скачать книгу бесплатно
– Это великолепно, дочка!
Гор Пико делал не просто хорошие сапоги. Каждую пару он украшал неповторимым рисунком, поэтому ни один модник в столице не мог посетовать на то, что его обувь похожа на чужую. Нужно ли говорить, что все рисунки рождались в голове Нины!
Нина подсматривала свои образы то в причудливом переплетении веток сирени, то в линии облаков, то в радостном гомоне праздничного базара. Однако больше всего она любила рисовать птиц. Иногда – каких-нибудь заморских красавиц с роскошным опереньем. Иногда – простых чаек и стрижей, проносившихся над рекой. Когда она выходила к Чёрной реке и вглядывалась в дымку над противоположным берегом, её душа сама превращалась в чайку.
Статный сын гора Доста, живший через десяток домов вниз по их улице, однажды вызвался нести её корзину, когда Нина возвращалась с рынка. Неожиданное согласие девушки так обрадовало юношу, что на следующий день он с самой зари ждал её у калитки. И на следующий тоже. Нина вышла из дому лишь на третий день.
– Тебя не было вчера, – сказал младший Дост.
– Я в прошлый раз купила достаточно еды, – просто отвечала Нина. – Поэтому и не выходила. Да и тётушке надо было помочь.
Младший Дост проводил её до рынка, где Нина попрощалась с ним. Она сделала это мягко, но в то же время непреклонно.
– Спасибо, что проводил, но тебе уже пора идти по своим делам, – сказала Нина, – а мне тут много чего выбрать надо.
И принялась перечислять. Список вышел большой-пребольшой, так что у поклонника всё перепуталось в голове. Он кивнул девушке, повернулся и пошёл, а та смеющимися глазами смотрела ему вслед.
Ничуть не более успешным в ухаживаниях оказался и сын ювелира. Надо заметить, что тётушка Тильда дружила с женой гора Рингеля. И когда его сын стал подозрительно часто проходить мимо дома гора Пико, почтенная дама сразу поняла, в чём тут дело.
– На Нину-то уже вовсю поглядывают, братец! – сказала она.
– Само собой, – отвечал гор Пико, – красавица-то она в свою мать.
– И что ты думаешь? – продолжала тётушка.
– Я ничего не думаю.
– А вот надо бы, – заметила тётушка. – А то объявится какой-нибудь хлыщ, запудрит ей мозги…
– Это вряд ли! – рассмеялся гор Пико. – Никогда в такое не поверю!
– Почему? – опешила тётушка.
– Ты же её воспитывала, сестра! Да и она – барышня разумная, на пустышку не обратит внимания. Если появится кто, я уверен: ко мне или к тебе придёт и честно обо всём расскажет.
– Наверное, ты прав, – задумчиво сказала тётушка, которой очень польстило признание её воспитательного таланта.
Сын ювелира сделал неуклюжую попытку подарить Нине нечто ценное. Он подстерёг девушку, когда та укладывала в корзину пучок петрушки, и, страшно смущаясь, сказал:
– Нина, а это ты, наверное, уронила?
Девушка с удивлением посмотрела на петрушку, которую она крепко держала в руке, и лишь затем перевела взгляд вниз, себе под ноги. Там в пыли поблёскивала тонкая золотая цепочка.
– Это не моя, – вздохнула Нина, очень хорошо понимая, откуда могло взяться украшение. – Наверное, это ты сам уронил.
– Я? Уронил? – смутился сын ювелира.
Нине даже жалко стало его.
– Откуда у меня взяться золоту? – спросила она. – Отец не балует меня. А вот тебя-то дома заругают!
Юноша, красный, как рак, наклонился, схватил цепочку и убежал.
– Молодец, девка! – хмыкнула торговка, наблюдавшая эту сцену. – Не стала брать не своё.
– Да, не стала.
– А ведь хотелось, небось?
Нина решила не отпираться и кивнула.
– Не переживай, – протянула дружелюбно торговка, засовывая ей в корзину ещё один пучок зелени, – будут у тебя ещё и цепочки, и хорошие люди! Уж я не совру!
– Я верю, – засмеялась Нина и распрощалась с ней.
