Только не ты

Я поставила кофе перед директором. Тот посмотрел на кружку с лёгким недоумением.

– Много молока и без сахара, – пояснила.

– Спасибо! – Он пожал плечами и сделал глоток.

Я взяла бумагу у Эллен, пробежалась взглядом по тексту. Журналист попрощался с Александром, и мы все трое вышли в приёмную, оставляя директора в кабинете.

– А где фотограф? – Эллен нахмурилась и выглянула в коридор.

– В туалете.

Посторонним не положено ходить по зданию без сопровождения, но не идти же с ним в туалет?!

В этот момент Джейк зашёл в приёмную.

– Мистер Гранд готов, – сказала Эллен, пропуская его в кабинет. – Я попрошу Нелли посидеть в приёмной. Когда вы закончите, она проводит вас к выходу.

Подмигнув и пообещав вскоре мне позвонить, Джейк закрыл за собой дверь кабинета. Эллен посмотрела на меня с явным неодобрением, замечая румянец и распущенные волосы.

– Я… мы ничего… он обещал прислать фотографии! – честно объяснила я.

– Сделай любезность, Алёна, дождись, пока придёт Нелли, я её сейчас вызову. Пусть посидит здесь. Кто-то должен проводить фотографа к выходу, а я занята.

– Я могу посидеть…

– Нет. Я позову Нелли. – Судя по тону Эллен, наше с Джейком общение её не впечатлило.

Она ушла вместе с журналистом, чтобы продолжить общение в соседнем пабе. А я дождалась появления Нелли и, бросив прощальный взгляд на кабинет директора, направилась в свой отдел. Умылась прохладной водой, посидела в тишине. За сегодняшний день я не сделала ни грамма работы, хотя интервью и фотосессию иначе как тяжким трудом не назовёшь. Проверив почту, открыла рабочий файл. Если начальница одобрит маркетинговый план на следующий квартал, то будет, что добавить в резюме.

Не знаю, как долго я работала, но меня отвлёк крик в коридоре. В тишине вечернего здания этот звук показался особенно пугающим. Обычно к этому времени на работе остаются только единичные усердные работники, и мало что нарушает тишину.

Я вышла в коридор и прислушалась. Из приёмной директора доносились сдавленные восклицания. По спине пронеслась дрожь неприятного предчувствия.

В приёмной металась встревоженная Нелли. Она тыкала пальцами в кнопки телефона, на её щеках багровели пятна нервного румянца.

– Я вызвала ночную охрану, они смогут оказать первую помощь! Но я не могу дозвониться до Эллен! – Нелли всхлипнула и беспомощно развела руками. Очки соскользнули с переносицы и упали на ковёр.

– Что случилось? – Ноги сами несли меня в кабинет.

Александр лежит, устроившись на столе, и… спит?

– Я не могу его разбудить! – Нелли подошла следом, под её подошвой хрустнули очки. – Я ждала в приёмной. Фотограф вышел из кабинета, он торопился, и я проводила его до выхода. Потом вернулась и зашла проверить, не нужно ли чего мистеру Гранду. А он спит!

– Так, может, он устал… – В горле горело и царапало. Очевидно, что Александр не просто спит, хотя бы потому, что от визга Нелли очнулись бы даже мёртвые.

Кошмар, ну у меня и мысли!

– Мистер Гранд не мог заснуть при фотографе! – голос Нелли сорвался в нервное рыдание. – Посмотрите, в какой позе он лежит!

– Не волнуйтесь, я смогу оказать первую помощь, – заверила сипло. – А вы пока вызовите неотложку.

Одна рука директора безжизненно свисала до пола, ноги вывернуты в неудобной позе. Так не спят.

– Александр! – Я еле узнала свой крик. Внутри всё сотрясалось от ужаса, дурное предчувствие закрутилось ледяной бурей.

В кабинет зашли двое мужчин из ночной охраны.

