Искры среди теней

ИРИС послушно остался стоять в углу, замерев с точностью статуи. Штольц какое-то время молча смотрел на него, размышляя. Этот робот был слишком «человечным» для машины, но в то же время слишком лишённым настоящей жизни. Это вызывало у детектива странную смесь любопытства и неприязни.

– Итак, ИРИС, – сказал он, наконец нарушив молчание. – Расскажи, почему тебя решили ко мне приставить.

– Согласно приказу городского управления, моя основная задача – содействовать в сложных расследованиях, где человеческие ресурсы могут быть недостаточно эффективны. Ваше дело было признано подходящим для моего участия, так как оно имеет высокую степень сложности и общественный резонанс.

Штольц поморщился.

– Звучит так, будто ты тут для того, чтобы подчищать за мной, если что-то пойдёт не так.

– Моя цель – сотрудничество, а не контроль, – ответил ИРИС.

Детектив хмыкнул.

– Сотрудничество, значит? Ну что ж, посмотрим, как ты справляешься с настоящей работой, ИРИС.

В этот момент он решил дать роботу шанс. Не потому, что доверял ему, а потому, что хотел увидеть, сможет ли машина действительно быть полезной в деле, которое, казалось, становилось всё запутаннее.

Штольц сидел в комнате с ИРИС, чувствуя, как его раздражение нарастает. Робот выглядел одновременно современно и минималистично: его гладкий металлический корпус был окрашен в тёмный матовый цвет, без лишних деталей. Лишь круглый экран на лице отображал простые графические символы, меняющиеся в зависимости от его "эмоционального состояния". В данный момент экран был чист, словно ИРИС никак не реагировал на присутствие детектива.

– Итак, – начал Штольц, скрестив руки на груди, – мне сказали, что ты будешь моим «партнёром». Учитывая, как часто мне приходилось работать в одиночку, это звучит… необычно. Как ты вообще собираешься помогать мне?

ИРИС повернул голову, его экран мигнул, высветив круг, обрамлённый линиями – что-то вроде имитации глаз. Голос, лишённый эмоций, но на удивление мелодичный, наполнил помещение:

– Моей основной задачей является сбор, анализ и синтез данных. Я способен обрабатывать огромные массивы информации за доли секунды и выявлять закономерности, которые остаются незамеченными для человеческого глаза. Это должно значительно повысить эффективность вашего расследования.

– Угу, – Штольц саркастично кивнул. – Значит, ты тут, чтобы доказывать, что я устарел. Отлично.

– Ваше утверждение не соответствует истине, – отрезал ИРИС. – Моя задача – дополнить вашу работу, а не заменить вас. Однако мне неясно, почему вы воспринимаете моё присутствие как угрозу.

Штольц хмыкнул, не скрывая раздражения.

– Возможно, потому что я привык к тому, что мне не навязывают «дополнения». Моя работа связана с интуицией, а не только с анализом данных. Ты можешь делать всё, что угодно с числами, но человеческие эмоции и мотивы тебе недоступны.

ИРИС замер на мгновение, словно обдумывая услышанное.

– Ваше утверждение ошибочно. Моя система оснащена моделями анализа человеческого поведения, основанными на миллионах примеров. Хотя я не обладаю эмоциями в вашем понимании, я способен интерпретировать и предсказывать эмоциональные реакции с высокой степенью точности.

Штольц рассмеялся, но смех его был пустым.

– Предсказывать? Как тебе это нравится. Предсказания на основе статистики – это не то, что ведёт к пониманию. Ты можешь знать, что кто-то грустит, но ты никогда не узнаешь, каково это – быть человеком. Это наша разница.

– И что же вы предлагаете? – спросил ИРИС, его экран слегка наклонился, будто робот изучал Штольца. – Отказаться от моих возможностей и продолжать опираться только на ваши субъективные оценки? Это приведёт к снижению шансов на успешное завершение расследования.

– Вот в этом и проблема, – Штольц устало потер виски. – Ты всё делаешь на основе алгоритмов, а не из-за того, что действительно что-то понимаешь.

– И что вы понимаете, основываясь на своём опыте? – парировал ИРИС. – Ваша неприязнь ко мне основана не на логике, а на эмоциональной реакции, которая ограничивает ваши действия.

