Алое пламя

– Аарон…

– Что?! Я знаю всё, что ты можешь сказать, даже не пытайся. Конечно, тебе легко так думать с этой штукой, – Аарон вытащил на свет рукоять меча и покрутил в руке.

– … кто ещё?

Аарон усмехнулся и фыркнул.

– Честно? Я не знаю. Оге знал, но ты его грохнул.

– Тебе не кажется, странным, что вы хотите меня завербовать, но при этом желаете убить?

Аарон замолк на несколько секунд, почёсывая подбородок, а после вскинул руками.

– Ну, ладно, так и быть, раз уж ты живой труп, то расскажу. Орест дал реально крутую идею, но Оге просто неуправляемый придурок, он начал делать всё по-своему. Короче, план полетел в женское место. Не удивляйся, не всегда всё идёт идеально.

– Ладно, – сказал Вермир, вставая.

Аарон взлетел, выставив рукоять вперёд.

– Не подходи, я ещё не закончил, – взволнованно сказал он.

Вермир шагнул вперёд.

– Думаешь, я не знаю, как его использовать?! – крикнул Аарон. – Не только драконоборцам известно о драконьей стали и мечах, что делают в Цитадели. Я тебя перевязывал, ты забыл? На моих ладонях засохла твоя кровь.

– Что ж, если ты решил быть откровенным, – хладнокровно сказал Вермир, делая ещё шаг к потрагивающей рукояти, – то и я буду.

Клинок медленно пополз из пещеры, словно разведывая территорию. Вермир шагнул навстречу острой стали.

– Меч никогда не пойдёт против хозяина, – сказал Вермир, протягивая открытую ладонь навстречу клинку. Осталось пару сантиметров, как клинок, словно змея, увидевшая нечто опасное, дёрнулся к своему убежищу. – Мне жаль.

Вермир закрыл ладонью отверстие в рукояти и взял её из обмякших рук. Аарон шумно сглотнул, смотря на пострашневшее в несколько раз в темноте лицо Вермира и чувствуя, как на лбу жарятся капли пота.

– Эх, Аарон, Аарон, лучше бы ты оставался добряком с равнодушным лицом, – сказал Вермир, поднося рукоять к горлу. – Прощай.

Клинок вышел с хрустом в лобной кости, по рукояти потекла струйка крови. Вермир, смотря в остекленевшие глаза, подхватил падающее тело, сталь скрылась так же резко, как и появилась. Вермир наблюдал, как кровь красиво, равномерно выходит, чувствовал, как ещё совсем недавно живое тело одеревенело, потеряло эластичность, энергию, превратилось в мёртвый груз. Аккуратно уложив труп к стене, он надел плащ, закинул за пазуху рукоять меча и взятый из комода моток бинтов, схватил за шкирку труп и потащил на улицу. Вермир протащил его через улицу и пинком отравил в кусты, вернулся запереть дом и пошёл в сторону моста, осматривая засыпанное звёздами небо. Луна настолько хорошо освещает, что светло почти так же, как и днём, не считая густые тени от домов и деревьев.

Проходя по ветхому мосту, Вермир остановился, глядя на речку и слушая, как в разнобой квакают лягушки, в груди разлилось спокойствие, безмятежность, тревожные мысли отошли на задворки сознания, захотелось продлить этот момент, но через пару минут он пропал, как туман. Вермир двинулся дальше, в лес. Деревья отбрасывали тени, превращаясь во что-то огромное, когтистое, превращаясь в чудовищ, которые только и ждут, как бы кого-нибудь поймать. Воображение рисовало ужасы, Вермир не боялся, но постоянно мерещилось, будто за ним кто-то следит. Хоть он и сопротивлялся до последнего, пока спина не начала гудеть, пару раз всё же обернулся, заметив с лёгкой злобой на себя, что никого нет.

