скачать книгу бесплатно
Порвалась дней связующая нить
Филип Киндред Дик
Для него воссоздали город его детства – маленький мирок, живущий своей жизнью. Его окружили близкими людьми, и казалось, что ничего никогда не менялось. Только он может знать: «Где появится зелёный человечек?» – и от этого зависят исход войны и судьбы миллионов людей.
Филип Дик
Порвалась дней связующая нить
Глава 1
Виктор Нильсон выкатил из подвала магазина тележку с зимним картофелем и направился к овощному отделу. Контейнер был почти пуст, и Вик принялся бросать в него клубни, осматривая каждый десятый на предмет трещин и гнили. Одна картофелина упала на пол; нагнувшись за ней, он увидел снизу кассовые аппараты, табачные и кондитерские прилавки, а дальше – широкие стеклянные двери и улицу. По тротуару шли прохожие, на проезжую часть со стоянки у магазина выехал, блеснув бампером, «фольксваген».
– Приезжала моя жена? – спросил Вик рослую кассиршу из Техаса по имени Лиз.
– Понятия не имею, – ответила Лиз, выбивая чек на два пакета молока и кусок постного мяса.
Преклонных лет покупатель полез в карман за кошельком.
– Я ее жду. Дай знать, если она появится.
Марго должна была отвезти их десятилетнего сына Сэмми к дантисту на рентген. Стоял апрель – время уплаты налогов, на счете почти ничего не оставалось, и Вик со страхом думал о результате рентгена.
Наконец он не выдержал и подошел к таксофону возле полки с консервированными супами, опустил десять центов и набрал номер.
– Алло, – ответила Марго.
– Съездили?
– Пришлось позвонить доктору Майлу и перенести визит, – затараторила Марго. – За завтраком я вспомнила, что сегодня мы с Анной Рубинштейн должны подавать петицию в комиссию по здравоохранению, ее сегодня же передадут выше: сейчас как раз заключаются контракты и от этого многое зависит.
– Какую петицию? – спросил Вик.
– Надо заставить городские власти очистить развалины – дети играют в них после школы. Это опасно. Там ржавая проволока, треснувшие цементные плиты и…
– А по почте ее нельзя отправить? – перебил он, испытывая тайное облегчение. Бог даст, зуб у Сэмми до следующего месяца не выпадет. – Так ты за мной приедешь?
– Не знаю, – сказала Марго. – Послушай, дорогой, у нас сейчас полная гостиная женщин, мы обсуждаем последние пункты петиции. Если я не смогу забрать тебя, то позвоню в пять или чуть позже. Хорошо?
Повесив трубку, он подошел к кассе. Покупателей не было, и Лиз закурила сигарету. Она доброжелательно ему улыбнулась, отчего лицо ее словно засветилось.
– Как ваш мальчик?
– Отлично, – сказал Вик. – Небось рад, что они никуда не пошли.
– А мой дантист – чудный старикашка, – замурлыкала Лиз. – Ему, наверное, лет сто. Никогда не сделает больно. Чего-то там поковыряется – и готово.
Оттянув губу ярко-красным ногтем, она продемонстрировала золотое напыление на одном из верхних моляров. Вик наклонился посмотреть и поймал ее дыхание – сигаретный дым с корицей.
– Видишь? Вытащил за милую душу, и ничуть не больно. Ну ничуть!
«Интересно, что сказала бы Марго, войди она сейчас через автоматическую дверь? Заглядываю Лиз в рот: новое эротическое действо, еще не описанное Кинси».
К полудню магазин совсем опустел. А ведь обычно покупатели сплошным потоком двигались мимо касс. Сокращение штатов, решил Вик. В феврале было пять миллионов безработных. Начинает сказываться и на нас. Подойдя к дверям, он некоторое время разглядывал прохожих. Так и есть. Людей меньше, чем обычно. Все сидят по домам и подсчитывают сбережения.
– В этом году дела идут туго, – сказал он Лиз.
– А тебе-то что? – ответила она. – Ты не владелец магазина, просто тут служишь, как и все мы. Значит, и заботы меньше.
Какая-то покупательница принялась выкладывать продукты у аппарата, Лиз выбивала чеки, продолжая через плечо говорить с Виком.
– В любом случае я не верю, что наступит упадок. Все это выдумки демократов. Ужас как надоело, когда они пытаются изобразить экономический хаос…
– А ты не демократка? – перебил Вик. – Ты же с Юга.
– Теперь уже нет – с тех пор как приехала сюда. Это республиканский штат, и я республиканка.
Кассовый аппарат заурчал и звякнул, выдвинулся ящичек с деньгами.
Реклама закусочной «Американский обед» на другой стороне напоминала Вику о дневной чашечке кофе. Пожалуй, самое время. Повернувшись к Лиз, он сказал:
– Я буду минут через десять. Продержишься?
– Ну конечно, – весело откликнулась девушка, выдавая сдачу. – Сходи, а потом и я выберусь, надо кое-что купить.
