Невозможное возможно

Хы, оказывается "мужик" ловится ещё проще. Эй-там, можно так называть? Это "Эй, там" звучало ласково и мягко, знакомо и тепло, отдавая волнами знакомой когда-то теплоты для чуть светящегося и всего растрёпанного сгустка этого тела. Почувствовав идущее тепло, тот с радостью общался, как ребёнок, который был давно один и заброшен всеми. Нам подойдёт любой мужик или нужен особенный? Три глаза, 4 руки, особые примеры? Чего фу? Зато не как у всех – эксклюзив! А, понятно, в этом деле эксклюзив не приветствуется, нужны проверенные, а лучше другими проверенные, такие ценятся выше. Ну, это понятно, пока ничьи – нужны проверенные, не самим же думать – мнение других важно. Стадность однако. А как своё, так никому не дадим проверить! Вот их рвёт-то, двойственность, это мы понимаем.

Да, двуногих много, а выбор не велик. Эй-там, наверху, есть что на примете? Может какой этакий имеется, ну хоть какой-то? В детстве в песочнице играли, или в садик вместе ходили, или подружка советовала не встречаться? Ага, есть. Но стесняемся?! Эй, вы тут что, совсем того, как план-то получить? Вон животные, раз-раз и готово! Вам должно быть проще! Вон сколько правил придумали, на кривой козе не подъедешь. Эй-там, что у нас с романтическими временами, что на примете? Ах, лето? Море, пальмы и песок? Ах, да мы уже на море. Вот подвезло!

Романтика есть, осталось найти подходящее, и расслабить, отвлечь внимание, а там раз и план! Как не пьют?! Совсем? А вот чуть-чуть? Ну откуда, откуда у них столько дурацких правил? А чего не пьют-то? А, поймают, нападут и планы передадут? Так никто же не ловит, что бояться-то? Ах, да, мячты, мячты… Романтизм в отдельно взятом организме. Странно, что двуногие вообще не перемёрли при таких-то правилах.

Эй-там, а что у нас в планах для организма? Ух ты, это да, медовый месяц у нас?! Это когда много-много планов и всё нам?! Это вот этот "мужик" и есть наш поставщик планов? Так-с, присмотримся. Вполне. Эй-там, когда планы поступят, мне уже хочется приступить! Уже были?! Так, в этих навалах материала только бы найти. Эти?! Нет, ещё, ещё. Во, эти?! Так, ещё, ещё, кто его тут разберёт, сплошная биология. Зато сколько материала! Да где же эти планы?! Эй-там, как хоть выглядят? Бело-серые? Белые… Белые… Эти что ли? А чего такие мятые? Какие есть? Ладно, пойдёт. Так-с, что у нас тут? 2 нижние конечности, 2 верхние конечности, отросток с мозгами, дырки под вход, выход. Ой, что это? Эй-там, что за недоразвитая голова среди нижних конечностей и без костей? Там и мозги-то не поместятся, да и почему снизу? А! Это инструмент передачи планов? А чего такой маленький? Ах ты! С возможностью расширения! Дайте 2! Нет, постойте, зачем 2? Без фанатизма…

Сверху вроде прилично, а что тут должно выпирать чуть ниже крепления рук? Ага, отжим и хранение и выдача первоматерии – "молоко". А зачем? Эй-там, зачем? Кормить? Кого кормить, меня кормить? А, поставка материи сразу в тело, ух ты! Так, а где моё место, аха – вот тут! Надо дорисовать капсулу, чтобы мир не попортить собой, а то мало ли что, они такие ранимые, и запасные баки. Эй-там, с поставками материалов проблем не будет, а то мне тут потребуются редкие элементы, всё же не на раз строим! Ага, поняли, что телефон? Во, надо же, телефон! И что? Заказывать?! Ну, ничего себе сервис! Чтоб я так жил! Постой, и так живу, ну это шутка.

Так-так, тут дорисуем кладовочку, тут дополнительные элементы, тут комнатки под расширение и заселение. А, лаборатория! Ну, вроде всё. Эй-там, готово! Пускай! Чего нажать? Куда нажать? Вот сюда нажать? И положить? Чего положить? А, положить и дёрнуть! Так-с, положили и дёрнули! Ух ты, делится! Бурлит, бурлит! Ну, пусть работает, прошвырнёмся пока. Эй-там, а сколько оно так будет строится? Сколько?! Нет, что реально столько? Н-да, тут можно наплодить гору кого угодно из других тел, пока построится это. А что получится, или бывает брак? Ах, ещё и могут удалить?! Это когда там кому-то что-то приспичит? А… В общем, "звезда в шоке". Как они могут? Как?! Но нет таких трудностей, которые мы бы сами себе не создали бы.