Теперь, ночью, в свете луны лес кажется зловещим местом, хоть ничего страшного, кроме теней, нет. Вермир останавливался пару раз, дабы понять, куда вообще идёт, и чтобы просто отдохнул глаз и перестали мутить взор. Дорога ночью стала иной, будто лес перестроился, дабы не пускать нежеланных гостей, но Вермир упорно шёл, хоть иногда сильно сомневался в правильности пути. В конце концов, он заблудился, влез на небольшой холм с тремя соснами, потерял мнимую дорогу и ориентир.

«Ничего страшного», – подумал Вермир, садясь на землю и скрещивая ноги.

Он в деталях вспомнил в голове дорогу, пытаясь понять, где свернул не там, ведь этого холма с тремя соснами и рядом не было, но, хорошо подумав, понял, что вариантов масса. Решив, что смысла возвращаться нет, Вермир встал и пошёл вперёд, по гладкому, заросшему короткой травой спуску, пока не услышал свирепое, предостерегающее рычанье. Вермир остановился, меж деревьев, в свете луны показались сверкающие глаза, огромные клыки и мощные, расставленные лапы, показалась ещё несколько пар рычащих пастей со всех сторон. Вперёд вышел самый огромный, с торчащим, словно копья, загривком, хрипяще-рычащей глоткой и безумным взглядом.

Стая медленно кружила, постепенно сужая круг и угрожающе рыча. Вермир медленно дотянулся до рукояти и так же медленно вытащил, посматривая на каждого волка.

– Вам лучше уйти, – тихо сказал Вермир, щупая указательным пальцем вылезающую наружу сталь. – Мясо слишком дорого обойдётся.

Вожак зарычал, пригнувшись, выворачивая огромную пасть. Вермир переместил вес на левую ногу, отводя меч в сторону. Волки встали, ожидая действий главаря, пуская безумные слюни по клыкам.

– Сам не можешь? – спросил Вермир, смотря в свирепые глаза. – Я помогу.

Он топнул ногой, покачнувшись, вожак бросился вперёд, раскрыв пасть, Вермир замахнулся и ударил снизу вверх, но волк уклонился и, оттолкнувшись задними лапами, прыгнул. Вермира сзади схватили за ботинок и потащили. Падая, он наотмашь взмахнул мечом, раздался глухой, будто из намордника, скулёж. Вожак вцепился в перебинтованное предплечье держащей меч руки, почти прижав её к земле. Вермир ещё до этого понимал, что если такие мощные челюсти коснутся руки, то перекусят её, как соломинку. Микровзрыв разума на миллисекунду закрыл взор, но Вермир всё же смог попасть кулаком в глаз, вдавив в череп. Зверь взвыл, но руку не отпустил, лишь ослабил хватку. Вермир, не теряя драгоценное время, попытался встать, кистью направляя меч на громоздкое, мощное тело волка. Вожак взвыл, отпрыгнув, с шерсти на боку закапала кровь, утоляя жажду земли. Небольшой, но глубокий разрез дал вожаку ещё больше ярости, он рычал будто в последний раз, но спонтанно прыгать не стал. Вермир мельком огляделся, на руке глубокие, пульсирующие следы от клыков, достающие до кости. Стая кровожадно глядела на добычу, не решаясь атаковать, возле дерева пускающий кровь волк без передних лап и части пасти. Вожак взревел и медленно, но мощно двинулся вперёд, мотая головой, как бык, стая двинулась за ним, сужая круг. Вермир начал махать мечом перед пастями, лишь бы не подпускать смертельные клыки. Подгадав момент, небольшой волк кинулся сзади, но оказался разрублен ровно надвое, от головы до живота. Вермиру не хватило скорости, чтобы среагировать и отразить атаку спереди, вожак бросился, повалив и вцепившись в плечо, а лапой придавил рану на предплечье. Остальные бросились к добыче. Вермир, понимая, что это последний взмах, ударил мечом над головой, в которую вцепился волк.