– Отойдите! – оттеснили меня в сторону.

– Мистер Гранд без сознания. – Я вжала ногти в ладонь, сдерживая панику. – Дыхание нормальное, пульс тоже, мышечный тонус понижен.

Охранник перехватил у Нелли телефон и повторил мои слова диспетчеру «скорой помощи»: – Без сознания, мышечный тонус понижен. Дышит, пульс в норме… – отодвинул трубку от уха. – Когда его в последний раз видели в сознании?

Мои губы дрожали, мысли бились в панике. Словно моё тело уже знало правду, которая пока что скрывалась от разума.

– Н-н-не знаю… полчаса назад… наверное…

– Он на что-нибудь жаловался? Боль за грудиной? Недомогание?

– Я с ним не разговаривала. Выглядел вроде нормально.

– Мистер Гранд принимает какие-нибудь лекарства?

– Я ничего о нём не знаю, я стажёрка. – Мой голос звучал виновато.

Я действительно ничего о нём не знаю, хотя в фантазиях уже прожила с ним целую жизнь. Счастливую.

Охранники колдовали над директором, разговаривая с диспетчером скорой помощи.

Александр издал грудной, глубокий стон, и я подошла ближе, пытаясь разглядеть, что происходит.

– Он реагирует на болевой стимул, – сказал охранник в телефон. – Двигает руками. Нет, таблеток рядом нет. И не пахнет ничем необычным. Рядом кружка… Кофе с молоком, осталось немного на донышке. – Охранник продолжал говорить, но я не слушала. Отошла к окну на враз онемевших ногах, опустилась на пол и закрыла глаза.

Очнулась я только когда меня дёрнули за плечо.

– Вы трогали что-нибудь в кабинете? – спросил второй охранник.

– Нет. – Я посмотрела по сторонам, только сейчас замечая беспорядок в бумагах, открытые ящики стола и распахнутый шкаф. Из меня выйдет никудышный детектив. – Полчаса назад журналы и брошюры лежали аккуратными стопками. Шкаф был закрыт, стол тоже, – добавила бесцветным тоном.

– Вы в порядке? – охранник заметил мою бледность.

Нет, я не в порядке. На полусогнутых ногах вышла из кабинета и опустилась на диван в приёмной.

– К вам будут вопросы! – крикнул охранник вслед.

Не сомневаюсь. И не только вопросы.

В голову лезли невозможные мысли. Неудобоваримые. Я не позволяла им развернуться в сознании, с силой выталкивала наружу.

Александр без сознания. Его кабинет в беспорядке, как после обыска.

Джейк.

Джейк.

Джейк.

Охранник встретил бригаду скорой помощи, с ними в приёмную вбежала запыхавшаяся Эллен. Из кабинета доносились отдельные фразы.

«Мистер Гранд принимает какие-нибудь лекарства?»

«У него здоровое сердце?»

«Кабинет был в полном порядке, когда я уходила». – Эллен всхлипнула.

«Он запирает эти ящики?»

«Да, запирает, но вот его ключи на столе. Телефон тоже здесь и компьютер…»

«Я проводила фотографа, вернулась, а мистер Гранд спит. Фотограф ничего не сказал». – Нелли защищалась, словно ей предъявили обвинения.

«Дыхание в норме, зрачки реагируют на свет, но вяло. Рефлексы снижены, реакция на болевые стимулы присутствует. Двигает конечностями симметрично. ЭКГ в норме. Возможных причин его состояния несколько. Что он ел и пил этим вечером?»

«Алёна принесла ему кофе».

«Кто такая Алёна?»

Вот именно, кто такая Алёна, и зачем она принесла кофе?!

Разум пока что не в силах охватить масштаб происшедшего, он ещё не понял причин, не связал вместе улики, но инстинкты не обманешь. Случилось нечто жуткое, коварное, преступное. И я находилась в его эпицентре.

