Товарищ Брежнев. Большой Песец

Шлоссер отводит Пауля на второй этаж, где отдел МТО занимает несколько кабинетов.

– Вот ваше рабочее место, герр майор. – Шлоссер указывает рукой на рабочий стол в довольно просторном кабинете, метров в тридцать пять квадратных.

Два стола, платяной шкаф, несколько открытых и закрытых стеллажей с документами, тумба с телефоном, два сейфа, старый потёртый диван, четыре стула, ничего лишнего.

В кабинет заходит оберлейтенант.

– Знакомьтесь майор, это оберлейтенант Иоганн Бюлофф, Ваш коллега и сосед. Иоганн, это майор Пауль Босс, будет служить у нас в отделе.

– Здравия желаю, герр майор.

– Здравствуйте, герр оберлейтенант.

– Иоганн, проводи пожалуйста герра майора в секретную часть и к коменданту. Ну и вообще покажи, что у нас и где.

– Есть, герр гауптманн. Пойдёмте, герр майор.

Секретка. Секретная часть. Оформление допусков, изучение инструкций по секретному делопроизводству, экспресс-зачёт на знание этих инструкций, запись в журнал инструктажей, получение карточки-заменителя. За двадцать две минуты управились.

Начальник АХО[19] Центрального аппарата Абвера. В просторечии – комендант. Гауптштурмфюрер, слегка за тридцать, на левой руке нет двух пальцев, изуродованное левое ухо и шрам на половину рябого лица. А на кителе практически такой же, как у Пауля, набор медалей, знаков и нашивок. Хмурый комендант, рассмотрев в Пауле заслуженного фронтовика, светлеет лицом.

– Всё, что необходимо для работы, можете заказывать у меня, герр майор.

– Пауль, можно просто Пауль, камрад.

– Свои меня зовут Вилли. Что-нибудь сейчас будете получать, Пауль?

– Я, честно говоря, ещё не освоился здесь и не представляю, что может понадобиться и чего не хватает.

– Не вопрос. Пойдёмте вместе в ваш кабинет и на месте всё посмотрим и определимся.

Бюлофф немного охреневает от нетипичной любезности сурового и прижимистого коменданта.

В кабинете, собственно, есть всё необходимое для работы. Пауль внимательно осматривает кабинет. Садится на стул, что стоит за его двухтумбовым рабочим столом, и начинает просматривать содержимое ящиков. Стопки чистой бумаги, карандаши, перьевые ручки, скрепки, пустые папки, какие-то бланки, чернильница, баночки с тушью, канцелярский нож, дырокол и ножницы. Вроде бы всё есть. Вот только стул скрипит.

– Вилли, дружище, было бы неплохо ещё одну пишущую машинку. – Пауль кивает на пишмашинку, стоящую на столе Бюлоффа, – неудобно будет по очереди печатать, и нельзя ли поменять стул, а то этот как-то…

– Не проблема, машинка будет, и у меня на складе как раз вполне приличное офисное кресло имеется. Что-нибудь ещё?

Пауль задумался. Эх, гулять так гулять.

– Слушай, Вилли, я там у тебя в закромах заметил два холодильника…

– Не проблема.

Ещё пара минут, и комендант пообещал к обеду дополнительно укомплектовать кабинет электроплиткой, электрочайником, сифоном[20], графинами для воды, чашками, стаканами, тарелками, настольными лампами и кофеваркой. Бюлофф впал в прострацию. Даже у начальника отдела не было такого богатства.

Комендант взглянул на часы:

– Время обедать. Иоганн, покажешь герру майору, где у нас столовая, а я пока организую доставку сюда всего… заказанного. А после обеда, Пауль, отпросись у начальника и зайди ко мне. Я тебе ордер на квартиру выдам.

Пауль решил пригласить в столовую и начальника отдела. А то чего это он хмурится?

Заглянули к Шлоссеру. Гауптманн неожиданно очень благосклонно отнёсся к предложению пойти перекусить с подчинёнными.

Хорошее настроение Шлоссера объяснилось уже за столом в столовой.

– Завтра в 10:00 у начальника Абвер-драй[21] – совещание по работе временной группы. Возможно, оберфюрер будет присутствовать. Вас включают вместо меня в эту временную рабочую группу. Будете у нас числиться, а основные задания будете там получать.

– Что за группа?

– После обеда зайдёте ко мне. Ознакомлю с приказом и введу в курс дела.

