скачать книгу бесплатно
Разозлившись на сына, Марго сказала:
– Послушайте, юноша! Вы ничего не понимаете в машинах. Вам пока не приходится за них платить, ездить по этому чертову городу, а главное – приводить в порядок. Так что держите свои замечания при себе.
Насупившись, Сэмми буркнул:
– Она все равно что детская.
– Скажи об этом своему отцу, когда приедем в магазин.
– Боюсь, – признался Сэмми.
Забыв включить мигалку, Марго повернула налево, и огромный автобус ей резко просигналил. Черт бы взял эти автобусы! Перед самым магазином она перешла на вторую передачу, заехала на тротуар и мимо огромной неоновой рекламы «СУПЕРМАРКЕТ “ВЕЗУЧИЙ ПЕННИ”» въехала на автостоянку.
– Приехали. Надеюсь, мы его не пропустили.
– Давай выйдем, – запросился Сэмми.
– Нет, – отрезала мать. – Подождем здесь.
В магазине кассиры заканчивали обслуживать длинную разношерстную очередь, многие покупатели толкали перед собой корзины из нержавеющей стали. Автоматические двери без конца открывались и закрывались. Со стоянки отъезжали автомобили.
Мимо них скользнул роскошный ярко-красный «такер».
Они уставились ему вслед.
– Этой женщине можно позавидовать, – пробормотала Марго. «Такер» был так же удобен и прост, как их «фольксваген», и в то же время отличался благородством форм. Конечно, это слишком большая машина, чтобы быть практичной. Тем не менее…
Может быть, на следующий год, подумала Марго. Когда придет время продать «фольксваген». Правда, их нет смысла продавать – служат вечно. И если продавать, то с выгодой. Во всяком случае, свои деньги всегда можно вернуть.
Красный «такер» влился в дорожный поток.
– Ух! – выдохнул Сэмми.
Марго не сказала ничего.
Глава 2
Этим же вечером в семь тридцать Рэгл Гамм выглянул в окно гостиной и заметил, что соседи по фамилии Блэк пробираются в темноте по тропинке, явно намереваясь нанести визит. В свете уличного фонаря было видно, что Джуни Блэк тащит какую-то картонную коробку. Он застонал.
– Что случилось? – спросила Марго. Она и Вик смотрели в комнате по телевизору Сида Цезаря.
– Гости, – произнес Рэгл, вставая. Одновременно раздался звонок в дверь. – Соседи, – пояснил он. – Притворяться, что нас нет, бессмысленно.
– Может, они сами уйдут, когда увидят, что мы смотрим телевизор? – сказал Вик.
Блэки, в стремлении забраться на следующую ветвь социального древа, открыто выражали свое негодование по поводу телевидения. У них вызывало отвращение все, что появлялось на экране, – от бетховенского «Фиделио» в исполнении Венского оперного театра до клоунов. Однажды Вик высказал предположение, что, если бы о втором пришествии Христа объявили по телевизору, Блэки не сдвинулись бы с места.
На это Рэгл заметил, что первым сигналом о начале Третьей мировой войны, о взрывах водородных бомб будут погасшие экраны телевизоров. А Блэки либо вообще ничего не заметят, либо посмеются. Закон выживания, сказал Рэгл. Те, кто не научится реагировать на новые раздражители, погибнут. Приспособиться либо исчезнуть… извечный выбор.
– Я открою, раз уж вам обоим лень пошевелиться. – Марго поднялась с дивана и поспешила к парадной двери. – Привет! – Рэгл услышал ее восклицание: – А что это? Что это? Ой, горячее!
Донесся молодой, уверенный голос Билла Блэка:
– Это ласэнь. Поставь горячую воду…
– Я приготовлю кофе по-итальянски, – заявила Джуни, проходя на кухню с коробкой итальянской еды в руках.
Черт, подумал Рэгл. Поработать уже не удастся. Почему они прутся сюда со своими новинками, когда им вздумается? Неужели никого больше не знают?
На этой неделе кофе по-итальянски. На прошлой – ласэнь. Сегодня и то и другое. Наверное, хорошее сочетание, хотя крепкий и горький итальянский кофе казался ему пережаренным.
Появился Билл Блэк и дружелюбно бросил:
– Привет, Рэгл, привет, Вик!
На нем, как всегда, был его повседневный костюм – высокий воротничок на пуговицах, узкие брюки и… и, конечно, его прическа. Безмодельная стрижка, которая сразу же напоминала Рэглу об армейских парикмахерах. А может, старательные молодые служаки вроде Билла Блэка просто стремились подчеркнуть свою принадлежность к огромному чиновничьему механизму.