Я и Джейк, Джейк, Джейк…

Александра увезли. В приёмной появился мужчина средних лет. Я видела его раньше. Лоренс – друг директора и личный советник по вопросам безопасности. Они с Эллен заговорили об Александре, о полиции, о мотивах преступления. Я услышала слово «шпионаж». Мерзкое слово, слишком много шипящих звуков.

– Я оставила Александра с фотографом, Нелли ждала в приёмной. Всего полчаса, не больше! – Эллен пыталась оправдаться, ведь она отвечала за съёмки. Её голос дрожал. – Мы следовали обычным правилам. Фотограф акк… – всхлипнула, – аккредитованный. Нам прислали списки, всех проверили. С согласия Александра я пошла проводить журналиста. Мы зашли в паб, чтобы обсудить пару вопросов. В приёмной остались Нелли и стажёрка. – Эллен взволнованно тараторила. Ей стыдно, потому что в момент преступления она пыталась устроить личную жизнь с журналистом.

– Почему отпустили охрану? – у Лоренса сильный французский акцент.

– В конце дня остались только двое гостей, а нас четверо. Мы никогда не используем охрану в таких ситуациях, особенно если гости – знакомые люди.

– Ты знаешь фотографа лично? – в голосе Лоренса усмешка.

– Мы знакомы с журналистом, а фотограф новый, но его прислали из знакомой газеты. Мы всё время с ними сотрудничаем.

– Но ты не знаешь фотографа лично?

– Нет, но…

– Его проверили на входе?

– Конечно! Удостоверение в порядке. Лоренс, мы всё сделали как положено!

– Почему фотограф остался наедине со стажёркой?

– Это не запрещено, а она лучшая! – В голосе Эллен появились писклявые ноты. – Стажёры знают правила. Он её фотографировал. Мы были за дверью, оставили их всего на несколько минут.

– Но этих минут оказалось достаточно, чтобы подсыпать что-то в кофе, не так ли, Эллен? – У Лоренса жуткий смех, и меня тошнило от мысли, что придётся с ним разговаривать.

– Это пока что не доказано!

– Да брось ты! – Лоренс презрительно фыркнул. – Гранду подсыпали в кофе какую-то дрянь. Вот вопрос на миллион фунтов: какого дьявола ваши стажёрки приносят кофе директору компании? Им что, больше нечем себя занять?

– Они никогда не носят директору кофе. Я не знаю, как так получилось. Алёна сказала, что фотограф сделал кофе и попросил её отнести Александру.

– Посторонний мужчина, гость компании сделал кофе и попросил её отнести директору, и ваша лучшая стажёрка покорно взяла кружку и пошла к Гранду? – В слове «лучшая» прозвучала заслуженная доза презрения. – Да уж, дела совсем плохи.

Невыносимый стыд бился в моей груди вторым сердцем.

– Гранд размяк тут у вас, расслабился, – насмешливо продолжил Лоренс. – Пьёт из чужих рук, тянет в рот всё, что перед ним ставят. Она хоть симпатичная, эта стажёрка?

Эллен не ответила. В кабинете раздались шаги и шелест бумаг.

– На столе всякая рекламная ерунда, статьи, журналы. Это и понятно, ведь в кабинете весь день были посторонние, – продолжил Лоренс. – Гранду что-то подсыпали и перерыли кабинет, не пытаясь скрыть следы. Запертые ящики открыты ключами Александра, следов взлома не вижу. Но там нет ничего важного, так как Гранд хранит документы в электронном формате. Меня больше волнуют его компьютер и телефоны, особенно телефоны. У него их два, рабочий и личный. Чтобы в них влезть, достаточно приложить его палец к кнопке. Вопрос в том, что именно искали и нашли ли. Мне срочно нужны записи со всех камер наблюдения.

В отличие от остальных, Лоренс казался совершенно спокойным.

