скачать книгу бесплатно
– Почему?
– Поврежден блок охлаждения. Впрочем, если откровенно, не уверен, что я достаточно надёжно заблокировал всё. Надо периодически заглядывать в него, иначе проморгаем критический момент. Взорвется и тогда и аварийный сигнал подавать будет некому. – Он поднял руку, предупреждая вопрос Кримма, и успокаивающе произнёс: – На станции сигнал включен, не ной! Только здесь, на поверхности им будет тяжеловато нас найти. Я имею в виду тех, кто услышит сигнал. Помех много. Но шансы есть.
– Понятно.
– Что с лабораторией?
– Цела и невредима. Правда, несколько образцов всё же потеряли. Несущественно и не страшно, ещё добудем. Кстати, ты действительно настроен на какие-то исследования?
– Почему нет? – пожал плечами Риур, откинулся назад и закрыл глаза. – Понимаешь ли, Младший, у нас впереди куча времени, как я полагаю. Или нет совсем. Нас могут найти сейчас, могут через пять сезонов или через двадцать. С другой стороны – мы ничего не теряем. Посуди сам: объекты в виде Субстантов есть, причём уже в немалом количестве, как молодых экземпляров, так и более взрослых. Других таких, как мы, здесь нет, так что мы полноправные хозяева ситуации. А уж если и прилетит кто, то только за нами! – Риур говорил с таким убеждением и спокойствием, что Кримм невольно кивнул головой, слушая. – Образцов растительности поблизости просто огромное количество. Море – вот оно, за двумя грядами, а там, сам знаешь, жизнь просто кишит.
– Хватит ли материала для исследований… – с сомнением произнёс Кримм, посмотрев на тонкий лист монитора, переливающийся желтым с голубым: кристаллические образователи сейчас пребывали в состоянии покоя, не передавая и не обрабатывая информацию из блоков. – У нас тут хватает, конечно, дополнительных добавок, из которых можно было бы…
– Вот видишь – хватает, – перебил его спокойно Риур, не открывая глаз. – Молекулярный анализатор в порядке? Уже хорошо. И раз есть дополнительные добавки, то тут уж само Небо велело заняться делом.
– А что ты собрался исследовать, кстати?
– Всё! – твердо ответил Риур и открыл глаза. – Тут целое поле для деятельности, понимаешь? Надо только решить, какие именно образцы нужны. Или Субстантов или растительность. Субстанты интересней с точки зрения развития, потому что недолговечны и жизнь идёт быстро, да и интересней наблюдать, как они движутся к разумной жизни. С растительностью похуже, требуется много сезонов, чтобы выяснить, какие видовые изменения происходят. Выбирай.
– Ты сказал, что они на тебя напали? – медленно произнёс Кримм, укладывая последние записи на полку. Щелкнуло и тонкие прозрачные ленты, вытянувшиеся из краёв, прочно пристегнули серебристые блоки записей к полке.
– Ну, их можно понять, – усмехнулся Риур. – Стоит перед ними непонятный я, совсем на них не похожий, чистенький, здоровый… Чего б не напасть? Вспомни колонию Сай. Те вообще склонны были разбирать на молекулы всё непонятное для них, а восстановить ума не хватало. А эти просто испугались.
– Скорее всего. Если учесть, что они в основном выживают больше, чем живут. Хотя, надо отметить, выживают удачно.
– Угу. Вот и появилась мысль одна…
– Ты о чём?
– Да так, – отмахнулся Риур и встал. – Всего лишь идейка одна. Может, и проверю со временем. А пока надо подумать, как обжиться здесь. У нас фактически идеальные условия для проживания, лишь решить осталось, где будем. Я предлагаю прийти жить к Субстантам. Можно сейчас.
– Куда?! Зачем?
– Жить, зачем же ещё? Почему нет?
– Лучше изнутри всё смотреть, чем сверху? Логично.
– И я о том же. Тем более, что изнутри всегда интереснее. Можно, например, пойти на охоту с ними. Или посмотреть, как они живут в пещерах. Ещё что-нибудь. Как думаешь?
