Место, где погиб зубр

– Так вы приехали сюда большой компанией? – спросил я, заходя издалека и сдергивая шапку. Мои обычно непослушные кудрявые волосы настолько свалялись под нею и балаклавой, что смешно теперь облепляли голову – я видел это по Настиным глазам, да и в отражении в окне.

– Да. Только все они умеют кататься, а я нет. Они катаются в основном вне трасс. Говорят, там красивее и дешевле: они частенько покупают билет на один подъем и весь оставшийся день спускаются по лесу, среди деревьев. Иногда два раза за день. Я бы вряд ли смогла там хотя бы встать и сразу сказала, чтобы меня не ждали, пока я учусь. “Семеро одного не ждут” – это про нас. – Она усмехнулась. – Но они-то думали, что я быстро научусь и присоединюсь к ним… А я совсем туда не хочу.

Я немного нахмурился.

– Правильно делаешь. Помимо того, что там сложнее, сейчас там еще и очень опасно. Я никому не советовал бы сейчас гонять вне трасс. Ты видела сколько там не осевшего снега? В любой момент они могут оказаться под лавиной.

– Не мне их отговаривать.

– А как так вышло, что они умеют кататься, а ты нет?

– Как-то так, – пожала она плечами. – Мы все одноклассники. Я никогда не ездила в поездки с классом, а они – да. Папа просто никогда не отпускал меня от себя так далеко. Мне потребовалось поступить в институт, чтобы исправить это. – Она улыбнулась и помолчала. – А с возрастом я просто уже решила, что не так уж мне это и нужно. Экстремальный спорт – это не мое. Я трусиха. Но я все равно рада, что приехала сюда – все-таки здесь поразительно красиво.

Она усмехнулась и, видимо, ждала от меня того же, но я лишь покачал головой.

– Если ты хочешь, чтобы я согласился с тобой только из-за того, что ты долго учишься, то нет, прости, я не соглашусь. Я знаю много людей, которым потребовались годы, чтобы научиться кататься. Особенно среди девушек. Вопрос в том, насколько сильно ты хочешь достичь результата.

– Но я ведь… – растерялась она. – Никогда не хотела его достичь.

– А сейчас?

– Сейчас… – Она улыбнулась. – Сейчас, может, и хочу.

Громогласная тучная официантка, переговаривающаяся с кем-то за моей спиной на своем языке, поставила перед нами чайник с чаем и малиновое варенье.

– А где вы с друзьями остановились?

– М-м, в новом жилом доме недалеко от канатной дороги и “лягушатника”, знаешь?

Я кивнул.

– Снимаете там квартиру?

– Не совсем, – девушка стала наглаживать пальцами чашку с горячим чаем и, наконец, смущенно сказала: – Это квартира моего отца. Он купил ее недавно и попросил меня приехать “присмотреть” за ней. Да и вообще – посмотреть, как сделали ремонт, забрать у бригады ключи. А он приедет сюда сразу, как закончит с делами. Он был здесь… Наверное, около месяца назад, в середине ремонта.

Я немного удивился, но не подал виду. Сложнее было скрыть то, что я болезненно почувствовал, как она стала от меня на шаг дальше. Квартиры стоили здесь дорого. А я был простым художником… Но она уж слишком нравилась мне, чтобы это остановило меня. К тому же, пока что я всего лишь инструктор.

– И ты решила пригласить сюда друзей, раз уж тебе самой пришлось ехать? – спросил я, отхлебывая от горячего чая.

– Да. И папа был не против. Мы все все-таки дружим с детства.

– Только дружите? – спросил я, не скрывая заинтересованного взгляда. И наблюдал, как по ее румяному лицу расползается кокетливая улыбка.

– Именно так.

За последующие несколько часов наших взлетов и падений я узнал еще много всего. Например, что она была родом из Москвы и в прошлом году окончила институт, но все еще не устроилась на работу, время от времени лишь помогая отцу. С чем? С его сетью гостиниц, конечно же. А зачем ему квартира? Нескромный вопрос. Он хочет развивать бизнес здесь и, чтобы дочь временно переехала сюда, как ответственное доверенное лицо. И вот, она здесь.

Время летело быстро и клонилось к обеду, когда возле нас с громким улюлюканием остановились двое. Я сразу признал в одном из них Настиного друга в оранжевом комбинезоне. Моего легкого разочарования не было видно под маской.