События нанизывались на нить ночи одно за другим. Вокруг бегали люди, приёмная напоминала ошпаренный муравейник. Я срослась с диваном, смотрела по сторонам и не верила в происходящее. Подтвердилось, что причиной состояния Александра было снотворное. Планировались два параллельных расследования – отделом безопасности компании и полицией. Мне задавали вопросы, очень много вопросов. Я перечислила все события, начиная с обеда. Дважды. Описала фотографа. Трижды. Опознала Джейка на снимках с камер наблюдения. Кончик носа и скула, видневшиеся из-под шапки с шарфом, несомненно, принадлежали Джейку. Кружку вынесли из кабинета. Кофе, сделанный для мужчины, в которого я влюблена, стал уликой.

После этого я заперлась в кабинке туалета, где меня долго выворачивало наизнанку.

Глаза настолько сухие, что больно моргать. Тело окаменело от ужаса. Я не могу сделать глоток, забыла как глотать. Набираю полный рот воды, беспомощно дёргаю шеей и сплёвываю.

Хочу закричать, но не могу. Хочу, чтобы кто-то взял меня за руку, обнял, успокоил. Такое чувство, что грядёт конец света, и я ничего не могу сделать, чтобы предотвратить беду. Потому что уже поздно.

Я заверяю Лоренса, что не виновата, в который раз повторяю всю историю. К счастью, Нелли пришла в себя, она говорит связно и уверенно. Её компетентность не вызывает сомнений, как и её репутация. Я хватаюсь за Нелли как за спасательный круг. Благодаря ей, а также записям с камер видеонаблюдения, события расписали по минутам, и с меня спало одно из возможных обвинений: в документах директора копалась не я.

…Когда Эллен с журналистом уходили, Александр был в порядке. Я ушла сразу после них.

…Нелли оставалась в приёмной, пока не вышел Джейк. По словам Нелли, из кабинета доносились голоса и смех, поэтому она ничего не заподозрила.

…Чтобы проводить Джейка к выходу, Нелли потребовалось не больше трёх минут.

…Камеры в коридоре подтвердили, что я не возвращалась, пока не услышала крики Нелли.

Я незаметно выдыхаю, радуясь первой хорошей новости: есть доказательства, что я не могла обыскать кабинет директора. Однако я могла посодействовать преступлению, подсыпав Александру снотворное. Потому что Джейк предложил мне деньги. Или потому что он мне понравился. Судя по тяжёлому взгляду, Лоренс в этом уверен. Он следит за моей реакцией, за словами и мимикой. Моя агония доставляет ему удовольствие.

Саму Нелли тоже проверят, как же без этого, но тридцать лет преданности компании и безупречный послужной список, безусловно, говорят в её пользу. А я иностранная стажёрка, которая принесла директору кофе и на глазах у всех флиртовала с фотографом.

В кабинете Гранда камер нет. Камера у входа в приёмную запечатлела, как мы с Джейком идём делать кофе и как я несу кружку директору с улыбкой на наивном лице. Есть ещё камера у входа на кухню, и она подарила нам очаровательный кадр, в котором я высовываюсь в коридор, а Джейк целует меня в нос. Этот паршивец явно знал, где находится камера, потому что отвернулся от неё, прикрываясь мной. А я улыбалась во все тридцать два зуба.

Если бы камеры записывали звук, я бы доказала, что мы с Джейком не в сговоре. А так…

– Что с мистером Грандом? – спрашиваю я Лоренса. – Ему лучше?

– С Александром всё будет хорошо, – отвечает он с задержкой.

Меня отпускают домой, назначив встречу на девять утра.

Я бреду в темноте, избегая освещённых участков аллеи. Бесшумно вхожу в квартиру, запираюсь в комнате и лежу, невидяще глядя в потолок. Подбрасываю в воздухе возможные сценарии, дрожу от холода под двумя одеялами.

