых препаратов, что вводились на постоянной основе на протяжении остатка жизни. Отказ от приема всегда приводил к тяжелым последствиям, ломке и смерти в страданиях. Тех же, кто умудрялся обнаружить свою аугментацию, убирался со службы и получал волчий билет за ненадежность. И это при практически полном отсутствии контроля за проводниками.

Потому по снежной тьме ходили прежде всего люди. Обычные люди под скорлупой костюмов, что защищала ненадежное тело от холода и усталости. Люди остаются единственным ценным ресурсом в этих местах и на этой службе. В этой тьме ходили только они. Наедине с собой.

Глава 6. Буря внутри.

Убежище напоминало собой жилую зону комплекса. С тем лишь отличаем, что могло в себе разместить намного меньше людей. Внутри были большие бараки, несколько мастерских, прачечные, столовая и большая кухня. Люди тут же нашли себе применение, продолжив в замкнутом пространстве заниматься своими прямыми обязанностями.

Уверенность, что все будет в порядке, возможность обсуждать произошедшее и наличие контингента из службы безопасности обеспечивали спокойствие. Местный персонал врачей все же наблюдал за всеми, за кем мог, так же часто обсуждая происходящее со службой безопасности, что наблюдали за обстановкой через камеры, а также часто считывали показатели состояния и сверяли динамику состояния подопечных, определяя изменения в их настроениях и самочувствии.

Психологи постоянно с кем-то работали. Было важно поддерживать убежище в постоянно приподнятом состоянии, поскольку даже один их сожитель, погрузившийся в воспоминания о том, как вся их работа, возможно, пошла прахом, а они заперты под двумя замками в ледяной пустоши, как все может коллапсировать. И дело не в том, что люди резко начнут убивать за еду или что-либо еще, вовсе нет, сам факт упадка в убежище может негативно повлиять на всех.

Людям нужна спокойная обстановка для продолжения работы и взаимодействия. Убежище было создано не только, чтобы защитить персонал и данные, но и для того, чтобы продолжить работу комплекса. Потому все, что было в основном комплексе, дублировалось в малых масштабах и тут.

Однако спокойствие закончилось – в один из календарных дней в створки начали скрестись. Вначале шум можно было различить только подойдя в ней в упор, но после, в несколько мгновений, шум стал сильным. Скрежетание металла не было слышно только на нижнем уровне убежища, где был генератор. Люди начали страдать от этого.

Металлический безостановочный и ритмичный скрежет не давал спать, не позволял собраться с мыслями, а после и вовсе начал раздражать многих. Почти весь персонал попал под это воздействие. И сутки за сутками становилось все хуже. Бессонница, споры и ругань. Люди волновались и на счет того, что к ним скоро заберутся. И сейчас не помогали уверения службы безопасности. Они были уже близко, прямо за створкой.

Больше всех страдали те, кто знал, что за экземпляры были у них внизу. Так же с ними страдали очевидцы первой резни. Вскоре персонал стал получать свои дозы седативных препаратов. Люди не переставали коситься в сторону створок, но прекратили, хотя бы, редкие истерики, продолжая работу и даже высыпаясь ночами.

А после скрежет остановился. В этот момент весь состав службы безопасности стоял перед ними. Все встрепенулись, поднялись на ноги, глядя на створки. Через минуту глаза их округлились, у пары человек началась паника.

Створки начали расходиться в стороны, а в просвет вышли бивни, помогая разводить железные воротины. Раздались первые выстрелы, не пустившие внутрь мелких тварей, после выстрели перестали смолкать. Люди выпаливали все, что было в проем, что, казалось, перестал расширяться. Однако что-то с той стороны собралось с силами и продолжило разводить створки.

В проем вошли первые войны. Они были живучими, однако их плоть все еще пробивалась пулями. А тварь позади – огромная, похожая на гигантского бегемота, огромными бивнями разводила ворота, а после ее спина взорволась, от чего бивни намертво уперлись в створки, разведенные, подобно ножницам, от чего туша твари и не выдержала, огромным месивом оставшись по ту сторону ворот, разливая неоново-красную кровь, повалившую в ворота.

