Крымский круиз следователя Железманова

– Больше ничего? – уточнил следователь.

– Там еще в ящике лежала солонка-воробушек!

– Не понял? Какой воробушек?

– Солонка в виде птички. У нее головка отвинчивается, туда соль насыпается, а на макушке дырочки.

– Тоже из серебра?

– Нет, посеребренная только, она не дорогая, просто хозяйке понравилась, а потом она упала, погнулась, там головка стала плохо прикручиваться, и мы ей уже не пользовались, – пояснила служанка.

По словам девушки, серебро и сломанная солонка лежали в ящике комода в столовой. А теперь он был пуст!

– Он запирался?

– Нет.

– Когда в последний раз видели содержимое ящика?

– Неделю назад. Дело в том, что тут лежали не повседневные приборы, а праздничные. Ими пользовались по праздникам или когда приходил гость.

– Пятница – это праздник?

– Да.

– Значит, неделю назад в этом ящике лежало серебро, а сегодня ты его там не обнаружила? А в течение недели ящик не открывали?

– Нет. Зачем?

– Получается, что взять приборы могли и не сегодня, а раньше, только это осталось незамеченным?

Девушка растерянно пожала плечами. Железманов начал опрашивать остальных слуг, пытаясь понять, видел ли кто фамильное серебро с прошлой пятницы. И тут обнаружилась еще одна пропажа: слугу Темира Азаматова нигде не могли найти. Особую пикантность этой информации придавал тот факт, что Темиру временами поручали это серебро чистить! То есть он не раз держал эти вещи в руках и хорошо представлял их ценность. Пришлось опять вернуться к хозяину дома и задавать новые вопросы. К слову сказать, Гиреева весть о пропаже серебра не сильно обеспокоила. Видимо, на фоне убийства и пропажи украшений, серебряные ложки и вилки, посеребренная солонка в виде птички беспокоили его меньше.

– Конечно, как и все изделия из серебра, ложки и вилки стоили недешево, я приобрел их пару лет назад в Москве в одном из ювелирных салонов. По моей просьбе на них нанесли гравировкой вензель в виде букв «А» и «Г» – Амет Гиреев. Они, конечно, красивые, но в целом достаточно ординарные, то есть обычные. Поэтому их цена не запредельная, – пояснил хозяин дома. – По сравнению с украшениями крымской царевны Джанике, конечно.

Естественно, следователю надо было разузнать про исчезнувшего слугу:

– А что вы можете сказать о Темире?

– Молодой совсем человек, ему лет семнадцать всего.

– А как он попал к вам в дом?

– Его привел наш старый дворник, он уже умер, а так они из одной деревни.

– Какой деревни?

– Кочек. Это недалеко от Касимова.

– Вы были довольны его службой?

– Ну как, в целом худо-бедно со своими обязанностями он справлялся, но мог забыть что-то сделать или купить. Иногда приходилось напоминать или посылать на рынок дважды. И у меня возникало ощущение, что порой он лукавит.

– Что вы имеете в виду?

– Иногда он говорил, что продавец не полностью ему дал сдачи.

– То есть вы подозреваете, что он подворовывал?

– Может быть.

– А почему вы его не прогнали?

– Ну, в целом он свою работу делал, а так ему все равно отвечать если не передо мною, так перед Аллахом.

– А вы не знаете, у него есть семья?

– Он не женат, но родные у него имеются – родители, два брата и три сестры.

– А они где живут?

– Там же в Кочеке.

– То есть я правильно понял, что он старший сын в семье и его отправили на заработки?

– Да, скорее всего так.

– Так. С этим понятно, а какого он телосложения? Высокий, низкий, худой или широкоплечий?

– Особо широкоплечим я бы его не назвал, но высокий, может быть даже чуток выше вас, господин следователь.

Так как Петр Андреевич был обладателем нормального мужского роста, то ему сразу стало понятно, что к слуге надо проявить повышенный интерес. Кауфман хоть и предположительно сказал, что удар ножом был нанесен сверху вниз, но его «предположительно» чаще всего подтверждалось – многолетний опыт есть многолетний опыт. Да и кто как ни слуга мог сделать слепки с ключа? Для очистки совести Железманов задал еще один вопрос:

– Скажите, кроме как бегать на рынок и чистить серебро, у него еще были обязанности?

