скачать книгу бесплатно
Из черного квадрата на свет выпрыгнула долговязая, жилистая фигура. Молодой человек с такой же широкой улыбкой, как у Чеширского кота.
– Поэт вернулся в город!
– Женя?
Кир вскинул брови, разглядев в незнакомце своего бывшего одноклассника – Ситкова.
Куртка нараспашку, светлые волосы все так же адски вьются. Девчонки ему завидовали, а парни его безбожно стыдили, но с хорошей компанией не страшны грубые шутки. Женек как раз имел такую, а Кирилл являлся ее неотъемлемой частью.
– Ты когда приехал? – воскликнул Женя и радостно обнял друга, будто они не молчали на протяжении пяти, а то и шести лет. От него пахло мятной жвачкой. – Чего не написал?
– Не успел.
– Черт меня подери.
– Не начинай. – Кир криво ухмыльнулся. – Мне и от отца хватает ностальгической чуши.
Ситков прихлопнул в ладони. Глаза у него были узковатые, но такие яркие, внимательные, что казалось, будто он смотрит сквозь человека, видит все его грешки и мысли. Видеть он, конечно, ничего не видел. Возможно, догадывался, но никогда серьезными вопросами не задавался. Не лез, так сказать, за ограничители и избегал липких чувств. Да, он именно так отзывался обо всем, что вызывало судороги сердечной мышцы: липкое дерьмо.
– Куда путь держишь? – выгнув брови, поинтересовался Женек и скрестил на груди руки.
– Прогуливаюсь.
– С этим чудищем?
– В яблочко, Шерлок.
– А завтра что планируешь?
Кирилл неопределенно пожал плечами. Сигарета жгла пальцы. Он в последний раз сделал затяжку и выкинул окурок, отчего по асфальту поскакали миниатюрные рыжие искры.
– Поработать хотел.
– С работы приехал работать?
– Вроде того.
Давний друг улыбнулся:
– Понятно.
– А ты как поживаешь? – с неясно откуда взявшимся энтузиазмом спросил Кирилл. Ему не хотелось болтать попусту и притворяться, что данная встреча ничуть его не напрягает, но уважение к прошлому, пусть и погасшему в омуте новых, более значимых эмоций, не позволило ему уйти. – Не надумал уехать?
– Мне и здесь хорошо.
– Вот как.
– Кручусь понемногу. Не жалуюсь, если ты об этом.
– Выглядишь бодро.
– Впереди еще целая ночь, – игриво подметил тот и запустил пальцы в кудрявые волосы. Удивительно: прошло столько лет, но его манера вечно поправлять свои лохмы никуда не делась. – Приходи завтра в нашу забегаловку. Мы с ребятами собираемся.
Кир почувствовал, как Джамбо потянул его за собой, и еле сдержался от порыва сорваться с места, лишь бы не тратить время на происходящий сумбур. На эту игру в старых добрых приятелей, знающих друг о друге всю подноготную.
– Посмотрим.
– Проспись, поэт. Видок у тебя уставший. Причешись, отпросись у папочки и причаливай. Нормально пообщаемся. А то секретничаем посреди переулка, как две мелкие девицы.
– Язык у тебя – все то же помело.
– Зато ты его как будто проглотил.
– Если бы… – попытался пошутить Кирилл, но вышло паршиво. В последнее время все его фразы звучали беспристрастно и холодно, словно рубильник, отвечающий за его эмоции, раздолбали к чертовой матери. – Я постараюсь.
– Постарайся уж.
Он пожал Женьку руку и уверенно потянулся за сигаретами. Четвертая за несколько часов или за час? Нужно завязывать. Парень вынул зажигалку и щелкнул ею, да так, что щелчок эхом прокатился по всей улице. Женя махнул ему рукой на прощание и вновь широко улыбнулся. Как у него лицо не трескалось?
– Встретимся завтра, уяснил?
– Ага, – затянувшись, кивнул Кирилл, – обязательно.
Джамбо проскулил нечто невразумительное и посмотрел на своего хозяина. Кажется, даже пес почувствовал, что в ближайшее время Кир не намеревался с кем-либо разговаривать.
