скачать книгу бесплатно
– Ну, разные л-люблю… читаю разные…
Послышался гул. Вынырнул из-за леса самолет и прошел низко над полем. Заложило уши.
– Тут аэродром совсем рядом, – сказал Сережа торопливо. – Все время летают.
– Ты про космос читаешь? – гнула свое Марина. – Про пришельцев?
– Ну, да.
– А ты веришь, что они правда могут скрываться у нас?
Сережа вздрогнул, бросил опасливый взгляд по сторонам, буркнул:
– В смысле?
– У нас, на Земле, – уточнила Марина, и Сережа снова уставился себе под ноги.
– Не знаю. По радио всякое говорят. Не всему же верить.
Марина немного помолчала, собираясь с мыслями. Сорвала длинную метелку, повертела в пальцах и тотчас бросила.
– Слушай, а Петя Галкин чем болеет?
Сережа глянул на нее исподлобья, и Марине стало как-то неуютно от этого взгляда. Он словно изучал ее.
– Просто… болезнь у него какая? Он такой родился? Или потом что-то случилось?.. Просто думала, вдруг ты знаешь. Не у нее же спрашивать. Про такое не спрашивают…
– Она его уже такого взяла, – бросил Сережа. – Хочешь, я тебе велик дам? Если устала. А то все, наверное, уже купаются…
– Значит, Петя ей не родной? Но он вроде маленький такой. Она его недавно взяла? – не позволила сбить себя с темы Марина.
– Ну что ты пристала ко мне со своим Петей! – неожиданно вспылил Сережа, останавливаясь. – Тебе что, больше всех надо? От любопытства кошка сдохла!
– А из упрямства воскресла! – парировала Марина.
Сережа буркнул что-то, неловко оседлал велик и рванул вперед. Навстречу ему выскочил с пронзительным лаем Серый, но не привязался по собачьей привычке к велосипедисту, а потрусил к девушке, словно понял, что ее больше некому проводить.
* * *
Плавал Миша и правда здорово. Маринка быстро выдохлась и выползла на берег, чувствуя, как дрожат ноги, а Миша словно и не устал, дразнил ее из воды, подначивал еще раз рвануть на перегонки до моста.
Иван Ильич сидел на другом берегу, отдыхал и разглядывал копошащихся в рогозе парковых уток. Речка, одна из десятка тощих заросших проток, питающих начинающееся за мостом водохранилище, в этой части была неширока, Марина и сама переплыла бы ее, но посередке даже в самый теплый день течение было быстрым и холодным, так что рисковали не многие. Сосед прыгнул в воду и поплыл обратно. Миша бросился наперерез отцу и принялся задирать его, уговаривая посостязаться.
Не выгорело. Иван Ильич выбрался на берег. Он был большой и плечистый, весь сверкающий от водяных капель, и никто не дал бы ему сейчас тех лет, на которые он выглядел в мирной, неспортивной жизни.
– Ясно, в кого Мишка такой пловец, – сказала Марина весело. Жар опускался на землю, солнце калило, пронизывая лучами капельки воды на коже. Хмурый Сережа бродил по кромке воды, не раздевшись, и бросал в воду камешки. Серый шумно лазил в кустах, шуршал и сопел. – У вас спортивная династия? Вы тоже плавали?
– Династия, точно, – щурясь от солнечных бликов, кивнул сосед. – Плавал, Марина. У нас в роду все плавают. А что это у тебя с ногой?
Порез на пятке был не так велик. Неудивительно, что в реке из-за холода она не заметила, когда порезалась. Песок под пяткой пропитался кровью. Марина разглядывала ногу, прикидывая, как доскакать до воды и промыть ранку.
– Сейчас полотенце намочу, и оботрем. Эх, и платка нет завязать, – расстроился Иван Ильич. – Мишка, у тебя нет платка?
– Нет, – крикнул Мишка из воды. – Ни платка, ни соплей.
– Марина ногу поранила, – ответил ему отец с укором. Мишка притих и погреб к берегу. Иван Ильич пошел с полотенцем к воде. Подбежал Сережа, уставился на тонкую струйку крови из облепленной песком ранки.
– Чего смотришь? – рассердилась на него Марина.
– У меня… пластырь есть. Может, хватит. Порез не очень большой.
Пока он копался в карманах, Иван Ильич принес мокрое полотенце. Обтирать не стали – просто отжали воду на пятку, чтобы смыть песок.
Марина слегка промокнула ранку краем полотенца, на котором сидела. Капелька крови выступила вновь, скорее, чем Сережа прилепил свой пластырь. Он замер, глядя, как кровь бежит проторенной тропой, торопясь упасть на песок.
– Что ты глядишь? – не выдержала Марина. – Дай я.
Она забрала у Сережи тощий колобок пластыря, оторвала кусочек и залепила ранку. На правах пострадавшей удалось вытямжить у Мишки велосипед, так что юному ихтиандру пришлось трястись у отца на раме, а Маринка с наслаждением прокатилась до самого порога, даже не заметив, когда потеряла пластырь.