– Он делал всю работу, которую ему поручали: ходил на рынок, натирал пол, чистил обувь, мое платье.

– Чистил платье? То есть вполне могла быть ситуация, когда ваша одежда, в которой был ключ, пусть ненадолго оказалась в руках вашего слуги? – насторожился следователь.

– Обычно я вытаскиваю часы и ключи, прежде чем отдать пиджак слугам, но должен признать, что не следил за этим особо тщательно и иногда забывал это сделать, – развел руками хозяин дома, глубоко осознавая свою ошибку.

Больше ничего полезного для следствия Гиреев сказать не смог. Железманов задал пару вопросов другим слугам в доме:

– Все ножи, которые были в доме, на месте?

Не только кухарка, но и все остальные слуги кинулись проверять ножи и личные вещи. Нож – вещь необходимая не только на кухне, но вообще в хозяйстве. Поэтому их в доме было несколько. Однако они все были на месте, как купленные для выполнения работ по хозяйству, так и личные.

– А у Азаматова никто не видел ножа, который принадлежал ему лично?

Все пожимали плечами. Конечно, Темира неоднократно видели с ножом в руках, когда он выполнял работу по дому, но был ли это нож хозяина или его личный, никто сказать не мог.

Пожалуй, всю возможную информацию, которую могло дать место происшествия, следователь собрал, можно возвращаться домой, да и время уже было позднее. Кауфман уже давно удалился, проследив, чтобы убитого увезли к нему в клинику. Длинный летний день тоже имеет особенность заканчиваться, и Петр Андреевич к себе возвращался уже в темноте.

                                 * * *

В квартире стояла тишина. Жаркий день сморил Прасковью, из ее комнаты доносилось негромкое похрапывание. Впрочем, она тоже добросовестно относилась к своим обязанностям: в гостиной на столе рядом с лампой был оставлен ужин молодому человеку – большая кружка густой простокваши, накрытая сдобной плюшкой с сахаром и корицей. Свежая сдоба источала соблазнительный аромат свежего теста и пряностей. Рядом на блюдечке примостилась горка полевой земляники. Только сейчас Петр понял, что проголодался. Он поспешил вымыть руки, вернулся к столу и, бросив часть ягод в простоквашу, с наслаждением откусил от плюшки. Негромкое «мяу» напомнило ему еще об одном жильце квартиры. Тимофей уселся рядом со столом и выразительно посмотрел на молодого человека.

– Ты что голодный или просто соскучился? – уточнил у зверя Петр, потом отломил небольшой кусочек плюшки и бросил коту. Но тот, обнюхав подношение, остался к нему равнодушным. Конечно, выпечка – это не совсем кошачья еда, но к некоторым мучным изделиям зверь проявлял гастрономический интерес. В этом плане его можно назвать горячим поклонником блинов. Особенно если обильно помазать их сметанкой. Петр все же сделал вывод, что кот скорее соскучился, чем проголодался: в конце концов, из-за жары окно было открыто и ничто не мешало голодному зверю пойти на охоту. При том, что молодой человек любил своего лохматого друга, делился с ним и молоком, и даже ветчиной, кот в первую очередь кормился натуральным парным мясом, которое еще совсем недавно пищало или (только тсссс!) квохтало. Зверь терпеливо дождался, когда его двуногий насытится, и подошел к стулу. Чуть заметный перевод взгляда зеленых глаз снизу вверх, которым делался расчет прыжка, и уже на коленках у молодого человека устраивался поудобнее рыжий клубок, а потом по комнате поплыло размеренное урчание. «Я знаю, ты устал, но ничего, я сейчас спою тебе песенку, ты меня погладишь, и это очень расслабляет ваши нервы, двуногие», – слышалось в этом мурлыканье.

– Да, ты угадал, я устал, вечер был хлопотный, – согласился Петр, продолжая гладить кота. Тот заурчал еще громче.

– Дело неприятное, убийство – это всегда мерзко, – продолжал молодой человек.

Кот на секунду замолчал, давая понять, что в служебной практике его двуного уже были сложные дела и он их успешно расследовал. Правда, не без его помощи. Разве можно забыть про дело, когда он, кот Тимофей, узнал, кто преступник, раньше своего двуного4? Поэтому он и сейчас готов протянуть лапу помощи, если нужно.