Риур взял тонкую скатку из полимерного пластика, запоминающего последнюю принятую форму, сунул туда две прозрачных пробирки, инъектор, две пищевых пилюли и аптечку. Пристегнул к поясу и улыбнулся Кримму, стоявшему с напряжённым лицом:
– Не унывай, Младший! Видят Небеса, мы перевернём этот мир. Ты пойдёшь?
– Импульсивность – не лучшее качество, Старший, – угрюмо ответил Кримм. – Прямо сейчас?
– А чего ждать? – пожал плечами Риур. – Времени навалом ведь. Познакомимся, развеемся. Я уже пылью покрываюсь.
– Почему же на станции не покрывался?
– Потому что в лаборатории торчал. А она, Младший, стерильна! – улыбнулся пилот.– И куда в космосе идти, а?
– Всё равно… Сразу и к Субстантам… Не знаю.
– А я знаю. В общем, ты пока думай. А я пройдусь.
Он вышел из катера. А Кримм, постояв немного, попробовал активировать аварийный блок и бессильно опустился на стул, когда блок не отозвался…
…Хэ облизнул пальцы и потянулся за ещё одним куском мяса, зыркнув на Ма, который тоже протянул руку за этим же куском. Брат дёрнулся и стушевался, быстро схватил небольшую кость с краю и отполз в сторону. Хэ благосклонно ухмыльнулся и оторвал кусочек, который протянул Ма:
– Ешь.
Брат отмахнулся, обсасывая кость. Хэ пожал плечами и, жуя, стал наблюдать за Ва, молодой женщиной, крепкой, невысокой, стройным, почти безволосым телом во многом отличавшейся от женщин-сородичей, которые для Хэ были почти на одно лицо. Ну, кроме моментов, когда он их брал, если ему разрешалось. А Ва была другой: гибкая, сбитая крепко, но стройная, длинные ноги с грубыми ступнями, которые охотнику казались очень красивыми, ловкие пальцы, которыми она умело вскрывала раковины съедобных моллюсков – Хэ постоянно находил для себя в женщине какие-то черты, которые смутно его влекли. Жила она в общине немного обособленно, никого близко не подпуская, благо, что огромная пещера, в которой обитало племя, могла давать уютные уголки для уединения. Но и от общения Ва не уходила, принимая участие в общих охотах. Родителей её никто не помнил, кроме неё, а она и не распространялась о них. Каи, старший охотник, пытался взять её, но получил жёсткий отпор. Больше к ней никто не хотел подходить. Ну, кроме Хэ. Который никак не мог решиться на это.
Вообще, в племени было разделение на семьи. Если тебе нравилась женщина, то ты говорил всем об этом. Если, конечно, женщина не против была продолжать с тобой род. Тогда нельзя такую брать, когда захочется, она была лишь для своего охотника. Впрочем, если он погибал, женщина опять была ничьей. Можно было взять такую, когда было желание и женщина не истекала кровью. Пока очередной мужчина не решался взять в жёны молодую и сильную из племени. Впрочем, одинокие женщины в племени не были совсем уж одиночками, принимая участие в охоте и воспитании детей, неважно, своих или чужих, племя оберегало род хорошо. Охотники частенько ложились с одиночками рядом, если его жена истекала кровью. Никто не возражал. А вот дети были общими. Каждый спал рядом с матерью, но воспитывали их все из племени, чаще, конечно, женщины, но и мужчины иногда тоже учили отпрысков премудростям охоты и рыбалки, не разделяя на своих и чужих. Всё равно не всегда знали, кто их настоящий отец, да никто особо не задумывался…
Ва изредка бросала на охотника взгляды, будто призывая обратить на неё внимание. Хэ и так уже давно заглядывался на её волосы и ноги, но подойти и взять её не мог. Почему-то волновался сильно. Пару раз подходил, когда она у реки сидела. Даже взял решительно за плечо, нагибая, но Ва вдруг мягко подалась сама, распахивая шкуру на бёдрах, и легла на спину. И охотник вдруг заробел, глядя в её глаза. Тогда он ничего не сделал, лишь ушёл молча. Правда, половину ночи не спал, извертевшись, будто муравей на углях. Желание распирало изнутри, но теперь оно походило на что-то другое: хотелось погладить Ва, прижать к себе, не просто так, а подольше… Так и не решив, что с ним такое, Хэ уснул, забывшись коротким нервным сном. И вот сейчас Ва удобно устроилась на куске шкуры, постелив её на камень, и неспешно остругивала кремниевым ножом тонкую палку, поглядывая на охотника искоса из-за прядей густых волос. Большую их часть она собрала на затылке, перетянув кожаным шнурком, а длинные пряди, за которыми она прятала глаза, отбрасывала назад одним движением руки. Каждый раз, когда Хэ видел её, купающуюся в реке, за большим поворотом, он робел и прятался за валуны, любуясь смуглой кожей и гривой черных волос. И так же всё не решался подойти и взять её…
– Ва сильная, – сказал Ма, отбрасывая кость. – Убила большую кошку.