– Настюх, ты как? – весело спросил узнанный мною. – А мы вот решили тебя проведать.

– Ты знаешь, хорошо, – весело отозвалась Настя. – Марк, Андрей, это Паша. Паш, это мои друзья, Марк и Андрей. – Мы обменялись кивками и по очередности кивков я уловил, что в оранжевом был Марк, а рядом с ним в синем – Андрей. – Я рассказывала, Паша мне очень помог позавчера. – Она улыбнулась и посмотрела на меня. – А сегодня, представляете, я еду!

– Кантуешься уже? – спросил Андрей.

– Пока нет, – отозвался звонкий голос. – Зато на переднем уже ноги не подкашиваются.

– Красотка, – сказал Андрей.

– А ну-ка, покажи, – добавил Марк.

Настя с надеждой посмотрела на меня, а я в ответ вопросительно на нее.

– Поможешь?

– Я думаю, ты и сама справишься. У тебя хорошо получается.

– А кантоваться она так и не тренировалась? – спросил Марк.

– Тренировалась, но толку сейчас? Сначала нужно освоить передний кант, – я постарался сказать это максимально безразлично.

– Я сначала учился кантоваться.

– Кто тебя учил?

– Сам потихоньку научился.

Я с удивлением посмотрел на него. Все в одно мгновение встало на свои места, и вместо раздражения я даже испытал к этому человеку сочувствие. Я-то думал, что он просто измывается над бедной девушкой, бросил одну, заставляя делать то, что она не может, а оказалось, что он учил ее так же, как учился сам, и просто не умел по-другому. Я никогда не любил хвастаться и не был слишком высокого мнения о себе (шутки с ребятами из проката были не всерьез), но сейчас я радовался за Настю, что совершенно случайно ей еще в тот день, когда крутая крыша проката не удержала на своих скользких плечах сугроб, попался я, ведь иначе я бы вчера уже не остановился.

Нас с Тимом Хаджи-Мурат учил совсем по-другому. Он по несколько раз разжевывал каждую нашу ошибку до тех пор, пока мы не переставали ее делать. Он никогда не сводил с нас глаз и точно знал, что в наших силах, а что нет. Его терпению и спокойствию можно было только позавидовать, не иначе.

Я помог девушке перевернуть тяжелую доску другой стороной, на передний кант, и лицезрел сзади, как она пытается встать.

И она поехала. Медленно и неуверенно. Но покуда она придерживалась техники, которую я ей дал, ничего не предвещало падения. Немного взяла вправо, немного влево. Снег послушно поскрипывал под ее доской. Умница. Я легко развернулся и медленно поехал за ней, наблюдая. И тут она зарылась доской в сугроб, тем самым погрузив оба канта в снег, и, зацепившись задним, чуть не упала, как я вчера. Я вовремя успел схватить ее за руку и помог аккуратно опуститься на колени.

Я посмотрел вниз. Впереди начинался пологий склон, по которому не все сноубордисты могли выехать. В сноуборде нет палок, которыми можно было б оттолкнуться. Поэтому, если ты не наберешь скорость перед пологим участком трассы, то можешь сразу снимать доску и идти пешком. Не большое горе, однако и приятного мало. Настя не проедет его, я это знал. Она всегда отстегивала здесь доску, отдавала мне и шла пешком до самой “Тарелки”. Однако сейчас в мою шальную голову закралась мысль…

– Я смотрю, ты скоро нас обгонишь, – крикнул Марк с ухмылкой, которую я отлично видел, ибо на нем не было такой же балаклавы, как на нас с Настей. Все же во мне возобладало раздражение.

– Что скажешь, хочешь обогнать их? Узнать, что такое настоящий кайф? – спросил ее я. Вид ее стал испуганный и несчастный.

– Я же не умею…

– А мне ты доверяешь? – я хитро на нее смотрел. Она медленно кивнула. Ее друзья смотрели на нас и, кажется, нас слышали.

– Езжайте вперед, ребят, – ухмыльнулся я и скомандовал, – вставай. Чтобы ни случилось, держи доску параллельно склону. Никакой перекантовки. Никаких кантов вообще. Просто держи параллельно склону и верь мне, а по мере необходимости кантоваться буду я сам.

Она кивнула еще раз. Помпон закачался.