Послышался жуткий треск и писк, будто ломается что-то огромное, монолитное. Волки остановились, глядя наверх. Вермир загривком почувствовал что-то чудовищно большое, он уже понимал, хоть и боялся этого. Толстая сосна медленно заваливалась в их сторону, расталкивая воздух. Волки бросились врассыпную, забыв про урчащий желудок. Вермир пополз в сторону, спиной ощущая жуткое давление, понимая, что не знает, куда падает исполин и даже боится взглянуть, потому что нет времени, понимая, что сейчас его раздавит. На ходу поднявшись, он побежал изо всех сил к деревьям. Пробежав десяток метров, споткнулся о толстый корень и полетел лицом вниз. Сосна разогналась и упала, взмахнув ветвями в последний раз и взбаламутив землю. Вермир поднялся, опираясь на здоровую руку, и оглянулся. Вожак зарычал меж деревьев, задирая нос складками. Вермир взял меч здоровой рукой и пошёл к открытому пространству, но там уже поджидала остальная стая.

Будучи правшой, Вермир прекрасно понимал, что левой рукой сможет сделать только простые, топорные движения, от которых мало прока. Стоя меж двумя, небольшими соснами и глядя на клыкастые пасти, истекая кровью, он почему-то подумал о неустанно текущей реке, монотонной и безмятежной. Вермир шагнул вперёд и взмахнул мечом, из дерева вылетели щепки, знакомый скрип бросился в уши, дерево начало медленно заваливаться. Вермир отошёл и косо ударил соседнюю сосну. Глядя как валяться деревья, он не забывал про волков, но те лишь скрылись на время, после того как сосны упали друг на дружку, крестиком, появились снова. Ещё более обозлённые и голодные.

«Они не боятся…», – подумал Вермир, смотря, как вожак медленно, величаво и угрожающе идёт к нему.

Чудовищный рык прозвучал вдалеке, пробегая над поляной, волки зажали уши, сжавшись, вожак остановился, неуверенно дёргая верхней губой. Вермир почувствовал, как по телу проходит этот мощный звук, словно в большой музыкальный трубный инструмент, приставленный к коже, дунули во все лёгкие. Рёв повторился, но на этот раз продолжительнее и истошнее. Волки убежали, пригибая голову к земле, вожак огрызнулся, расстроенно мотнул головой и пошёл со всеми.

Лишь после того, как волки скрылись из виду, Вермир убрал меч и сдвинулся с места, пошёл на рык, лишь одно существо может издавать такой гигантский, устрашающий звук. И он узнал, кто это. Как оказалось, это не так уж и далеко. Вермир прошёл поляну, влез в густой лес, еле поднялся в гору, цепляясь за деревья, и с удивлением обнаружил природную дорожку, спиралью поднимающуюся кверху. Она привела к вершине той самой горы, но только с другой стороны. Вермир спустился и кое-как добрался до уступа, на каменном плато сидел он, огромный, грозный, освещая уступ зелёными глазами.

– Я знал, что это ты! – крикнул Вермир, взглянув на дракона.

«Зачем ты пришёл?», – прозвучал слегка недовольный голос дракона в голове Вермира. – «Сейчас ночь, тебе нравится бродить ночами?».

Вермир прошёл уступ, прижившись к стене, и нетвёрдо встал. Только сейчас, взглянув на монолитно сидящую чешуйчатую махину, выпускающую из ноздрей толпы воздуха, в нём что-то сломалось. Какой-то глупый зов прекратился, затих, перебитый простыми словами, обычными мыслями.

– Я кое-что понял, – сказал Вермир, неловко посматривая в зелёные глаза.

«Ты мог умереть. Тебя бы разорвали на части, и ничто бы не помогло. Насколько вижу, я опоздал».

Вермир оглядел заполненные кровью на предплечье и плече полости от зубов, вытер со лба кровь.

– Это не критично, зарастёт.

«Почему ты так пренебрежительно относишься к телу? Оно ведь у тебя одно».