Билл, например, работал в муниципалитете, в отделе водоснабжения. Каждый божий день пешком, не на машине, он бодро шагал по улице, в своем однобортном костюме напоминая зерно фасоли: настолько бессмысленно и неестественно тесными были пиджак и брюки. И такими же старомодными. Понаблюдать за тем, как Билл Блэк вышагивает возле дома утром и вечером, было все равно что посмотреть старое кино. Впечатление усиливала слишком быстрая, подпрыгивающая походка Билла. У него даже голос такой, подумал Рэгл. Торопливый, слишком громкий. Резкий.
Но своего он добьется, это Рэгл признавал. Странно устроен мир: таких старательных бобров, не отягощенных мыслями и подражающих начальнику вплоть до узла на галстуке и царапины на подбородке, всегда замечают. Продвигают. Выдвигают. В банках, страховых бюро, крупных электрических фирмах, ракетостроительных компаниях, университетах. Рэглу доводилось таких видеть – лаборантов на кафедрах, читающих какой-нибудь заумный курс вроде обзора христианских еретических сект V века и одновременно лезущих из кожи, мостя себе дорогу наверх. Некоторые из них готовы собственных жен выставить в качестве приманки для начальства…
И все же Билл Блэк чем-то нравился сорокашестилетнему Рэглу. Парню было не больше двадцати пяти, он рационально, житейски мудро смотрел на вещи. Учился, познавал новое и осмысливал его. С ним можно было поговорить, он не имел застывшего свода моральных ценностей и добродетелей. Живо реагировал на происходящее.
Например, думал Рэгл, если бы телевидение признали в высших кругах, Билл Блэк на следующее утро поставил бы себе цветной телевизор. И в этом что-то есть. Не надо называть его «невосприимчивым» только потому, что он не хочет смотреть Сида Цезаря. Когда начнут кидать водородные бомбы, погасшие экраны никого не спасут. Мы все погибнем.
– Как дела, Рэгл? – спросил Билл Блэк, садясь на диван.
Марго с Джуни ушли на кухню. Вик хмурился, разозленный помехой, – по телевизору показывали последнюю сцену между Цезарем и Карлом Рейнером, и он тщетно пытался на нее настроиться.
– Прилип к ящику для идиотов. – Рэгл улыбнулся Блэку, пародируя его стиль.
Блэк, однако, отнесся к его словам серьезно.
– Великое прошлое нации, – произнес он, усаживаясь так, чтобы не видеть экрана. – Полагаю, это должно мешать тебе в работе.
– Я уже управился, – ответил Рэгл. Сегодня он заполнил форму к шести.
Сцена кончилась, пошел коммерческий ролик, и Вик приглушил телевизор. Теперь его злость обрушилась на рекламу.
– Дурацкие объявления! – заворчал он. – Почему-то на рекламе звук всегда громче, чем обычно. Постоянно приходится убавлять.
– Рекламу, как правило, передают местные станции, – объяснил Рэгл, – а программа принимается с Востока, через ретранслятор.
– Тут только один выход… – сказал Блэк.
– Билл, – перебил его Рэгл, – почему ты носишь такие до смешного тесные брюки?
Блэк улыбнулся:
– Ты что, никогда не заглядываешь в «Ньюйоркер»? Не я их выдумал. И не я отвечаю за мужскую моду, так что не с меня спрос. А мода всегда потешна.
– Но ты вовсе не обязан их поощрять, – возразил Рэгл.
– Когда приходится работать с людьми, – ответил Блэк, – себе не принадлежишь. Носишь то, что принято носить. Разве не так, Виктор? Ты работаешь с людьми, ты со мной согласишься.
– Вот уже десять лет как я ношу обычную белую рубашку и шерстяные брюки, – сказал Вик. – Очень удобно для работы.
– Ты еще носишь фартук, – заметил Блэк.
– Только когда вожусь с салатом.
– Кстати, – поинтересовался Блэк, – как идет розничная торговля? По-прежнему туго?
– Идет помаленьку, – ответил Вик. – Хотя и не так, как хотелось бы. Мы полагаем, что где-то через месяц дела наладятся. Это же цикл. Зависит от сезона.
Рэгл сразу же почувствовал перемену в тоне зятя; как только речь заходила о бизнесе, его бизнесе, Вик начинал говорить профессионально, сдержанно и тактично. Бизнес никогда не прекращался совсем и всегда был на грани улучшения. Как бы низко ни опускался индекс деловой активности по стране, на частное предпринимательство это почти не влияло. Спрашивать про бизнес – все равно что спрашивать про здоровье, подумал Рэгл. В любом случае ответят «нормально». И даже если скажут «ужасно» или «улучшается» – это все равно пустые фразы.
Обращаясь к Биллу, Рэгл спросил:
– А как розничная продажа питьевой воды? Держите рынок?
– Да, люди продолжают купаться и мыть посуду.
В гостиную заглянула Марго:
– Рэгл, ты будешь итальянский кофе? А ты, дорогой?
– Я не буду, – сказал Рэгл. – Свой кофе я выпил за обедом. В сон меня не клонит.