Александр Великий. Прости меня, прости, прости. Джейк нагло использовал меня, потому что я дура, бестолковая и невезучая. Я виновата в преступной наивности. В том, что стала мишенью. В том, что не догадалась, не задумалась, не заподозрила. Александр никогда бы не попросил незнакомого фотографа, гостя компании, принести ему кофе, даже если тот бы предложил.

О чём я думала?

А вот и проблема – я не думала. Вообще. Сделать кофе – это так просто, так невинно. Я помнила, что директор любит кофе с молоком, и с удовольствием помогла Джейку.

Почему я вовремя не опомнилась? Ведь директор явно удивился, когда я поставила перед ним кофе. Почему не заподозрила неладное?

Все мы мудры задним умом и чужими ошибками.

Пусть с Александром всё будет хорошо! Я волнуюсь только о нём.

Джейк. Джейк. Джейк. Понять бы, для чего он это затеял. Что искал.

Не знаю, во что ненароком вляпалась. Как в игре «Из двух зол»… Преступление и позор, позор и преступление.

Глава 3. На острие славы

– Мисс Серроувва.

– Пожалуйста, называйте меня Алёна.

– Будьте добры, расскажите нам ещё раз обо всех событиях, начиная с вашего знакомства с фотографом.

– Джейк…

– Вы уверены, что его так зовут?

– Он так представился.

– Вам?

– Он представился всем стажёркам. Джейку выдали пропуск, Эллен проверила его аккредитацию…

Почему они спрашивают меня о Джейке?! Я его НЕ ЗНАЮ! Я не знаю мужчину, который поцеловал меня перед камерой видеонаблюдения.

– Вам знаком мужчина на этих фотографиях?

Смотрю на три снимка. Качество не очень, но это Джейк. Вязаная шапка, шарф, лицо еле видно. А вот меня видно отлично, я поднимаюсь по лестнице рядом с ним. Второй снимок до начала фотосессии – Джейк стоит в фойе, боком к камере, заполняя свои данные в регистре посетителей. Третий – когда мы фотографировались у входа в здание, Джейк держит в руках фотоаппарат.

– Это фотограф, который назвался Джейком. Он поднялся в приёмную в верхней одежде. Без шапки и шарфа он заходил в кабинет, на кухню и в туалет, но там камер нет.

– Откуда вам известно, что там нет камер?

Молчи, Алёна! Молчи и не говори лишнего!

– После инцидента об этом говорила охрана. Камеры расположены в коридоре около входа на кухню и в приёмную, но фотограф держался спиной к ним.

– Вы уверены, что этот мужчина фотограф? – спрашивают после паузы и смотрят на меня долгими взглядами. Наверное, их учат, как деморализовать человека, балансирующего на грани истерики. – У нас имеются сведения, что вас связывали близкие отношения.

– Никаких отношений нет и не было. Он флиртовал со мной, а я отвечала на его вопросы из вежливости.

– Что произошло, когда вы остались наедине?

– Джейк меня фотографировал.

– Вы раньше с ним встречались?

– Нет.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Вы договорились о следующей встрече?

– Нет, но я дала ему номер телефона, чтобы он прислал фотографии.

– Вы дали ему номер личного телефона, чтобы он прислал на него конфиденциальные корпоративные фотографии?

– Эти фотографии для газет, и на них сфотографирована я.

– Расскажите, как вы делали кофе.

– Джейк зашёл в кабинет, чтобы узнать, как идут дела. Потом вышел и попросил меня помочь приготовить кофе для мистера Гранда.

– И вы поверили, что мистер Гранд попросил незнакомца, причём гостя компании, сделать ему кофе?

– Это звучит неправдоподобно, но… Возможно Джейк сказал, что собирается сделать кофе, и предложил остальным. Мистер Гранд согласился и извинился, что секретарь ушла домой. Что-то в этом роде.

– У вас богатое воображение.