– Есть.

– А то с этими перестановками… На меня и отдел повесили, и в этой группе задач нарезали, а работать не с кем. Вон, кроме Иоганна, ещё только три офицера в отделе остались, да и те сейчас по командировкам разъехались, а по штату должно быть десять.

– А где остальные?

– Остальные…

Не вдаваясь в детали, Шлоссер поведал следующее.

Прошедший месяц выдался для Абвера весьма напряжённым. Проверки, вызванные принятием дел новым начальником, очень быстро вылились в настоящие чистки. До четверти сотрудников Центрального аппарата Абвера были арестованы, отправлены на Восточный фронт или уволены. Далее последовал мощный начальственный пинок, призванный усилить работу заграничных легальных и нелегальных резидентур. Существенная часть сотрудников из Берлина была отправлена на Ближний Восток, в Северную Африку, в Англию и английские колонии, в Северную и Южную Америку. Неудачи на Восточном фронте серьёзно проредили структуры Абвера в войсках, и эти прорехи закрывали тоже за счёт сотрудников Центрального аппарата. Кроме того, на Восточный фронт были отправлены несколько комиссий-инспекций для расследования причин неудач на фронте. В общем, некомплект в центральных структурах сейчас дикий, идёт спешная подготовка и обучение новых сотрудников, кое-кого и с пенсии начали выдёргивать. А пока и сотрудников Центрального отдела начали привлекать и к оперативной работе[22] в составе временных рабочих групп.

Уже в рабочем кабинете Шлоссера, расписавшись за ознакомление с приказом, Пауль, немного офигев, узнал в общих чертах задачи, стоящие перед группой «Кунов»[23]. Расследование катастрофы на Кавказе и в Крыму установило, что русские умело воспользовались возможностями коррумпированной группы, состоящей из руководства местной оккупационной администрации, связанной с контрабандистами[24]. Руководство Абвера предполагает, что русские и в дальнейшем могут попытаться выходить на такие же группы коррупционеров-контрабандистов с тем, чтобы использовать их в своих целях. Соответственно группа «Кунов» должна в кратчайшие сроки выявить организованные группы коррупционеров среди руководства оккупационной администрации, портов и железнодорожных узлов Рейха, союзников Рейха и на всей оккупированной территории. Коррупционеры должны быть взяты под плотный контроль с тем, чтобы моментально выявлять любые попытки русских воспользоваться их связями и возможностями. Операция получила название «Козырь».

Материалов по делу пока у Шлоссера было немного. Ознакомление с ними у Пауля заняло не более часа, после чего он попросил своего начальника отпустить его для решения жилищного вопроса. Разрешение получено. Пауль идёт к коменданту.

– Вот, камрад, всё готово. – Комендант протягивает Боссу заполненный бланк ордера, в котором отсутствовал только номер квартиры. – Тут недалеко, два квартала пройти – служебный дом, очень удобно. Там тебя уже ждут. Найдёшь коменданта дома, он предупреждён и покажет тебе варианты.

– Варианты?

– Да, за последний месяц там много квартир освободилось. Смотри сам, выбирай. Есть маленькие, есть большие. Все квартиры с мебелью и всем необходимым. Квартплату финчасть будет из зарплаты сама вычитать. Так что рассчитывай, на что денег хватит.

– Спасибо, дружище.

Через пятнадцать минут майор Босс рассматривал очень приличный семиэтажный доходный дом, построенный скорее всего ещё во времена предпоследнего кайзера. Ещё через час Пауль остановил свой выбор на трёхкомнатной квартире. Спальня, гостиная, кабинет, большая кухня-столовая, раздельный санузел и просторная прихожая.

– Постельное бельё – новое, посуда в столовой помыта, холодильник и плита работают, горячая вода – круглосуточно, у нас своя котельная, – комментировал комендант дома.

– Пожалуй, я остановлюсь на этом варианте.

– Хороший выбор, герр майор. Можно заказать горничную, она будет приходить убираться, стирать и готовить по удобному для вас графику, или можно её вызывать разово. Оплату финчасть за эти услуги тоже сама будет удерживать из зарплаты. По пятницам привозят продпайки. Их можно забирать у консьержа, но, чтобы ничего не испортилось, я могу сопроводить курьера в квартиру и продукты будут в вашем холодильнике. Это услуга входит в квартплату.

