скачать книгу бесплатно
– Неинтересно, спасибо.
Но он проигнорировал мои слова.
– Мои ребята спят в хлеву, и ты от них не сбежишь. Так что, если предпочитаешь иметь дело с ними, а не спать безмятежно в теплой постели… Утром не говори, что я тебя не предупреждал.
Кровь в венах моментально начала закипать. Я убрала под стол и вторую руку и закрыла глаза. Больше, чем Собиратели света, меня выводили из себя люди, которые пытаются воспользоваться чужой беззащитностью.
Раз… два… три…
Дальше я не досчитала, потому что вдруг раздался грохот. Я тут же распахнула глаза и увидела только растекающуюся по столешнице пенящуюся жидкость. Бобер поспешно отодвинулся дальше вместе со своим стулом, чтобы на него не попало. А вот у седого браконьера шансов не было. Пиво брызнуло ему на шею и облило всю его одежду. Капало даже с его волос.
Мой гнев исчез так же быстро, как и появился. Сейчас у меня были другие заботы. Насквозь мокрый браконьер поднялся со своего места, и его глаза недобро блеснули. Было ясно, что он готов прикончить всех, кто собрался в этой комнате.
О плясунах и пустомелях
– Ой! Звините, пжалста, – пролепетал молодой парень, который недавно лихо отплясывал на столе графской семьи. Хоть он и был звездой сегодняшнего вечера, было видно, что он, похоже, даже не представлял, в какую опасную ситуацию только что вляпался. Он сам же потешался над собственной неуклюжестью и, смеясь, похлопал по плечу взбешенного браконьера. – Дружище, чесслово, не хотел. Ток ты не кипятись, ладно?
Седовласый схватил его за воротник. Его ничуть не заботило, что собеседник выше его и далеко не худощав.
– Никакой я тебе не дружище! – прошипел он. Тут уже танцор понял, что еще чуть-чуть – и он недосчитается зубов, а то и вовсе его смазливое личико превратится в кровавое месиво. Он поднял руки, явно очень напуганный, и при этом показывая, что не хочет неприятностей. Прошло всего несколько пугающих мгновений, прежде чем он снова подал голос.
– Ииииильдаааа! – заорал он через всю комнату. – Два пива, пжалста, мне и… этому вот важному господину, – последние слова он произнес с особой отчетливостью. – Я седня угощаю!
Но так легко ему отделаться не удалось. Неудивительно, ведь в нашу сторону уже смотрели все собравшиеся в пивной гости, а седой браконьер всем своим видом показывал, что с ним шутки плохи. Тут уже даже танцор сообразил, что надо выкручиваться по-другому, потому что закричал:
– Хотя что там два, Ильда! Закажу сразу всем его друзьям.
– Без штанов останешься! – отрезал браконьер. По его тону было ясно, что пререканий он не потерпит.
Плясун запнулся. Возможно, испугался. Возможно, прикидывал, сможет ли он оплатить выпивку на такое количество человек. Затем он вдруг начал глупо ухмыляться.
– Да лан, я же ж все понимаю! Каждому свое. Не хочет веселиться, его право.
Смягчившись, браконьер под одобрительные крики своих людей отпустил танцора, который, похоже, уже успел завести парочку новых друзей, пока отплясывал. А еще ему, видимо, очень нравилось громко выражать свои пожелания, так, чтобы вся ночлежка его слышала, потому что, едва освободившись, он обратился к музыкантам:
– Эй, маэстры! А ну-ка гряньте-ка нам на бис «Балладу о трех толстых лебедях»!
Гости тут же энергично зааплодировали. А вот Тиллард фон Кронзее моментально помрачнел.
– Нет, – вежливо, но решительно возразил певец. – Я больше не исполняю эту балладу, уважаемый! У меня уже не тот уровень.
– Чхать я хотел на твой уровень! – крикнул танцор. – Я те чистого серебра за нее отсыплю! Три толстых лебедя! ТРИ ТОЛСТЫХ ЛЕБЕДЯ! – толпа подхватила его крик. Громче всех вопил Бобер. – ТРИ ТОЛСТЫХ ЛЕБЕДЯ! ТРИ ТОЛСТЫХ ЛЕБЕДЯ! ТРИ ТОЛСТЫХ ЛЕБЕДЯ!
Покачав головой, менестрель повернулся к своему ансамблю и перекинулся с ними парой слов. Не знаю, что именно он им говорил, но они начали играть – только не ту песню, которую им заказали, а другую, также известную всем, которой охотно начали подпевать. То был гимн Бага Бору, богу гостеприимства и винопития. Про проишествие сразу забыли. Браконьер вернулся к своим товарищам, служанка вытерла разлитое пиво, а танцор исчез в небольшом коридорчике, ведущем к туалету – кстати, одному из немногих человеческих изобретений, которые я очень ценила, особенно в такие ночи, как эта, когда никому не захочется примерзнуть к унитазу.