Так-с, стол заказов, нам пожалуйста обеспечить приход того-то и того-то. И разных приятных вибраций с шумом моря. Пусть растёт.

Да, мир был неплох, жалко, что оставалось ему жить недолго, часы его сочтены, до жатвы оставалось буквально годы. Но казалось, что жителей это совсем не волновало, они если и верили в ситуацию, то как-то вяло, скорее ожидая перемен, сладких пряников для себя любимых, чем что-то кардинально изменившегося. Кто-то подотрёт, кто-то уберёт, их поселят ещё лучше. Знали бы они судьбу предшественников. Но это их не волновало похоже, не более чем новое приключение.

Он наблюдал за постройкой, иногда видя подлетающие любопытные сгустки, пытающиеся прикарманить новое тело. Но, завидев его и сложность конструкции – ретировались. Тело строилось, иногда план уточнялся, материалы заказывались, системы проверялись, проходили стендовые испытания. Тело проходило все стадии этого мира, от простейших тел энергий мира, до этого завершённого плана. Где-то он узнавал прежние тела, или наработки тех, кого не принято называть и мыслить, редко встречалось что-то новое, уже после него. Иногда теребил «Эй-тама», чтобы сменили пластинку, или почитали чего на ночь. Проверялись системы, усложнялся рисунок ума, всё же под себя делалось.

Он осматривал этот мир, Вселенную, он его узнавал и не узнавал, всё же давно тут не был. Когда-то его Создали и он был его Чудачеством. Но так понравился, что они, с теми, кого нельзя назвать и мыслить, развлекались, создавая собственные огороды планид. В этом мире – Вселенной, возможно всё, вообще всё! И это привлекало, заводило, и будоражило всех, после тусклых миров Существования. Правда "всё", что сможешь сам придумать, а не списать. Вот и делали. От тех времён остались Планиды, планеты, и куча информации. Ну, ещё костей прежних экспериментов, сломанных и существующих, даже самовоспроизводящихся. Под останками которыми ещё теплилась жизнь и Существование. Слой клался на слой, с каждым отжимом, каждый последующий строился на предыдущем, а предыдущие неплохо уживались ниже, считая последующих и простейшими, и развратными небожителями. А тех, кто снизу – предтечами, мудрецами и спасителями их от проблем, если удастся выковырять их оттуда. Но, те не глупцы, кормить простейших лентяев выше, и они окапывались глубже, получая многослойный "пирог" планов, миров, Планид, и мерностей. Кое-где засев прекратился, где-то уже стало не интересно. Те, кого не принято называть и мыслить, разошлись по собственным мирам – Вселенным, внедрять свои наработки. Кто-то по галактикам. От тех времён остались сказания, мифы, куча информации, правда бесполезной и груды мусора, костей, и копошащихся в ней, как в большой куче живности и нежити.

И он смотрел на этот мир, что нынче звался Землёй, и шебуршание на нём. Обозревал движение предков, предтеч, и просто забытых цивилизаций, которые сместились по планам в линейное "прошлое", "исчезнув", продолжая существовать рядом. Кто-то заперт в межмирье, засел в банках бункеров, надеясь, что вытащат, когда всё кончится, как те из "генофонда нации", а тех и нет уже, кто вытащит. Но тут, в этом мире только их отблески и руины напоминали своими следами о них живущим, даже не догадывающимся, какое активное существование, но не жизнь идёт кругом. Изредка были видны системы взятия анализов, и провалы в мирах, что быстро затягивались в агрессивной для них среде Жизни. Виден шар пояса сгустков, что устроили типа привычной Земли с постройками по привычке, пока ждут возвращения, и даже кладбище сгустков, что совсем сели и растратили эманации или были порваны собственной значимостью, распавшись на искры и отблески, уйдя на склад, что так же входил в базу информации Вселенной. Базу информации Вселенной составляло вообще всё имеющееся, распавшееся, живущее и существующие, живность и нежить. В своём единстве повторов и многообразии.