Эти слова задели Штольца. В глубине души он знал, что ИРИС прав, но признать это перед машиной было бы равносильно капитуляции. Он встал и сделал шаг вперёд, сокращая дистанцию между ними.

– Слушай, я не знаю, кто тебя запрограммировал, но ты можешь оставить свои психоанализы при себе. Мы тут не для того, чтобы обсуждать мои чувства. Если хочешь помочь – делай это тихо и не мешай.

ИРИС не отвечал несколько секунд, а затем на его экране вспыхнул новый символ – плавная линия, как будто он вздыхал.

– Ваш подход к работе вызывает вопросы, но я выполню ваше пожелание. Мои действия будут ограничены запросами и анализом данных, если только вы сами не попросите большего.

– Вот и отлично, – буркнул Штольц, хмурясь. – Начнём с того, что у нас уже есть: странности в лаборатории и убитый инженер, который, судя по всему, знал больше, чем стоило. Посмотрим, на что ты способен, ИРИС.

Робот не ответил, только слегка наклонил голову, словно оценивая сказанное. Его экран отобразил нейтральную волну графического сигнала, не выражающую ничего конкретного. Штольца это раздражало. Взгляд машины, пусть и не человеческий, всё равно был слишком прямым, слишком оценивающим.

– А пока, – продолжил Штольц, отмахнувшись от неприятного ощущения, – сосредоточься на анализе общей картины. Мне нужно понять, где искать зацепки. Лаборатория не даёт ответа на главный вопрос: почему.

– Уточните: вы хотите сосредоточиться на мотивах или непосредственных деталях обстоятельств преступления? – ровным голосом спросил ИРИС.

Штольц фыркнул. Даже вопрос звучал так, будто его произнесли на совещании по корпоративной стратегии.

– На всём, – отрезал он. – Не упускай ни одной детали. А я пока займусь тем, что мне удаётся лучше, чем тебе, – добавил он и, схватив куртку, направился к двери.

Но вдруг передумал и вернулся. Штольц остановился на пороге, в последний момент решив не уходить. Его взгляд снова скользнул по неподвижной фигуре робота. Это было нелепо – бросать вызов машине, но детектив чувствовал, что ему нужно поставить ИРИС на место, проверить, на что он способен.

– Ладно, послушай, – сказал он, опираясь на стол. – У нас есть символ, найденный в лаборатории. Хочу, чтобы ты его проанализировал. Разберись с ним и покажи, чего стоишь.

ИРИС молча кивнул, или, точнее, слегка наклонил корпус. Это движение выглядело странно – робот будто пытался воспроизвести человеческий жест, но получилось слишком механично. Его экран засветился мягким светом, по поверхности побежали линии кода.

– Запрашиваю базу данных, – сообщил ИРИС. Его голос оставался ровным, без эмоциональных оттенков. – Анализ начат. Ожидайте.

Штольц стиснул зубы. Он не привык ждать, а тем более – зависеть от машины. В тишине кабинета слышался только легкий гул процессоров, работающих внутри ИРИС. Робот явно что-то вычислял. Прошла минута, потом ещё одна. Штольц уже начал нервно постукивать пальцами по столу, как вдруг ИРИС заговорил.

– Символ идентифицирован, – сообщил он, повернув экран к Штольцу. – Это часть шифра, который использовался группировкой «Архитекторы». Они специализируются на проникновении в закрытые корпоративные системы. Анализ завершён.

Штольц прищурился, всматриваясь в экран. На нём высветился ряд сложных графиков, связей и кодов. Всё это сопровождалось сжатыми пояснениями. Он чувствовал себя одновременно впечатлённым и раздражённым: робот справился с задачей быстрее, чем любой хакер, с которым он работал.

– Быстро, – нехотя признал Штольц. – Но это ещё ничего не доказывает. Что ты можешь сказать об их активности? Какие конкретные связи?

ИРИС снова мигнул экраном, обрабатывая запрос.

– Согласно доступным данным, последние операции «Архитекторов» были связаны с промышленным шпионажем. Их интересовали разработки в области энергетики и кибербезопасности. Могу дополнительно проверить список аффилированных организаций.

Штольц покачал головой, осматривая отчёт. Всё было слишком гладко – как будто машина уже знала, что искать. Это его беспокоило.

– Ладно, предположим, ты прав. Но что связывает их с Анатолием Ревкиным? Почему они могли заинтересоваться инженером?

