скачать книгу бесплатно
Я этого предвкушения не разделяю. Пытаюсь отсрочить встречу, но Данила непреклонен. Следит за каждым моим словом, за каждой деталью мимики. Мои сомнения его ранят, а я не хочу причинять ему боль.
– Не дрейфь, Ника, всё будет хорошо! Мы развеселим маму и порадуем её новостью. Операция плановая, но мама всё равно волнуется. А когда узнает о помолвке, ей будет на что отвлечься. Женщины обожают свадебные хлопоты, – беззаботно заявляет жених. Обняв меня, щурится. – Что-то не так? Ник, я знаю, что с братьями будет непросто, но только в первые минуты. Потом они оттают и будут за нас рады. Ты мне веришь?
– Да.
Даниле не нравится пауза, прозвучавшая перед «да».
– Ника, ты сомневаешься?
– Нет.
Нет. Нет. Нет. Да.
Глава 3. Мужчина, которого я люблю
– Помилуйте, я больше не могу смеяться! Анна Степановна, я не знаю, как вы справляетесь со своими мальчишками.
Склонившись к столу, устало прикрываю глаза. Три часа улыбок и напряжённого смеха утомили сильнее, чем физическая нагрузка. Мы приехали навестить мать Данилы и объявить о помолвке, и эта встреча стала для меня испытанием. Как и ожидалось.
Мать Данилы, пожилая, строгая женщина, хмыкает в ответ на мои слова.
– Это они для тебя стараются. Припасли самые глупые шутки для сегодняшнего ужина.
– И пошлые! – добавляет Данила, потешно дёргая бровями.
– И пошлые, – соглашается его мать и отодвигает стул. Сыновья бросаются на помощь, но она останавливает их нетерпеливым жестом. – Перестаньте надо мной трястись, словно я умирающая! И не надейтесь! Мне предстоит самая обычная операция, а вы раскудахтались.
Анна Степановна ворчит, пряча улыбку, и я поневоле проникаюсь к ней симпатией. Поневоле, потому что она отнеслась ко мне хотя и вежливо, но без особого тепла. Мало того, что любимый Данечка неожиданно привёл в дом невесту, так я ещё и художница. Такая небось яичницу и ту сожжёт, да и характер наверняка взбалмошный. Чему тут радоваться, спрашивается?
Я читаю это в настороженном материнском взгляде. Она любит Данилу всем сердцем, поэтому я не обижаюсь, но и на дружбу с будущей свекровью не рассчитываю. Как сложится, так сложится.
Анна Степановна возвращается к столу с бутылкой.
– Раз уж такое веселье, то попробуйте наливочку. Жаль, мне с вами не выпить, но в следующий раз обязательно.
Даня разливает пахучую жидкость по бокалам.
– За успешную операцию!
Анна Степановна поднимает стакан с морсом, и сыновья тянутся к ней, чтобы чокнуться. Я оказываюсь придавленной к столу и даже не успеваю взять бокал.
Никто не замечает. Им не до меня.
«Отличная наливка!» «Мама, ты делаешь лучшую наливку!» – причмокивают сыновья. «Помнишь, как ты надевала на бутыли резиновые перчатки, они раздувались, а Данила говорил, что вино голосует?»
Анна Степановна – хорошая женщина со сложной судьбой. Об их семье ещё в школе ходили всякие слухи. Одинокая и незамужняя, она родила Данилу в сорок лет. Об отце ребёнка так никому и не рассказала. Отдала всю себя желанному сыну, всю накопленную за годы любовь. В детском саду Данила подружился с двойняшками[4 - Слово «двойняшки» используется для обозначения разнояйцевых (неидентичных) близнецов.] Лёшей и Ваней, причём так крепко, что даже кушать друг без друга отказывались. Так и росли неразлучными, и в школу вместе пошли. Говорят, их пытались определить в разные классы, но все трое устроили голодовку, и директор сдалась. А потом в семье двойняшек произошла трагедия – в аварии погибла мать. Анна Степановна стала единственной, кто нашёл подход как к мальчикам, так и к страдающему вдовцу. Они поженились, когда мальчики учились в шестом классе, и муж усыновил Данилу. Но судьба на этом не остановилась, и через два года после свадьбы отец двойняшек погиб в аварии. Остались четверо – сильная женщина, двое приёмных сыновей и Данила. Семья.