– Какая разница, что будет с телом, если душа гниёт? – резко сказал Вермир, смотря в огромные глаза. После десятка молчаливых секунд, он с тяжким вздохом сел. – Я убил людей. Я сделал это без эмоций, и меня даже не тревожит совесть, мне всё равно. Я превращаюсь во что-то плохое, моя душа заполняется тёмным, тягучим дымом.

«Тебе понравилось убивать?».

– Нет, вообще ничего… только, разве что, мне понравилось выпускать гнев, – медленно сказал Вермир, смотря на руки. – Это приятно, ярость слишком стесняет грудь, сжимает сердце, но когда выпускаешь её наружу… чувствуешь себя очень хорошо. Трудно ей противиться… Я никого не убивал раньше, но это оказалось намного легче, чем мне казалось.

«Зачем ты это сделал? На это были серьёзные причины?».

– Эм… наверное… я не уверен, что это серьёзная причина, я вообще теперь не понимаю, что серьёзная причина, а что нет, всё спуталось, словно клубок. Я теряю нить происходящего, это пугает… нет, я себя пугаю.

«Ты боишься?».

Вермир поднял глаза, дракон, словно судья, навис над ним, впившись взглядом в лицо. В голову пришла остервенелая мысль, что он, драконоборец, чуть ли не стоит на коленях перед драконом, врагом, родителем всепоглощающего пламени, и рассказывает о своих переживаниях. Это звучало бы смешно, если бы не выглядело так страшно.

– Это страх будущего. Я предполагаю, что будет дальше и вижу, как падаю в пропасть, но ничего с этим сделать не могу, я должен идти к этому проклятому краю, иначе потеряю внутренний облик, который строил с детства. Я стану другим в любом случае, неизвестно что лучше.

«Я вижу в тебе силу, потенциал, стойкость, тебе лишь стоит захотеть и идти в выбранном направлении. Но ты так и не ответил, зачем ты пришёл?».

Вермир увёл взор, не в силах сказать. Признать это, значит, сказать, что ты слаб, недостоин, как червяк возле сверкающего ботинка, который так и просит раздавить себя. Только спустя пары тягучих минут, Вермир решился.

– Я потерялся, – тихо сказал он. – Мне не выбраться без помощи, кругом тьма, а я плутаю из стороны в сторону, не видя света. Помоги… прошу.

«Думаешь, я тебя успокою?», – ответил дракон вопросом и выждал паузу. – «Наверное, так и стоит сделать, но эффект будет не долгим, до первого падения на дно души. Ты этого желаешь? Получить небольшой барьер для разума, который порушится от пары мыслей? Понимаю, ты жаждешь успокоения, но здесь его не получить. Ты зря пришёл», – закончил дракон и двинулся в пещеру, мягко ступая и задрав когти, чтобы не шаркать.

Вермир уставился на луну, чувствуя, как скула непроизвольно задёргалась.

– Стой! – закричал он, ударив кулаком больной руки по каменному полу. – Ты не понимаешь, я чистая душа!

«Я знаю, кто ты», – спокойно ответил дракон, остановившись и изгибая длинную шею. – «И видимо, ты использовал сталь, закалённую нашим пламенем. Ты ведь поэтому ещё переживаешь?»

Вермир широко раскрыл глаз, застыв, будто поразили в сердце и оно вот-вот замедлит, а вскоре и вовсе остановит, ход.

– Откуда… откуда ты знаешь? – спросил он, пытаясь набрать слюней в мигом высохший рот.

«Эта загадка будет таиться в твоём разуме, прятаться, как мышь, от света, но не принимать тьму. Найти её будет непросто, придётся вступить с гармонией в союз, но ты справишься, я уверен».

– Почему ты просто не можешь сказать? – медленно, выпуская тоненькую струю гнева, произнёс Вермир, заглянув в безмятежные зелёные, с вертикальными, раскрывающимися, словно плоский бутон, зрачками, глаза.

«Потому что я не умею говорить», – ответил дракон, двинувшись к Вермиру и царапая когтями пол. – «А ты уверен, что ты здоров? Возможно, этот голос в голове – он твой, тебе так не кажется? Что если ты это придумываешь? Ведь у тебя нет доказательств, что я – тот, кем ты меня представляешь».