Девушка отложила нож, полюбовалась своей работой, потом взяла тонкую полоску кожи и принялась обматывать рукоять будущего копья, накладывая ровные кольца одно за другим. Так не каждый охотник может. А метать копьё она умела…
– Ты тоже можешь, – вздохнул Хэ. – Ты не хочешь.
– Не смог бы, – заупрямился брат. – Я хочу Ва своей женщиной. Она сильная.
И тут Хэ понял. Это он хотел Ва своей женщиной. Чтобы она лежала с ним рядом, чтобы она гладила его по волосам и терлась щекой. Чтобы никто больше к ней не приближался, охотник её защищал бы. Хэ вдруг заволновался и встал, бросив недоеденный кусок мяса.
– Ва! – крикнул он.
Соплеменники, которые отдыхали кто где, даже заинтересованно обернулись на крик. Хэ смутился и позвал уже тише:
– Ва? Иди.
Девушка не отреагировала, продолжая наматывать кожу на древко. Стянула кончик шнурка и принялась прилаживать грубый каменный наконечник к основанию древка.
– Иди, – растерянно звал охотник. – Я зову.
– Зачем? – соизволила посмотреть на него Ва и отложила копьё.
Неспешно занимавшиеся кто чем соплеменники бросили свои дела и развернулись к ним. Даже старый Рэхи щурился подслеповато, прислушиваясь. К девушке торопливо направилась Ахаи, жена Ойи, присела перед ней на корточках и что-то зашептала, поглядывая в сторону охотника. Девушка зашептала в ответ, кивая головой. Ахаи хихикнула, шлепнула Ва по коленке и встала, развернувшись к Хэ:
– Ты хочешь её женой?
Тот растерялся. Вытер жирные пальцы об одежду и затоптался на месте. Да, он хотел жену, чтобы Ва была его женщиной, это он понял сейчас. Хотел было сказать громко, но слова камнем встали в горле, и стало как-то страшно немного. Он привык жить один, спать и охотиться один, даже брат не мешал. И Хэ зажмурился. Постоял немного, представляя, как Ва спит рядом, и выдохнул:
– Да. Я сильный муж!
Ахаи вновь зашепталась с Ва. А Ма встал рядом с братом и лениво протянул:
– Я возьму, если ты не хочешь.
И попятился, когда Хэ обернулся к нему, сверкнув глазами. Ахаи махнула рукой и к ним подошли еще три женщины из племени, которые окружили Ва, присев на корточки, и принялись горячо шептаться. Хэ грыз ноготь, стараясь услышать, о чём говорят, но ветер дул в другую сторону. В конце концов и всё племя собралось неподалёку, окончательно забросив дела.
– Хэ! – позвала Ахаи, когда женщины закончили шептаться и встали. Ва осталась сидеть, обняв колени руками. – Иди.