Они переехали в наш город, подальше от тяжёлых воспоминаний и поближе к месту, где Анна Степановна нашла новую работу.
Парни держались вместе. Помню, как в первый школьный день в десятом классе все трое стояли в дверях плечом к плечу, только что за руки не держались. Преданность друг другу ощущалась с первого взгляда. Их снова определили в один класс, хотя в этот раз обошлось без голодовки.
Последний раз я видела братьев Данилы на выпускном вечере. Все трое держались вместе, как и всегда.
Теперь у каждого своя жизнь. Живут в одном городе, но видятся редко, в основном у матери дома. Однако связь жива, я чувствую её прямо сейчас. Нерушимые узы семьи.
И вот… Данила привёл в семью невесту.
С чего бы им радоваться? В школе я встречалась с другим парнем, а теперь, когда Данила обрёл популярность и деньги – опа и невеста! Да ещё которая не может толком ответить на вопросы о свадебных приготовлениях.
«Свадебное платье? Э-э-э… да, обязательно будет платье»
«Мы поженимся скоро, но не очень»
«Дети – это замечательно»
Проклинаю себя за косноязычие. Ещё бы сказала: «Дети – цветы жизни», меня бы вообще во двор выкинули.
Я хочу сделать Данилу счастливым. Мне с ним хорошо, пусть так продолжается и дальше. Но мне страшно двигаться с такой оглушающей скоростью. Что-то пугает меня, удерживает, и я не могу признаться в этом Даниле. Мои сомнения пробуждают в нём тьму, а я люблю его свет, его нежность.
Но мне не скрыть мои сомнения от родных Данилы – людей, любовь которых безусловна.
Иван сидит напротив меня – успешный, избалованный удачей. Он пошёл по стопам отца, занимается финансовым учётом. Умный парень, уверенный в себе и привлекательный. Каштановые волосы в идеальном порядке, лицо гладко выбрито. Признаюсь честно: я поглядывала на Ивана в одиннадцатом классе, да и в десятом тоже.
Именно он за ужином отпускает большую часть шуток. При этом подмигивает мне, всячески флиртует, провоцирует. Вроде веселится, а глаза прищурены. Взгляд цепляется за меня, за каждый жест. Он меня проверяет. На уроках обществознания Иван сидел за соседей партой и таскал мои карандаши. Именно он удерживал Даню, когда тот пытался броситься ко мне на сцене во время памятного спектакля. И вдруг сюрприз – я невеста его брата. Хоть и сводного, но всё равно родного. В этой семье тепло и любовь заметны с первого взгляда.
Иван подливает мне вино. Когда он флиртует со мной, обнимает за плечи или берёт за руку, я ловлю на себе взгляд Данилы. Он следит за нами, но не вмешивается. Почему? Мне нужна его помощь. Я держусь вежливо, не флиртую с Иваном, но и оттолкнуть не могу. Морщусь под взглядом Данилы и запиваю неловкость вином. С каждым глотком обещаю себе остановиться, но после очередного вопроса о свадьбе снова подхватываю бокал. Жадно глотаю, чтобы затопить волнение.
Почему нельзя просто быть вместе и не вгонять чувства в официальные рамки? Зачем спешить? Зачем вмешивать родных в наши отношения?
– В детстве Даня говорил, что женится на воспитательнице детского сада, – улыбается Анна Степановна. – От них, дескать, очень хорошо пахнет.
