скачать книгу бесплатно
– А у меня пистолеты, – отвечал Петр.
Со временем эволюции шняги стали приобретать угрожающий оттенок: «Чайка» шныряла в опасной близости от других судов. Опытный глаз легко угадал бы в ее маневрах развороты для бортового залпа и абордажные заходы.
Вскоре со шняги, помимо обычной ругани, донеслась еще и пальба: Петр выставил на фарватер старый ялик и крутился вокруг него, поливая картечью из пушчонки.
Обеспокоенный папенька бросился к маменьке.
– Быстро жени мальчишку на соседской дочери, пока не началось!
Но было поздно.
Следующим утром на мачте «Чайки» взвился черный флаг. На квадратной тряпке были грубо намалеваны череп и кости.
– Прощайте, маменька и папенька! – крикнул Петр, стоя у руля. – Не поминайте лихом! Мы идем на Кюрасао!
Маменьке сделалось дурно. Папенька в сердцах плюнул шняге вслед.
– Да ты раньше Калязина потонешь, – сказал он.
Шняга подняла все паруса и, подгоняемая легким попутным ветром и крепким матом, унеслась.
Ликующий экипаж выпил по чарке водки за успех предприятия и во славу капитана.
– Стану адмиралом, будете пить по две, – пообещал Петр.
– Ё!!! – заорали пиратские морды.
Тизенгаузен подобрал команду умышленно – все его матросы были, помимо вдового деда Шугая, в разладе с женами и мечтали убраться куда подальше. Хоть на Кюрасао. Поглядеть заодно, правда ли у китаянок дырка поперек.
Шняга весело скакала по мелкой волне.
* * *
К обеду вышли на траверз села Концы. Стали на якорь в видимости скобяной лавки жида Соломона – больше в Концах ничего достойного внимания не было. Тизенгаузен высадил на берег десант во главе с огромным рыжим Волобуевым.
– Все ясно, пиратские морды? – напутствовал флибустьеров капитан.
– Ё! – ответили флибустьеры.
Жид Соломон, увидев выходящую на берег шайку и осознав, что морды приближаются сплошь пиратские, заперся в лавке. Волобуев со товарищи неуверенно потоптались у двери, постучали обухами топоров в ставни, и все было бы ничего, не вздумай Соломон показать флибустьерам в замочную скважину кукиш.
Десант запросил поддержки с моря.
– Наводи, – приказал Тизенгаузен канониру Оглоедову. – Пали!
Пушчонка жахнула по лавке и с первого раза засадила ядрышко аккурат в замочную скважину.
Лавка была захвачена без боя, только жид Соломон с перепугу остался на всю жизнь заикою. Жена его и дочери отделались не в пример легче, правда, следующей весной почти одновременно родили по мальчишке.
– Ну дает Соломошка! – изумлялись в Концах. – Заика, а ишь ты!
Пираты взяли в лавке богатый приз скоб, гвоздей и амбарных петель. Из скоб понаделали абордажных крючьев, гвозди порубили на картечь, петлями набили трюм в разумении когда-нибудь их выгодно продать.
«Чайка» ушла от греха подальше на другой, безлюдный, берег, чтобы первый успех подобающе обмыть, заесть и переспать. А утром пиратская шняга, еще веселее и шумнее прежнего, двинулась промышлять дальше.
План Тизенгаузена был прост: накопив пиратский опыт в относительно безопасных пресных водах, вырваться на оперативный морской простор, а там у кого-нибудь спросить дорогу на Карибы. Напрасно папенька думал сына женить на дочери соседа. В мечтах Петр видел себя зятем губернатора Тортуги, не меньше.
Вскоре на горизонте замаячило нечто большое и неповоротливое, отдаленно напоминающее транспорт с хреном. Оглашая берега эпитетами, «Чайка» начала маневр сближения. Канонир Оглоедов зарядил пушчонку сушеным горохом – на первый выстрел, для острастки.
Намеченная на абордаж жертва оказалась вблизи именно что транспорт с хреном.
– Вы чего?! – заорали оттуда сверху вниз. – Мать вашу!
Но крючья уже, хрустя, впивались в борт. Абордажная команда Волобуева, размахивая топорами, бросилась на приступ.
Капитан Тизенгаузен грозно ступил на палубу транспорта.
– Сарынь – на кичку! – крикнул он и стрельнул из пистолета в воздух.
За что немедленно получил вымбовкой по голове и упал.
– Ё! – рявкнул канонир Оглоедов.
Пираты дружно присели, жахнула пушчонка, и заряд гороха пришелся точно по мордасам вражеской команде, столпившейся вокруг мачты.
Транспорт сдался на милость победителя.
– До чего же мы, русские, несговорчивый и упёртый народ, – сокрушался Тизенгаузен, держась обеими руками за голову. – Я же вам крикнул, обормотам, сарынь – на кичку. А вы?
– Да мы тут все, в общем, не графья, – хмуро сказал капитан. – Чистая сарынь. А ты-то кто, мать твою, истопник хренов?
– Вот и вправду пущу на дно твое корыто – будешь знать, какой я истопник, – пригрозил Петр. – Капитан Тизенгаузен! Пиратская шняга «Чайка»! Слыхал? Ничего, еще услышишь. Деньги на бочку! А то картечью пальнем!
Денег набралось чуть более пятиалтынного. Зато хрена баржа везла, как метко заметил дед Шугай, очень много.
– Никто не хочет вступить в мою команду? – спросил Петр. – Ну и плывите отсюда… С хреном! И всем расскажите, что вас взял на абордаж капитан Тизенгаузен!
– Ага, – скучно ответили ему.