День 58-й
Утро выдалось туманным. Кир приподнялся на локтях, поглядел на часы, поглядел вокруг и, сообразив, что находится не у себя дома, рухнул обратно на подушки. Сквозь плотные шторы прорывалось солнце. Его лучи засвечивали глянцевые постеры рок-групп, которые скрывали старые стены. «Kiss», «Ramones», «Linkin Park». Внезапно Кирилл вспомнил, как крепил плакаты на скотч и как его мама ругалась, что он портит обои. Нелепость, если подумать. Он все равно развесил постеры, но прилепил их на клей.
Парень неохотно поплелся в ванную, принял душ. Он долго стоял под струями воды, тихо дыша, всматриваясь в тени, которые отбрасывали его голова и плечи. Волосы уже прикрывали уши. Может, отец был прав и стоило подстричься? Может, это не его дело и пусть не лезет со своими советами? Кир плеснул воды в лицо и зажмурился.
Здесь и сейчас. Здесь и сейчас.
– Дерьмо, – прохрипел он и выключил душ.
Чуть позже Кирилл не нашел упаковку с линзами в рюкзаке: собирался впопыхах. Тратить деньги на новый комплект не хотелось, да и сомневался он, что найдет подходящий в этом провинциальном городке. Выругавшись, он достал футляр с очками из верхнего шкафчика и нацепил на переносицу свои старые очки с круглыми стеклами, как у заядлого ботаника. Удивительно, но в школе его не дразнили. Наоборот, называли поэтом. В основном из-за фамилии, конечно. И все же очки вполне хорошо вписывались в его романтический образ.
– Жесть, – пробормотал он, рассматривая себя в зеркале. Прилизанные после душа волосы. Тонкая оправа стекол. Белая майка, которую он успел прихватить с собой. Кажется, Кир не только очутился в прошлом, но и стал прошлым. Не хватало еще идиотского пушка над верхней губой и синяка под глазом. Кажется, начиная класса с шестого он не возвращался домой без ядреного фингала или разбитых костяшек пальцев.
Кирилл спустился на кухню и нашел на столе записку от отца: «Сегодня в ночную, оставил деньги на холодильнике». Парень покосился на холодильник и действительно увидел две сложенные бумажки, прикрепленные магнитом. Интересно, папа и вправду забыл, что Киру уже далеко за двенадцать, или просто решил окунуться в ностальгию?
– Спасибо, но… – Кирилл поджал губы, – я как-нибудь справлюсь.
Заварив крепкого чая, он вновь поднялся к себе в спальню и достал из рюкзака ноутбук. Уж что он не забыл бы ни при каких обстоятельствах, так это свой компьютер. Вся жизнь парня давно перекочевала в ярлыки и папки на рабочем столе. Как выяснилось, его жизнь весила двести пятьдесят шесть гигабайт.
Не считая двух терабайт на переносном жестком диске.
Отхлебнув горячего напитка и поправив на переносице очки, Кир принялся читать почту и составлять план работы. Учеба на последнем курсе института ничуть его не волновала. Он уже давно договорился со всеми преподавателями и появлялся на парах заочно, лишь бы не нарваться на неприятности в деканате. Основная же часть его существования протекала в издательстве, где он устроился на должность выпускающего редактора художественной литературы, и если сначала рабочий процесс вызывал у парня головную боль, сейчас он смиренно выполнял миллион задач одновременно и уже не находил времени на сетования. Единственный минус, гигантский и досадный минус, заключался в том, что у него не хватало времени на собственное творчество. Печатать Кирилл начал в шестнадцать, в тот же год, как переехал в Москву. Он всего-то хотел высказаться, а высказаться было некому, так что пришлось вываливать тонны линчевания на белые страницы. Этот необычный способ рефлексии в какой-то момент перерос в нечто большее, личное. Теперь Кир не разделял себя и свою фантазию, они сосуществовали, подпитывая друг друга. Еще бы вернулось вдохновение.
Парень обернулся, услышав, как в комнату ввалился Джамбо. Пес причалил к хозяину и невозмутимо облокотился мордой о его колено. Он вечно делал нечто подобное, когда ему было скучно. Хитрая псина. Не растеряла навыков даже спустя столько лет.
– Не начинай, – проворчал Кирилл, на что Джамбо жалобно поскулил. – Я занят. – «И я разговариваю с собакой». – Позже прогуляемся.