Держа руки в карманах, Вик вышел из магазина и остановился на тротуаре, ожидая просвета в потоке машин. Он никогда не переходил дорогу на перекрестке – только посреди улицы: считал это делом чести и мужского достоинства.
В кафе Вик уселся за столик, рассеянно помешивая свой кофе.
– Мертвый день, – сказал, подсаживаясь к нему, Джек Барнс, продавец обуви из «Мужских моделей» Самуэля.
Джек, как всегда, выглядел несчастным, словно целый день жарился и потел на солнце в своей нейлоновой рубашке и брюках.
– Наверное, это погода, – продолжал он. – Еще несколько хороших весенних дней, и все кинутся покупать теннисные ракетки и походные примуса.
В кармане у Вика лежал последний буклет из клуба «Книга месяца». Они с Марго вступили в клуб несколько лет назад, когда выплатили взнос за дом и переехали в район, где подобные вещи очень ценились.
Вытащив брошюру, он развернул ее на столе так, чтобы видно было Джеку. Продавец обуви не проявил никакого интереса.
– Вступай в клуб книголюбов, – предложил Вик. – Расширяй кругозор.
– Я читаю книги, – ответил Джек.
– Ну да. В мягкой обложке, ты покупаешь их в аптеке Бекера.
– Стране нужна наука, а не романы, – заметил Джек. – Ты сам прекрасно знаешь, что в этих клубах расхваливают секс-книжонки про то, как в маленьких городишках людей насилуют и режут, а ты сидишь по уши в грязи. Не скажу, чтобы это шло на пользу американской науке.
– Клуб «Книга месяца» распространял и «Историю» Тойнби, – сказал Вик. – Это стоит почитать. – Книга досталась ему в качестве премии, и, хотя он не добрался до конца, было ясно, что это серьезный труд, который стоит иметь в своей библиотеке. – Как бы ни были плохи некоторые книги, – продолжал он, – они не хуже этих подростковых секс-фильмов или картин про поиски наркотиков.
Шевеля губами, Джек прочел названия лучших книг месяца.
– Исторический роман, – произнес он. – Про Юг времен Гражданской войны… Вечно навязывают какую-то муть! Интересно, как эти старухи, члены клуба, не устают без конца читать одно и то же.
Вик еще не успел толком просмотреть брошюру.
– Мне не всегда достается то, что у них есть, – объяснил он.
Книга месяца называлась «Хижина дяди Тома». Об авторе он никогда раньше не слышал: Гарриет Бичер-Стоу. В брошюре книгу расхваливали за смелое разоблачение работорговли в довоенном Кентукки. Правдивый документ об ужасном обращении с несчастными черными девочками.
– Эка! – воскликнул Джек. – Слушай, это, пожалуй, по мне!
– По аннотациям судить нельзя, – отозвался Вик. – Все книги тех лет рекламируются одинаково.
– Точно, – подтвердил Джек. – Вообще у людей не осталось ничего святого. Ты сравни-ка довоенное с нынешним: все по-другому. До Второй мировой не было этой нечестности, преступности, всяческих мерзостей и наркотиков. Подростки громят автомобили, на дорогах ужас что творится, а водородные бомбы… и еще – цены на кофе. Кошмар! Кому только идет награбленное?
На эту тему они поспорили. День тянулся медленно, сонно, ничего или почти ничего не происходило.
***
В пять Марго Нильсон схватила плащ, ключи от машины и выскочила из дома. Сэмми нигде не было видно. Где-то играет, но искать его времени нет, надо спешить, иначе Вик решит, что она не заедет, и пойдет на автобус. Марго снова вбежала в дом. В гостиной ее брат оторвался от банки с пивом и пробормотал:
– Уже вернулась?
– Я не уезжала. Не могу найти Сэмми. Ты присмотришь за ним, пока меня не будет?
– Конечно, – сказал Рэгл. Но лицо его было настолько измученным, что Марго тут же передумала уезжать.
Он властно смотрел на нее красными воспаленными глазами; галстука на нем не было, рукава рубашки засучены, рука с банкой пива дрожала.
Вся комната была завалена бумагами и графиками, они образовывали большой круг, в центре которого находился Рэгл. Казалось, ему никогда не выбраться из этих завалов.
– Не забудь, мне надо успеть на почту к шести, – жестко проговорил он.
Перед Рэглом покосившейся шелестящей кипой громоздились папки. Он годами собирал материал. Справочники, карты, графики и все ответы, которые он посылал раньше, месяц за месяцем… Он всеми способами сокращал варианты так, чтобы их можно было изучать. Прибор последовательной развертки, по его словам, уже разработан; на темном фоне всех возможных вариантов яркой точкой высвечивались правильные ответы. Устройство позволяло пропускать варианты один за другим, при этом точка пульсировала: вспыхивала и пропадала, металась вверх и вниз, и в этом движении Рэгл находил определенную закономерность. Марго не улавливала здесь ничего. Поэтому, наверное, Рэгл и побеждал. Она несколько раз участвовала в конкурсе, но безуспешно.