Так и текла её негромкая, честная жизнь. Лишь один раз Нина испытала беспокойство. В тот день за девушкой увязался наглый незнакомец. Ещё на рынке он смерил её липким взглядом, ухмыльнулся, но ничего не сказал. Глаза у него были холодные и сальные. Он стоял у лавки, в которой продавали шерстяные коврики из Норландии, и делал вид, что выбирает себе один из них, а сам тем временем шарил взглядом по сторонам.
От незнакомца за сто шагов несло знатным сыночком, который ни в чём не привык себе отказывать.
Нина поёжилась. Благо, рядом оказалась давняя знакомая, которая с удовольствием приняла предложение поболтать. Девушки взялись за руки и вместе пошли по улице. Только тогда этот тип отстал.
Глава шестая. Король и герцог
Примейон, чудо столицы, город в городе, жемчужина в короне короля Виллема, просыпался рано. Едва раздавались голоса первых петухов, как по его залам и переходам начинали сновать вышколенные слуги, вычищая новый день от остатков вчерашнего. Они наводили порядок в галереях и танцевальных залах, протапливали камины и расставляли свежие цветы из оранжерей.
Такой порядок завёл ещё дед короля Виллема. Разве что Виллем, в отличие от предка, не любил ранних пробуждений.
Поэтому главный камердинер терпеливо ожидал, когда король откроет глаза. Лишь затем он давал знак остальным, двери королевской спальни открывались, и в неё входили наиболее приближённые к трону лица.
Двое младших камердинеров вносили в большом золотом кувшине слегка подогретую воду. Виллем умывался, и в дело вступали ответственные за гардероб короля. Однако одежду король брал не из их рук. Сорочку, камзол, панталоны и всё прочее ему с поклоном вручал наиболее знатный из присутствующих при утреннем туалете придворных.
Затем брадобрей приводил в порядок волосы короля, после чего Виллем наслаждался лёгким завтраком. Если в зале для аудиенций в этот день высочайшего внимания дожидались иностранные послы, то королю приносили его шпагу и плащ, и Виллем совершал торжественный выход. В прочих случаях король сразу отправлялся в рабочий кабинет, где выслушивал последние новости от государственных советников. Тем временем слуги убирали королевскую спальню.
В покоях королевы и наследников всё также совершалось по давным-давно заведённому обычаю. Чтобы жизнь в Примейоне текла без потрясений, требовались усилия многих: портных, сапожников, бельёвщиков, галантерейщиков, привратников, стражников, стекольщиков, камерных слуг… Над всеми же возвышалась фигура герцога Хоувена – Хранителя главного королевского дворца.
Сам герцог редко присутствовал при утреннем туалете короля. Так сложилось ещё во времена правления его свояченицы. Посмеиваясь, он говорил иногда, что даёт другим семьям почувствовать их значимость. Хотя все хорошо понимали, от кого на самом деле зависит течение событий в Примейоне и чьи люди занимают ключевые посты в государстве.
Однако в это утро герцог, вопреки своему обыкновению, находился в передней. От спящего короля его отделяла лишь одна дверь. Хоувен с нарочитым спокойствием следил за работой садовников, которые занимались выравниванием линии кустарников в саду под окнами королевской опочивальни. Его волнение могли выдать лишь пальцы рук, пару раз отбивавшие какой-то музыкальный такт на подоконнике.
– Я бы дорого дал, чтобы узнать эту мелодию, – задумчиво произнёс господин Крософт, начальник секретной службы короля.
– Герцог чем-то взволнован, раз появился в такую рань, – ответил его помощник, – обычно он приезжает во дворец не раньше полудня.
– Проследите сегодня за герцогом, когда он покинет Примейон!
– Вы думаете, он не останется?
– Маловероятно. В котором часу вчера герцог уехал к себе? У него тени под глазами.
– Уже за полночь.
– Не просто же так он лишил себя сна! В общем, распорядитесь, Шактас! Пусть с него не спускают глаз!
Двери королевской спальни отворились, и главный камердинер возгласил:
– Король проснулся!
Придворные устремились вперёд, а помощник кивнул Крософту и незаметно исчез из залы.
«У Виллема сегодня хорошее настроение, – с удовольствием отметил герцог, подавая королю расшитую гербами сорочку, – он не успел одеться, но уже шутит».