Правда двуногий был настроен оптимистично:

– Похоже, что ничего особо сложного в этом деле нет. Пока все подозрения ложатся на этого слугу Азаматова. Он работал в доме, вполне мог сделать слепки с ключей от сейфа и даже, зная, что хозяин после намаза идет пить кофе, проникнуть в его кабинет. Там его застукал управляющий.

Зеленые глаза дали понять, что нельзя быть таким самонадеянным: есть некоторые спорные моменты. Железманов кивнул головой:

– Да, тут есть некоторые вопросы, которые надо уточнить. В первую очередь, как Азаматов узнал, что в сейфе очень ценное украшение? Про столовое серебро и запонки – это понятно, он работал в доме, а вот про украшения с историей ему не сообщалось… Но он мог элементарно подслушивать разговоры под дверью кабинета. Бывают не только любопытные коты, но и слуги.

Тимофей отвел взгляд в сторону, давая понять, что никаких намеков не принимает, а Петр Андреевич продолжал:

– Также не ясно, как вообще эти двое, Азаматов и Мармудов, оказались в кабинете, куда обоим заходить в отсутствие Гиреева не дозволялось?

Кот улегся поудобнее, давая понять, что думать надо как следует, и Железманов выдвинул предположение:

– Азаматов мог иметь давний умысел обокрасть своего хозяина, добыл ключи, выбрал время, когда на мужской половине никого нет: сыновья хозяина в отъезде, а сам он пьет кофе, – и пошел вскрывать сейф. Но тут вышла накладка: управляющий мучился зубами и не пошел в мечеть. Он мог услышать, что в кабинете хозяина кто-то ходит, пошел проверять, и Азаматов на него напал.

Чуть заметное покачивание рыжего хвоста можно было оценить как одобрение, но небольшое, ибо подумать было еще над чем. Железманов продолжал:

– Получается, что Азаматов пошел в кабинет хозяина с ножом? Планировал, что тот потребуется? Хотя парень в принципе просто мог носить с собой нож всегда, так как постоянно выполнял хозяйственную работу… Возможно, управляющий даже не понял, что слуга является опасным: зашел в кабинет, увидел слугу, отругал, даже не заметив сразу, что сейф вскрыт, потребовал уйти (скорее всего, пообещал сказать хозяину) и повернулся к двери. Тут его ударили ножом. Рост слуги как раз позволяет нанести подобный удар.

Морда Тимофея выражала удовлетворение. Все же умного двуного он себе выбрал!

Петр Андреевич подвел черту:

– Словом, сейчас задача номер один: искать этого Азаматова. Тогда все остальные моменты станут ясными, завтра поеду в Кочек, может быть он там. А сейчас давай спать.

Зверю этого можно было не говорить, он уже начал подремывать. Железманов встал и с котом на руках пошел в спальню.

Утро следующего дня было также солнечным и теплым. Самое время опять купаться на реку, но Петру Андреевичу пришлось повременить с летними удовольствиями выходного дня. Преступление эффективнее расследовать по горячим следам. Поэтому после завтрака молодой человек поспешил к Кауфману в земскую больницу. Он не сомневался, что доктор будет на месте, в своем кабинете. Так оно и случилось. Разговор с медиком много времени не занял:

– Как и говорил вчера, удар был один-единственный, но нанесен точно и сильно. Прямо в сердце. Поэтому смерть наступила практически мгновенно. Могу добавить, что преступник использовал нож с широким лезвием. Скорее всего, обычный хозяйственный нож, каких в каждом доме по несколько штук. Это вам не изящный стилет или шпага, которые говорят о благородном происхождении их владельцев и намекают на некую индивидуальность, – развел руками Осип Сидорович, словно извиняясь за отсутствие уникальной информации.

– А направление удара?

– Сверху вниз под небольшим углом, так что не ищите убийцу среди низкорослых. Скорее всего злодей был примерно одного роста с пострадавшим, ну может чуть повыше. И физически развит, конечно.

– И больше ничего примечательного? – Железманов все сохранял надежду получить какую-нибудь зацепку.

– Ничего особого. Пострадавший ничем не болел, вполне здоровый мужчина.

– Он сказал хозяину, что у него болят зубы. Это так?

– Не могу ответить однозначно. Пару зубов у него и в самом деле было бы неплохо подлечить, но вроде бы они пока не в таком состоянии, чтобы причинять сильную боль. Хотя это может ощущаться индивидуально, – пожал плечами врач.