Вот мы и подросли, уже не помещаемся. Эй-там, когда эвакуация? Ах, да? Так, занять места! Он оглядел привычный и тёплый бульон мира, ставший ему таким родным и привычным. Но время не ждёт, его уже ждут там, на поверхности. Пора-пора. Проверка систем, так-так, а тут? Ага, и тут. Пристегнуться, поехали! Эй, почему? А, забыли 3 зелёных свистка! И тельце нового организма начало подавать недвусмысленные сигналы на выход. Торопиться не будем, ждём разрешения на выход.

Ждать оказалось не так и долго, по сравнению с сидением в сборочном цехе. Вот сошла жидкость, разверзлись врата, и такое привычное тельце стало выходить. Эй, там, что не так? Ногами нельзя? Вот тут правила выхода висят?! Так, переориентируемся! Пошёл, пошёл! Эй-там, пока, до встречи там!

Целенаправленный, постепенный и напряжённый выход, движение, свет! Ух ты, свет! Синий спектр! Перспективно! Есть недоделки? Так, проверка внутренних систем? Норма! Продувка каналов? Успешно! Воздуховоды? Очищены! Сенсоры? Норма, требуется адаптация! Механика? Работает! Автоматика? В норме! Так, по мелочи есть, это пройдёт, подкорректируем – есть над чем подумать и чем заняться.

Ура! Привет мир! А это кто? Почему двуногие в белом? Ритуал?! Чего они по низу нам стучат, зачем трясут? Отрезали кабель зачем? А! Автономка! Питание? Идёт, норма! Ура, мы сами можем! Так-с, всё очищено, ну несите вон туда! А что они на меня смотрят, вроде ноги есть, руки есть, даже этот "распространитель" есть, и кстати – удлиняется, надо проверит! Голова на месте… Что это они так смотрят? Они в чём-то меня подозревают? Чем-то отличаюсь? Вроде всё по плану… Ну что уставились, маленьких двуногих что ль не видели голых?

Принимавшие роды в палате смотрели на младенца – тот, после того как описал и обкакал их и выплюнул изо рта слизь – молчал, тараща свои глазёнки. Они молча смотрели на него…

Так, системы в норме, думай!!!! «Эй-там», что надо делать-то, что они ждут?! А, понял, проверка громкоговорителя! Так – "Раз-раз, проверка связи! Работает!" Они чего глаза выпучили? А тот побледнел больше халата, так вот ты какой тут белый! Фу, они в грязных халатах! Как они могут?! Ой, он сейчас упадёт! «Эй-там», что не так? Что говорить-то?! А, понял!

Младенец таращился, и… "Аааааа-ууууу" – что есть мочи закричал новорождённый, выводя тональные переливы голосом.

"Уф, здоровенький горлопан, совсем оглушил" – сказал один из принимавших, а мне уж почудилось, что он сказал – "раз-раз, проверка связи, работает". "Да", пролепетал бледный напарник, – "привидится же, явно переутомление".

А что они опять смотрят? Зачем переворачивают? А! Нет там у меня кнопки, нет! Мы как все! Звук выключить, и спать! А там разберёмся с обычаями местных, посмотрим за соседями, и вообще надо лучше готовиться к событиям, а то ещё подумают чего, и будут искать секретные кнопки! И новорождённый замолчал, закрыл глаза и счастливо заснул.

Присутствующие ещё в непонятках соображали, что это было? Всем и сразу померещилось? Явно, переутомление. А младенец счастливо спал, в этом огромном и таком родном ему теперь мире.

Глава 4. Светлый

Ничего необычного в очередной прибывшей партии с обычного мира небыло. Однако пытливый взор Вершителя выхватил нечто необычное. Он и раньше, ещё на подходе, обратил внимание на эту необычную сферу света среди прибывающей очередной партии материала. Это было необычно, если не сказать впервые для него. А он перевидал немало.

А необычного на этот серый день уже хватало. И, похоже, не оно собиралось прекращаться! Что сегодня у них там, в мирах, «прорвало»? Свет прибывшего был необычен – светел, что абсолютно необычно и исключительно редко для этого Серого Мира Существования. Он оттенял серость этого мира своей белизной, делая этот мир, рядом с собой, каким-то тусклым, облезлым, помятым и обшарпанным. Такое забыть уже не получится после, увидев раз. Вершитель почувствовал в себе поднимающуюся волну сомнения в исключительности этого Серого Мира! Сомнения в Нём? Это необычайно!