Следом за кровью в проем вступило оно – тяжеловесная тварь, переваливающаяся на трех ногах и держа на весу костяной щит. Ее вторая лапа была превращена на что-то вроде клешни. Морда, зубастая и с горящими красными глазами, осматривала оставшихся наедине с ней людей. После прикрыла свою морду жвалами, образующими цельную маску с прорезами, начав ковылять к ним на мощных лапах с двумя коленными суставами.

И сколько бы по ней не стреляли, она почти не обращала внимание на людей, доставая одного за другим своей палицей. Ее тело было покрыто пластинами, как у настоящего танка. И потому небольшой урон практически не повредил твари, что даже слегка нагибалась, чтобы проходить под низковатым для нее потолком. И это при том, что потолок расположен на высоте двух метров, тридцати сантиметров.

Вслед за ней, уже после того, как последнего защитника размазало о стену, в проем вновь сунулись твари меньше. Они явно обследовали всю лабораторию и заразили каждую собаку или обезьяну, на которых ставились эксперименты. Сейчас эти твари бросались в коридоры, бились тушами о двери и стены, искали людей и нападали на них.

Несчастные, попавшие под их лапы, лишались конечностей и падали в криках на стальной пол, оставаясь там на растерзание тех, кто позади. Немногих, кого не раздирали сразу, ждала тяжелая учесть – истекать кровью. Благо, такие сильные повреждения многих убивали на месте от болевого шока. Тех, кто посильнее, ожидало страшное.

Где-то позади беснующейся орды, плещущейся в крови, шел и гигант. Его тяжелую поступь чувствовали через стены и залы, а попавшие под его лапы несчастные, были раздавлены, оставаясь безобразными карикатурными в лужах крови и месива. Экспансия проходила быстро и агрессивно – твари зачищали убежище, выламывали двери, за которыми прятались те, кто не решился брать оружие или оглобли. Их настегало кровавое месиво, а немногих – заражение.

Зараженных загоняли в небольшие помещения и не выпускали, покуда те не теряли сознание. Тогда их забирали и утаскивали в комплекс. Утаскивали волоком, пока остальные расступались или попросту перепрыгивали через таскающих тварей, что обходили только здоровую тварь, беснующуюся в зале.

Когда твари уверено заняли убежище, в воротах появилось оно. Некогда человек, теперь оно больше походило на то, чем они были некогда. Изящное тело, выше человека, однако плоть человека мешала ему. Некогда обычное тело, сейчас тощее и слегка сгорбленное. Кожа на местах, где конечности стали длиннее, вначале порвали кожу, растянули мышцы, а после покрылись защитными покровами и пластинами. И так по всему телу – тело в надрывах, закрытых новой плотью и пластинами.

Лапы его начинались с изогнутых когтей, голени, покрытые шипами и пластинами, переходили в массивные колени и мощные колени выше. Тонкая талия, переходящая в грудную клетку, ребра выходили сквозь покровы, а бока были защищены новыми слоями. Тонкая шея держала лысую голову с острыми скулами.

Голова заслуживала особого внимания – лысый череп венчала костяная корона, переходящая аккуратными пластинами в надбровные дуги. Черты прежнего лица не сохранились, а на их замену пришли очертания черепа, губы отсохли и отвалились. А зубы его стали острыми, хищными.

Существо с особой грацией прошло дальше, его походка на первый взгляд казалась очень сумбурной и корявой. Однако, на самом деле, оно очень старалось обходить трупы и лужи крови, явно брезгуя ступать в багровую жидкость или на останки чуждой ему расы.

Все места на его теле, где сосуды подходили близко к коже, а также в местах просветов, были фиолетовые просветы, которые было отлично видно даже через свет ламп. Видя этот отсвет, остальные отступали, пропуская существо в глубь.