– По горничной пока не знаю, а по пайку – да, лучше будет, чтобы вы приносили его в квартиру. И да, можно ли кого-нибудь послать в магазин, а то сегодня только понедельник…

– Конечно, герр Босс. Я пришлю горничную, объясните ей, что вам необходимо, и она всё доставит. Деньги ей давать не надо, она принесёт чеки из магазинов, подпишите их и…

– Финчасть высчитает из зарплаты.

– Совершенно верно, герр майор.

Милашка-горничная обернулась за час. В сопровождении мальчишки-посыльного из магазина, помогавшего ей, она доставила несколько пакетов с едой. Когда посыльный удалился, горняшка спросила, чего ещё желает герр майор.

– Не составишь мне компанию? – Пауль кивнул на стоящую на столе бутылку красного вина.

Горничная покраснела, надула губки и выдала:

– Я не такая, герр майор, у меня жених есть, и он сейчас на фронте!

– Да и я не такой, – улыбнулся Пауль, – просто у меня пока здесь нет никого знакомых, а обмыть новоселье просто необходимо. Вот я и подумал, может, составишь мне компанию, а то пить в одиночку как-то не комильфо.

– Ну, если только так. – Горничная помягчела лицом. – И только один бокал.

– Как тебя зовут, красавица?

– Габриэль.

– Ну, за знакомство, Габи.

– За новоселье, герр Босс.

По бокалу вина растянули на полчаса. Поболтали о том о сём. Договорились, что Габи будет приходить по четвергам убирать квартиру и стирать вещи. Готовить Пауль рассчитывал самостоятельно. На том и расстались.

Утро. Санузел. Зарядка в гостиной. Холостяцкий завтрак на кухне. И на службу. На службе Бюлофф осваивается с кофеваркой, принеся с собой кофе. Выпили по чашечке ароматной арабики, закурили. Оберлейтенант поделился со своим новым коллегой местными сплетнями. Потом Бюлофф зарылся в бумаги, отрабатывая заявки из подразделений, а Босс сел изучать документы группы «Кунов», готовясь к совещанию.

Совещание на третьем этаже в компактном зале с «круглым» столом на двадцать – двадцать пять персон. За столом двенадцать армейских и эсэсовских офицеров, Босс – тринадцатый. Шлоссер представил Пауля главе группы полковнику Кунову и удалился. Начали обсуждение без Шелленберга. Через пятнадцать минут в зал зашёл оберфюрер. Отмахнулся на приветствие-вставание и предложил продолжать.

Офицеры группы дружно жалились начальству на огромный объём работы, на нехватку кадров на местах, на нежелание ОрПо и ЗиПо[25] делиться информацией и информаторами, на затягивание с представлением информации другими организациями и учреждениями. Гестапо и крипо особенно очень нервно реагировали на попытку Абвера влезть в их вопросы ведения. Кое-кто упоминал об отсутствии опыта ведения такого рода дел и о непрофильности задачи. Мол, вот пусть нам этих казнокрадов гестапо подаст на блюдечке, и мы уж тогда красных шпиёнов уж точно поймаем.

В общем, смотрите оберфюрер, мы работаем-пыхтим, горим на работе, но нам все мешают. Чётко прослеживалась у большинства присутствующих мотивация – дождаться выправления ситуации с кадровым голодом и спихнуть эту головную боль на вновь образованное штатное подразделение.

Шелленберг слушал молча и потихоньку закипал. Вот-вот взорвётся.

– Кто-нибудь ещё желает высказаться, господа офицеры? – сдерживая себя, прорычал оберфюрер.

– Разрешите, герр оберфюрер? – Все присутствующие обернулись на поднявшегося со своего места новичка.

– Да, чем порадуете, майор?

Пауль прокашлялся, собираясь с мыслями и приступил к изложению:

– Герр оберфюрер, господа офицеры, я новичок в этом деле, но, на мой взгляд, есть возможность существенно упростить задачу Контрабанда и коррупция имеет и другую сторону – «черный рынок», который и является источником средств для этих преступных групп. Ведь уворованное практически невозможно реализовать официально, по безналичному расчёту. В Рейхе товарного дефицита сейчас не наблюдается, соответственно и существенного спроса на контрабандные товары нет. Ширпотреб и продовольствие иногда даже по стоимости в Рейхе существенно ниже закупочной стоимости. Соответственно, везти в Рейх контрабанду и уворованное на оккупированных территориях бессмысленно. Таким образом, мы можем смело вычеркнуть из первоначальной разработки ж/д узлы в Рейхе. Далее – существенный дефицит продовольствия и ширпотреба наблюдается во многих странах Европы, но платёжеспособный спрос имеется только к западу от Рейха. Румыны, венгры, болгары и тому подобное просто не имеют существенных средств на дополнительные закупки. А вот Дания, Голландия, Бельгия, Франция имеют пока ещё средства на это. Соответственно, если существуют группы, ворующие ресурсы на востоке, то реализовывать они наворованное будут в этих странах. Везти контрабандный товар железной дорогой через Рейх – опасно, велик риск попасться. Посчитать вагоны и их вес, проверить содержимое можно практически на любой станции. Так что скорее всего повезут морем. Проверить трюмы в корабле гораздо сложнее, взвесить груз тем более. Плюс-минус десять процентов массы груза на корабле не очень-то и заметишь. Да и проверка может быть только в порту. Так что у нас для отработки остаются порты в рейхскомиссариатах, генерал-губернаторстве, румынские и болгарские порты и порты от Дании до Франции.

– Торговых судов не одна сотня. Как их все проверить? – буркнул полковник Кунов.

– Все не надо проверять. Начну немного издалека. Какой навар с отдельно взятой операции выгоден преступникам? Не менее ста тысяч…

Шум в зале[26].

– Минимум пятьдесят тысяч. Сейчас объясню, господа. Допустим, есть эшелон ворованной пшеницы. Для того чтобы обеспечить его погрузку на судно, в порту должен быть руководитель группы, назовём его «генералом», два-три помощника – это «офицеры», и с десяток рабочих-грузчиков-докеров. Это минимум, необходимый для того, чтобы, не привлекая внимания, перегрузить нелегальный товар с поезда на судно. В порту разгрузки – аналогично. На корабле – естественно, капитан, боцман или старший офицер и два-три матроса. Теперь посчитаем доли. По старому пиратскому способу. Рядовой – одна доля, офицер – пять долей, генерал – десять. Получается: 23 доли рядовых, плюс семью пять – тридцать пять долей офицеров и тридцать долей для генералов. Итого – 88 долей. Округляем до ста. При пятидесяти тысячах прибыли получаем следующую раскладку. Рядовой получает – 500, офицер – 2500, генерал – 5000 рейхсмарок. Для любого из здесь присутствующих «офицерская» доля уже будет приятным бонусом, но если при этом имеется риск попасть в концлагерь… Согласитесь, господа, что данные деньги психологический минимум, если на другой чаше весов – как минимум концлагерь.

Лёгкий одобрительный шум за столом.

– Продолжаю. Малые суда исключаем. Я, конечно, не исключаю, что и на малых судах возят нелегальные грузы, но это, если можно так выразиться, – индивидуальное предприятие с очень низкими возможностями и с отсутствием сколь-либо значимых связей. Соответственно, вряд ли они заинтересуют русских. Так что ими пусть занимаются гестапо и крипо. Нас же интересуют суда с грузоподъёмностью от полутора тысяч тонн. Объясняю почему. Целиком грузить судно контрабандой нереально. На судно грузится официальный груз и плюс десять процентов нелегального, то есть сто пятьдесят тонн контрабанды. При стоимости одного килограмма немясного продовольствия порядка тридцати пфеннигов, общая стоимость контрабанды и составит искомые пятьдесят тысяч рейхсмарок. По мясной и молочной продукции расклад будет несколько другой, но там для перевозки нужны рефрижераторные трюмы на судах, а таких судов не так много. Итог – необходимо отслеживать сухогрузы грузоподъёмностью от 1500 тонн и рефрижераторы от 200–300 тонн. Если такие суда регулярно совершают рейсы между восточными портами и западными, пусть даже и имея промежуточный заход в порты Рейха, то имеется очень большая вероятность того, что такое судно участвует в контрабанде. И с капитаном такого судна имеет смысл поработать, а через него уже можно будет выйти на других участников этого «бизнеса», господин майор? – спросил оберфюрер.

– На Балтике – от Виндау и, пожалуй, до Данцига, включая Кёнигсберг, так как он тоже весьма близок к местностям, где наиболее вероятны хищения. На Чёрном море – от Одессы до Бургаса. Итого – десять крупных и два десятка небольших портов. Кроме того, считаю необходимым отследить судьбу чиновников из временно оставленных Вермахтом портов, если они получили должности не в Рейхе, а в портах к востоку или к западу от Рейха, то к таким чиновникам тоже следует внимательно присмотреться. Думаю, что отработка по данному сценарию существенно сократит объём работы и повысит эффективность. У меня всё, герр оберфюрер.