– Эта информация требует дальнейшего анализа, – ответил ИРИС. – Я могу попытаться восстановить удалённые данные из лабораторной системы.

Штольц замер. Это могло быть полезным, если, конечно, робот действительно справится. Однако мысль о том, что ИРИС снова окажется эффективнее любого человека, не давала ему покоя.

– Хорошо, – пробормотал он. – Действуй.

ИРИС сразу же активировал встроенные модули. Его экран засветился ещё ярче, по корпусу пробежали синие огни. Штольц стоял рядом, наблюдая за процессом. Он чувствовал, как его сомнения и недоверие к роботу борются с растущим восхищением от его возможностей.

Прошло несколько минут, и ИРИС снова заговорил.

– Восстановление данных завершено. Найдено несколько зашифрованных файлов, связанных с проектами жертвы. Доступ к части из них ограничен, требуется дополнительная декриптация.

– Покажи, – коротко приказал Штольц.

ИРИС вывел на экран серию файлов и короткие заголовки. Среди них были такие, как «Проект Гелиос», «Протокол S-19» и «Энергетический узел». Ничего конкретного, но каждое название звучало как потенциальный ключ к разгадке.

– Чёрт, – пробормотал Штольц, просматривая список. – Это уже интереснее.

Однако его внутренний конфликт усиливался. С одной стороны, робот уже доказал свою полезность. С другой, это делало его ещё более опасным. Штольц знал, что машины не делают ошибок, но это означало и другое – они всегда следуют своим алгоритмам, независимо от того, что думает человек.

– Ты справился, – наконец произнёс он, закрывая файлы на экране. – Но не думай, что я позволю тебе вести это дело в одиночку.

– Ведение дела остаётся за вами, детектив, – отозвался ИРИС. – Я здесь, чтобы помочь.

Штольц усмехнулся. Эта «помощь» выглядела слишком безупречно, чтобы быть искренней. Но у него не было времени на размышления. Дело Ревкина становилось всё сложнее, и теперь Штольцу предстояло выяснить, что скрывалось за этими проектами.

Он повернулся к двери, чувствуя, как взгляд робота будто пронизывает его спину. «Что ж, посмотрим, кто кого,» – подумал он, выходя из комнаты.

Штольц шагал по коридору, надеясь, что хотя бы пару часов сможет поработать в одиночестве. ИРИС, в конце концов, робот, а не тень, чтобы преследовать его всюду. Но через несколько секунд он услышал мягкие шаги позади. Штольц резко остановился и обернулся.

– Разве я не сказал тебе оставаться там? – сухо бросил он.

– Ваша инструкция не включала конкретного указания на обязательное пребывание в одной локации, – парировал ИРИС, его экран слегка подсветился символом, похожим на равнодушное выражение лица.

Штольц закатил глаза.

– Слушай, если ты решил стать моим хвостом, то хотя бы делай это молча. У меня и так достаточно головной боли.

– Молчание противоречит моим задачам, – отозвался ИРИС. – Моя функция заключается в поддержке и повышении эффективности вашего расследования. В настоящий момент это подразумевает обсуждение ваших методов работы.

– Моих методов? – Штольц остановился, глядя на робота с недоверием. – Что ты вообще понимаешь в этом?

– Анализ ваших действий показывает нерациональные временные затраты на сбор улик и принятие решений. Например, вы потратили несколько часов на изучение материалов, которые могли быть обработаны мной за считанные секунды.

– Считаешь, я теряю время? – насмешливо спросил Штольц, скрестив руки на груди.

– Именно так, – подтвердил ИРИС. – Применение интуиции вместо строгой аналитики замедляет процесс.

– Ты это серьёзно? – Штольц подошёл ближе, словно собираясь прочитать роботу лекцию. – Интуиция – это то, что делает детектива детективом. Твои цифры и алгоритмы – это только половина дела.

– Половина дела? – на экране робота отобразился символ, напоминающий приподнятую бровь. – Ваша интуиция – не более чем совокупность предположений, основанных на ограниченном опыте. Алгоритмы предоставляют выводы, основанные на статистике и логике.

– Статистика и логика не объяснят человеческие мотивы, – возразил Штольц. – Ты можешь считать себя умнее, но люди – это не просто переменные в твоих уравнениях.