* * *
Подавать документы Маринка рвалась с самого утра. Папка уже лежала собранной, институт должен был открыться в девять, так что Маринка, нервная и дерганая, была на ногах с пяти. Раза три кипятила чайник, от нервов помыла окно на кухне и, игнорируя очередь, дважды вытирала за Яковличем. Старая тряпка заплесневела и пахла не то прелыми ботинками, не то гнилыми грибами, так что она отнесла гадость на помойку и выделила в тряпки одну из своих футболок, которую и правда давно пора было куда-нибудь приспособить.
До института ходу было полчаса, так что в восемь двадцать Маринка уже стояла на пороге с папкой в руках, причесанная и наряженная в лучшее платье.
– Торопыжка был голодный, проглотил утюг холодный, – саркастически заметил дядя Витя со своего излюбленного места на скамейке. Когда он успел выйти во двор, Маринка не заметила, но видно было, что сидит он тут уже давно, сигарета догорела почти до фильтра, а Серый, весь в каких-то семенах и пыльце, вылез из травы и развалился на асфальте у ног хозяина.
– Я в институт, – объявила Марина.
– Ты, Мариванна, неумная женщина. Поспешишь – людей насмешишь. Там люди только открывают, первый день приема документов, ничего еще не готово – не отлажено. Все нервничают. Всем гулять хочется, на солнышко. В отпуск. А тут ты, вся такая Мариванна… Сплошное расстройство. Сядь и посиди. Придешь как белый человек не под дверью стоять и людей бесить, а как приличная девушка. А то еще подумают, что тебя и воспитывать некому. Опозоришь коллектив образцовой коммунальной квартиры номер одиннадцать. Куда поступать-то будешь?
Маринка хотела сказать что-нибудь едкое, но вместо этого села рядом с дядей Витей, сложила руки на коленях.
– На биологический.
– Как родители? Или наоборот? – Дядя Витя смотрел перед собой, словно ответ его не очень-то и интересовал, а вот Серый буквально в рот заглядывал, молотил хвостом по асфальту.
– Нету, – ответила Марина. – Нету родителей. Бабка одна в деревне. То не то, так не сяк. Она бы сейчас и платье мое разругала, и что причесана не по-еенному, и что надо не на биолога, а на агронома, потому что у них деньги завсегда водятся и в деревне самый уважаемый человек.
– А ты в деревню обратно не хочешь? – поддел дядя Витя.
– Я не знаю, чего хочу, – призналась Марина, – главное, не хочу, чтоб по-бабкиному. А животных я люблю.
– Тогда точно надо было в сельскохозяйственный. На биолога если, это их, наоборот, не любить надо. Вот скажут тебе мыша резать, что делать будешь?
Маринка хотела сказать, что, если надо, и мыша разрежет, но промолчала. На мгновение ей показалось, что кто-то наблюдает за ней. Она осторожно бросила взгляд на окна, обвела взглядом двор. И едва не вскрикнула.
В закутке у трансформаторной будки, скрытом липами, Галка вешала белье. А у нее в ногах возле таза на застиранном одеяльце сидел Петя. Его странная вытянутая голова склонилась набок, маленькие глазки, обычно мутные, сверкали, словно кошачьи. Темные губы расплылись в широкой жутковатой улыбке, обнажая зубы, острые и кривые. Полную пасть жутких белых зубов.
Серый, словно перехватив взгляд Марины, подбежал к мальчику, ткнулся носом ему под руку. Петя потерял интерес к Марине и занялся ловлей собачьего хвоста.
– А Пете… – Марина потерла глаза, прогоняя страшное наваждение. – Ему сколько?
– Года четыре, – ответил дядя Витя, немного помолчав. – У него какая-то врожденная аномалия ДНК. Когда Галка решила его взять, ей говорили, зачем, молодая женщина, связывать себя такой обузой, а она, видишь, все равно взяла.
– Официально?
– А то. Все чин по чину.
– Давно он у вас?
– С полгода. – Дядя Витя, не меняя расслабленной позы, затянулся сигаретой. – Может, чуть больше. Сперва и ходил все под себя, мычал все время. А сейчас видишь, ничего, выправляется мальчишка. А ведь никто из врачей не верил. И на комиссии сказали, что ничего не поделаешь, инвалид. А гляди ты, вот и Галка. Может, и вытянет.
Марине стало стыдно. Это все бабкино воспитание. Чтоб только все как у всех и не хуже других. А кто не как все, так сразу и гадости всякие мерещатся. Марина пообещала себе, что, как только вернется из института, возьмет ненадолго Петю к себе, чтобы дать Галке отдыха. Ну и что, что он такой страшный. Не пришелец же, в конце концов!
– М-марин, – спросил из дверей Сережа. – Ты в институт пойдешь? Давай я с тобой пройдусь. Мне… на почту надо.
Марина заметила, что Сережа приоделся и в клетчатой рубашке и вытертых, но вполне приличных джинсах выглядел даже ничего. Не стыдно по улице пройтись, как сказала бы бабка.
– И мне марок купи штук десять по пятачку, – бросил ему дядя Витя. Крикнул громко: – Галка, тебе на почте нужно чего?