Длинная шея вытянулась, огромная голова с небольшими, но острыми рогами приблизилась к лицу Вермира, он увидел зелёные глаза так близко, что хватит и руки, чтобы достать.

– Что-то слабовато давишь, тебе так не кажется? – сказал Вермир, нервно хохотнув.

«Слабо? Хорошо», – прозвучал в голове усмехающийся голос.

Огромная пасть открылась, из глотки пошёл красный, словно разогретый до предела металл, свет, небольшой шар, дарящий тепло превратился в огромный сгусток энергии. Щеки Вермира отбросили красный цвет, пот с лица, тёкший, как из протёкшей бутылки, сразу же испарялся, только появившись. И так закипевшая на поверхности кровь начала превращаться в камень. Глаз Вермира медленно открывался, высыхая, видя что-то мощное, необузданное, описанное только в книгах и то не точно. Кожа горела от одного лишь взгляда на зарождающееся пламя, в ушах шёл свист, как у разогретого чайника, а в груди застучал молот. Вермир шумно, без слюны, сглотнул, продирая горло.

Пламя медленно, нехотя угасло, превращаясь в маленький шарик, а после и вовсе распалось. Пасть закрылась, но Вермир не мог унять дрожь, разогретое тело выливало пот, словно после пробежки.

«Так лучше?», – дракон развернулся и буднично направился в пещеру. – «Собрался на открытом воздухе спать?».

Вермир поднялся, чувствуя, как из ног испарилась сила, и пошёл за драконом, вдыхая сгоревший воздух.

– Определённо лучше…

Дракон лёг, положив голову на сложенные лапы, и прикрыл глаза. Вермир встал, рассматривая, куда бы он мог пристроиться, дабы не промёрзнуть до костей, но кроме бездушных камней и огромного чешуйчатого, ничего не нашёл.

«Если хочешь, могу камень расплавить. На ночь тепла хватит», – предложил дракон.

– Нет, не так уж и холодно, потерплю.

«Как пожелаешь».

– Конечно, в идеале бы поспать в кровати… – мечтательно сказал Вермир, вздохнув.

«Так ты всё же хочешь покормить волков? Я это знал».

– Хех. А как ты узнал?

«Ты же знаешь ответ».

– Нюх? Острый. Надеюсь, ты не думаешь, что я рассчитывал на твою помощь с самого начала? – спросил Вермир, садясь в позу лотоса.

«Конечно, нет. Тогда бы ты не сопротивлялся».

Вермир посмотрел на силуэт крыла в темноте и вспомнил, зачем ещё сюда пришёл.

– Кстати, – сказал он, вытаскивая бинт, – как твоя рана? Может, стоит перевязать?

Дракон приоткрыл правый глаз наполовину, глянул на бинт, Вермира и закрыл.

«Тебе нужнее. К тому же, мои раны зажили».

Вермир незаметно качнул головой, хоть знал, что дракон не видит, и начал перевязку, содрав жалкие остатки старой. От контакта с такой высокой температурой, раны на предплечье превратились в одно, огромное, красное, воспалённое пятно, которое так и гляди расплавиться. На плече воспалилась лишь одна сторона, а вторая ещё кровоточила. На голове пара небольших дырок, из которых давно выпарилась кровь, и Вермир не стал её перебинтовывать, потому что не хватило бинтов.

– Я понял, что ты не хочешь дарить ложные надежды, но ведь поговорить мы можем? – прервал тишину Вермиру, взглянув на мерно дышащего дракона. – Просто мне больше не с кем.

«Можем, но я буду предельно честен».

Вермир тихо вздохнул, набираясь решимости.

– Если ты знаешь, кто я… то у меня много вопросов.

«Не сдерживайся».

– Ты знаешь, кто оставил меч в твоём нёбо? – спросил Вермир, еле заметно сглотнув.