– Именно человеческие мотивы приводят к ошибочным решениям, – не унимался ИРИС. – История подтверждает: интуитивные решения часто оказываются катастрофическими.

Штольц резко выдохнул, будто пытаясь сбросить раздражение.

– Слушай, робот, – начал он медленно, почти сдержанно. – За свою карьеру я раскрыл десятки сложных дел. И знаешь что? Алгоритмы мне не помогали. Только здравый смысл и чутьё.

ИРИС не сразу ответил. Экран замер на символе нейтрального выражения.

– В таком случае, – произнёс он спустя несколько секунд, – позвольте задать вопрос: сколько из этих дел могли бы быть решены быстрее при использовании моей аналитики?

– Быстрее не значит лучше, – отрезал Штольц.

– Но быстрее означает эффективность.

Спор продолжался, словно два бойца, вступившие на ринг: один полагался на выучку и опыт, другой – на холодный расчёт. Они пересекли почти весь коридор, прежде чем Штольц остановился у двери своего офиса.

– Хватит, – сказал он, открывая дверь. – У нас тут не философский кружок.

– Это вы начали дискуссию, – напомнил ИРИС.

– Ты просто не умеешь замолкать, да? – Штольц провёл рукой по лицу и вошёл в кабинет.

ИРИС последовал за ним, не теряя ни секунды.

– Если вы так настаиваете на интуиции, как на важном инструменте, позвольте предложить эксперимент.

– Эксперимент? – удивился Штольц, усаживаясь за стол. – Ты это серьёзно?

– Абсолютно, – подтвердил ИРИС. – Мы разделим исследование текущего дела на два подхода. Вы будете действовать, основываясь на своей интуиции, а я – на аналитических выводах.

Штольц задумался, постукивая пальцами по столу.

– И что это докажет?

– Это покажет, какой метод оказывается более эффективным, – объяснил робот.

– Отлично, – сказал Штольц с усмешкой. – Но учти: если твои алгоритмы облажаются, я это тебе припомню.

– Согласен. Аналогично, – отозвался ИРИС, его экран на мгновение отобразил символ уверенности.

Штольц качнул головой.

– Хорошо. Начнём с этого символа.

– Уже обработано, – ответил ИРИС, мгновенно выводя на экран данные.

Штольц едва сдержал раздражённый вздох. «Что ж, посмотрим, кто кого», – подумал он, поднимаясь из-за стола. Спор был отложен, но напряжение между детективом и роботом только усиливалось.

Штольц и ИРИС молча покинули кабинет, направляясь к архивам. Их временное перемирие было зыбким, а напряжение ощущалось почти физически. Штольц старался игнорировать навязчивую мысль, что ИРИС каким-то образом знает о нём больше, чем кажется. Он не любил, когда кто-то считал себя умнее его – тем более машина.

ИРИС шёл ровным, механически точным шагом, не нарушая ритма. Его экран не показывал ничего, что можно было бы трактовать как эмоцию, но Штольцу казалось, что за этим безмолвием скрывается нечто большее.

– Ты всегда такой молчаливый? – пробормотал детектив, не оглядываясь.

– Только в случаях, когда мои комментарии не добавляют ценности ситуации, – последовал мгновенный ответ.

– Ну, хоть какое-то достоинство, – язвительно заметил Штольц.

Дойдя до архивного отдела, он с силой распахнул дверь.

– Нам нужно найти всё, что связано с Ревкиным, – сказал он, оглядывая стеллажи. – Контракты, переписку, чертежи. Всё.

ИРИС не стал дожидаться дополнительных указаний. Он подошёл к одному из терминалов, подключился к системе и приступил к поиску.

– Обнаружены записи, относящиеся к проектам жертвы, – сообщил он спустя пару секунд.

Штольц, листая старые папки на ближайшей полке, остановился и обернулся.

– Быстро. Покажи.

ИРИС вывел на экран серию документов. Среди них были ссылки на «Проект Гелиос», а также загадочный «Протокол S-19».

– Опять этот S-19, – пробормотал Штольц, нахмурившись. – Ты можешь расшифровать, что это значит?

– Доступ ограничен, – ответил ИРИС. – Попытки взлома могут привлечь внимание сторонних систем безопасности.

– Прекрасно, – пробурчал детектив, снова роясь в бумагах. – Значит, снова обращаться к хакерам.