– Еще один вопрос. Ножа в ране не было, значит, его вынул убийца. Должна ли была при этом брызнуть кровь? Нужно ли искать следы ее на одежде подозреваемого?

– Искать нужно всегда, а этом случае особенно: кровь скорее всего брызнула из раны, если нож вытащили сразу.

Железманов поспешил на улицу. Вчерашние предположения стали фактами, убийца – человек высокого роста, обладающий хорошей физической силой. Исчезнувший слуга Азаматов как раз именно такой: рослый, выполнял в доме хозяйственную работу, естественно, умел обращаться с ножом. Скорее всего, ничего особо загадочного эта история не представляет – слуга, случайно подслушав информацию о драгоценностях, позарился на богатство, попытался его украсть, но был застигнут управляющим. Отступать было некуда, а тут в руках очень кстати оказался нож. Осталось всего ничего – поймать этого молодого человека. С одной стороны, задача на первый взгляд трудновыполнимая. Где его искать-то? Скорее всего, в бега подался. С другой стороны, он же не опытный преступник. Отработанных путей, чтобы скрыться, у него нет. В гостиницу или на постоялый двор просто так не сунешься: хозяин обязан полиции доложить о каждом прибывшем-выбывшем, как и те, кто комнаты сдает в частном порядке. В других городах, кстати, тоже. Поэтому в какой город Российской империи не приедешь, все равно данные в полицию пойдут. По лесам и болотам долго не побегаешь. О воровских малинах и притонах, где охотно давали приют тем, кто был в розыске, ему ведомо не больше, чем обычному обывателю. Поэтому попадется в руки полиции быстро. Более того, нельзя исключать, что домой к себе в Кочек поедет. Вот туда и надо отправляться в первую очередь. А чем черт не шутит? Может к вечеру Петр Андреевич уже чистосердечное раскаяние будет в протокол заносить? В том, что молодой слуга будет каяться, и каяться искренне, Железманов не сомневался. Все говорило о непреднамеренном убийстве. И даже если и нет Азаматова в родном Кочеке, то ехать все равно надо: дотошно расспросить родных про всех знакомых в городе, скорее всего Тимир родне все рассказывал про свое житье-бытье в Касимове, может и появится какая ниточка. Естественно, поехал следователь не один, взял с собой унтер-офицера Рыбникова и пару рядовых полиции: при обыске в сельском доме лишними не будут.

                                 * * *

В Кочек приехали примерно в полдень, когда солнце палило нещадно. Глава семьи был дома и, когда услышал, что приехали из суда и полиции, взмахнул руками:

– Зачем полиция? Зачем следователь? Мы по закону живем! Аллах свидетель!

– Увы, допросить Аллаха я не могу, – покачал головой Петр Андреевич. – А вот к вам у меня вопросы имеются. Ваш сын Тимир дома?

– Какое дома? Он в Касимове живет, у господ хороших служит.

– А дома он часто бывает?

– Когда как, иногда раз в месяц приезжает, иногда чаще. Он у хозяина служит, тот ему спуску не дает.

– А последний раз когда он приезжал? Давно?

– Вчера приезжал. Побыл всего ничего, пару часов всего, и опять уехал.

– А говорили о чем?

– Сказал, чтобы не ждали его скоро. Хозяин его собрался уезжать, сына нашего с собой берет. И обещал ему жалование повысить, поэтому Тимир сказал, что скоро пришлет денежный перевод.

Собрался уезжать? Интересно! Гиреев об этом не говорил. Может быть, Азаматов подался в бега, а родителей обманул, чтобы они не искали его?

– Он ничего не оставлял? Может просил сверток какой-нибудь схоронить, подарки привез?

– Да нет. Откуда у него свертки?

– А он вообще какие-нибудь подарки делал?

– Делал. Платок один раз матери привез, леденцами на палочке младших угощал, но не вчера.

– Может он из одежды что оставил?

– Нет, а в чем бы он обратно поехал?

– А не обратил внимание, на нем рубаха чистая была? На ней никаких пятен не было?

– А какие пятна могут быть? Вчера праздник был, как бы он в грязной одежде в мечеть пошел?

И все же пришлось начинать обыск. Вначале осмотрели комнату, которая может называться мужской, потом были вынуждены попросить хозяина:

– Скажи женщинам, чтобы вышли во двор, мы должны все обыскать.