Пропускали они его в глубь. Туда, где осталось лишь одно не занятое помещение. Там же уже ждал гигант, что сторожил достаточно большой проход, закрытый усиленной переборкой. Там же были и последние выжившие.

– Все… Все утихло? – пропыхтел один из них, бледный, как и все остальные в помещении.

Их было четверо, все вооруженные и в боевых скафандрах. Все, как и положено при чрезвычайной ситуации. Под тонированными сводами шлемов было не разобрать всей бледности их лиц. Они слышали, как всех подопечный, доверенных им в подчинение. Были слышны и выстрелы, и крики людей. А потом началось самое страшное – тишина.

Было не ясно, закончилось ли все. То, что там нет выживших, не было никаких сомнений. Но почему они не наламываются на их последнее убежище? И это после вскрытия самого убежища огромной тварью. Да, они были совершенно не готовы к этому. Тварь вылезла из каких-то складских помещений, что было первыми движениями за неделю, что они прожили в убежище.

По приказу были подняты люди, выдано все имеющееся оружие, силы безопасности были согнаны ко входу, однако дальнейшее было крайне неожиданно для всех. Они ворвались. И сделали это столь слажено, что об их разумности не возникало больше вопросов. И вот они уже написали свой последний отчет, в который входила вся известная им информация. Написали последние слова. И все затихло.

Какая-то тварь умудрилась наткнуться на системы камер и весьма удачно их сломать. Это была явная задача для нее, с которой она обшарила все технические помещения, в которые ее впускал в каждое, выламывая двери, пока они не нашли ту самую. Твари знали, что искали, просто не были уверены, где именно. Или они планомерно уничтожали всю аппаратуру, что мешала им спокойно заниматься своими делами.

В итоге, они не видели, как к створке подошли та огромная тварь и фиолетовый. Последнего они видели несколько раз на камерах до их отключения, но, похоже, у них не будет даже записи этого существа. Только описания, что они сами смогли дать ей в своих отчетах.

Сама же фиолетовая тварь подошла к створке и положила на нее когтистую кисть, процарапав борозды на ней. А после сделала осознанный человеческий жест. Она постучалась.

Люди внутри никак не отреагировали. Но после один подошел и включил коммуникатор с той стороной. Включилась и камера, транслирующая поток прямиком на монитор с их стороны. Там было оно. Тварь, стояла и смотрела остатками человеческих глаз, прикрытых щитками, светящимися фиолетовым. Она смотрела, казалось, прямо в глаза смотрящему на монитор.

А после она заговорила. Голос, хриплый и сипящий, наполненный неописуемым отвращением к самому процессу разговора. Оно произносило слова еще и присвистывая, но отлично ставя басистый голос, четко выговаривая слова односложными предложениями.

– Нам необходимо пройти в комплекс. Вам необходимо открыть его. Мы знаем, что вы понимаете. Мы говорим о комплексе. Вы – открываете. Вы – остаетесь живы.

И после оно дало время людям. Чтобы принять решение. И, поскольку коммуникатор был включен, тварь отлично слышала тишину. После шум и выстрелы. По одному на каждого находящегося там.

Это вывело тварь из себя. Она кромсала дверь, разодрала несколько тварей и даже пнуло гиганта, заставив быстрее выломить дверь. За ней лежали только трупы. Каждый из них сам принял решение. Ведь, раз они разобрались с оборудованием и разработали тактику – значит и знания из людей они способны достать. А дать им возможность получить ответ на главный вопрос – как попасть в комплекс или выбраться – равносильно убийству миллиардов колонистов.

Их жизни были малой ценой. И инструкция была лишь одна. При наличии живых существ, способных обучаться и получать информацию, при отсутствии иных возможностей, личный состав командования обязан лишить себя жизни во благо всей колонии. Содержание тварей не должно быть нарушено ни в коем случае.

Вся злость твари быстро улеглась. И она ушла восвояси вместе со всеми остальными. В бункере остался только один живой человек.