Чистым сгусток не был, но и грязным не назвать. Прозрачным не был, но белый свет был чрезвычайно необычен, ярок и чист в своей светлости. Так, наверное, видят этот серый мир прибывшие из миров, белым и светлым, тёплым и приветливым, им не с чем сравнить, и они благоговеют! Легко быть небожителем и Богом в такой ситуации Вершителю, да и любому из существующих там. И распорядителей всегда принимают за Богов, или что-то высшее, завидев их впервые, да и не только впервые. Это они ещё не видели Вершителя! Но в подавляющем большинстве, встреча с распорядителем, или на крайний случай с восстановителем, который после очистки и корректировки отправляет обратно, остаётся в памяти сгустков чем-то сверх их сознания. Они после ещё долго не могут отойти от великолепия зрелища. И к этому в этом распределителе все привыкли. И всегда дают возможность прибывшим прийти в себя, наблюдая, как те исполняют местные танцы почитания своего Бога. Тут кто во что горазд. И откуда они столько выкрутасов придумали? Им там делать в мирах больше нечего? Вершитель стал на своей должности почти философом, и ему часто нравилось рассматривать суету в его аппарате, просто созерцая. Возможно, это была зацикленная закостенелость застоявшихся частот энергий его кокона.

Вершитель задумчиво следил за светлым сгустком – тот не был ни большим, ни маленьким, ни кривобоким, как практически весь материал с миров. Старясь не вляпаться опять во что-то этакое, ему ещё не понятное, Вершитель не шевелился, и был так же сер, как и остальной мир. Только тут, смотря на белый свет сгустка, Вершитель видел свою серость. И в этом было унижение для него, и даже принижение его мира, который он считал высшим! Это не была прозрачность первого сгустка. Это не была напористость другого тщедушного сгустка, это был Свет, белый и непонятно чистый в своей белизне. Он выделялся из общности сгустков, он вообще выделялся!

Не зная, как себя вести, Вершитель ждал. Светлый был просто светлый, вёл себя уверенно и обычно, как если бы он тут бывал и был всегда. Неспешно пройдя к распорядителю, посмотря на него, светлый произнёс – «что-то тебя тут раньше не видел, новенький»? Ошарашенный такой наглостью распорядитель молчал. Он был довольно опытным и старейшим работником, возможно даже сродни Вершителю, но чтобы его назвали новеньким?! Это был всё тот же распорядитель, с которым общались странные сгустки этого странного серого дня. Карма у него такая что ли, задумчиво философски мыслил Вершитель.

Вершитель никак не мог прийти и успокоить себя от визита предыдущих сгустков, а зависть всё ещё висела в нём беспокойным вихрем, так и подмывая его к чему-то. К зависти добавилось унижение его устоев серого мира, которые он считал незыблемыми и максимально возможными! И вот их буквально попрали в его присутствии, даже не спрося его, вообще не обращая на него, Вершителя Судеб Миров должного внимания! Вообще никакого внимания! Это было верхом наглости! И какой наглости! Наглости извращённой, тонкой, и дерзновенной, которую, до сей поры, только он себе мог позволить, и то для этого он прикладывал усилия! А эти? Эти наглели даже своим игнорированием его! Это было непостижимо! Но Вершитель был опытным интриганом и решил не лезть раньше нужды в вихрь событий.

Белый вёл себя не просто уверенно, но и привычно обыденно, как если был дома, а может, он и был дома? Не понимая, что в нём такого необычного, Вершитель присмотрелся и, не веря себе, не веря но, понимая, что такое есть – различал прожилки жизни в структуре сгустка! Светлый не весь был в единстве их, как первый сгусток, это не была не тонкая поверхностная поволока, как у тщедушного сгустка, а законченные тонкие ниточки жизни, уходящие в структуру! Эти тонкие в своей чистоте ручейки прожилок погружались в глубины естества сгустка, не нарушая необычности и яркого света его, как витиеватые нитки рек! "Чудны дела твои Господи" – пронеслось у Вершителя в коконе, и он опасливо обозрел кругом – всё шло привычно. Вершитель не знал, было ли это необычно просто так, или необычно очень, но чутьё его ему подсказывало, что это не просто так!