Ничего не могу поделать, начинаю раздражаться. Я уже не раз ответила на эти вопросы и не могу оправдать глупость моего поступка. Никак. И повернуть время вспять тоже не могу. Не исключаю, что многие на моём месте попались бы в ту же ловушку, но от этого не легче.

– Кто делал кофе? – спрашивают меня в очередной раз.

– Кофеварка.

Мужчины отвечают внушительным молчанием, но оно не внушает мне ничего, кроме усталости.

– Джейк достал кружку и налил кофе. Я не следила за ним, поэтому не заметила, как он подмешал снотворное. Потом он пошёл в туалет и попросил меня отнести кофе мистеру Гранду. Я добавила много молока, как он любит, и отнесла кружку в кабинет.

– Откуда вам известно, что мистер Гранд любит много молока в кофе?

Такое чувство, что я закапываю себя всё глубже и неизвестно во что.

Глубокий вдох помог прийти в себя.

– Перед съёмками мистер Гранд сказал мне об этом.

– Значит, утром перед съёмками вы спросили мистера Гранда о его предпочтениях?

– Мы случайно встретились на кухне, и речь зашла о кофе.

– И вы узнали, какой кофе он любит.

– Случайно узнала.

Хочется завыть в голос. Любые, даже самые простые факты можно превратить в улики.

– Думаю, вам будет интересно узнать, что мистер Гранд в порядке.

– Я очень рада.

– Он сказал, что не просил фотографа принести кофе и удивился, когда вы поставили перед ним кружку.

– Очень жаль, что он не поинтересовался, с какой стати я принесла ему кофе. Он мог бы отказаться и не пить. Я слышала о результатах экспертизы, в кофе нашли снотворное. Я не имею к этому никакого отношения.

– Вы когда-нибудь принимали снотворное?

– Нет. Мне стоит нанять адвоката? Мне не предъявили обвинений, и я добровольно вызвалась содействовать расследованию, потому что мне нечего скрывать. Можете проверить мой телефон и почту, у меня нет знакомых в Англии, кроме коллег. Я никогда раньше не встречала Джейка…

Что бы я ни говорила, как бы искренне ни восклицала, факт остаётся фактом: кофе принесла я. И это не изменишь.

Мужчины достают из папки очередной снимок. На нём Джейк целует меня в нос.

– Посмотрите внимательно! – говорю, не дожидаясь вопросов. – На фотографии видно, что я подняла руку, собираясь оттолкнуть Джейка, а на видео это очевидно. Он застал меня врасплох. Близкие люди и сообщники так не целуются.

– А как целуются сообщники, мисс Серроувва? – Мужчина достаёт следующий снимок, на котором я улыбаюсь во весь рот. После поцелуя.

В углу кабинета молчит Лоренс, и его взгляд тяжелее тысячи обвинений.

Часы тянутся резиновой пыткой.

Уже сверкнула молния, и теперь, ошарашенная, я живу в ожидании грома. Несмотря на попытки скрыть случившееся, слухи разлетелись по компании в одночасье. Моя кожа кажется чувствительной от взглядов, от скольжения чужого шёпота, как от наждачной бумаги.

На мои вопросы отвечают вежливо и сдержанно, меня ни в чём не обвиняют. Пока что не обвиняют. Я переигрываю каждый разговор снова и снова. Кажется, что я неправильно отвечаю на вопросы, вызываю всё больше подозрений. Я выбрала адвоката, но так и не позвонила ему, потому что внутри меня содрогается протест. Я виновата только в глупости и не знаю, от чего защищаться. Русская рулетка невидимым оружием.

Бесцельно брожу по главному зданию компании, не в силах сосредоточиться. В одну из таких прогулок сталкиваюсь с Лоренсом. Он смотрит на меня так… мне не нравится, как он на меня смотрит. Как на подопытное животное, судьба которого предрешена.

Он ведёт меня в свой кабинет, усаживается в кресло, а я стою. Не потому, что он не предложил сесть, просто мне не усидеть на месте.