– Ну, вот видите, господа офицеры… Если немножко головой подумать… Полковник, – Шелленберг взглянул на Кунова, – надеюсь, на это у вас сил хватит?

– Так точно, герр оберфюрер.

– Тогда жду от вашей группы результатов. Две недели вам на отработку всех портов и судов. Через месяц все выявленные контрабандисты должны быть взяты под контроль.

6 января 1943 года

г. Беломорск, Карело-Финская ССР

Представитель Ставки ВГК вышел из служебной машины и неторопливо пошёл по покрытому утоптанным снегом деревянному тротуару.

Временная столица Карело-Финской ССР, только четыре года назад официально ставшая городом, представляла собой сильно разросшуюся деревню. Каменных строений раз-два и обчёлся. Улицы, говорят, вымощены досками, которых сейчас, правда, не видно под укатанным снегом. Сугробы. Торчащие за сугробами стволы зениток. Патрули. Дым из печных труб. Пронизывающий ветер с Онежской губы. И куча больших начальников. Шутка ли, здесь и штаб Карельского фронта, и почти все государственные и партийные структуры шестнадцатой союзной республики, эвакуированные из Петрозаводска, и республиканский штаб партизанского движения, и это всё при неполных пятнадцати тысячах местных жителей.

По всем раскладам и понятиям представитель Ставки сейчас должен был быть на Украине, существенная часть которой была уже освобождена от захватчиков и за которую он в первую очередь отвечал перед партией и Верховным. Но… Но много проблем в последнее время у представителя появилось. Многие соратники арестованы или бесследно исчезли с горизонта. Вполне возможно, что и за ним уже ведётся плотное наблюдение. В любой момент могли прийти хмурые парни из зловещей конторы и начать задавать неудобные вопросы. И ох как не хочется на эти вопросы отвечать. И надо срочно избавляться от неудобных свидетелей. Раньше были у представителя знакомые, имевшие доверенных людей, которые могли порешать деликатные вопросы, но сейчас к этим знакомым не обратишься. Кто арестован, кто скорее всего взят под плотное наблюдение подчинёнными предпочитающего очкам пенсне наркома. А сам представитель держать рядом с собой людишек для деликатных дел не любил. Зачем лишний раз подставляться? Но вот возникла необходимость, и нет никого рядом. Взял вот недавно у Гоши подготовленную группу для того, чтобы порешать вопросы на Волховском фронте. Так вопрос они решили, Мерецкова шлёпнули, а уйти чисто не смогли. Положили их всех волкодавы Берии. И к Гоше уже не обратишься. Обширный инфаркт у Гоши, врачи говорят, что вряд ли выкарабкается. Хорошо бы. Хотя должен был Гоша сразу помереть. Видать, протухла микстурка, сохранившаяся в закромах ещё со времён Ягоды. И нет сейчас возможности обновить запасец, всего пара доз осталась. А тут ещё на днях «радостную» весть в кулуарах услышал. В Пскове поймали Власова. Сидит сейчас в Ярославле и вроде бы уже показания даёт. И наговорить Андрюша может ох как много, и про представителя в том числе. И как заткнуть ему рот? Проблема. И тут вспомнилось представителю, что как-то товарищ Куусинен упоминал молодого перспективного паренька, которого он из Ярославля к себе в Карелию переманил. Наводим справки. Паренёк сейчас по комсомольской линии за партизанское движение в республике отвечает. Если не дурак, то должны быть у него доверенные люди, да и его связями в Ярославле можно будет воспользоваться.

Пришлось представителю Ставки изворачиваться, пробивая новое назначение в Карелию. Украина подождёт. Там всё нормально идёт. Красная Армия наступает, немцы – кукурузу им в задницу – драпают. А вот в Карелии с партизанским движением не всё в порядке. На Украине и в Белоруссии партизанам счёт на сотни тысяч пошёл, а в Карелии – едва полторы тысячи наберётся. Непорядок! Вот и поехал представитель Ставки ВГК дать хорошего начальственного пинка, поделиться успешным опытом и, так сказать, углубить-расширить и придать массовость партизанскому движению в этом болотно-таёжно-снежно-озёрном краю.