– Точно, говорил, помню, – смеётся Данила. – От них пахло творожной запеканкой.
Вся семья поворачивается и смотрит на меня.
Это происходит на самом деле? Они что, собираются меня нюхать?
– Ника, а ты хорошо готовишь? – интересуется будущая свекровь.
Данила молчит. Почему он молчит?!
– Я люблю готовить, – отвечаю ровным тоном.
– Даня похудел. – В голосе Анны Степановны обвинение.
Данила демонстративно ощупывает свой живот и закатывает глаза.
– Я похудел от любви! – заявляет трагичным тоном.
Иван давится смехом.
– Как ты посмел похудеть?! – заявляет громогласно. – Ника, у тебя неблагодарный жених. Уж я бы не похудел на твоей пище, – подмигивает и выразительно дёргает бровями.
Я выдаю в ответ кислую улыбку.
– Что Даня ест у тебя дома? – допрашивает Анна Степановна, не обращая внимания на клоунаду сыновей.
Я толкаю жениха локтем.
– Ответь, Дань!
Он давится вином, откашливается и смотрит на меня с упрёком.
– Я что, обращаю внимание на еду? Я же творческий человек, и ты это знаешь. Я ем то, что ты ставишь на стол.
Блин…
Анна Степановна смотрит на меня взглядом прокурора. Ага, понятно, мои грехи безмерны: я готовлю так плохо, что жених не замечает вкуса, а потом худеет.
Неужели Данила не понимает, как мне тяжело?
– Ника, а ты любишь музыку Дани? – вдруг спрашивает Иван, и меня настигает эпическое головокружение. Комната вертится вокруг, ладони становятся ледяными, а тошнота берёт за горло.
Я не хочу лгать этим людям. Не хочу, чтобы наши с Данилой отношения менялись. Со временем мы разберёмся, любовь это или нет. Сами разберёмся. Не хочу штампов, допросов, осуждения и пытливых взглядов.
Не хочу лгать, но и нарываться на осуждение его родных неприятно. Особенно потому, что Данила совсем меня не поддерживает. Бросил меня на растерзание его семьи.
– Данила очень талантлив, – отвечаю твёрдо.
Иван смеётся. Запрокинув голову, хлопая себя по коленям, он чему-то безумно радуется.
Анна Степановна оценивает меня ничего не выражающим взглядом.
Алексей, второй брат, скучающе смотрит в окно. Нарочито меня игнорирует. Когда мы вошли в дом и Данила объявил о помолвке, его родные застыли, уставившись на меня в шоке. Я не хотела появляться как снег в июле, но Данила настоял. Сказал, что хочет произвести эффект.
У него получилось.
Алексей первым пришёл в себя от шока. Поздравил нас, хотя и натужно, ради приличия. А уж как глянул на меня, вспомнить страшно. «Я тебе не верю!» – крикнул его взгляд. Поставил печать: «Отказать».
Они с Иваном не похожи. Алексей ниже ростом, но намного шире в плечах. Черты лица грубые, неправильные, и привлекательным его не назовёшь. Про себя он рассказывать не стал. Алексей и в школе был неразговорчив, да и посещал её редко. Занимался вольной борьбой и часто уезжал на соревнования. Возвращался с медалями и кубками, стал мастером спорта. Помню, как одноклассник распустил мерзкий слух о Даниле. Алексей взял беднягу за плечи, приподнял над землёй, сказал пару слов и отбросил в сторону. Без усилий. Такие как он не волнуются о мнении окружающих. Они формируют свои суждения и придерживаются их до конца.
Вот и сегодня он посмотрел на меня, не поверил в мои чувства, осудил и отвернулся.
Оба брата Дани мне не верят. Иван флиртует, проверяет меня, чтобы защитить Даню. Алексей же смотрит в окно и только изредка делает глоток пива, морщась, словно пьёт хлорку. Он мне просто не верит – и всё. Не пускает в семью.