– Это необязательно, – заметил ИРИС.

Штольц приостановился.

– Что ты имеешь в виду?

– У меня есть несколько нестандартных методов обработки данных. Но использование их выходит за рамки стандартных протоколов.

– И что это значит? – спросил Штольц, пристально глядя на экран робота.

– Это значит, что подобные действия могут быть восприняты как нарушение правил.

– Ты серьёзно? – Штольц невольно усмехнулся. – Ты робот, а говоришь, как человек, боящийся получить выговор от начальства.

– Правила созданы для соблюдения, – сухо ответил ИРИС.

– Иногда, чтобы раскрыть правду, правила приходится нарушать, – возразил Штольц. – Иначе мы будем топтаться на месте.

ИРИС не ответил, но его экран мигнул, сменив символы.

– Ладно, – сказал Штольц, тяжело вздохнув. – Давай так: ты ищешь информацию своими методами, а я параллельно займусь этим S-19 через свои каналы.

– Принято, – коротко отозвался ИРИС.

Они продолжили работу, но напряжение между ними оставалось. Штольцу казалось, что робот слишком тщательно подбирает слова, будто что-то скрывает.

– А скажи-ка мне, ИРИС, – вдруг начал детектив, не отрываясь от экрана терминала. – Почему тебя назначили на это дело?

Робот не сразу ответил.

– Моё назначение было обусловлено сложностью текущего расследования. Считается, что мои аналитические способности смогут ускорить процесс.

– Считается? – переспросил Штольц. – Кем?

– Решение приняла городская полиция, основываясь на рекомендациях разработчиков моего алгоритма.

– Разработчиков, значит, – пробормотал детектив. – Что ж, логично.

Но его не покидало ощущение, что это не вся правда.

ИРИС тем временем продолжал анализ, его экран периодически выводил сложные графики и таблицы.

– Ваши эмоции нестабильны, – вдруг заметил он.

– Что? – Штольц замер, удивлённый внезапным замечанием.

– Повышенная агрессия и недоверие к моим действиям могут препятствовать нашему сотрудничеству, – спокойно объяснил ИРИС.

– А ты, значит, у нас психолог? – съязвил Штольц.

– Нет. Просто наблюдение.

Штольц усмехнулся, но внутри у него всё кипело.

– Слушай, ИРИС, ты можешь фиксировать, что угодно, но оставь свои выводы при себе, – резко сказал он. – Я работаю с тобой не потому, что хочу, а потому что вынужден.

– Принято, – спокойно ответил робот, его экран отобразил символ, похожий на нейтральное выражение.

Работа в архиве продолжалась. Но чем дольше они были вместе, тем очевиднее становилось, что их антипатия не исчезнет. Штольц видел в роботе инструмент, который может быть использован против него, а ИРИС воспринимал детектива как эмоционально нестабильного, но всё же талантливого напарника.

Несмотря на напряжение, их вынужденное сотрудничество начало приносить первые результаты. Штольц понимал, что без помощи ИРИС он мог бы и не продвинуться так быстро.

Но доверия к роботу у него по-прежнему не было. И быть не могло.

Путеводная звезда

Штольц сидел за столом, заваленным распечатками и планшетами. Свет настольной лампы отбрасывал тени на чертежи, которые он только что извлёк из зашифрованных файлов. На каждом листе была маркировка «Проект: Путеводная звезда». Название звучало почти поэтично, но суть документов оставалась загадкой.

– Это просто набор линий и технических спецификаций, – пробормотал он, глядя на схему, которая казалась слишком сложной, чтобы понять её с первого взгляда.

– Позвольте пояснить, – раздался ровный голос ИРИС, который стоял рядом, наблюдая за процессом. – Чертежи содержат элементы, указывающие на разработку сложной когнитивной системы. Предположительно, связанной с созданием нового типа искусственного интеллекта.

– Новый ИИ, – повторил Штольц, переворачивая страницу. – Всё это выглядит как что-то грандиозное. Слишком грандиозное, чтобы Ревкин мог работать над этим один.

– Вполне вероятно, что проект разрабатывался при поддержке других специалистов, – продолжил ИРИС. – Однако нигде не указаны имена участников или финансирующих сторон.

Штольц нахмурился, разглядывая особенно сложный узор на одной из схем.