– Как самочувствие мистера Гранда? – начинаю с главного.

– Ему будет приятно узнать, что вы волнуетесь о его самочувствии. – Вежливость Лоренса совмещает в себе презрение и издёвку.

– Лоренс, не могли бы вы объяснить, что происходит. Я собираюсь позвонить адвокату. – Я говорю официально и строго, но в моей гортани клокочут пузырьки страха.

– Нет, я не могу вам этого объяснить. – В улыбке Лоренса есть нечто извращённое, и во мне зреет уверенность, что я только что осложнила мою судьбу.

Слова бурлят во мне, устремляются к поверхности, словно нуждаясь в кислороде.

– Я не виновата! Джейк выбрал меня, потому что знал, что я останусь позже всех и что мистер Гранд примет кофе из моих рук. Если бы секретарь была на месте, она стала бы мишенью, а так под руку попала я. Я ничего не знаю, ни с кем не связана… – Лоренс не слушает меня, отвлечённо смотрит в окно, и тогда я говорю неожиданное: – Я хочу пройти проверку на детекторе лжи.

Задрав подбородок, смотрю в светлые глаза советника по безопасности. Очень хочется съязвить, спросить, где были его советы в критический момент.

– Увы, я не ношу детектор с собой, – отвечает он с издёвкой. – Но если вы закончили свою речь, Альуона, – растягивает моё имя, – то, может, позволите мне кое-что сказать?

Лоренсу нравятся мои мучения, он впитывает мой страх и облизывается, желая большего. Я бессильна против его жестокости. Всё, что у меня есть, это вера в себя и гордость, поэтому я просто киваю.

– Пока идёт расследование, вам не стоит приходить на работу, – говорит он так торжественно, словно дарит мне путёвку на Канарские острова. – Вы свободны! – Делает жест двумя пальцами, показывая на дверь.

Если не знаешь, что сказать, лучше молчать, поэтому я выхожу в коридор и аккуратно прикрываю за собой дверь. Лоренсу лучше не видеть бурю в моих глазах.

Иду по коридору. Каблуки стучат раз-два. Позвоню адвокату, мне посоветовали хорошую контору. Предварительный разговор бесплатно, что очень кстати, потому что денег у меня немного. Всё будет хорошо. Я не виновата ни в чём, кроме глупости. Не виновата, не виновата. Приговариваю эти слова как считалочку, и сердцебиение постепенно успокаивается.

Следом за мной идут сотрудницы, я прислушиваюсь к их словам.

– Говорят, директор бледный и злой. Кто знает, что у него украли… конфиденциальные файлы, контракты…

– Думаю, он всё хранит в электронной форме, а не на бумажках.

– Так они и в почту влезли через телефон. Бедняга, его усыпили, ограбили, а теперь не пускают в собственный кабинет из-за расследования. Посадили Великого под самой крышей.

– Меня бы туда посадили! Знаешь, какие на пятнадцатом этаже кабинеты? Туда только совет директоров пускают. Ковёр толщиной сантиметров в пять, туфли утопают. Сплошной мрамор и позолота, как в музее.

– Но там пустые кабинеты, только бухгалтеры сидят в углу, и скука дикая. Упекли его, бедного, под крышу…

Женщины свернули в отдел, а я остановилась. Значит, Александр вернулся на работу. Он сейчас во временном кабинете на пятнадцатом этаже.

Иногда перед тем, как поступить опрометчиво, мы переживаем момент размышлений. Очень важный, решающий момент, который потом переигрываем в памяти и виним во всех бедах.

Как только я узнала, что Александр в здании, то всё для себя решила, однако притворяюсь, что обдумываю план действий. Мне не следует идти к директору. Это не может привести ни к чему хорошему. Он жертва, а я – случайная пособница преступления. Орудие врага. Когда остыну, смогу перечислить много доводов, почему мне надо срочно отправиться домой и позвонить адвокату.