«Конечно».

– Что стало с хозяином меча?

«Не знаю».

– Извини, – с тучей сожаления сказал Вермир, – но мне необходимы подробности.

Дракон открыл глаза, выпустив воздух из заживших ноздрей.

«Эта битва… она была поистине на выживание. Он умело орудовал мечом, но смог лишь немного коснуться крыла. Как же всё же поражает сила этой стали… невозможно было и представить, что наше пламя способно создать что-то подобное… Я загнал его в угол и начал заряжать пламя, он не испугался, прыгнул и засунул меч нёбо, я схватил его лапой, и тогда он зацепился за ноздри. Что было дальше? Он оказался у обрыва и спрыгнул. Меч я вытащить не смог».

– И ты не убил меня при встрече, но почему? Это ведь странно… ты уже тогда знал, кто я?

«Ты тоже не убил меня при встрече», – утомлённо ответил дракон, выпустив клубы воздуха. – «Это тоже странно».

– Я не убийца, я уже говорил. Я являюсь щитом, который защищает, но никак не мечом, который нападает. Мои действия являются ответом.

«А почему ты решил, что я – убийца?».

– Ну, меня хотя бы не хотел убить дракон.

«Ведь это разные существа с разными составляющими памяти, где тут найти логическую цепочку между ними? Они разные и не отвечают за чужие поступки, хоть и являются представителями своего вида. Тебе не кажется, что считать целый вид врагами, с едиными, как капли, чертами – странно? Даже у муравьёв есть различия».

– Прекрати, – уныло сказал Вермир, закачав головой. – Ты такой один, больше нет дракона, который мыслит подобно или, хотя бы, на порядок ниже. Всё что я вижу, это непонятно как зародившийся гений.

«Ошибаешься, дело далеко не во мне, не в моём разуме. Тебе никто не скажет разгадки, придётся лишь довольствоваться домыслами и подключить веру».

– Дай хотя бы пару намёков. Скоро я потеряю внутренний облик, стану иным. Я чувствую это, знаю, моё сердце поменяет цвет. Пока я ещё тот, кого ты знаешь, дай подсказку.

«А что будет потом? Придёшь и выпустишь меч? Я дал тебе достаточно, чтобы ты всё понял».

– Ты знаешь, моя душа чиста… была. Подобные мне имеют такие же души, но когда она чернеет то… идея, мысль теряет вес. Я одно из олицетворения защиты, когда я прекращу быть только щитом, а это уже произошло, то, что останется от меня? Потеряю себя, так и не приобретя.

«Тебя не жалко, прекрати раздувать мыльный пузырь. Ну, станешь и станешь, что в этом такого ужасного? Ведь ты не потеряешь рассудок».

– Мне дали силу, – медленно произнёс Вермир, смотря в пол, – я не могу ей пользоваться в плохих целях, тогда я оскверню не только себя, но и тех, кто дал силу.

«Вот в чём проблема, боишься подвести кого-то мифического, великого, неоспоримого. А не приходила ли тебе мысль, что он такой же, как и ты? Что он тоже боится, страдает, ест по утрам, ходит в туалет, прогуливается с мыслями о соблазнении, мечтает? Он совсем не так высок, как ты представляешь, он ходит по той же земле. Убей в себе фанатика, никому не поклоняйся и никого не восхваляй, это делает тебя слабым, уязвимым, прозрачным, как старая, видавшая полы, тряпка».

– Разве это не предательство идеалов? – тихо спросил Вермир, взглянув в приоткрытые, зелёные глаза.

«Если идеалы таковы, что следует слепо почитать искусственно выращенный образ, то они ничего не стоят».

– Нет, я так не могу, – прошептал Вермир, сворачиваясь калачиком.

«Всегда трудно поменять изначально заданный курс, изменяться всегда больно, но лишь познав что-то новое, можно увидеть что-то старое под другим углом», – закончил дракон, закрывая глаза.