Джамбо нехотя отстранился, но потом устроился у него в ногах и мирно засопел. Почему-то этот звук подействовал на Кира успокаивающе, и он впервые за долгие годы взялся за работу без удручающей мигрени и желания разломать ноутбук на две части. Стянув очки, парень надавил на глаза и глубоко втянул воздух. Иногда ему казалось, что физический труд куда проще умственного. Он бы согласился разгружать машины, лишь бы не разгружать свалку несвязанных, глупых, а порой откровенно идиотических мыслей творческих гениев. Но кого волнует внутренняя тягомотина? Оценивают и любят внешние успехи. В том и заключается работа любого издателя – создать тренд, а не рассказать о сопутствующих трудностях, с которыми он сталкивался.
Стрелка часов торопливо нагоняла круги на циферблате. Кирилл прошелся по комнате, поредактировал, покурил и поредактировал еще раз. К вечеру его глаза горели, как будто их жарили на солнце, а голова гудела громче прибывающего поезда. Парень свалился на диван, закинул за голову руки и прикрыл глаза. Ему нужно было отдохнуть, отвлечься, но мысли все равно сводились к одному и тому же.
Кирилл выпрямился. Осмотрел тонущую в сумерках крошечную спальню, белые лучи света, отскакивающие от экрана ноутбука, и разозлился. Ему постоянно хотелось придавить глаза руками, словно, отгородившись от суетного мира, он сойдет с жизненных рельсов или же выпрыгнет за пределы повторяющегося круга. Но в темноте факты оставались фактами, и пусть на время краски гасли, реальность оставалась реальностью.
Выругавшись, Кир подскочил с дивана и ринулся к рюкзаку. Достал рубашку, накинул ее поверх майки и растормошил ладонью волосы. Неуклюже подпрыгивая, нацепил один ботинок, потом второй. Джамбо следил за ним пристальным взглядом и не понимал, отчего хозяин замельтешил по спальне, точно ужаленный.
– Хочу продышаться, – объяснил хозяин собаке, – на воздух нужно, иначе свихнусь.
Пес наклонил голову.
– Встречусь с ребятами. Займу чем-то мысли.
Спрятав в карман сотовый, Кирилл спустился по лестнице и остановился перед зеркалом в коридоре. Глаза и правда казались жуткими. Сосуды полопались. Всегда светло-зеленая радужка потемнела, покрылась желтоватым болезненным отблеском. Парень прошелся по щекам пальцами, растянул кожу с каким-то пугающим безразличием и перевел дух.
Забегаловка, о которой говорил Женек, находилась в пятнадцати минутах от дома. Вся их компания варилась в одном районе, так что местом встречи выбрали небольшой бар «для своих», что-то наподобие кафе с дешевым алкоголем и громкой музыкой. В детстве это место казалось святым, особенным. Ни у кого не было такой крепкой мужской тусовки, и они отменно проводили время, напиваясь и приставая к девчонкам. В тринадцать лет еще рано пить, целоваться по углам с незнакомками и сходить с ума, но кто из нас задумывался о последствиях?
Так как на дворе стояла поздняя весна, толпа тусовалась не только в баре, но и снаружи. На потертых диванах умещались по пять человек, на деревянных столах бурлили кальяны и блестели мокрые круги от стаканов с выпивкой. Блеклый дым плавал по воздуху, словно защитное поле, а ветер разносил по округе фруктовые ноты вместе с невнятным шумом.
Кир осмотрелся, не нашел знакомых лиц и лениво потянул на себя входную дверь: тут же спертый, кисловатый запах врезался в него, точно кувалда, и стеклышки очков покрылись мутной пленкой. Он протер их об уголки рубашки и прошел в глубину зала.
Галдящая толпа раздражала. Чьи-то улыбки, шепотки, руки и волосы. Он неспешно брел к барной стойке, намереваясь скорее смочить горло чем-то действенным, но люди путались у него под ногами, сновали перед носом, перехватывали взгляд. Пытались понять, кого он напоминает, ведь в маленьких городках каждый под наблюдением.
– Эй, Поэт! – внезапно послышался мужской голос, и Кирилл обернулся. Женя размахивал руками, сидя с компанией на диванчике около окна. – Сюда!
В тот же миг Кир пожалел, что все-таки вышел из дома.