– Как идут дела? – спросила Марго.
– Мне удалось определиться по времени. В четыре часа дня. Теперь осталось, – он поморщился, – узнать место.
К длинной фанерной доске над столом была приколота сегодняшняя заявка на официальном бланке, присылаемом газетой. Сотни крошечных квадратиков, каждый пронумерован и учтен. Рэгл уже поставил отметку в графе времени. Графа 344, Марго видела воткнутую красную иголку. Оставалось место. Очевидно, это было труднее.
– Отключись ты на несколько дней, – не выдержала она. – Отдохни. Последние два месяца ты явно перерабатываешь.
– Если отключусь, – сказал Рэгл, поскрипывая вечным пером, – то потеряю все свои преимущества, потеряю, – он пожал плечами, – все, что завоевал, начиная с пятнадцатого января.
Он просчитывал на логарифмической линейке точку пересечения линий.
Каждый заполненный им бланк становился, в свою очередь, информацией для картотеки. Таким образом, пояснял Рэгл сестре, с каждым разом у него возрастали шансы на правильный ответ. Чем дольше продолжался конкурс, тем легче для него. Но ей казалось, что он с каждым разом мучается все сильнее. «Почему?» – спросила она однажды.
– Потому, что я не могу допустить проигрыша, – объяснил он. – С каждым правильным ответом мой вклад увеличивается.
Конкурс продолжался; временами Рэгл не успевал подсчитывать выигрыши.
Он всегда побеждал. Нашел хорошее применение своему таланту. Все началось с шутки, попытки сорвать пару долларов за удачную догадку. Шутка превратилась в ежедневный приработок, а потом – в непосильную ношу, которую уже не бросить.
«Наверное, они этого и добиваются, – подумала Марго. – Им главное – тебя втянуть, а там, может быть, и жизни не хватит, чтобы набрать нужное количество очков».
Однако Рэгл набрал, и «Газетт» регулярно платила ему за правильные ответы. Кажется, получалось не меньше сотни долларов в неделю. Жить во всяком случае было можно. Но он трудился так напряженно… гораздо, между прочим, напряженнее, чем на обычной работе. С восьми утра, когда газету бросали на крыльцо, и до девяти или десяти вечера. Непрерывный поиск. Совершенствование методов. И самое главное – постоянный страх ошибки. За неправильный ответ сразу же дисквалифицировали.
Рано или поздно это все равно случится.
– Принести кофе? – спросила Марго. – Могу, пока не ушла, приготовить сэндвич или еще что-нибудь. Я же знаю, что ты ничего не ел.
Не отрываясь от работы, Рэгл кивнул.
Положив плащ и сумочку, она направилась к холодильнику. Пока доставала тарелки, распахнулась дверь и появились Сэмми с соседской собакой, оба взъерошенные и запыхавшиеся.
– Услышал, как хлопнул холодильник? – спросила Марго.
– Я правда хочу есть! – воскликнул Сэмми. – Можно, я возьму холодную котлету? Не надо ее разогревать, съем как есть. Так даже лучше!
– Иди садись в машину, – велела мать. – Сейчас я сделаю сэндвич дяде Рэглу, и мы едем в магазин за папой. И выгони немедленно этого пса, он здесь не живет!
– Ладно, – вздохнул Сэмми. – В магазине наверняка найдется что поесть.
Марго услышала, как за ним и собакой захлопнулась дверь.
– Я нашла Сэмми, – сообщила она Рэглу, внося сэндвичи и яблочный сок. – Так что можешь о нем не волноваться, я беру его с собой в город.
Рэгл взял сэндвич и произнес:
– Может, лучше мне было бы играть на скачках?
– Ты бы там ничего не выиграл, – рассмеялась Марго.
– Пожалуй.
Он машинально начал есть, но к яблочному соку не притронулся. Вместо него приложился к банке с пивом, которую нянчил уже целый час.
«Как он может делать такие сложные вычисления под теплое пиво? – успела подумать Марго. И выбежала к машине с плащом в руке. – Видно, привык. В армии накачивался теплым пивом через день».
Целых два года Рэгл и его напарник обслуживали метеостанцию и радиопередатчик на крошечном атолле в Тихом океане.
К концу дня движение, как всегда, оживилось. Но «фольксваген» проскакивал во все щели, и это ей нравилось. Большие и неуклюжие машины напоминали увязших в песке земляных черепах.
«Самое удачное наше вложение, – подумала Марго. – Небольшая иностранная машина. И совершенно не изнашивается: эти немцы делают все так аккуратно. Вот только сцепление не довели до ума, каждые пятнадцать тысяч миль… Собственно, ничего идеального не бывает, во всяком случае в наш век – с водородными бомбами, Россией и растущими ценами».
Прижавшись к окну, Сэмми хныкал:
– Ну почему мы не можем купить такой «мерс»? Почему мы должны ездить на этом жуке?