Охотник вдруг оробел. Одно дело сказать, что хочу взять в жёны, другое – исполнить. Он даже согласен с большой кошкой выйти с одним копьём. Хэ потоптался на месте, думая, но Ва вдруг опять взглянула на него призывно и он решился. Расправил плечи и пошёл к женщинам, косолапя, как медведь. Охотник считал, что так он выглядит более мужественно, показывая походку зверя, сильного и страшного. Это должно производить впечатление. Однако никто не обратил внимания, все смотрели на Ва, которая негромко что-то говорила собравшимся вокруг неё. Хэ подошёл, чувствуя, как ноги стали совсем ватными, и присел на корточки, опустив голову. Ахаи отошла от женщин и присела с ним рядом:
– Хэ сильный. Ва хочет его мужем.
– Я хочу Ва своей женщиной, – откликнулся Хэ, всё ещё не решаясь смотреть по сторонам. И откуда такая робость взялась? – силился понять охотник.
– Две темноты у тебя. Ты должен добыть медведя. Шкура будет мягкой, чтобы спать. Ва примет твоё семя. – Ахаи дотронулась до плеча парня пальцем и затихла.
– Я принесу шкуру! – решительно встал Хэ, сжимая кулаки. – Только две темноты мало. Четыре.
– Хой! – откликнулась согласно Ахаи и ушла к женщинам.
Они выслушали её, зашептались, переглядываясь, по очереди смотря вслед Хэ, который ушёл в свой угол в пещере, за спрятанным там оружием. Охотник накинул на плечи шкуру оленя, взял скатку из кожи, в которой носил свои вещи для охоты, несколько толстых кожаных шнуров и свой нож, который очень берёг. Подумал и сунул в скатку кусок вяленого мяса, немного заветрившегося, и вышел из пещеры, не глядя на продолжающих сидеть кружком женщин. Потом махнул брату рукой и ушёл к холмам за рекой, где были медвежьи тропы.
Охотника одолевали разные мысли, но больше всего – возбуждение. Нет, на медведя идти один он не боялся. Другое смущало – а как дальше себя вести? Видел он, конечно, мужей и жён в племени, как они живут, как детёныши появляются. Кормят их, поят родившие. А Хэ всегда робел перед очередным детёнышем, который вдруг попадался ему под ноги в пещере. И что вроде такого, ребенок и ребенок. Но как будут выглядеть его детёныши? – зажмурился парень. И ничего в голову не лезло, кроме видения дочери По, маленькой шустрой, с черными глазами-бусинками. Она постоянно бегала по стойбищу или пещере, путаясь под ногами, но чаще всего липла к Хэ, лопоча что-то ему на своём птичьем языке, который он не понимал. С другой стороны, зажмурился Хэ, родится у меня сын, обучу его большую рыбу руками ловить. Или копьё сделаем. И где-то в груди как-то потеплело, когда он представил себе детёныша, которого родит ему Ва. Только в голову лезла картинка: сын Хэ с лицом дочери По. Отмахнувшись от такого видения, охотник ещё крепче сжал древко копья и откинулся на спину, глядя в небо…
Он лежал на крохотном, прогретом солнцем, пригорке. Здесь ходят часто медведи, охотники старались обходить эти места, поэтому, как надеялся Хэ, никто не будет мешать. А вдруг сразу не удастся убить зверя и придётся убегать? Не хотелось, чтобы сородичи видели… И представилось ему, как приходит он в пещеру, неся тяжёлую шкуру зверя. Даже вечно сомневающийся Рао одобряюще поцокал бы языком. А потом, когда шкуру выделают женщины, они уединятся с Ва в уголке огромной пещеры. И тогда Хэ будет её гладить и трогать столько, сколько захочет. И тогда… Он прикоснётся к ней и она…