* * *
Когда баржа превратилась в пятнышко на горизонте, экипаж «Чайки» выпил по чарке, а Тизенгаузену перевязали голову его же шейным платком, к капитану подошел Волобуев.
– Слышьте, барчук, – сказал он. – Вы бы это… Не мое, конечно, дело, но лучше вам не хвалиться своей фамилией направо и налево. Вдруг поймают? Нас-то пороли, порют и будут пороть, дело привычное. А вам может показаться стыдно. Да и шкурка у вас, извините за выражение, не такая дубленая.
– Как стоишь перед капитаном?! – взвился Петр.
– Виноват, – громила вздохнул и ушел на корму.
– Я знаю, что делаю! – бросил Петр ему в спину.
Волобуев спиной изобразил недоверие, но больше ничего не сказал.
Команда, против ожидания, не роптала. Экипаж воодушевила легкость победы, а редкая меткость канонира вселяла надежду на новые успехи. А хрен… Все равно редьки не слаще. Да и награбленная мелочь была хоть мелочь, однако живые деньги.
На следующий день «Чайка» атаковала еще баржу, которую тянули против ветра бечевой. Наученный горьким опытом, Петр приказал открыть огонь загодя. Оглоедов виртуозно накрыл горохом бурлаков, затем влепил гвоздями по палубной надстройке – строго говоря, шалашу.
– Будешь у меня на фрегате главным канониром, – пообещал Петр.
Команда баржи трусливо покинула судно и убежала по берегу, как метко заметил дед Шугай, очень далеко.
На барже оказались мало того, что всякая мануфактура и провиант, так еще пара ружей с припасом и водки полведра.
Тизенгаузен закусил губу. Приз был что надо, но увести его за собой означало потерять скорость.
– Жалко, не фрегат у нас, – расстроился Оглоедов. – Сейчас бы все забрали.
Стоявший рядом дед Шугай метко заметил, что фрегату в Волге-матушке было бы тесно.
– Петли амбарные за борт, – приказал Тизенгаузен. – Грузите ткань. Ох, сколько же ее! Кто хочет, может намотать себе бархатные онучи. Хм… А не поставить ли нам алые паруса?
Дед Шугай метко заметил, что хотя тряпья красного полно, но команда устанет шить.
– Ты прав, мужественный старик! – согласился Тизенгаузен. – Что бы мы без тебя делали?
Дед Шугай объяснил что.
* * *
Утром пиратская шняга подошла к убогому селению Малые Концы. Капитан послал Волобуева с людьми на разведку.
– Ну, ты расспроси там, – туманно объяснил он Волобуеву.
Люди ушли и пропали. Канонир Оглоедов скучал у пушчонки, дед Шугай травил морские байки, Тизенгаузен разглядывал берег в подзорную трубу.
– Сходите за ними кто-нибудь, – распорядился он.
И остатки команды затерялись среди покосившихся домишек.
Через некоторое время с берега донеслась унылая пиратская песня:
По-над Волгой, да над Волгой
Да над Волгой, Волгой-ой!
Раздается по-над Волгой
То ли песня, то ли вой!
Этот вой зовется песней
По-над Волгой, Волгой-ой,
Потому что хоть ты тресни,
А помру я молодой!
– Перепились, сволочи, – понял Тизенгаузен.
– А то из пушчонки жахнуть? – с надеждой спросил Оглоедов, сглатывая слюну. Глаза у него едва не слезились, вероятно, от сострадания к поющим. – Глядишь, прибегут. Или лучше прикажите, я за ними смотаюсь?
– Всем оставаться на борту! Стрелять не будем, припаса жалко. Подождем еще.
Команда вернулась на борт только утром. Вид у пиратов был виноватый, дышали они в сторону.
Дед Шугай за неимением боцманской дудки обошелся словами. Команда послушно изобразила подобие строя во фрунт. Канонир Оглоедов, справедливо полагая, что его это все не касается, остался у пушчонки, недобро щуря левый глаз.
– Зачинщики – шаг вперед! – приказал Тизенгаузен. – Перепорю негодяев!
Пираты дружно, как один, шагнули.
Капитан Тизенгаузен впервые в жизни опустился до непечатных выражений. Как после метко заметил дед Шугай, капитану еще было чему учиться, но для начала выступил он неплохо.
– …А тебя, паразита, – сказал в заключение капитан, тыча пальцем в грудь огромному рыжему Волобуеву, – я с этого дня назначаю старшим помощником!
– За что, барин?! – взмолился Волобуев.
– А вот будешь моей правой рукой. И за каждое прегрешение этих обормотов мохнорылых схлопочешь горячих!
– Может, не надо? – попросил Волобуев. – Вон же, боцман есть…
Тизенгаузен покосился на деда.
Дед Шугай сказал, что он уже стар для всего этого, а Волобуев в самый раз.
* * *
С новообретенным старпомом шняга понеслась выискивать добычу, как укушенная. Казалось, она летела быстрее ветра. Может, у Волобуева и не было таланта моряка, зато он умел убеждать.
– Что там было-то хоть, в деревне? – спросил Тизенгаузен у боцмана.
Из объяснения деда Шугая следовало, что в деревне нашлась бражка и ничего больше интересного.
– И как пиратствовать с такой командой, а? – Петр вздохнул.
Дед Шугай сказал как.
Через пару часов впереди показалась такая же шняга, идущая галсами навстречу. Петр схватил подзорную трубу. Команда приободрилась. Но Тизенгаузен увидел что-то такое, отчего сел под мачтой и загрустил.
– Отставить, – сказал он. – Разойдемся.
Встречное судно приближалось. Вот уже стало видно, как над ним вьется дымок самовара.
– Эй! – раздалось над Волгой-матушкой.
Тизенгаузен вобрал голову в плечи.