На всякий случай Вершитель решил пока не отсвечивать, мало ли что, пусть лучше распорядителю достанется. Вершитель уже не знал, что и предположить, вспоминая тумаки тщедушного сгустка. Этот Светлый если и начнёт звездить, то мало не покажется! Но ничего не происходило. Светлый без смущения и сомнений, уверенно протянул вихрь и просмотрел несколько экранов у распорядителя. После обыденно прошёл мимо стола распорядителя, и… Просто прошёл сквозь стену! Через стену ходить не сложно, это небыло необычным, и не то чтобы было не принятым в этом сером мире, многие старались не пользоваться этим, подражая мирам воплощения, чтобы не терять навык. Необычным было то, что Светлый не вышел с другой стороны! Вершитель просмотрел Мир, но Светлого небыло! Показалось, с сомнением протянул Вершитель. По поверхности же кокона распорядителя бежали волны непонимания, что могло означать только одно – Светлый тут был! Вершитель его реакции и что важнее себе верил! Должен же он верить хоть кому-то?! Но… Куда Светлый делся и как?

Вершитель понимал, что не понимает в привычном ему мире, где он и только он – Все, Всё и Вся, и его буквально топтали на его территории! Даже не напрягаясь топтали, унижали, растирали в пыль! И делали это при нём же! Их коварство, а как иначе расценить эти поступки, было сильнее, и намного, чем мог предполагать Вершитель! Мир, который он знал – оказалось, он не знал! Он, Глава аппарата Судеб! Он, главный каверзник и мастер потаённых дел! Его как тусклый сгусток окунули в бездну, где его охватила паника! Паника не была чувством, она была чем-то непонятным для Вершителя. Когда-то в молодости они развлекались над молодыми рыхлыми сгустками, коварно посулами сладких чувств заманивая их в бездну, где они исходили на самые постыдные эманации от охватывающего их страха. Но это было тогда и с рыхлыми сгустками! Вершитель чувствовал, как постыдные эманации, предательскими струйками сочатся через его непробиваемый, как ему казалось, кокон. Он тёк, тёк как глупый, рыхлый, тусклый и тщедушный грязный сгусток, и не понимал, что с ним. Но он тёк, и кто? Вершитель! Он не понимал как это, и это было во много унизительней, ибо на него даже не обращали внимание! На него, первейшего их первых тут!

Светлый сгусток вынырнул из соседней стены так же обыденно, как и ушёл туда. Но у него были папки с бумагами! Порывшись в них, он удалился опять и снова исчез! Это не могло быть видением или чем-то случайным! Сгусток явно знал больше чем Вершитель! Это было откровенное надругательство над мнением собственного величия Вершителя! Светлый показался за спиной распорядителя и, приблизясь к нему, спросил про какие-то чертежи. Пролистывая папки, посмотря в экраны распорядителя, двинулся в сторону портала, рядом с которой стоял Вершитель.

Вершитель без всякой надежды на успех, запросил дело светлого сгустка. И оно было! Это его шокировало, ибо с таким делом Вершитель ещё не встречался! Оно было, но оно было пустым! Да, дело несомненно этого светлого, но почему пустое? Пустота была необъяснима и просто необычна!

Светлый, проходя мимо Вершителя, ласково повёл светлым вихрем вдоль его кокона, и того охватила благодатная волна самости, Вершитель просто грелся в лучах, и его терзали уже постыдные эманации слёз! Мало того, что он стоял в постыдных эманациях, так он ещё и тёк слезливой благодатью! Он! Такого не могло быть в принципе! Его защита, оболочки, хитрые замки небыли преградой, их как будто вообще небыло! Светлый только и проговорил – «ну-ну, это случается». И от этого Вершителю стало невыносимо горько, что всё это было на виду и с ним!

Светлый прошёл к порталу, осмотрел и вероятно, что-то прикидывал, обходил раз за разом, и проговорил утвердительно: «Значит Он там, значит, что-то будет и значит – Оно началось, значит и мне там быть».

И уже обращаясь к Вершителю: «Вы тут за старшего нынче, не подскажете, где планы этого мира»?

Вершителя переполнило обожание! К нему обратились! Он, Вершитель, тёк как рыхлый сгусток, и его трясло и жгло от лучей овеявшей благодати! И это было с ним! Он не мог поверить, но себе верил, что такое может быть. И собрав себя, сконцентрировавшись, протянул: «Чертежей нет и небыло».

Посмотрев на папки в руках Светлого, он замер – это были чертежи экспериментального мира! Но это невозможно, их все давно уничтожили!

«Откуда»?! – пронёсся предательски молнией безмолвный вопрос.

Светлый задумчиво листал бумаги, после осматривал местность серого мира, после опять листал, что-то похоже прикидывал, о чём-то размышлял. И проговорил: «А, вот, моя подпись! Значит здесь».