– Веришь мне? – снова спросил я.

– Да.

Я объехал ее, встал сзади и обнял за талию – осторожно, но надежно. Она схватила меня за руки. Я часто видел, как инструктора так ездили со своими подопечными, меня самого так катал Хаджи-Мурат, пока я учился у него. Но никогда еще я не пробовал прокатить так кого-то другого.

Ее друзья уехали вперед, и я последовал за ними, увлекая за собой и молодую сноубордистку. Она оказалась невероятно легкой. Ее доска так и норовила залезть под мою, столкнуться с ней, но я с одинаковым успехом мог как повернуть собственную доску, так и отпихнуть ее.

Мы набрали скорость, и Настя взвизгнула, но по-прежнему делала то, что я просил. Вот мы поравнялись с ее друзьями, а вот мы и обогнали их.

Однако мне-таки пришлось пожалеть о своем хвастовстве. Когда я уже было хотел затормозить нас, я не сказал Насте ни слова, ожидая, что она продолжит делать то же, что и раньше. Но она испугалась, засуетилась, и скрестила нам доски прежде, чем я успел сообразить, что к чему. Мы прокатились кувырком по трассе, собирая синяки, на потеху ее друзьям.

Весь оставшийся день я украдкой винил себя за эту глупость. Я был виноват, я прекрасно это осознавал. Я подверг ее опасности, чтобы помериться “крутостью” с ее другом. Этого я ей, конечно, не сказал. Но пообещал ей, что такого больше не повторится. Мне стало лишь немного легче, когда она сказала, что почти не ушиблась. Еще легче мне стало, когда я понял, что страха перед горой после этого у нее не прибавилось. Что ж, может, я действительно немного драматизировал.

– Это, конечно, было жутко, но и очень… захватывающе! – таков был Настин вердикт.

Пару раз я видел на горе наших парней из “Домбай-Ульген”, в числе которых был и Тим с мальчиком лет двенадцати на лыжах. Все спрашивали, как наши с Настей успехи, имея в виду и мои собственные успехи, как инструктора, тоже, но я никому так и не рассказал об этом инциденте, а Настя, видимо, не считала нужным вставлять это в разговор.

Когда подъемники уже закрылись на подъем, и мы с белой курточкой размеренно и не спеша спускались по “Лесной” трассе, носившей свое название вполне заслуженно, Настя спросила меня:

– Как я могу отблагодарить тебя за сегодняшний день? Денег ты, конечно, не возьмешь.

Мы спускались короткими перебежками, часто останавливаясь оглядеться вокруг. Здесь было на что посмотреть.

Черные ели с огромными снежными лапами, тянущимися к зазевавшимся лыжникам и сноубордистам, выстроились многочисленными полками по обе стороны от трассы. Где-то высоко над ними стремились к небу хребты гор-великанов. А прямо перед носом кружились веселые снежинки еще только начинавшегося снегопада.

Я покачал головой. Если б она сказала это не утвердительно, я бы, возможно даже обиделся.

– Может, ты сходишь со мной куда-нибудь сегодня вечером?

Я не знал, на какой ответ я надеялся, но особенно обрадовался, когда она согласилась.

– О! Давненько тут тебя не видал, – высказал в ответ на мое приветствие высокий мужчина с вытянутым загорелым лицом и длинным острым носом. – Паша, да?

Я кивнул, ожидая, пока паренек, пришедший до меня к “Домбай-Ульген”, освободит щетку, предназначенную для чистки снаряжения от снега, которую взял с наружного подоконника. Настю я послал внутрь переобуваться, обещая, что и ее доску я тоже почищу.

Мужчину звали Казбеком. Он был лишь совсем немного младше Хаджи-Мурата, но зато на целую голову выше и седины в его короткой остроконечной бороде было не меньше. Всем своим видом он всегда напоминал мне коршуна – и виной тому была даже не форма носа, а пронзительный острый взгляд черных глаз.

Казбек был куда более ворчлив и менее улыбчив, чем отец моего лучшего друга, но эти черты его характера портили лишь первое впечатление о нем. Я же знал его почти так же долго, как и Тима и всю его семью, а потому знал, что в обычной серьезности, и даже угрюмости, Казбека кроется его шарм. На самом деле он был довольно интересным собеседником, который почти также, как лыжи, любил только разве что лошадей и мог с утра до вечера говорить и о том, и о другом.

Я знал, что в молодости он работал на одной конюшен, тоже находившейся где-то поблизости от Домбая. Он всегда говорил о лошадях, как о самых умных животных, что ему доводилось встречать. Более того, когда он говорил о них, лицо его и грозный взгляд заметно смягчались. Выбрав для бизнеса именно лыжи, он однажды заикнулся о том, что когда-нибудь накопит денег и на собственную конюшню – даже если ее назначением будет всего лишь катать туристов, а не, скажем, тренировать скаковых или служебных лошадей.

А еще у этого человека была хорошая память на события, но отвратительная на имена и лица, а на его макушке всегда забавно находилась старенькая серая шапка, опиравшаяся краями на кончики ушей.

Я кивнул ему, воткнув Настину доску в снег хвостом рядом с моей.

– Как поживаете?

– Неплохо, парень, – ответил Казбек, глядя на сыплющуюся с потемневшего неба крупу. – Курить бросаю. Сердечко шалит. А выйти покурить так и подмывает. Привычка уже. Вот так выйду, постою, да пойду назад. Сам себя обманываю. Скука смертная. Сам-то ты как?

– Хорошо, спасибо.

– Ты теперь на двух досках катаешься? – хмыкнул он.

Я усмехнулся.

– В каком-то смысле.

– Или девушку завел?

– Нет, увы. Просто помогаю… знакомой встать на сноуборд.

Он окинул меня коротким оценивающим взглядом, но промолчал.

– У нас вчера на лавочке бумажку одну забыли, кстати. Не видели, кто это мог быть?

Черные ястребиные глаза уперлись мне в лицо.

– Что за бумажка?

Я замешкался лишь на секунду, но мне показалось, что Казбек даже напрягся.

– Да так, – пожал я плечами. – Распечатанный билет на поезд. На будущую неделю. Не то, чтобы ценный и незаменимый артефакт, но, наверное, он был кому-то нужен, раз распечатали. Хотели вернуть. Если будут спрашивать – шли к нам, Тим его куда-то у нас положил.

Плечи Казбека немного опустились, и взгляд снова устремился в небо. В какой-то момент мне показалось, что я раздражаю.

– Спроси у Замира, – сказал он. – Он ближе к вам, из окон его проката на вашу скамейку вид лучше. – Потом еще постоял и добавил: – Щетка освободилась, Паш, – и, когда я обернулся на нее посмотреть, неспешно зашагал в сторону своего проката “Вершина” и скрылся за его дверью, кинув мне с порога: – Увидимся еще.

Глава 8.

Я стоял на мосту и смотрел на речку. Точнее, я пытался разглядеть хоть что-то в вечерней кромешной темноте, но безрезультатно. Фонари были, конечно, и на мосту, и в поселке, но до глубокого русла Аманауза их свет был не в силах достать. Поэтому я просто наслаждался шумом бурлящей под ногами воды… и стуком бешено колотящегося сердца в груди. Она придет, обязательно придет. Я очень хотел в это верить. Я нервно поглядывал по сторонам, вглядываясь в каждого проходящего мимо.

Днем в Домбае прямо-таки кипела жизнь, а ночью даже на мосту, который был едва ли ни туристическим объектом номер один, было очень мало людей. Все прятались по домам и отелям, отдыхая после тяжелого дня на склоне. Да и, честно говоря, в Домбае было мало вечерних развлечений для приезжих.

Все вокруг заметало снежными хлопьями. Стоило только немного приподнять голову, как и на глазах, и во рту был снег. Мои волосы, торчащие по бокам из-под шапки, были уже полноценными льдинками.

И она пришла. В белой шубке до колена из какого-то искусственного меха, завязанной наподобие халата, белых сапожках, похожих на тапочки, все той же шапке с помпоном и белых широких брюках из какого-то плотного трикотажного материала она выглядела невероятно уютной и возвышенной. Ангелом во плоти. Волосы ее, обычно собранные в косички, были распущенны и рассыпались по всей шубке, собирая на себя снежинки. Большие глаза были подкрашены, руки спрятаны в карманы шубки, на щеках играл яркий румянец. Мое сердце пропустило удар.

– Я все не устаю восхищаться, как здесь красиво, – улыбнулась она, подойдя ближе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.