– Сейчас, – пробормотал он, кивнув однокласснику, а потом подошел к бармену и хрипло отрезал: – мне «Лоусонса», двойную.
Перепуганный сопляк, который наверняка подрабатывал в этой убогой забегаловке, чтобы покрыть счета за учебу, собирался спросить у него паспорт, но передумал. Возможно, его насторожила колючая ухмылка Кира. Бродский не сомневался, что если прямо сейчас ему не нальют выпить, он перегнется через стойку и сметет мордой этого петуха все бутылки.
– Ваш двойной «Лоусонс».
Кирилл осушил рюмку. Горячая жидкость прожгла горло, пищевод, выстрелила в голову, и на мгновение дышать стало проще. Он с неохотой поглядел на улыбающегося Женька и вновь повернулся к бармену:
– Повтори.
Со второй рюмкой Кир не торопился. Протянул пацану деньги, оттолкнулся от стойки и направился к компании ребят, с которой когда-то проводил свободное время. В те дни все время было свободным, так что зависали они вместе круглосуточно.
Женек, Егор, Андрей и Саша. Андрея среди них не было. Наверняка смылся куда-то. Родители у него прилично зарабатывали, так что билетом в высшее общество его обеспечили уже в средней школе. Егор выглядел иначе. Никаких прыщей, короткого чуба и скоб на кривых зубах. Кир даже усмехнулся. Если бы не рыжие волосы, он бы его не узнал. А вот Саша – или Педант, как гласила его кликуха, – ничуть не изменился. Сидел все так же прямо, точно ему в задницу кол всадили. Аккуратно уложенные волосы, идеально выглаженная рубашка…
– Бродский! – взвыли парни почти одновременно и подорвались с мест.
С ними зависали еще две девчонки, но про них временно забыли.
– Какими судьбами?
– Что за артефакт на носу?
– Чего не написал?
– Это что – щетина?
Его обступили со всех сторон. Столько вопросов… Кирилл решил не отвечать. Он обнялся с призраками, пожал их руки, ответил на их улыбки, а потом они расселись по местам, но на лицах у каждого застыло задумчивое выражение.
– И вот ты здесь! – торжественно объявил Педант, сверкая голубыми глазами. Его мамаша изрядно издевалась над ним в детстве: начищала его вещи, пичкала таблетками и звонила по пять раз на день. Так странно было видеть, что он оставался прежним Сашей с ровным пробором и рубашками из хлопка, от которых разило порошком за пару метров.
– Ага, здесь, – криво улыбнулся Кир.
– И это я его нашел, – напомнил Женя.
– Еще бы.
– Увидел знакомую физиономию и сначала решил, что показалось, но нет, вот же он, Поэт собственной персоной, все тот же смазливый писака в очках. У отца стащил?
– Свои раскопал.
– Ты похож на археолога, – промурчала симпатичная светловолосая девушка с розовыми кончиками и села к Жене на колени. В носу у нее торчал пирсинг. Рваная юбка задралась, открывая вид на крупные ноги, обтянутые ядрено-красными колготами.
– На археолога?
– Угу.
– А ты похожа на девушку моего друга, – очаровательно улыбнулся Кирилл.
– Надо же, какой догадливый, – вмешалась вторая незнакомка и скучающе подперла рукой подбородок. У нее были непослушные каштановые волосы, которые торчали во все стороны, карие глаза и молочная кожа. Между бровей залегла тонкая складка. Киру почудилось, что это морщинка, но, присмотревшись, он понял, что это шрам.
– Соня сегодня не в настроении, – присвистнул Егор, облокотившись о спинку дивана.
– Я прекрасно себя чувствую.
– И поэтому злишься целый вечер.
– Я не злюсь.
– Злишься, – кивнул Женек.
– Да нет же.
– Ага, – согласилась его подружка и протянула Киру руку: – Маринка. А эта дикарка – моя лучшая подруга. Она повздорила с преподом, вот и испепеляет всех взглядом. Сам знаешь, в универе проблем не оберешься, если язык за зубами держать не умеешь.
Кирилл притворился, что ему интересно, повернулся к Соне и попытался улыбнуться, но вышло довольно убого.
– И с каких это пор ты вискарь пьешь? – вдруг спросил Педант и приобнял Соню за плечи.