– А я выпью чашечку, – ответил Вик.
– Ласэнь? – спросила Марго всех троих.
– Нет, спасибо, – отказался Рэгл.
– Можно немного – Вик кивнул, и Билл Блэк кивнул вместе с ним. – Тебе помочь?
– Нет, – сказала Марго и удалилась.
– Не очень увлекайся итальянской едой, – посоветовал Рэгл Вику, – слишком калорийная. Сплошная мука да специи. А ты знаешь, что это значит.
– Да, – вступил Блэк, – ты начинаешь округляться, Виктор.
– Чего еще ожидать от птички, устроившейся в кормушке, – пошутил Рэгл.
Вик, похоже, разозлился. Уставившись на Рэгла, он сказал:
– Во всяком случае, это настоящая работа.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Рэгл, хотя прекрасно понял, о чем речь.
За работу Вика полагался твердый оклад, на нее надо уходить утром, а приходить вечером. Не то что у него: целыми днями просиживать дома в гостиной и возиться с вырезками из газеты. «Как ребенок», – однажды сказал Вик, когда они поссорились.
– Я не стыжусь работать в магазине, – ответил Вик.
– Ты не это имел в виду, – сказал Рэгл. По непонятным ему самому причинам он получал удовольствие от подобных нападок на свое участие в объявленном «Газетт» конкурсе. Может быть, чувствовал себя виноватым в бестолковой растрате времени и сил, а может, даже втайне желал, чтобы его порицали. Ведь лучше упреки со стороны, чем точащий изнутри червь сомнения.
Приятно подстегивало то, что своими ежедневными отгадками он зарабатывал больше, чем Вик, гнувший спину в супермаркете. При этом ему не надо ездить в центр на автобусе.
Подойдя к Рэглу, Билл Блэк наклонился, пододвинул стул и, развернув номер «Газетт», доверительно спросил:
– Ты видел это, Рэгл?
На почтительно раскрытой перед Рэглом четырнадцатой странице помещался ряд фотографий мужчин и женщин. В центре было фото Рэгла Гамма, а под ним подпись:
Постоянный победитель конкурса
«Где теперь появится Зеленый человечек?»
знаменитый РЭГЛ ГАММ.
Чемпион страны в течение двух лет.
Такое не удавалось никому.
Остальные изображенные на четырнадцатой странице были меньшими знаменитостями. В конкурсе участвовала вся страна. Ни одной местной газете такие расходы были не под силу, и многие печатные издания выступали спонсорами затеи. Платить приходилось (однажды Рэгл не поленился подсчитать) больше, чем во времена «Старого золота» – знаменитого конкурса середины тридцатых годов, больше, чем в никогда не прекращающемся конкурсе оксидолового мыла. Очевидно, это в какой-то мере поддерживало подписку. В наше время, когда средний человек предпочитает разглядывать комиксы и смотреть телевизор…
«Становлюсь похожим на Билла Блэка, – подумал Рэгл. – Нападаю на телевизор. А ведь это в некотором смысле история нации. Подумать только, в скольких домах люди сидят сейчас перед экранами и говорят: “Что случилось с этой страной? Почему так низко упал уровень образования? Морали? Почему вместо прелестной Джанет Макдональд и Нельсона Эдди, от которых все были без ума, крутят этот бесконечный рок-н-ролл?”»
Сидящий рядом Билл Блэк по-прежнему держал газету раскрытой и постукивал пальцем по фотографии. Очевидно, она произвела на него впечатление. Шутка ли! Старина Рэгл Гамм попал в газету! Его знают от побережья до побережья. Жить рядом со знаменитостью!
– Слушай, Рэгл, – сказал Блэк, – ведь ты имеешь неплохие деньги на этом Зеленом человечке. – В голосе слышалась откровенная зависть. – Посидел пару часов – недельный заработок в кармане.
– Ну да, нашел тепленькое местечко, – иронично бросил Рэгл.
– Нет, я знаю, как много ты работаешь, – заверил Блэк, – но это творческая работа, ты сам себе хозяин. Ее даже нельзя назвать работой в том смысле, что надо сидеть где-нибудь в конторе за столом…
– Я сижу за столом, – вставил Рэгл.
– Но, – не унимался Блэк, – у тебя это все-таки как хобби. Я без всякого пренебрежения, Рэгл. Зачастую люди отдают своему хобби больше сил, чем основной работе. Да я по себе знаю: когда вожусь в гараже с электропилой, с меня пот градом… Однако здесь есть разница. – Он повернулся к Вику: – Ты понимаешь, о чем я. Рэглу не скучно. Это, как я сказал, творчество.
– Никогда об этом не думал, – признался Вик.
– Значит, ты не считаешь, что Рэгл занят творческой работой? – настаивал на ответе Блэк.
– Нет. Необязательно.
– Как же ты тогда ее назовешь, раз он сам определяет свою жизнь?