Глава 7. Буря снаружи.

Васовский шел слишком долго. И тому была объективная причина: пока он был на привале в норе, разошлась буря. Она пришла ураганным гулом, разгоняла снег и сметала все с пустошей. Именно они и закрывали ущелья под шапками, именно такие бури сметали буи с троп. Так произошло и в этот раз.

Ему пришлось прождать там два дня, питаясь пайками и используя ценный ресурс норы вместо того, чтобы идти вперед. Проход наружу он не пробивал, но и не жег запасы горючего, не поднимал температуры внутри, обогреваясь лишь силами своего костюма. Пришлось усилить нагрев внутри скафандра, поскольку температура после бури упала резко на тридцать градусов.

Как только стало тихо, он выполз к выходу, пробил закупорившую его снежную шапку, выбрался на холод. После осмотра все той же снежной пустыни в вечной, Васовский вернулся и взял побольше запасов. Потребление костюма не снизится, а старую батарею придется заменить вскоре. Она устала и на таком морозе имела меньший коэффициент полезного действия. А идти еще треть дороги, причем все маячки занесло свежим снегом.

Наваливший новый слой пока был мягким, он проваливался по колено, медленно передвигая ногами. После достал телескопический шест и стал идти дальше, прощупывая перед собой снег. Хоть костюм и ловил сигналы маячков, опасность тропы лишь увеличилась за эти дни.

Переход вел через ущелье, там было одновременно и опасно, и безопасно. Основная опасность заключалась в том, что над головой у Васовского находилась многотонная шапка. Да, костюм даже сможет защитить от части давления, если повезет, однако вероятность такого оптимистичного стечения обстоятельств, когда проводнику придется неизвестно как выбираться из завала, была очень маленькой.

Плюсом же было то, что в ущелье было теплее. Даже остекление шлема оттаяло, изморозь, которую приходилось счищать перчатками, сошла. Нашлемных ламп хватало, чтобы выхватывать из туннеля десять метров пространства впереди, а до конца ущелья было еще очень далек. Дисплей показывал полдень земных суток. Потому он решил идти дальше.

В какой-то момент Васовский отключил шумоподавление, остановился и прислушивался. Вначале была тишина. После он уловил шорох и гул сквозного воздушного потока. Никаких более посторонних звуков, только шорохи «живого» ущелья и вечной морозной ночи. Это успокаивало его, заставляло идти дальше, обдумывая то, что его ждало там, куда он идет.

Ему предстояло убедить руководство в том, что он не псих, придумавший все это, промерзнув на улице, а после в том, что нужны войска особого назначения. К слову, он не знал до конца, есть ли такие в бункерах. Или придется нанимать кого-то, поскольку от колонии, кроме гуманитарной помощи, они никакой не могут запросить. Но сама инвазия всех тех тварей и консервация бункера, о которой знали и в колонии, и на «Станции 28», однако прошло несколько недель, как он понимал, а помощи не пришло.

Либо отправили обычный отряд расконсервации, что вошел внутрь, закрыл за собой. А после нарвался на то, о чем руководитель рассказывал ему с таким страхом в глазах, что Васовский охотно верил, что они опасны. И не просто опасны, а готовы драть людей без остановки.

К концу ущелья он дошел уже поздней ночью по земному времени. Там он нашел то, чего не ожидал – в стене ущелья, в толще льда, была пробита пещера. Снег и лед из нее вытаскивали наружу, натоптали чем-то тяжелым, как будто у того, кто делал пещеру, был тяжелый военный костюм. Но это было исключено, ни в одном бункере не было такого снаряжения, о чем проводник мог ручаться.

Однако, Васовский особо не имел выбора, потому проверил окрестности – следы вели в сторону выхода, куда и собирался он сам. Однако следы были старые, а дальше их попросту замело. Кажется, кто бы то ни был, он ушел еще во время бури, оставив, сам не зная, помощь другому человеку.