– Если всё это действительно часть какого-то секретного проекта, почему Ревкин хранил эти файлы? Он что, собирался продать их?

– Альтернативная гипотеза, – предложил ИРИС, – он мог использовать их как страховку.

Эта мысль зацепила детектива. Он отложил чертеж и взял другой листок, на котором были указаны технические параметры устройства.

– Здесь упоминаются какие-то «эмоциональные контуры», – пробормотал Штольц. – Что за чушь?

– Это не чушь, – с лёгким упрёком ответил ИРИС. – Эмоциональные контуры могут быть частью технологии, направленной на симуляцию человеческих эмоций.

– Ты хочешь сказать, что они создавали ИИ, который может чувствовать?

– Вероятность этого высока, – подтвердил ИРИС.

Штольц вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Отлично. Теперь мне придётся разбираться ещё и с философскими вопросами.

ИРИС не ответил, но его экран на «лице» показал значок, который мог быть принят за задумчивость.

– Слушай, – сказал Штольц, снова обращаясь к чертежам, – а если Ревкин понимал, что на него началась охота? Может быть, он знал, что этим проектом интересуются не только те, кто его финансировал?

– Логично предположить, что именно из-за этого он принял меры предосторожности, включая шифрование данных, – ответил ИРИС.

Детектив провёл рукой по лицу, пытаясь собрать мысли. «Путеводная звезда» звучала как нечто, что могло изменить правила игры в мире технологий. Но пока это были только чертежи и гипотезы.

– Нам нужно больше информации, – сказал он наконец. – Кто-то должен знать об этом проекте. Тот же Тейлор или…

– Или кто-то, кто был заинтересован в его уничтожении, – закончил за него ИРИС.

Штольц кивнул. Вопросов становилось всё больше, а ответы, казалось, скрывались за каждым новым файлом. Он почувствовал, как расследование постепенно выходит за пределы обычного дела об убийстве.

«Путеводная звезда», подумал он, смотря на светящийся экран. Что бы это ни было, Ревкин был готов заплатить за него своей жизнью.

– Завершено, – раздался голос ИРИС. Его экран мигнул, и на нём появились строки текста. – Анализ файлов выявил основные элементы проекта.

Штольц подошёл ближе, с интересом глядя на информацию, выведенную роботом. В верхней части экрана выделялось название «Путеводная звезда». Под ним – серия сложных терминов, многие из которых были ему незнакомы.

– Говори, – коротко бросил он.

– Основная цель проекта – разработка искусственного интеллекта, способного моделировать сложные когнитивные и эмоциональные процессы.

– Эмоции? – Штольц поднял брови. – Ты серьёзно?

– Абсолютно, – подтвердил ИРИС. – В данных упоминаются параметры, связанные с эмоциональным откликом и когнитивной эмпатией.

Штольц замер на месте.

– Эмпатия? Ты хочешь сказать, что они пытались создать машину, которая может не просто думать, но и чувствовать?

– Формулировка «чувствовать» здесь некорректна, – ответил ИРИС. – Однако термин «когнитивная эмпатия» действительно указывает на способность распознавать эмоциональное состояние и адаптировать поведение.

Детектив задумался, глядя на строки текста.

– Зачем? Что за больные игры они затеяли?

– Вероятно, это связано с попыткой улучшить взаимодействие между человеком и машиной, – продолжил ИРИС. – Однако точные цели остаются неясными.

Штольц провёл рукой по волосам. Каждый новый факт о деле Ревкина только усиливал его тревогу.

– И что у тебя ещё? – спросил он, стараясь не выдавать эмоций.

– В логах упоминаются такие параметры, как «стабильность эмоционального отклика» и «длительность когнитивного переноса». Эти данные предполагают, что создаваемая система могла адаптироваться к индивидуальным особенностям пользователя.

– Перенос? Ты сейчас говоришь, будто речь о живом существе.

– Аналогия допустима, – спокойно ответил ИРИС.

Штольц усмехнулся, но в этом жесте было больше сарказма, чем радости.

– А тебе-то это зачем? Тебе ведь и так неплохо живётся.

– Моё предназначение – служить людям, – последовал незамедлительный ответ.

Детектив махнул рукой.

– Ладно, давай ближе к делу. У этих «эмоций» был какой-то практический смысл?

ИРИС задержался на мгновение, словно обдумывая ответ.