У Вершителя ураганом вертелось: «чертежи, его подпись, и почему я так постыдно теку под его взором? Кто Он такой вообще?!»

Светлый отвлёкся, и произнёс, никуда конкретно не обращаясь: «Кто такой? Да вот прозрачный проходил? Вот мы с ним замутили некоторые хитрые вихри. Ты же понимаешь, экспериментальный мир не просто так, а для разного всякого. Было бы глупо не воспользоваться безграничными возможностями для чего-то большего, чем просто пожрать. А раз прозрачный был, и пошёл именно туда, значит что-то да будет именно там, Он всегда там, где что-то случается. Или случается там, где Он – это не важно. Хотя вон уже есть, значит всё не просто так. Вона, зри». И Вершитель, сквозь благодатное волнение его кокона, как сквозь слёзы умиления, направил внимание на пространство его серого мира, куда указывал Светлый.

И тут он узрел! Увидел в призрачной дымке, на грани его Вершителя восприятия, Мир! Иной и больше, Мир не такой, как этот, Мир иной, Мир шире и глобальней, но пока такой призрачный.

Светлый продолжил: «Это Мир следующего этапа, Мир иных возможностей, включающий выходы в большее число миров, с учётом ошибок прежнего. Мир Светлого, вопреки этому Серому. Этот серый мир постепенно станет частью того, окраиной, но добраться до того Мира, отсюда не выйдет, они излишне разные, жителя этого мира просто разметает на тусклые искры при дерзновенной попытке. Тот мир быстрее, и посему его и не замечал, да и его небыло ещё совсем недавно. Он проявился только, и проявился из мира экспериментального, наполняясь и крепясь, и вход туда тоже только через тот экспериментальный Мир! А раз видишь тот Чистый Мир, то прозрачному уже удалось многое.»

«Да не переживай, с каждым бывает, пройдёт» – ласково провёл упоительным вихрем по кокону Вершителя Светлый, отчего у того пошла волна благости, распаляя внутренние потоки. «Это ничего, что течёшь – значит, не безнадёжен в своём коварстве, и оно выйдет, а что-то да останется в тебе, может и будешь светлым, а не в крапинку в этой банке кокона. Если бы прозрачный без своего кокона снизошёл вниманием хоть на дуновение вихря до тебя, вот тогда бы…» Светлый не стал договаривать, а Вершитель и сам догадывался, как его бы разметало на искры от переполнения волнами благостных эманаций, поднятыми близостью прозрачного, выжигая и разрывая. Вершитель чувствовал себя мелким, ничтожным, и никчёмным. Эоны проведённые тут, как оказалось, не давали ему ничего путного, кроме гордыни, которую так легко разметали проходящие через этот серый день эти странные сгустки.

Светлый обошёл портал, активировал, куда-то дел папки с бумагами, и погрузился. Вершитель привычно пытался выполнить свою роль старшего, однако Светлый остановил его предвосхитя: «Да всё известно, не суетись и не волнуйся. Процедура обыденная, память там отключится, а информаторов и путеводителей обеспечишь. Только приставь своих самых лучших соглядатаев, не жмотись".

От такой обыденности, с которой ему сообщали про его потаённые шпионские соглядайские сети, Вершитель чувствовал себя совсем-совсем раздетым и вовсе без кокона. Он наблюдал за процессом, где каноны меняли часть структуры, оставляя не тронутыми прозрачные прожилки. Сгусток напоминал движущееся скопление прозрачных прожилок, в густоте уже светящегося голубоватого шара.

«Да, Смертным, но раз тот чистый мир здесь уже, то всё не так безнадёжно, как считали некоторые где-то там» – буднично сообщил Светлый. Прибавив: «Вот тебе кокон нужен, чтобы мир тебя не обижал, чтобы тебя защитить от внешнего мира, а прозрачный его использует, чтобы мир не испортить, чтобы оградить мир от себя, же это же хотелось спросить?»

Вершитель наблюдал за сполохами канонов, их извивающимися линиями, зрел вдали его серого мира, за пределами его возможностей обозревал ещё один мир, который был огромней, светлее, манил и пугал его. Он наблюдал, как схлопнулись витиевато сплетаясь нити канонов, охватывая Светлого уже с оттенком голубого неба экспериментального мира, и как светящийся шар сгустка понёсся в тот мир. Книга судьбы Светлого всё ещё была открыта, и вдруг там, в безукоризненной чистоте проступило: «И обозрел Он содеянное, и был Мир прекрасен!»