– Не надо, – отозвалась та. – Ты знаешь, мне писать некому. Кто и есть своих, все тут.
Она улыбнулась, глядя, как Петя возится с псом. Марина подумала, что ведь Галка и правда не старая, сорока нет, может, и получилось бы у них что-то с дядей Витей, если бы не Петя.
– Дядя Вить, – сказала она, поднимаясь со скамейки. – Может, я вечером посижу с Петькой, а вы бы Галину сводили куда-нибудь, а то что она все с ребенком, да Яковлич еще.
– Эх, Мариванна, можно вывести девушку из деревни, но вот деревню из девушки… Сваха Ханума, премьера театра музыкальной комедии. В институт иди, бестолочь. Но в главном мыслишь правильно, помогать людям – это хорошо. Главное, не пытаться их осчастливить. Сергей, эскортируй даму в институт, а то она в ЗАГС бы не свернула с такими настроениями.
Марина обиженно поспешила через двор. Сережа бросился за ней, словно собирался что-то сказать. Но за воротами пыл обоих иссяк. Молча дошли до угла, свернули к почте.
– Я на Главпочтамт пойду, – сказал Сережа в ответ на недоуменный взгляд. – Там марок больше в продаже.
Почтамт был чуть дальше за нужным Марине корпусом института, так что она поняла: от Сережиной компании не отделаться.
– Может, я тебя во дворе потом подожду?.. – спросил он тихо.
– Не надо. Вдруг там долго. И будешь под окнами стоять. Не караулить же ты меня собрался? Что со мной может случиться?
Она рассмеялась, но Сережа очень сосредоточенно смотрел под ноги и даже не улыбнулся.
– Марин, ты не бери к себе Петю сегодня, а… Не надо. Или, если возьмешь, меня позови. Или хотя бы Мишку…
Сережа был так серьезен, что девушке стало не по себе.
– Что за ерунду ты говоришь?! Что я, с ребенком не справлюсь? Я тут без году неделя, а Галка мне так помогает, и все остальные тоже. Надо же тоже как-то… Не знаю, нехорошо, что я…
– Не бери Петю, – оборвал ее Сережа совсем тихо.
– Да что ты заладил? – Марина остановилась, заступив соседу дорогу. – Сказал «а», говори «бэ». Что он, заразный, этот ваш Петя? Дядя Витя сказал, у него генетическое. Я на биологический собираюсь. Хорош же будет биолог, если он генетических аномалий боится.
– Марин, ты хороший человек… человек. – Сережа словно застрял, зацепился за это последнее слово и не мог двинуться дальше.
– Ну, человек, и что?
– Я боялся сначала, что ты… может быть. Но кровь на пластыре свернулась. Ты точно человек…
– На каком пластыре, Сережа? С ума сошел?! Человек я, дальше что?
– А он – нет. Петя – не человек.
Марина опешила. Рассмеялась, пытаясь прогнать метнувшийся по спине холодок.
– Что?
– Не человек он, пришелец, – тихо зашептал Сережа, склонившись к ней, так что она вновь почувствовала знакомый запах мыла от его волос и рубашки.
– Спятил ты, Сережа, книжек дурацких начитался и несешь всякую ерунду. – Она покрутила пальцем у виска, промурлыкала издевательским тоном: – Я со звездами сдружился дальними, не волнуйся обо мне и не грусти… Покидая нашу Землю, обещали мы, что на Марсе будут…
– Да перестань ты паясничать, – шикнул он, больно схватил Маринку за руку и втащил за ворота ближайшего дома, в затененный пыльный двор, где под одиноким жигуленком чесалась полосатая кошка.
– Пусти!
– Не пущу. Ты не понимаешь. Я давно заметил, что с ним что-то не так. Он как-то таракана съел, понимаешь?!
Маринку передернуло.
– Ну, дурачок он. Галка недоглядела, вот и съел.
– Я слышал, как он по-инопланетному говорил…
Марина открыла рот, чтобы снова сказать что-нибудь язвительное.
– …и пел, – добавил Сережа.
Мгновенно всплыла в памяти первая ночь в квартире. Луна в окне и странные звуки из Галкиной комнаты.
– Да ну, ерунда, – отмахнулась Марина, но уже не так уверенно.
– А голова эта вытянутая, – продолжил Сережа, поняв, что весы качнулись в его пользу. – Слюни все время. Ползает он быстрее, чем я бегаю.
Марина поймала себя на том, что кивает в такт Сережиным словам.
– У него уже зубов полный рот. Марин, я думаю, он хищник. Просто еще маленький. Может, эти, которых в столице поймали, его сюда к нам подкинули, Галке мозги задурили, вот она и растит… хищника. А он потом нас всех сожрет.
Марина охнула, прижимая ладони к губам, уронила папку на асфальт. Полосатая кошка с перепугу прыснула в глубь двора, залезла на липу и сверкала теперь оттуда зелеными глазищами.
– Это же… дико все, – совсем растерялась Марина. – Дичь! Мне в институт надо. А тебе… тебе лечиться пора! Ты ерунду какую-то городишь!