Однако в доме ничего подозрительного обнаружено не было. Впрочем, еще оставался двор и хозяйственные постройки. Амбар, конюшня, сарай – все это тоже представляло интерес. Железманов и Рыбников вышли во двор, где, играя в какую-то игру, бегал мальчик лет семи. Неожиданно у него в руке сверкнуло что-то. Рыбников позвал ребенка к себе:

– Эй, малец, поди сюда! Иди, не бойся!

Мальчик несколько стушевался, на помощь полицейскому пришел Петр Андреевич:

– Тебя как зовут? Меня Петр, я тоже в детстве любил в прятки играть и в разбойников тоже.

– А я не в прятки играю, – вполне логично возразил мальчик. Правильно, в прятки надо играть компанией.

– А ты мне расскажешь, во что ты играешь? Что у тебя в руке? Покажи.

Ребенок подошел ближе и показал предмет, который сжимал в ладошке. Это была небольшая металлическая птичка! Петр взял ее в руки и рассмотрел внимательно. Так и есть: на макушке дырочки, бок чуть погнут, головка завинчена не полностью. Солонка из дома Гиреевых! Петр Андреевич достал из кармана карандаш и предложил мальчику:

– Давай меняться? Я тебе это, а ты мне это, – он показал на солонку.

Это сейчас может показаться, что карандаш вряд ли представляет интерес для ребенка. Но в начале ХХ века далеко не в каждой семье покупали карандаши детям. Поэтому подобная сделка была вполне реальной. В результате этого честного обмена Железманов держал в руках настоящую улику: предмет, пропавший из дома потерпевшего. Значит, именно Тимир Азаматов украл столовое серебро в доме своего хозяина. Украл и подался в бега. Поэтому и наврал про отъезд с хозяином. Деньги обещал присылать, значит, надеется сбыть украденное. Птичку взял просто как подарок брату: понимал, что ценность ее небольшая. Версия начинала подкрепляться фактами.

– Скажи, а откуда у тебя эта птичка? – Петр Андреевич начал расспрашивать ребенка.

– Брат подарил, – гордо ответил тот.

– Хороший у тебя брат, добрый. А когда он тебе это подарил?

– Вчера.

– А больше он тебе ничего не привозил?

– Привозил, – так же гордо кивнул головой мальчик.

– Что?

– Курочек.

– Каких курочек?

Мальчик подбежал к крыльцу и с лавки взял известную детскую игрушку той эпохи: на деревянной доске сидели две птички, к ним была привязана веревочка, и если дергать за эту веревочку, то птички начинали стучать клювами по дощечке. Железманов опять начал опрашивать родственников слуги, выясняя, что он привозил и что рассказывал о своей жизни в Касимове. Подарки молодой человек делал не так уж часто. Нет, младшему брату и сестрам он обязательно доставал гостинчик, но чаще всего это были именно копеечные сладости – леденцы на палочке, дешевые пряники. Игрушки дарил всего раза два или три. Так же по пальцам можно пересчитать, сколько раз делал подарки матери или отцу. Про свое житье рассказывал однообразно: хозяин хороший, строгий, но не вредный, платит, правда, немного, но это только пока, потом, наверное, будет платить больше.

– А про своих знакомых он ничего не говорил? – настаивал на подробностях Петр Андреевич.

– Каких знакомых? – удивился старший Азаматов, он никак не мог смириться с тем, что его сына подозревают в преступлении.

– Ну, может, ходил куда, может, дружил с кем за пределами дома Гиреева? Он не рассказывал?

– Ну, в мечети он бывал. Это обязательно. В лавку его посылали и на базар тоже.

Петру не верилось, что подозреваемый в Касимове ограничил свой круг общения только домом Гиреева и людьми, которые обслуживали его хозяина. Он даже был готов допустить наличие зазнобы. Но спрашивать об этом было бесполезно. В татарских семьях принято выбирать супругу по совету родителей, а не приводить невесту на смотрины. Поэтому если и была такая девушка, то молодой человек вряд ли сказал про нее. Тем более он был удивлен, когда старик напрягся и вспомнил:

– Был однажды такой случай: Тимир собрался уходить, я решил его проводить до ворот, в руках у меня была шапка и я ее уронил, нагнулся, стал отряхивать, словом, Тимир оказался первым в воротах, и там с ним поздоровался какой-то человек, и он спросил Тимира: «Завтра у липы будешь?»