Вермир долго не мог уснуть, думал, мысли бегали, как несносные щенята, вгоняя в тоску и ещё большие раздумья. Он вспомнил, как валялся в кровати еле живой, единственное, что оставалось, это мыслить, мечтать, хоть как-то выбраться из ненавистных, пропитанных кровью и мухами стен, хоть как-то занять бесконечное время. Вермир углубился в себя настолько, насколько мог, достал сокровенные тайны, вывернул наизнанку шрамы, перевернул тайники, встащил всё, что смог и начал собирать, как пазлы, чтобы понять – кто он.

Ничего не получилось, картина безжалостно разбивалась молотком, даже не добравшись и до середины формы. На поверхность вышло столько всего, что стало только запутаннее, ниточки, которые он проводил от одного участка памяти к другому, превратились в мохнатый клубок. В итоге он начал задумываться о правильности своего существования, о судьбе и жизни родителей.

Начало светать. Вермир промёрз, подрагивал, но вытерпеть холод смог, он приподнял немного ватную голову и положил обратно, в надежде успокоить разбушевавшийся внутренний голос и поспать хоть несколько часов. Не сразу, но с силой и упорством удалось разместить в голове тишину. После пары десятка минут концентрации пришёл желанный, но судорожный и пугающий сон. Вермир увидел образ, силуэт человека, облечённого в массивные, чёрного оттенка доспехи с шипами на наплечниках, наручах и наголенниках, а на голове зловещий, рогатый шлем, но пугало даже не это, а исходивший от силуэта дым.

Вермир проснулся резко, чувствуя бодрость и безграничное спокойствие. Дракон всё ещё лежит с закрытыми глазами, снаружи пробивается свет и пение птиц, холодный воздух тянется к теплу, словно утопающий. Вермир поднялся, дрожа, и пошёл наружу, к свету, теплу. Плато уже нагрелось, холод промёрзшего тела начал спадать, как лишняя броня. Дракон медленно, тихо подошёл к сидящему Вермиру.

«Как ночь? Кости не отморозил?».

– И тебе доброе утро, – сказал Вермир, наслаждаясь теплом от лучей солнца. – Я подумал насчёт твоих слов. Это здравые мысли, мне стоит их принять.

«Так быстро? Ты уверен, что стоит принимать такие вещи настолько резко? Изменения не происходят по щелчку».

– Я знаю, – сказал Вермир, вставая и повернувшись к дракону. – В любом случае, я тебе благодарен.

«За что? Ведь я ничего не сделал».

– Мне стало лучше.

Хоть драконье лицо и не способно творить чудеса мимики, но Вермир увидел, почувствовал кривую ухмылку.

– Я зайду завтра, сегодня слишком много дел. Думаю, смогу принести пищи и воды, – сказал Вермир, направляясь к уступу.

«Не стоит, я выздоровел, могу прокормиться», – дракон сделал небольшую паузу. – «Береги себя, не стоит делать что-то великое непонятно ради чего. Ведь всё что у тебя есть – это ты».

Вермир остановился перед уступом на миг, кивнул и полез. Дорога до города оказалась лёгкой и недолгой, несмотря на раны. Улицы, как всегда, прячутся в тишине, Вермир не стал надевать капюшон, те немногие горожане, кому посчастливилось увидеть его, замедляли ход, сжимались, делались незаметней, пытаясь убраться с пути. Молва о силе драконоборца, вылившейся на разбойников, разошлась на весь город.

Вермир прошёлся по саду, поднялся по каменным ступеням, слуга, как всегда, прикрывает двери телом.

– Если не впустишь – больше никого не увидишь, – холодно сказал Вермир, сверкнув глазом. – На пару часов.

Слуга раскраснелся и только открыл рот, как получил удар в шею и покатился по лестнице, словно мешок с картошкой. Вермир зашёл внутрь и направился в зал, навстречу тревожной походкой вышел Ифи.

– Это вы? – спросил он взволнованно. – Я слышал шум. Откуда раны на голове? И на руках, плащ подранный. Вы же вро…