В какой-то момент вновь объявился Скороход и начал упрашивать своего приятеля Бобра во всех подробностях рассказать, что же тут такое случилось.
Но я их почти не слушала, меня занимало другое. Вой метели был слышен, даже несмотря на играющую музыку. Ярость ветра была так сильна, что окна и двери дрожали, а холод проникал в каждую крохотную щель в каменной кладке. Слуги, конечно, очень старались заткнуть все щели тряпками и соломой, а также поддерживать огонь в каминах, но температура в пивной все равно падала. Даже маленький рогатый домашний дух этого постоялого двора забрался обратно в камин и там свернулся клубочком рядом с горящими поленьями. Его, разумеется, никто, кроме меня, не видел. Я прекрасно понимала этого крошку-сторожа с пятнистой шерсткой. Я и сама бы пересела поближе к огню, только вот…
– Хошь птанцевать?
Вернувшийся пьяный танцор напугал меня так, что все мои инстинкты вышли из-под контроля. Я выругалась про себя и постаралась унять бешено колотящееся сердце. А он то и дело заигрывающе вскидывал брови и широко ухмылялся сквозь падавшие ему на лицо растрепанные волосы, будто считал себя самым неотразимым сердцеедом по эту сторону Экхона. Что ж, его самомнение сильно расходилось с реальностью – хотя бы потому, что парень даже стоять уже не мог, не опираясь на спинку стула.
– Даже не пытайся, – вмешался вдруг Скороход, отвратительно копируя тон мужчины, который точно знает, что говорит. – Мы уже пробовали. Она холоднее, чем метель за окном.
– От как… – весело протянул танцор. – Даж холоднее, чем метель?
Внезапно на его лице появилось заинтересованное выражение.
Вот уж радость-то. Даже не знаю, почему мне так везло сегодня.
Он подсел ко мне без приглашения, как до этого браконьер, даже не заметив, что едва не опрокинул при этом стол, небрежно убрал волосы со лба и явно отрепетированным взглядом соблазнителя оглядел меня.
– Так что… ты одна тут?
О боги. Может, ему кто-то объяснит, что эти трюки будут гораздо эффективнее, если от него не будет нести алкоголем. Да тут бы даже вечно пьяный Бага Бор побелел от зависти.
– Да, я тут одна и хотела бы, чтобы так и продолжалось.
– Ууу! – Скороход и Бобер скривились. Я понятия не имела, когда они успели так накидаться, но, похоже, других тем для разговора у них больше не было. Танцор же не собирался сдаваться. Судя по всему, он из настырных.
– А ты с Вальбета же, да?
Я прикинула, какие у меня варианты. Упрямцы вроде него никогда не соглашались на уступки. Тонкий намек он бы не понял, слишком пьян. Значит, пора принимать серьезные меры.
– Да, там живет мой жених.
Скороход и Бобер снова что-то воскликнули, а танцор, усмехаясь, оглядел меня. Я могла догадаться, почему графиня решила его подбодрить, когда он запрыгнул к ним на стол, и вообще вроде как в восторге от него осталась. В чертах его лица удивительно сочетались жесткие контуры и плавные изогнутые линии, а темная бородка подчеркивала благородную мужественность. Да, этот парень был довольно привлекателен, и перед такими, как он, наверняка легко распахивались все двери, даже если в остальных аспектах человек из себя ничего особенного не представлял – к сожалению, и в его случае это было правдой. Кто бы еще стал пытаться купить себе компанию, тратя на это свои сбережения, а вместо этого добился только того, чтобы его развели на деньги и бросили. Подобная святая простота в сочетании с большим количеством выпитого алкоголя не затмила бы даже самое красивое лицо. И неважно, какой обаятельной была его улыбка или сияющие серо-голубые глаза.
– Жаних, значт, есть… – он, похоже, не купился на мою отговорку, и меня это даже впечатлило немного. Если бы я напилась до такого состояния, я бы корову от лошади не отличила. – А шо ж он тя одну-то отпускает? Дурак, что ль, совсем?
Это его самодовольство медленно, но неуклонно истощало запасы моего терпения. Такое поведение вкупе с желанием тратить кучу денег доказывало, что он явно никогда в жизни не беспокоился о деньгах.
– У него много работы, – отрезала я. – А мне нужно заботиться о больном отце. Должен же кто-то деньги на жизнь зарабатывать.
Удивительно, но парень раскусил и эту уловку. Его ничуть не волновали мои слова.
– А от скажи, пжалста… Вот что твой жаних буит делать со всеми этими кровно заработанными, ежели с его невестушкой что плохое по дороге к больному папеньке приключится? А ведь не было бы ничего бы, если бы он ее одну через лес не отпустил.
– Я надеюсь, он потратит их на что-то более разумное и не станет угощать всех подряд выпивкой за свой счет, – сухо ответила я.
Тут в танцоре, в его осанке и манере держаться что-то неуловимо изменилось. Ему вдруг перестал быть интересен мой воображаемый жених. Он придвинул стул ближе к столу и понизил голос.
– Не, от щас серьезно. На улицах оч опасно. Тут такие чудища бродют, у-у… Или вы что, об убийстве не слыхали?
Теперь, когда он сидел так близко, мой взгляд упал прямо на его левую руку – точнее, на блестящее кольцо у него на мизинце. Кольцо было золотое, а в центре светился бриллиант. В этом камушке преломлялся свет сальной свечи, переливался и сверкал. Это было настолько красиво, что я почти потеряла нить нашего бессмысленного разговора.
– Да, просто ужас, – зашептал Скороход, включаясь в беседу.
Закивал и Бобер.
– Говорят, что это волки.
– Да нет, волки ведь убивают и съедают мертвеца, – заспорил его друг. – А я слышал, как староста рассказывал, что старого ткача когтями разорвали, но при этом руки-ноги у него на месте, ничего не отгрызано, не обглодано.
– Кто ж мог такое сотворить? – растерянно пробормотал танцор.
– Вот и неясно пока…
– Может, пожиратель мороза? – предположил Бобер.
Скороход прищелкнул языком.
– Да, вполне возможно, что кто-то из кидхов. Там полно охотников до человеческой кровушки.
– Это да… – протянул Бобер и сделал еще глоток пива. – В любом случае, вакары скоро уже все выяснят.
Тут танцор испуганно вытаращил глаза и даже заикаться начал.
– Сюда что, вакары идут?!
– Да-да! Идут! – закивал Скороход, которому, похоже, очень нравилось распускать невероятные и жуткие слухи. – Староста сам об этом объявил, вот недавно совсем. Даже говорил, что сам Сир сиров пожалует и лично займется этим вопросом.
– Как, Сир сиров?! – ахнули одновременно Бобер и танцор.
Для меня это тоже было новостью. Я даже отвела взгляд от блестящего кольца с бриллиантом. Это с каких же пор Сир сиров лично расследует дело об убийстве в богами забытой деревушке? Может, Скороход что-то не так понял?
– Я и сам удивился, – продолжал молодой наемник. – Но ведь скоро в Вальбет должна прибыть королева. А значит, никаких безумных кидхов, которым может взбрести в голову напасть на нее, даже близко быть не должно.
Тем временем танцор весь побледнел: это было видно, даже несмотря на его золотистый загар. Раз так занервничал, значит, у него есть веская причина бояться вакаров. Либо ему было что скрывать, либо он был – как и я – незарегистрированным бхиксом на территории людей. Я с подозрением его оглядела. Нет, эту мысль можно было отбросить. Человек. Простодушный, наивный, чуть тщеславный че-ло-век.
– А почему вы, собственно, так уверены, что это кидх убил ткача? – поинтересовалась я.
Все трое удивленно уставились на меня. Видимо, никто не рассчитывал, что я тоже решу поддержать разговор.
– Ну, – смущенно пробормотал Бобер, – а кто еще это мог сделать?
Я пожала плечами.
– Люди тоже способны на ужасные вещи.
Тут им, похоже, нечего было возразить. Скороход и Бобер виновато отвели глаза, а танцор задумчиво посмотрел на меня.
– Ну коли это человек сделал, тогда… – он понизил голос до едва слышного шепота, – …хто знаит, вдруг этот душехуб прям счас нахоится здесь.
Ох ты.
Я вообще хотела их немного урезонить, а то слишком уж высокомерные пошли разговоры. Но мысль о том, что убийца может находиться в этой ночлежке, в такую метель была не такой уж и нелепой. Вот дерьмо! Теперь мне точно покоя ночью не будет.
– Но ты-то не бойся, красоточка, – мурлыкнул танцор, внезапно снова возвращаясь к своим попыткам соблазнения. – Я о тебе позабочусь, обещаю. Меньшее, что я могу для тебя сделать, коль уж жанишка твоего рядом нет.
Пфф! Да его сейчас так развезло, что он о себе-то позаботиться был не в состоянии.
– Я и сама прекрасно справляюсь, – ответила я.
Он, смеясь, повернулся к Скороходу.
– И вправду халлодная…
Тот лишь фыркнул.
– А я что говорил.
– Н-ну тогда… – танцор снова переключил на меня свое пропитанное алкоголем внимание в попытке очаровать меня. – Можт, тя согреть надо?
Я вздохнула.
– Полагаю, ты хочешь предложить мне горячительный напиток. В таком случае ответ: спасибо, не надо.
– А вдруг я что другое имею в виду?
– Тогда тем более: спасибо, не надо.
Он усмехнулся.
– Эт ты счас так гооришь, потомушо совсем меня не знашь.
– Поверь, я увидела уже достаточно.
Он, похоже, очень удивился, подпер щеку ладонью и испытующе посмотрел на меня. И снова это его кольцо было в поле моего зрения, а свет пламени в камине разжигал блеск в бриллианте. Приходилось очень стараться, чтобы не пялиться на него все время.
– Ну и что же ты обо мне узнала? – осведомился он.
Я снова сделала глоток медовухи. Нервы были на пределе. Как я вообще оказалась вовлечена в этот разговор, который не желала вести?!
– Мне сейчас очень хотелось бы тишины и покоя, – проворчала я в надежде, что мой сердитый тон отобьет у назойливого танцоришки желание продолжать общение. Только вот я как-то позабыла, что такие упрямцы совершенно невосприимчивы к строгому тону.
– А у меня предложение, – вдруг объявил он, покровительственно улыбаясь. – Ты мне скажешь, что обо мне думаешь. И если хотя б одна из твоих догадок окажется правдой, я те даю честное благородное слово, что до конца вечера тебя больше не потревожу.
Я нерешительно посмотрела на остатки медовухи, плещущиеся на дне кружки. Я не хотела играть ни в какие игры, но, если я могла избавиться от него таким вот образом, наверное, стоило попытаться.
– Я могу быть оччень настойччивым, уж поверь, – прошелестел он.
Ха! Мог бы и не говорить. Я отставила кружку в сторону и посмотрела ему прямо в глаза. Он при этом невинно хлопал ресницами. Может, графинь или служанок он и мог очаровать подобным образом. Но не меня. Достаточно было одного только водянистого блеска выпитого в серой глади глаз, чтобы исключить интерес.
– Твой камзол вроде бы дорогой, но старомодный, и носишь ты его явно нечасто. Соответственно, рискну предположить, что повседневная одежда у тебя другая. Возможно, униформа. А поскольку ты двигаешься так, будто привык носить ремень для меча, я думаю, что ты солдат. Или был солдатом. Может, даже офицер, потому что твоя щедрость по части выпивки не знает границ, а жалованья простого солдата на это явно бы не хватило. Или же… Ты из богатой семьи, что объяснило бы твое золотое кольцо на пальце и высокомерную улыбку, – он и вправду улыбался, но сдаваться, похоже, не собирался. Значит, хотел большего? Что ж, он это получит. – А еще я думаю, что тебе совсем не до веселья, хоть ты и пытаешься убедить всех в обратном. У тебя какое-то горе. Возможно, ты кого-то потерял или разочаровал… Пожалуй, поставлю все-таки на то, что разочаровал, – я кивнула в сторону стойки, где седой браконьер беседовал с хозяйкой Ильдой. – Но при этом, вместо того чтобы скрытно вступить в конфронтацию, чтобы перекрыть свою печаль настоящей болью, ты стараешься избегать неприятностей. Соответственно, тебе бы не хотелось, чтобы обстановка накалилась. Пусть лучше у всех будет хорошее настроение, чтобы они дольше не расходились по комнатам и веселились тут с тобой, потому что иначе пустота снова захлестнет тебя и ты будешь чувствовать себя одиноко. Ты пытаешься завязать разговор с разными людьми, подходишь то к одному, то к другому, внимательно всех их слушаешь, угощаешь напитками, но вот о себе почти не рассказываешь, – в этот момент его улыбка превратилась в самодовольную ухмылку, а в серо-голубых глазах мелькнуло что-то, чего я так и не смогла понять. Я чувствовала, что надо бы остановиться, но только-только входила во вкус. – Ну а сейчас… Сейчас ты пытаешься произвести впечатление на единственного человека в этой пивнушке, у которого нет абсолютно никакого желания ни веселиться, ни пить. Может, потому что тебе скучно, и ты ищешь того, кто бросил бы тебе вызов. Или же ты инстинктивно ищешь того, кто поймет тебя, увидит тебя скозь пропитанное алкоголем веселье вечеринки, потому что тебе просто нужен кто-то, кто тебя выслушает. Обнимет. Утешит. Но должна тебя разочаровать. Я тебя не спасу. Я не такая.
Скороход и Бобер так и застыли, затаив дыхание. Я знала, что зашла слишком далеко. Тщеславные мужчины, как этот танцор, такие, что напиваются сверх меры, обычно не расположены слышать правду. По крайней мере, не от того, на кого они пытались произвести впечатление. Я знала, о чем говорила, ведь до этого часто попадала в неприятности из-за своего острого язычка и особого дара.