В этой пещере он и решил остаться на отдых. Проводник поставил в ущелье несколько датчиков движения, на случай если это землепроходец решит вернуться, а сам проводник будет спать. Сам он ушел в самую глубь, позволил себе открыть самый большой паек и насладился трапезой в одиночестве. Если, конечно, это можно назвать трапезой.

Вся суть заключалась в том, что паек представлял собой тюбик с пастой. Он вскрывался и вставлялся в специальный фильтр. Пища вытягивалась костюмом, подогревалась и подавалась через трубку носителю костюма. Итог – несколько тюбиков «высококачественных» протеинов и белков. А особенность приема пищи заключалась в том, что именно этот паек был со вкусами.

К утру, благодаря этому пайку, что был специально сделан для того, чтобы принявший его, получал еще и добавки. Активные добавки делали свое дело, от чего через пять часов Васовский был бодр и готов к последнему переходу.

Путь до бункера центра снабжения занял еще два дня. На всем протяжении пути была спокойная холодная погода, почти не дул ветер, а температура пыталась отнять все, что напоминало тепло. Привалы приходилось делать в самодельных нычках, вкапываясь в снежную толщу руками. В итоге он вышел на плато, на другом конце которого находилась его цель.

Пройдя по равнине, без остановок на передышки и смены батарей, он наконец увидел свечение ламп, увидел искусственный свет, что с непривычки слепил его. Как ни странно, его до сих пор не встретили патрульные, которые должны были заметить его сигнал задолго до выхода на плато. Не было и движения у ворот, когда он подошел ближе. Да и вертикальный нехарактерный отсвет говорил, что врата открыты. Что-то было не в порядке.

Подойдя ближе, Васовский обнаружил перевернутый вездеход, такие обычно приходили с колонии. Дальше несколько тел, что повергли его в шок. Он и раньше видел умерших, но это были, как правило, замерзшие насмерть, пытающиеся согреться и уснувшие в тишине и одиночестве в снежных пустошах и норах. Но это… Это было как в кошмаре.

Люди лежали в неестественных позах. Кто-то был подран пулевыми отверстиями. Кто-то был изломан, как кукла, попавшая под отбойный молоток. Был бедолага, которого сложило пополам на столько сильно, что костюм не справился, лопнув. А внутренности размазало по снегу, выплюнув, как мякоть фрукта, на который наступили сверху. Только перед вратами было трупов двадцать. Тут были и другие проводники, и служба безопасности, были и попавшие под раздачу грузчики и другой персонал.

За вратами картина не внушала большей радости: обледенелые стены из-за открытых врат, что несколько дней пропускали снег и стужу внутрь, от чего вся проходная была занесена. Несколько несчастных были размазаны по стенам. Лифт находился на нижних уровнях, однако питание было в рабочем состоянии. И даже отреагировал на вызов.

Если все мертвы, значит и сообщить о несчастье некому. Похоже, всех местных застали врасплох, а потому даже тревоги в комплексе не прозвучало. Кто-то быстро и методично всех истребил. Необходимо дать сигнал тревоги, но без доступа он не сможет этого сделать. Нужен был другой вариант.

Идея сама пришла в голову. Если устроить на складе поджог, то система автоматически передаст сигнал в колонию. Такой сигнал придет непосредственно в колонию, а после дублируется наемникам и Станции 28. Возгорание на большом складе может погубить все бункера, оставив их без провизии и прочего снабжения.

Васовский спустился на складской уровень, где и стоял лифт до вызова. Там были еще тела, кого-то вмяли в стену, кого-то размазали по полу. Была выломана створка, ведущая в один из складов. Очевидно, виновник сего погрома был там, поскольку кто-то активно рычал и топтался, отдавая гулким топотом.

Помимо этого, этот некто хорошенько помял все стены. Он вмазывался в них, очевидно, идя к своим целям. В итоге нечто оказалось в конце коридора, в помещении распределителей. Он выбил двери и уничтожил операторов. А теперь лишь на мгновение показался в дверях.