Я смеюсь и шучу, но внутри металлической струной натянулась тревога.
Интересно, какие испытания мне придётся пройти, чтобы заслужить их доверие? Сорок лет счастливого брака?
Чтобы развеселить мать перед операцией, братья вырядились в ковбойские костюмы. В детстве они порушили полдвора, играя в ковбоев, и теперь решили воскресить прошлое на радость маме. По просьбе Данилы я купила ему ковбойский костюм, самый забавный из возможных. Он всё надел, даже шейный платок и шпоры, и красуется в них весь вечер. Только ремень не подошёл, слишком массивный на его узких бёдрах.
Увидев костюмы, Анна Степановна смеялась до икоты, особенно когда её великовозрастные сыновья прыгали по гостиной с криками «И-хо!». Я тоже хохотала до слёз. Заводилами, конечно же, были Даня с Иваном.
– Давайте последний тост! – говорит Анна Степановна. – За семью.
– За семью! – вторят сыновья и тянутся к матери. В этот раз меня не придавили, но и не включили в узкий круг. Я сижу с бокалом в руке и молчу.
– Ника, шла бы ты спать, деточка, на тебе лица нет от усталости. А шутники пусть убирают со стола, – улыбается Анна Степановна.
Я читаю между строк: мать хочет остаться наедине со своими мальчиками.
Я не обижаюсь, непритворно зеваю и желаю всем спокойной ночи.
Пока остальные собирают со стола грязные тарелки, Данила настигает меня у дверей и, притворно рыча, сжимает в объятиях.
– Эй, ты чего рычишь?! – смеясь, бросаю взгляд на остальных. Обниматься под гнётом трёх осуждающих взглядов не хочется.
Анна Степановна следит за нами с каменным лицом.
– Я р-р-рычу, потому что не обещаю тебе спокойной ночи. Готовься, я поднимусь следом! – хохочет Данила, не замечая их реакции.
Выходя из гостиной, я вижу, как он подхватил смущённую мать на руки и кружит с ней по комнате. Завтра рано утром сыновья отвезут её в больницу. Операция плановая, но у Анны Степановны проблемы со здоровьем, поэтому врачи боятся осложнений. Данила заранее сдал кровь, так как в городе дефицит, а у них с матерью редкая группа.
– Завтра будешь пить мою кровинушку! – напевает он, танцуя с матерью на руках.
– Прямо-таки пить! Будто я вампирша какая-то, – смеётся она.
– Да хоть и вампирша, зато самая любимая.
Анна Степановна притворно ворчит и поглядывает на меня светящимся синим взглядом, совсем как у сына.
«Вот видишь, Ника, мой мальчик любит меня, а не тебя», – говорят её глаза.
Я уважаю её материнскую нужду, поэтому киваю, добровольно оставляя ей первенство, и иду к тёмной лестнице.
Резники купили этот дом как дачу, но перестроили, утеплили, провели воду и отопление. Теперь Анна Степановна живёт здесь круглый год. Дом огромен, особенно прихожая, да и в гостиной можно устраивать вечеринки человек на двадцать. Лестница делает несколько поворотов, нависая над прихожей. Снаружи деревенская ночь, словно занавесь из чёрной ткани, только редкие звёзды нарисованы на ней серебристыми кляксами.
Щёлкаю выключателем в прихожей, но света нет. Не хочу звать Данилу, поэтому крадусь в темноте. Я безумно устала и выпила слишком много вина. В арочном окне над лестницей видна луна, и я иду на её свет, осторожно нащупывая ступени.
Снизу доносятся голоса, звон посуды. Анна Степановна смеётся. Алексей спрашивает про доставку продуктов, бывают ли перебои из-за снега. Данила напевает рекламный мотив, и его мать подхватывает мелодию.
Моя новая семья.
Я невеста.
Невесть откуда взявшаяся, невесть как заарканившая любимого сына Анны Степановны.
Невесть какая невеста.