– А что ответил Тимир?

– Он сказал, что-то вроде «Иди отсюда и не болтай».

– А кто это, ты не видел?

– Нет. Ворота были закрыты, Тимир только открыл калитку. Но голос был молодой.

– А сына ты не спросил, кто это был?

– Спросил. Он сказал, что это был какой-то незнакомый парень и, наверное, тот просто обознался.

– А может ты признал его по голосу?

– Нет, я первый раз его слышал.

– А про какую липу говорил этот человек?

– Липу? Не знаю.

– Ну у вас тут в деревне растут липы?

– В лесу может и есть где, а так сосны кругом.

Петр Андреевич растерянно покрутил головой, словно надеясь увидеть ту самую липу, про которую говорил незнакомец. Но кругом деревьев вообще не было, если не считать пары березок и плодово-ягодных кустов, во множестве выглядывающих из-за заборов. Получалось, что никакой вменяемой зацепки не было, кроме как упоминания про липу, и то непонятно где прораставшую.

                                 * * *

Именно об этом размышлял Железманов после обеда. Хорошая порция окрошки с ржаным хлебом и не менее солидный кусок жареной рыбы вызывали желание поспать. Но рабочий день следователя по Касимовскому уезду (хотя и суббота) не закончился, вечером ему еще надо было встретиться с Гиреевым. А сейчас чуток передохнуть и в то же время подумать. Петр Андреевич устроился на диване, слегка кемаря и в то же время прокручивая информацию в голове. Рядом устроился верный Тимофей. Он тоже находился в состоянии между сном и бодрствованием, понятно, что потроха от рыбы достались ему, поэтому зверь пребывал в самом лучшем расположении духа и был готов помогать своему двуногому решать очередные головоломки.

«Итак, Азаматов похитил украшения, запонки и ложки. Плюс еще бумаги. Это подтверждается. Теперь он подастся в бега. Где его искать? Притонов, скорее всего, не знает, в гостиницу устроиться он может, но ведь там сообщат в полицию. Возможно, что молодой человек даже не знает, что существует такой порядок, и поэтому как раз и попытается остановиться в гостинице, тогда мне уже на следующий день сообщат. Информацию для розыска полиции я дал», – размышлял Железманов, поглаживая кота. Зверь, развалившись на диване, одобрительно мурлыкнул, намекая, что двуногому можно не сходить пока с этого дивана, ибо информацию ему и так сообщит все тот же Рыбников.

– Неее, подожди, рыжий, я понимаю, что тебе не хочется поднимать свое тело с этого дивана, но нужно задействовать еще один канал информации. Ты забыл про похищенные ценности? Украденные бумаги Азаматов, скорее всего, сжег, а вот украшения и запонки – это след, – остановил любимца Петр.

Кот чуть шевельнулся, показывая, что, конечно, он готов услышать про еще один канал информации, но лучше все же не шевелиться и, самое главное, никуда не ходить по такой жаре.

– Нам надо обязательно обойти все ломбарды и дать им информацию про столовое серебро, украденные украшения, запонки. Вот только Гирееву птичку-солонку покажу для подтверждения и рисунок украшений этой крымской принцессы составим, – продолжал следователь. – Вряд ли преступник их крал, просто чтобы дома хранить, ему деньги нужны, вот и пойдет сбывать.

Кот широко зевнул, вроде как говоря, что теперь и поспать можно. Однако его двуногому пришла в голову еще одна мысль:

– Вот что имел в виду незнакомец, когда говорил «будешь у липы»? Условное место у конкретного дерева? Только где это дерево?

Петр Андреевич стал напрягать память, пытаясь вспомнить, где в Касимове он видел липовые деревья. Ему удалось вспомнить пару мест, где стояли большие липы, и как раз сейчас они были источником пряного медового запаха (время цветения наступило), но рядом были вполне респектабельные жилые дома и никаких публичных учреждений. Конечно, молодой человек понимал, что просто наивно вспомнить все липовые деревья в городе, вот так сидя на диване. Опять же надо ножками обходить город и смотреть на деревья. Хотя… Тут Железманова слегка подбросило: а может не дерево имелось в виду, а название? Называют же иногда чайные или трактиры так, что географический ориентир был ясен. Например, «У дуба», «На перекрестке». Опять же надо Рыбникова спросить.