И вот идёт представитель Ставки ВГК в сопровождении чуть отставшего порученца к двухэтажному деревянному домику, в котором разместился штаб партизанского движения республики.

– Здравия желаю, товарищ представитель Ставки Верховного Главнокомандования! – вскочил из-за стола молодой, лет тридцати, парень с пышной чернявой шевелюрой и слегка длинноватым носом.

– Здравствуй, Юрий.

Юрий замер в ожидании продолжения.

Неожиданный визит старшего, очень старшего товарища из Москвы тревожил, добавляя нервозности в и без того напряжённую повседневную прифронтовую жизнь секретаря ЛКСМ республики. До Беломорска уже доползли слухи и сплетни о том, что глава республики потерял доверие партии и находится под следствием, но по большей части народ в это пока ещё не верил. А Юра – боялся верить. Шеф, патрон, благодетель, наставник – много эпитетов мог подобрать для товарища Отто Юрий, но обычно употреблял безличный термин – «старший товарищ». Товарищ Отто многое сделал для Юрия. Сделал главным комсомольцем республики, и не автономной, а союзной! Отмазал от фронта. Пристроил на вполне престижную и даже где-то героическую и в то же время вполне безопасную должность. Вроде как и с врагом борется товарищ Юрий, и в то же время не на передовой. И требовал взамен «старший товарищ» немного. Поддержать критику в отношении того, на кого укажет товарищ Отто, дать хорошую характеристику очередному нужному товарищу Отто человеку, выступить с почином или призывом. Ничего сложного. С началом войны товарищ Отто попросил пересылать ему документы по подготовке партизанских отрядов, отчёты о подпольной работе на оккупированной территории республики. Иногда от товарища Отто поступали команды включить в состав партизанского отряда определённого человечка или направить такого человечка на связь с подпольщиками. А иногда бывало и наоборот – не надо указанному товарищем Отто человеку ходить на ту сторону фронта. Да без проблем! Или вот почин двинуть – на заводе, делающем автоматы, изготавливать ещё и ножи. Как же в бой красноармеец без ножа пойдёт? Автоматов у нас уже много, а вот с ножами дефицит. Загрузим автоматное производство изготовлением ножей! И фигня, что любой нормальный мужик и так ножик имеет, а буде останется без ножа, так и сам без проблем из подходящей железки «финку» смострячит[27].

В общем-то, ничего такого стрёмного за собой Юра не чувствовал, но боялся остаться без «старшего товарища». Без «старшего» тебя каждый обидеть может, и некому будет заступиться. А если «старшего товарища» ещё и арестуют по какой-нибудь контрреволюционной статье, то могут и за «младшим» прийти и спросить со всей строгостью за потерю бдительности. Вот Юра в перерывах между ударной работой по развитию, расширению, внедрению и тому подобному и мучился размышлениями: а не пора ли уже накатать лёгонькую критику в адрес товарища Отто или ещё рано? А тут вот из Москвы другой большой и старший товарищ пожаловал. Будет про товарища Отто спрашивать? И что отвечать, если спросит?

– Пойдём-ка прогуляемся, Юрий, а то надышался сегодня табаком в штабе фронта, аж голова гудит.

Вышли на улицу. Солнышко выглянуло. Снег блестит, ветер успокоился. Лошадка, стуча зимними подковами, протащила по улице дровни с сеном, оставив на проезжей части ароматные, исходящие парком отходы своего пищеварительного тракта. Лепота!

– Товарищ Куусинен о тебе, Юра, хорошо отзывался, – нейтральным тоном начал разговор представитель Ставки.

Юра аж вздрогнул. Вот оно? Что отвечать? Хрен его знает…

Представитель Ставки заметил реакцию комсомольского лидера, усмехнулся и внёс ясность:

– Он рекомендовал мне тебя как надёжного товарища и сказал, что ты уже решал по его просьбе сложные вопросы и на тебя можно положиться.

– Что с ним?

– У товарища Отто сейчас сложный период, но если ты поможешь мне решить одну проблемку, то всё у Отто будет хорошо.

– Что с ним? Он арестован? – голос у Юры дрожит.

– Не мандражируй, хлопец. Тот не большевик, кто в тюрьме ни разу не сидел. Всё будет нормально с твоим начальником. Если поможешь. Если нет – то и за тебя никто хорошего слова не скажет.