*******
Что-то громко хрустнуло за спиной. Охотник оцепенел. И только сейчас сообразил, что ветер дует от него за пригорок, а не наоборот. Замирая от ужаса, он с огромным трудом заставил себя поднять голову наверх. Да так и застыл, увидев здоровенную морду медведя, который в этот момент смотрел на него, втягивая шумно воздух большим мокрым носом с белесым пятном на кончике. Зверь стоял долго, принюхиваясь, чуть подёргивая тёмной верхней губой, с которой тонкой струйкой стекала слюна. И, в конце концов, решился. Резко поднялся на задние лапы и зарычал, да так, что всполошились испуганно птицы. А вместе с ними и сердце Хэ, который заорал не хуже медведя. Дальше сработали лишь рефлексы: охотник подскочил быстрее птиц и, не целясь, метнул со всей силы копьё в медведя, даже не пытаясь попасть или убить. И лишь краем глаза заметил, как копьё попало в бок зверю, накренившись и нелепо повиснув. Медведь снова взревел, только теперь Хэ его почти не слышал, несясь сквозь чащу кустарников быстрее ветра, не замечая острых веток и камней под босыми ногами. Пролетев добрый кусок пути, он резко остановился, прислушиваясь, потом снова понёсся, к реке поближе, услышав, как ломится за ним огромный зверь, шумно взрыкивая и разбрасывая лапами камешки на земле. Сердце совсем ушло в пятки, и охотник припустил изо всех сил, жалея, что не умеет летать, как крылатые верещащие птицы.
Выскочил к реке и понёсся вдоль берега, даже не задумываясь о том, что медведю и того легче за ним бежать по мелкому плотному песку. Обернувшись на ходу, Хэ невольно захлебнулся воздухом, увидев, как зверь несётся следом. Тяжёлая лоснящаяся шкура тряслась волнами в такт бегу. Если бы не обстоятельство, что медведь прихлопнет охотника одной лапой, когда догонит, то Хэ, возможно, восхитился бы такой картиной как бег зверя. Но было не до этого. Ещё и скатка с вещами вдруг съехала с пояса, мешая бежать. Чувствуя, как слабеют ноги, парень стал поглядывать на реку как на спасение. Лезть в воду не очень хотелось, река тоже не очень приветлива, но шанс спастись от разъяренного медведя она дать могла. И даже напрочь вылетело из головы, что зверь плавает и того лучше охотника…
И вдруг Хэ остановился, как вкопанный. Потому что встреча была настолько неожиданной, что охотник в то же мгновение забыл про тяжеленную смерть, несущуюся за ним по пятам.
Перед охотником стоял… тот самый высокий незнакомец. Спокойный, голубоглазый, без единой волосинки на лице, что ещё в прошлый раз поразило Хэ, с маленьким ёжиком темных волос на голове. Который даже слегка презрительно смотрел на охотника и его неудавшуюся жертву. И сделал жест, от которого Хэ невольно попятился.
– Отойди! – показал незнакомец.
Этот жест, короткий, небрежный, был настолько нелепым, что Хэ растерялся. Кто – отойди? Я? Высокий кивнул, увидев немой вопрос в глазах парня. Потом шагнул к нему навстречу и неожиданно сильно и резко отшвырнул его в реку. Хорошо, что недалеко от берега, где не было течения и воды по колено. Но Хэ почувствовал, насколько сильные руки у этого странного чужака. От неожиданности охотник даже успел наглотаться воды, побарахтался и встал, машинально нащупывая скатку и ощущая, что от нереальности происходящего по спине прошёл холодок…
Медведь, который нёсся за охотником, тоже увидел незнакомца. И, не добежав до него с десяток метров, остановился, взметнув песок, и затоптался, принюхиваясь. Потом встал на задние лапы и зарычал, как там, на пригорке. Хэ невольно присел, погрузившись в воду по самые ноздри и стараясь удержаться на течении. Дальше произошло совсем уже непонятное. Незнакомец чуть заметно пожал плечами… и закричал. Нет, не так. Скорее, рыкнул утробно, такой полу-крик-полу-рёв. И стало очень тихо. Хэ вновь встал, стараясь не упустить деталей, чувствуя, как в ушах бьётся отголосок вибрирующего вопля чужака, отдаваясь лёгкой болью в голове. Медведь качнулся, сделав в сторону несколько неуверенных шагов. И тогда незнакомец быстро подступил к зверю, подпрыгнул и, коротко замахнувшись, в прыжке ударил кулаком в голову, по дуге, попав чуть выше уха. Медведь даже не пытался уклониться или атаковать. Но сила удара была такой, что зверя смяло – и он сломался, будто был сделан из хрупкого сухого дерева, тяжело и неуклюже грохнувшись на песок.