И действительно, король сначала посмеялся над вчерашним проигрышем самого герцога, который из-за фантастической неуклюжести потерял войско в настольной игре «конница против пехоты». Затем досталось господину придворному маршалу, а после этого Виллем начал рассказывать какие-то неправдоподобные истории о разных способах охоты на диких зверей.
Дождавшись, пока высочайшее тщеславие рассказчика было удовлетворено, герцог почтительно кашлянул. Король, уже одетый и позавтракавший, ничуть не обиделся, что его прервали. Он повернулся к герцогу и весело сказал:
– Вот только не говорите мне, Хоувен, что Вам что-то попало в горло! Вы явно устали от моего многословия.
Герцог поклонился.
– Мне всегда доставляют истинное удовольствие рассказы об охоте, да ещё из Ваших уст!
– Ну, полно преувеличивать!
– Может быть, нам стоит устроить охоту? Медведи в дайенских лесах заждались встречи с нашими доблестными кавалерами.
– Это хорошая мысль, – согласился король, но более ничего не сказал.
Герцог помедлил, оценивая настроение короля:
– Нижайше прошу меня простить, Ваше Величество, однако…
Король, уловив по тону, что предстоит скучный разговор, поморщился и замахал руками:
– Как Вы любите портить моё пищеварение, герцог! Вы явно собираетесь сообщить мне какую-нибудь неприятную новость.
Герцог нашёл, что ему лучше промолчать. Виллем вздохнул:
– Позже. А пока, господа, мне следует нанести визит королеве.
Хоувен удовлетворённо поклонился и отступил в сторону. Виллем двинулся к покоям семьи.
– Итак, герцог? – спросил король, когда двери кабинета закрылись за вошедшим хранителем Примейона. – Чем Вы собираетесь огорчать меня?
– Речь не об огорчении, Ваше Величество, – серьёзно сказал герцог, – скорее, о необходимости его избежать. На юге становится всё более неспокойно.
– Да, это так, – согласился король. – В канцелярию поступает много жалоб от владельцев поместий в наших южных землях.
– Им докучают беженцы, которые перебираются через границу.
– Однако половина из этих жалобщиков лукавят, – заметил король. – Несчастные работают у них в поместьях за еду, не получая ничего больше. И стоит заикнуться об оплате, как их прогоняют прочь, а взамен набирают новых. Легко представить себе, почему кто-то решает поджечь посевы.
– Тем не менее, они чужаки.
– Вы же не предлагаете гоняться за ними с армией, чтобы покарать скопом всех: и правых, и виноватых?
Герцог поморщился:
– Это было бы неразумно, Ваше Величество, Вы правы.
– Тогда что же?
– Не поддержать ли нам одну из воюющих сторон на юге?
– Каллимарка или Гунвальда?
– Вы хотели сказать «Хаберта или Гунвальда»?
– Хаберт – всего лишь слабый подросток, не способный править самостоятельно. За ним стоит Каллимарк. Вы понимаете это не хуже меня, герцог.
– Тогда Каллимарка или Гунвальда?
Король улыбнулся:
– Об этом выборе я и спросил Вас. И Вы пытаетесь переадресовать мне мой же вопрос.
Герцог, пытаясь прочитать по лицу короля, какую из сторон тот предпочёл бы, сказал с осторожностью:
– Гунвальд, конечно, незаконнорождённый сын, но за ним реальная сила. Он будет благодарен за признание его притязаний на трон Нурсии.
Это соображение не произвело впечатления на короля.
– За ним не только реальная сила, но и сила кочевников, – возразил он. – Степь не знает слова «благодарность».
– Значит, Хаберт? Он же Каллимарк?
– Каллия, как Вы помните, весьма слабо связана с остальной Нурсией, – покачал головой король. – Кто кого в итоге подчинит после нашей поддержки? Не окажется ли Каллимарк властелином, а Хаберт – его подданным, причём подданным мёртвым? И какой пример это подаст нашим баронам, особенно на окраинных землях?
– Тогда кто же?
– Мы не станем сейчас вмешиваться, – сказал король.
– Тем не менее, наш юг неплохо бы укрепить. Слово из Примейона весомо прозвучит и для нурсийцев, и для южных городов.
Произнося «Примейон», герцог внимательно следил за королём.
– Я мог бы подготовить проект королевского указа о различных мерах по…
Король Виллем прервал его:
