Реквием Лимба

Клементина обернулась, продолжая мельком рассматривать свою находку.

– Тоже с необычной историей, как и шкатулка?

Продавщица поправила очки.

– Скорее с трагической. Его прежняя владелица скончалась, так что я могу сделать хорошую скидку.

Клементина повернулась к Томасу и, едва заметно кивнув, произнесла:

– Мы берем.

Томас прикрыл глаза на мгновение, словно собираясь с мыслями, а затем вздохнул:

– Ладно. Только как мы его потащим?

Миссис Фелпс подняла руку и тут же поспешила успокоить клиентов:

– Не переживайте, у нас есть доставка.

– Прекрасно, – удовлетворенно сказала Клементина и продиктовала адрес. Ее взгляд скользнул по магазину, задержавшись еще на нескольких вещах.

– И добавьте вот это: подсвечники, фигурку ангела… и ту картину.

Продавщица молча кивнула и быстро что-то записала в блокнот.

– Завтра до обеда все будет у вас.

Томас скользнул взглядом по списку покупок и усмехнулся:

– Ну что, ты довольна?

Клементина сжала его ладонь и, игриво растягивая слова, ответила:

– Аб-со-лютно.

Она чмокнула мужа в щеку, и они вышли на улицу, где уже зажглись фонари, отбрасывая длинные тени на тротуары. Витрины кафе и магазинов переливались теплым светом, создавая уютную, почти сказочную атмосферу.

Дорога домой была спокойной. Город постепенно погружался в вечернюю тишину. Клементина расслабленно прижалась к Томасу, держа его под руку, и шла лениво, словно сытая кошка.

Ее тепло ощущалось в каждом прикосновении. В такие моменты казалось, что даже обычная прогулка превращается в маленькое путешествие, завершение которого обещает быть особенным.

Томас украдкой взглянул на лицо жены. Оно светилось тихим, умиротворенным счастьем. Он поймал себя на мысли, что этой ночью его ждет нечто особенное, что-то, что разделит жизнь на до и после.

Когда дверь за ними закрылась, улица погрузилась в безмолвие, оставив лишь шепот далекого ветра и мягкое мерцание фонарей.

* * *

Приглушенный свет настольной лампы в гостиной встречал их привычным уютом.

Томас положил ключи на тумбу, скинул ботинки и прислушался к тихому скрипу пола. Из кухни доносилось негромкое урчание холодильника, нарушавшее ночную тишину.

Клементина первой прошла в спальню, бросив через плечо лукавый взгляд – молчаливое приглашение идти за ней.

Томас задержался на секунду, выключил свет в коридоре и пошел следом.

Вечер был полон нежности и прикосновений.

Шелковистые пряди волос жены щекотали его плечо. Даже когда Клементина уснула, свернувшись клубком, ощущение близости все еще оставалось на его коже.

Томас какое-то время смотрел на ее лицо, нежное и прекрасное в свете луны. Затем лег на спину и закрыл глаза.

Сон пришел неожиданно.

Ему снилось, что он стоит в гостиной.

Лунный свет струился из окна, превращая тени в причудливые узоры на стенах. В комнате все было на своих местах – диван, аккуратно сложенный на нем плед, журнальный столик, пианино.

Но в углу стояло зеркало. То самое. Его поверхность блестела серебром, а отражение казалось пугающе четким.

Томас шагнул ближе. Изображение замерцало. Из зеркала на него смотрела девушка. Странно знакомая.

– Кто ты? – прошептал он.

Отражение молчало, но ее губы дрогнули, в глазах промелькнула тень усмешки.

Томас поднял руку и коснулся рамы. Древесина была ледяной.

Из глубины зеркала донесся шепот. Глухой, неразборчивый, словно кто-то говорил издалека.

Сон обрушился на него нарастающим гулом.

Он резко сел в кровати.

Сердце бешено билось в груди. В комнате было темно, только лунный свет пробивался сквозь шторы.

Рядом Клементина повернулась, что-то невнятно прошептала во сне.

Томас глубоко выдохнул, провел рукой по лицу.

«Это всего лишь сон».

Но холод зеркальной рамы все еще отдавался в пальцах.

Интерлюдия 1

Курсор мигал на экране. Последняя строчка кода. Готово.

Дрейк откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. За окном тлел рассвет – бледные лучи солнца пробивались сквозь разорванные облака.

Он поднялся, отдернул штору и выглянул во двор.

Внизу врачи в защитных костюмах грузили людей в машины скорой помощи. Привычная картина. За последние месяцы улицы словно вымерли. Мир замедлил ход – но работа, наоборот, только ускорялась, загоняя его все глубже в бесконечную рутину.

Полгода назад SynthAI перевела всех сотрудников на удаленку. Формально – ради безопасности. На деле – чтобы выжать из них максимум, а потом избавиться от лишних. В этом не было сомнений. Он видел, как один за другим закрывались проекты, сокращались команды, увольняли людей, которые еще вчера работали с ним бок о бок.

Он вернулся к монитору.

Курсор словно ждал.

Дрейк нажал Enter.

Загрузка модели…

Анализ параметров…

Компиляция…

На мгновение его охватило странное чувство – будто он наконец дошел до той самой черты, к которой стремился все эти месяцы. После бесконечных ночей, багов, тестов, откатов и переписываний кода у него наконец появилось главное доказательство: его идея работает.

Он уже потянулся за кружкой, собираясь заварить кофе, когда в углу экрана всплыло уведомление.

SynthAI: уведомление о сокращении.

Глухая тяжесть в груди. Несколько секунд он тупо смотрел на письмо, прежде чем открыть его.

Уважаемый мистер Кибе!

В связи с реструктуризацией компании и оптимизацией расходов мы вынуждены…

Дрейк закрыл глаза, медленно вдохнул, но раздражение только нарастало.

Попытка войти в корпоративную учетную запись.

Доступ запрещен.

Черт.

Сердце забилось быстрее. Где-то в глубине сознания, словно черный дракон в отражении, поднималась злость.

На серверах остались его наработки. Без них он не сможет довести модель до конца. Все, что он писал последние месяцы, – все, что принадлежало ему, – теперь оказалось под контролем компании. Они присвоили его код, его идеи… и даже не дали шанса закончить работу.

На экране мелькнул сигнал: компиляция завершена.

Перед ним открылась панель управления.

Дрейк медленно сжал кулак.

– Посмотрим, на что ты способна.

Он последовательно ввел команды:

SynthAI. Сканирование серверов. Протоколы доступа. Вход.

Ответ системы: запрос принят. Сканирование… Обнаружены закрытые протоколы. Применение адаптивных алгоритмов доступа…

На экране вспыхивали строки кода. Обычный процесс. Только… он ничего не вводил.

[3 %… 27 %… 38 %]

Запросы уходили без задержек. Протоколы открывались сами. Ни одна система не среагировала.

Дрейк даже не касался клавиатуры – просто смотрел, как модель послушно расчищает перед ним путь.

[44 %… 78 %… 95 %]

Он даже не пробивал защиту. Модель сделала все сама.

[100 %]

Через мгновение перед ним развернулся весь массив данных с серверов SynthAI.

Доступ получен.

Дрейк откинулся на спинку. Теперь все изменилось.

Теперь он не винтик в системе.

Теперь он – сама система.

Глава 2

Когда она открыла глаза, ей захотелось тут же зажмуриться. Вокруг простиралась пустота, утонувшая в ослепительно-белом тумане – густом, вязком, бескрайнем. Казалось, стоит протянуть руку – и он заскользит, просочится меж пальцев, как вода. Но когда она сделала это, пелена прошла сквозь ладонь, будто той не существовало.

Она пошевелила ступнями и… ничего не почувствовала.

«Я стою? Лежу? Или меня вовсе нет?» – мелькнула паническая мысль. Сердце сбилось с ритма, пропустило удар… а затем застучало с удвоенной силой.

«Оно бьется», – подумала она и слегка успокоилась.

Она осторожно сделала вдох. Воздух был свежим и прохладным, словно после дождя, – это немного вернуло ощущение реальности. И все же в груди зарождался нарастающий страх: ничто не могло успокоить ее, ведь девушка не знала, где находится и кто она.

Попытки выудить из памяти хоть что-то – имя, событие, причину, по которой этот мир казался одновременно знакомым и чуждым, – ни к чему не привели. Тишина в ее голове, похожая на белый шум, словно глухая стена, блокировала любые воспоминания.

«Ну хоть что-нибудь…»

Она закрыла глаза, сосредоточилась, снова пытаясь выудить из небытия пусть самый незначительный образ, запах, звук… но в ответ – только безмолвие и холодная пустота, вторящие ее собственному дыханию.

«Спокойно», – шепнула она и распахнула глаза. Ничего не изменилось. Мир оставался таким же белым, вязким, безграничным.

Она попятилась, босыми ступнями ощущая холод камня, но пустота под ногами никуда не исчезла. С каждым движением ее охватывало странное чувство – словно она одновременно идет, стоит и существует сразу во всех точках этого бесконечного пространства. Голова закружилась, и она медленно сжалась в комок, обхватив колени.

«Я должна понять, где нахожусь. Должна найти что-то… кого-то».

Она смотрела в безмолвное, колышущееся с равномерной, почти машинной частотой туманное марево. Казалось, окружающий мир дышал с ней в такт, создавая жуткие картины, сотканные из ее страхов, выжидал, когда она сломается. Сердце стучало громко, как барабан, а воздух вокруг наполняла странная, невидимая вибрация.

Она подняла руку – силуэт ладони на мгновение распался на мерцающие линии, прежде чем снова обрел форму.

И вдруг что-то изменилось.

Девушка вздрогнула – где-то впереди появилась тень. Сначала она была крохотной, едва заметной, но быстро росла, обретая четкие контуры, пока не превратилась в силуэт – высокий, с гордо поднятой головой. Его очертания непрерывно менялись, и сначала она подумала, что это человек, но затем фигура обрела окончательную форму, и девушка разглядела гриву и львиное туловище.

– Ты… кто ты? – голос дрожал, но она знала, что тень ее слышит.

Существо шагнуло ближе, и туманное марево разошлось вокруг него волнами. Лев был огромен: золотая шерсть будто сияла изнутри, глаза – глубокие и мудрые. Он сел и медленно взмахнул хвостом, целиком завладев ее вниманием.

– Кто я – не так важно, – произнес он низким, но мягким голосом. – Вопрос в том, кто ты и что ты готова сделать, чтобы это понять.

Она замерла, открыв рот от удивления. Лев говорит? Этот мир не подчинялся привычным законам.

– Я… не знаю, – призналась она.

Лев склонил голову и серьезно, наставническим тоном добавил:

– Ты потеряла себя и теперь стоишь на пороге нового пути. Но я вижу, что страх пленил тебя. Если хочешь узнать правду, придется встретиться с ним лицом к лицу.

Слова повисли в воздухе, застыв между Девушкой и Львом.

«Страх… Встретиться с ним…» – эти слова эхом отозвались в голове, а по спине пробежала ледяная дрожь.

– А если он сильнее меня? – прошептала она, не отводя глаз от золотого силуэта.

Лев смотрел так, будто знал ответ с самого начала. Затем неторопливо обошел девушку, словно проверяя, испугает ли ее это движение.

– Только если ты сама позволишь, – Лев едва заметно улыбнулся. – Страх силен, но ты можешь завладеть его силой.

Горло сжалось, дыхание перехватило, но взгляд Льва был таким спокойным и твердым, что уверенность животного передалась ей.

– Я… – она запнулась, но затем глубоко вдохнула. – Я готова.

Лев лениво хлестнул хвостом по невидимой земле, подняв клочья тумана вверх.

– Хорошо, – коротко ответил он. – Тогда твой путь начинается.

Воздух вокруг нее завибрировал, раздался звук разбивающегося стекла. Трещины, расходясь во все стороны, стали разрезать белый туман. Их становилось все больше, казалось, что пространство вокруг не выдержит и рухнет под собственным весом.

Словно сотканные из света и льда, из трещин начали появляться осколки – сверкающие, неровные, прозрачные. На мгновение она увидела свое отражение в одном из них. Оно смотрело с испугом и отчаянием.

Но в следующий миг отражение изменилось. Теперь из треснувшего стекла на нее глядел огромный черный дракон.

Она отступила, сковываемая ужасом.

– Вот оно… истинное лицо страха, – спокойно сказал Лев. – Но только ты решаешь, будет ли он врагом или верным спутником.

Осколки рассыпались и превратились в мост – длинный, хрупкий, простирающийся в пустоту. Он сиял, будто сотканный из чистого света. В его глубине, где-то совсем далеко, дрожал слабый огонек, напоминающий крошечную звезду.

– Ступай, – произнес Лев, глядя на девушку сверху вниз, и мягко подтолкнул вперед.

Она снова посмотрела на мост – казалось, тот готов развалиться только от одного взгляда. По бокам все еще мелькали ее отражения – в глазах застыло то, что она пыталась забыть. Но разве можно забыть то, чего не помнишь?

Это всего лишь отражения.

Ее ладони сжались в кулаки. Она подняла голову.

– Я готова.

Ее голос прозвучал неожиданно громко.

Лев кивнул, и его грива взметнулась, словно языки пламени.

– Тогда иди, – сказал он. – Иди вперед, не останавливайся.

Она сделала шаг. Осколки вспыхнули, и воздух наполнился мелодичным звоном далекой, забытой песни.

Этот звук… Девушка знала его. Но откуда?

Она замерла, но только на мгновение. Затем шагнула снова.

Звон осколков стал отчетливее. Словно каждому ее шагу вторил аккомпанемент незримого оркестра.

Лев следовал за ней. В его золотых глазах светилась спокойная уверенность.

* * *

Зеркальный путь вел их вперед, все дальше и дальше. Звон осколков наполнял воздух, становился громче, и с каждой новой нотой окружающий мир постепенно изменялся. Стал таять, словно его стены были сделаны из тонкой глазури, плавящейся под невидимым солнцем.

Теперь перед ними простирался остров, окруженный водой, – тихий и безжизненный, будто время здесь остановилось.

Тропинка из стеклянных осколков внезапно прервалась, и ноги девушки неожиданно коснулись мягкой, влажной земли. Зеленые заросли вынырнули из тумана, и дорога исчезла, укрытая мхом и травой. Лев остановился и посмотрел вперед.

Они стояли посреди острова, в его центре раскинулся широкий пруд. Гладь воды была ровной и неподвижной, словно зеркало. Берега поросли лиловыми травами, а из-за густого кустарника показалась огромная фигура.

Черепаха.

Она поражала величием. Ее панцирь переливался золотистыми и зелеными оттенками и был покрыт узорами, напоминающими древние руны или карты звездного неба. Черепаха медленно повернула к ним голову, в ее глазах застыло глубокое спокойствие.

– Добр-ро-о-о пожал-ло-овать… на О-остров За-а-астывше-е-его Вре-е-емени-и-и-и, – протянула Черепаха так медленно, что казалось, время вокруг действительно замерло. Ее голос был мягким и тягучим, словно мед, который стекает по ложке, – вязкий и обволакивающий. Но от этого становилось только страшнее.

– Здесь никто ни-ку-уда-а-а не спеши-ит… – продолжала она, ее голос звучал так протяжно, что каждое слово, казалось, тянулось целую вечность. – Здесь ты можешь… забыть обо всех тр-ре-вогах… и просто… спо-окойн-но у-ус-сну-уть…

Вдоль берега пруда начали медленно распускаться лилии, источая тонкий, сладковатый аромат, который проникал в легкие, успокаивал и дарил ощущение покоя. Девушка почувствовала, как ее тело стало невесомым, будто вся тяжесть забот и страха растворилась сама по себе.

Веки медленно сомкнулись, травяной ковер под ногами стал мягким, словно бархатное покрывало, а воздух нежно и тепло ласкал кожу, будто в летний полдень. Она легла на бок, положила ладонь под голову и закрыла глаза. Лев тяжело вздохнул, его шерсть колыхнулась от теплого ветерка. Он лениво потянулся и лег рядом, свернувшись калачиком.

– Так… хорошо… – пробормотала Девушка сквозь дремоту.

Голос Черепахи продолжал обволакивающе нашептывать:

– Смотри-и-и… Ка-акие спо-окой-ные во-о-оды… О-они-и-и… защи-и-итят те-ебя…

Поверхность пруда подернулась, и в этот миг он начал медленно подниматься, разливаясь и заполняя все вокруг. Вода подступала все ближе, бесшумно и неотвратимо. Распустившиеся лилии покачивались, продолжая дурманить сладким ароматом.

Пруд увеличивался, поглощая пространство, пока не оказался всего в нескольких шагах от спящей Девушки и свернувшегося калачиком Льва. Черепаха наблюдала за происходящим с довольным видом, ее массивные глаза блестели, словно два черных обсидиана. Она лениво повела шеей, будто предвкушая, что вот-вот отведает изысканное лакомство.

Ее пасть дрогнула, изогнувшись в подобие улыбки.

– Ско-о-оро… – прошелестела она тихо, словно говорила это самой себе.

Распущенные волосы Девушки напоминали лепестки цветка, дрожавшие на поверхности воды, которая уже подобралась совсем близко, – еще миг, и поглотит ее целиком.

Но вдруг среди травы мелькнула крошечная черная точка. Она двигалась стремительно и уверенно, будто обладала силой, намного превосходящей свой размер.

Муравей ловко взобрался на руку Девушки. Его лапки касались кожи мягко, почти неощутимо. Он замер на мгновение, словно обдумывая что-то важное, но в следующий миг уверенно юркнул к шее спящей и, будто вдохновившись своей миссией, вонзил крошечные челюсти в кожу.

– Ай! – вскрикнула Девушка и резко распахнула глаза.

Мир дрогнул, лилии закачались, вода схлынула обратно, будто ничего и не было.

Она вскочила и прижала ладонь к шее, где все еще ощущалось покалывание после укуса. Затем опустила взгляд на руку и увидела муравья – маленького и гордого, с переливающейся спинкой. Он тянул к Девушке тонкие передние лапки, будто ждал одобрения или похвалы.

Рядом послышалось тихое шуршание. Лев медленно поднял голову, тяжело приоткрыл глаза и сонно зевнул, обнажая ряд острых клыков. Его грива топорщилась во все стороны, словно только что его протащили сквозь бурелом. Он встряхнулся и издал хриплый рык.

– Что произошло? – спросила Девушка дрожащим голосом.

Лев покосился в сторону берега, где на фоне воды неспешно двигалась массивная фигура.

– Ее чары усыпили нас, – медленно произнес он, кивнув на Черепаху. Та, будто потеряв к ним всякий интерес, развернулась и поползла к воде, тяжело шурша травой. – А потом она бы нас поглотила.

– Поглотила? – переспросила Девушка, нахмурившись. – Как это?

– Да! Если бы не я, вас бы попросту съели! – пропищал тонкий, но возмущенный голосок.

Девушка моргнула и увидела, что муравей уже перебрался к ней на плечо и оттуда с гордым видом обозревал происходящее. Его тонкие усики дергались, будто он пытался привлечь к себе максимум внимания.

Девушка перевела взгляд на Черепаху. Ее огромное тело продолжало двигаться к воде. Панцирь больше не переливался золотыми узорами, он потускнел и посерел, будто из него вытекла сама жизнь.

– Надо уходить, – пропищал Муравей. – Если она окунется в пруд, то обретет силу и сможет вас усыпить!

Лев повернул голову и шагнул вперед, мягко ступая по траве, которая тихо хрустела под его лапами.

– Нет, – сказал он спокойно. – Она хранит один из ключей, что открывают врата к Дракону.

Девушка напряглась и посмотрела на Льва.

– И как нам добыть этот ключ? – спросила она, боясь заранее услышать ответ.

Лев смотрел Девушке в глаза, его взгляд был прямым и неумолимым.

– Ты должна приказать мне убить ее.

Она снова посмотрела на Черепаху. Та почти достигла воды. Ее массивные лапы оставляли влажные следы, и в каждом движении читались усталость и безысходность. Неужели это чудовище на самом деле было таким беспомощным и хрупким? Или лишь умело притворялось? Девушке даже показалось, что оно стало меньше.

– Но… она сейчас не опасна… Мы можем просто уйти… – прошептала Девушка и обхватила себя руками.

– Уйти… уйти… – согласился Муравей своим тонким голоском, словно эхом повторяя ее мысли.

Лев шагнул вперед и сурово посмотрел Девушке прямо в глаза. Его золотые зрачки вспыхнули огнем.

– Иногда нужно чем-то жертвовать: жалостью, добротой, даже любовью, чтобы двигаться дальше, – тяжело вздохнул он. – Иначе ты так и будешь вечно блуждать в миражах и находиться в плену у собственных сомнений.

– Но… должен же быть другой путь… – прошептала она с дрожью в голосе, словно пытаясь убедить саму себя.

Лев покачал головой.

– Доброта не спасет тебя от ее чар, – сказал он спокойно.

Она тяжело вздохнула и посмотрела на Черепаху. Та остановилась, будто почувствовала, что за ней наблюдают. Ее древняя голова медленно повернулась, и их взгляды встретились. В глазах Черепахи не было ни злобы, ни сожаления – только неизбежная усталость существа, древнего, как само мироздание.

– Решай быстрее, – рявкнул Лев. – Здесь нет никакого другого пути.

Горячие слезы подступили к глазам, но Девушка сжала кулаки и отвела взгляд от воды.

– Убей… – еле слышно произнесла она, ее голос дрожал от боли.

В тот же миг тело Льва напряглось, словно пружина, и он молниеносно сорвался с места. Его рык разорвал тишину, и земля задрожала под лапами.

Черепаха застыла. Ее ноги замерли всего в двух шагах от воды. А взгляд – глубокий и древний – поведал больше, чем могли бы сказать слова.

Клыки Льва сомкнулись на ее шее с глухим хрустом. На миг мир застыл.

Воды пруда замерли, окрасившись в темно-красный цвет. Лепестки лилий осыпались на его поверхность и закружились, словно в прощальном танце.

Лев двинулся к Девушке, осторожно ступая по влажной траве. Его золотые глаза потускнели, а дыхание стало ровным и глубоким. Он замер всего в шаге и приоткрыл пасть.

Тяжелый черный камень выскользнул и с глухим стуком упал к ее ногам.

Она опустила взгляд. Камень был гладким, как стекло, и блестел холодным, мрачным светом, будто внутри него притаился чей-то застывший вздох. Он походил на один из тех обсидианов, которыми сверкали глаза Черепахи, – но теперь был неподвижным и безжизненным.

Девушка медленно наклонилась и осторожно подняла его. Камень оказался неожиданно теплым, словно все еще хранил последние капли угасшей жизни. В центре черной поверхности мерцала едва заметная трещина – тонкая, как луч света, пробивающийся сквозь тьму.

Муравей дернул усиками и тихо прошептал:

– Глаз Черепахи…

Девушка смотрела на камень, чувствуя, как легкое, пульсирующее тепло перекатывается под пальцами.

– Это… ключ? – тихо произнесла она, не отрывая взгляда от мерцающей трещины.

Лев кивнул и сдержанно, но твердо ответил:

– Да. Но открывает он не двери… а время.

Камень дрогнул в ее ладонях и стал нагреваться, будто пробуждаясь.

В тот же миг, словно откликнувшись на прикосновение, воды пруда исчезли, открывая уже знакомый мост – тропу, сотканную из отражений, из кусочков разбитых зеркал.

Девушка сделала шаг вперед, и под ее ногами зазвенела тихая, хрустальная мелодия. Лев последовал за спутницей. Муравей устроился на ее плече, его усики дрожали, будто антенны, ловящие каждый новый звук.

Пруд, лилии, шепот Черепахи… Все исчезло.

* * *

Через некоторое время путь им преградили позолоченные двери. Они были настолько огромными и сияли так ярко, что казалось, за ними скрывается целый мир. Девушка замерла в восхищении, чувствуя, как сердце гулко бьется в груди.

Муравей дернул ее за прядь волос.

– Ой, не к добру это… – прошептал он.

Но прежде чем она ответила, двери распахнулись с мягким, почти благоговейным звуком.

За ними открылся зал – великолепный и сказочный. Стройные колонны, украшенные хрустальными лампами, тянулись ввысь. Потолок, покрытый узором из золотых перьев и сверкающих драгоценных камней, сиял, словно усыпанный звездами. На блестящем, словно стеклянном полу отражались огни и силуэты – гости в масках птиц скользили в танце, плавно и изысканно.

Павлины в мантиях цвета ночного неба с переливающимися синими прожилками, лебеди с белоснежными крыльями, жар-птицы, будто сотканные из огня и света. Их движения были столь легкими и гармоничными, что казались живым продолжением музыки.

Над залом разливались мягкие, чуть звенящие переливы лютни. Флейта вторила ей, создавая мелодию – нежную, как первые лучи рассвета. Уверенный, но мягкий ритм барабана отзывался эхом в груди.

Девушка сделала шаг вперед, и музыка подхватила ее, увлекая за собой. Все вокруг двигалось в едином ритме – переливы мелодий, шорох тканей и плавные движения танцующих.

Лев остался дожидаться у входа. Его глаза настороженно блестели, а грива слегка топорщилась, будто он в любую секунду был готов броситься в бой.

Девушка шла – нет, скорее плыла сквозь это великолепие. Танцующие пары расступались перед ней, словно указывая путь к центру зала.

Там, на троне из золотых перьев, восседал король. Его маска павлина была усыпана переливающимися камнями, напоминающими сотни глаз. Длинные перья на его голове мерцали, как звезды в ночном небе.

Он поднялся и развел руки в приветственном жесте.