Хэ обмер. Такого он ещё не видел. Свалить зверя одним ударом, да так, чтобы сразу… Сколько же силы в чужаке?! Нет, он не выйдет из воды. Нет.
– Хэй! – крикнул незнакомец, глядя на охотника. И махнул рукой, подзывая.
Парень отрицательно помотал головой. Чужак поднял руки, показывая, что у него нет оружия, и опять махнул рукой. Хэ присел, зашарив рукой по дну реки. Нащупал небольшой продолговатый голыш, зажал в руке и медленно побрёл к берегу, держа в поле зрения и лежащего зверя и незнакомца. Вышел, не обращая внимания на вдруг потяжелевшую мокрую шкуру на теле, и, встав в угрожающую позу, поднял руку с камнем. Чужак мгновение смотрел на него, и вдруг расхохотался. Заливисто, запрокинув голову. И настолько заразительно, что охотник сам невольно улыбнулся. Но тут же стиснул зубы. Чужак его не боялся, совсем не боялся. Да и что бояться, если вон, зверя одним ударом убил. Что ему какой-то охотник.
В конце концов любопытство победило. Всё ещё сжимая камень в руке, Хэ показал на медведя:
– Убил?
– А? – непонимающим взглядом уставился на него чужак.
– Зверь не бегает? Убил?
Незнакомец подумал, повернулся к зверю и поднял ему лапу. Отпустил – и когтистая здоровенная лапа зверя шумно шлёпнулась обратно, безвольная и уже безопасная. Хэ повеселел, но ненадолго. Это ведь не его добыча. Придётся искать другого зверя. А жаль, этот вон как хорош, огромный, сильный. Мне бы так, крикнул, стукнул – и готово! – вздохнул парень.
– Эй! – сказал он чужаку. Сунул руку под кожу скатки и вытащил нож, хороший кремневый нож, который делал целую луну, по крошке расковыривая подходящий кусок камня, с примотанным коротким куском дерева вместо рукояти, сам вязал, двумя жилами оленя. Добрый нож вышел, не зря старался, все сородичи оценили, а Бау даже предлагал за него две убитых козы… – Я дам тебе нож. Ты мне зверя.
А что? Честный обмен. Зачем чужаку медведь? Убьёт ещё одного, умеет ведь, быстрее дело будет. И вот этим ножом разделает. А Хэ подарит этого зверя Ва – и возьмёт её в жёны. А нож потом сделаю ещё один. Проведя в уме столь сложные расчёты, охотник напряжённо уставился на чужака, ожидая ответа. Но тот молча лишь подошёл, взял нож из ослабевших пальцев и принялся внимательно осматривать, что-то бормоча себе под нос. Оробевший Хэ стоял, не шелохнувшись. Но не выдержал:
– Эй! Дашь зверя?
Незнакомец озадаченно посмотрел на него. Смотрел долго, что-то перебирая в голове, и принялся задумчиво подкидывать нож в руке.
– Дашь зверя?
Хэ удивился. Чужак повторил его слова, немного неправильно, но вполне понятно. И кивнул.
– Зверя?
Хэ показал ему за спину, на лежащего медведя, потом на себя. Отступил на шаг и стал показывать, как оттащит медведя в пещеру и подарит Ва, а та выделает шкуру, а потом они… И замолчал, когда незнакомец вновь расхохотался, наблюдая за непонятными ужимками охотника. Хэ обиделся, подумав, что так чужак выражает насмешку, и сжал зубы, уставившись исподлобья:
– Дашь зверя?
– Зверь? – Чужак посмотрел на медведя, пожал плечами и протянул нож обратно: – Дашь.
– Возьми! – насупился Хэ. – Я не обманываю! Скажу, что я загнал зверя. А ты помог убить. Так честно.
Чужак ничего не понял. И насильно сунул нож в руку, отступил и сел на песок.
– Зверя, – кивнул он охотнику. – Дашь. Возьми.
Хэ пожал плечами, швырнул нож к ногам чужака, вытащил большое каменное тесало, которое носил на поясе, и пошагал к лесочку. Даже не заметил, как незнакомец легко подскочил и пошёл следом, отряхивая ладони от песка. И, когда охотник остановился перед сухим деревом, снова сел на землю, сцепив пальцы на колене, и принялся наблюдать…
Выбрав старое сухое дерево, в два толстых серых ствола, Хэ подкинул тесало на руке, примериваясь. Достал из скатки полосу мягкой кожи, которую принялся наматывать на ладонь. Ухватил покрепче тесало и начал методично подрубать дерево у основания. Отколет несколько крупных щепок, передохнёт, начинает с другой стороны – и так по кругу, после каждого подхода пробуя раскачать стволы. Чужак всё это время сидел на земле неподалёку, наблюдая за работой, не предпринимая никаких попыток помочь. Лишь изредка бормотал что-то.
Охотник вспотел, чувствуя, как наливается усталостью рука. Горела ладонь с кожаной намоткой, ныли пальцы с уже содранными подушечками пальцев. Но упрямо лупил по дереву, которое звонко отзывалось на удары. И, когда после очередной раскачки ствола послышался легкий треск, Хэ воспрял духом, утроив усилия, нервными движениями вытирая пот, от которого чесалась жиденькая бородёнка на его лице. Поколотив ещё немного, Хэ отступил, разглядывая кучу щепок у основания. Устало, но довольно кивнул. Потрогал изрядно затупившееся тесало, решил было выкинуть, но передумал. Повернулся к чужаку и махнул рукой:
– Иди!
Тот встал, отряхивая одежду, и уставился на охотника, сделав неопределённый жест. Хэ показал на стволы, показал, как надо раскачать, чтобы сломать. Незнакомец понял. Улыбнулся, подошёл, примерился и уперся плечом в один из стволов.
– На! – скомандовал Хэ, упершись плечом рядом и принялся толкать, раскачиваясь, выкрикивая команду: – Хэй! На! Хэй! На!
В конце концов ствол звонко выстрелил хрустом, свалившись на чахлые кустики. Хэ отскочил, тяжело дыша, и тут же принялся подстраиваться ко второму стволу, показав на него глазами незнакомцу. Тот понял, уперся руками и ногами. И только сейчас Хэ заметил, какие странные у него ноги: с округлыми правильными толстыми носами вместо пальцев, какие-то верёвочки, дырочки прямо на коже. Больно, наверное, прямо в ногу шнурок вязать, подумал мимолётно охотник, и пятки вон какие, будто древяным червём погрызены… Второй ствол вдруг так же хрустко обломился, и от неожиданности Хэ свалился прямо на комель, пребольно отбив колено об острые края. Завертелся, потирая ссадины, и глядя сердито на чужака. Тот понял, пожал плечами, отошёл и снова уселся на землю.
Теперь новая задача. Туша зверя. Разделывать здесь не хотелось, чтобы не привлекать запахом крови других зверей. И ещё Хэ надеялся на солнце, которое уже начинало припекать: вздувщаяся туша легче поплывёт. Ухватившись за более тонкие ветви, охотник медленно потащил ствол к воде, упираясь изо всех сил. Дерево более-менее легко скользило по влажному песку, и парень управился быстро, спихнув стволы в реку лишь наполовину. Осталось самое трудное – медведь. Выпростав широкий кожаный шнур, который он сделал этой весной из шкуры лося, Хэ связал обе передние лапы медведя, оставив конец шнура потолще. Посмотрел на незнакомца, всё так же сидевшего на земле и кивнул на зверя:
– Идём?
