Путь Стрекозы. Метафоры трансформаций

Сколько всего еще можно делегировать!

А вы знаете, что можно делегировать не только человеку, но и месту, и миру в целом? Чтобы мир принес для нас информацию, подготовил встречу, создал возможности. Нужно только научиться принимать с благодарностью.

И сколько времени у вас появится, если вы этому научитесь? Может быть, тогда вы сможете заняться тем, чем давно хотели?

Составьте свой список того, что вам хотелось бы сделать для себя и не откладывайте его на дальнюю полку – до пенсии, до «вот, вырастут дети», до «лучшего времени». Лучшее время – прямо сейчас. И пусть вы перестанете быть для кого-то хорошей девочкой, потому что сейчас выберите себя и время для себя. Но вы наконец станете хорошей девочкой для главного человека в этой жизни – себя.

И вспомните, что в этой бесконечной гонке по жизни главное, для чего мы приходим этот мир – быть счастливыми.

А если кому-то рядом с вами новыми станет неуютно, пусть уходят из вашей жизни. (Только молча, не рассказывая о том, насколько сильно вы их разочаровали. Главное, чтобы вы не разочаровали себя). Помните, что важно слушать свое сердце – оно не обманет.

Осознать себя застывшей на кочке посередине болота было неприятно. Еще более неприятно было то, что я не помнила, как попала сюда. И что больше всего напрягало, что с этим делать.

Пошевелишься, начинаешь тонуть. Болото все сильнее засасывает. Выпрямишься – тело постепенно застывает и протестует болью.

Я пыталась включить логику и пробудить память – как я здесь оказалась? Вопрос, который оставался без ответа. Память трусливо спряталась и не желала помогать. Да, и в целом, помощников не наблюдалось.

Может, я сплю?!

Рискнув немного пошевелиться, я почувствовала отчаянный крен моей спасительницы-кочки и приняла два факта – это реальность, и как выбираться, пока неясно.

В любой непонятной ситуации нужно делать что? Кто-то говорит – спать. Заснуть в таком положении мне представлялось совсем сомнительным. А кое-кто призывает плакать. Я попробовала выдавить слезу, но была так раздосадована на непривычную для меня беспомощность, что не могла выжать даже крошечную слезинку.

Ах, как красиво плачут книжные красавицы – слезы образуют аккуратные округлые капли в уголках глаз, и те медленно стекают по лицу, ровными сверкающими дорожками. Слезы только украшают таких героинь. Никаких тебе покрасневших глаз, ни опухшего и заложенного от плача носа.

А тут даже и поплакать не перед кем. Во-первых, слезы мне не идут. Во-вторых, плакать я, конечно, люблю, но сейчас очень зла – и не получается. А, в-третьих, перед кем плакать-то?! Перед лягушками что ли?!

Кстати, о лягушках? Где прячутся эти болотные жительницы?! Я повернула голову направо – никого, налево – та же картина. Хм, интересно, что же болото вымерло что ли?!

И словно в ответ на мои мысли внезапно что-то просвистело в воздухе и упало в воду передо мной. Стрела! Чудесно! Откуда бы?! Хорошо, что не в меня.

Протянула за ней руку… Стоять! А с руками что? Я забыла снять перчатки для спа-процедур что ли? Посмотрела внимательнее. Нет, все гораздо хуже. Не полиэтилен это, а перепонки.

В свое отражение в воде я вглядывалась уже готовя себя к страшному осознанию – лягушка. Точно. Вот как так-то?! Что-то с экологией? Я съела что-то неправильное?! Может, у меня жар? И я в бреду? Или мне снится это? Стоп. Это я уже проверяла. Не снится. Спокойно! Вдох – выдох! Вдох – выдох! Медленнее! Все самое страшное уже произошло. Дальше, судя по стреле, должно быть самое интересное!

Протянула лапку. (Да, а что делать?! Будем действовать тем, что дали). И схватила стрелу, пока она не потонула. Благо, стрела была волшебной и нацеленной на любовь. Посмотрим, что за царевич за нами – мной и стрелой – прискачет. И хорошо бы поскорее, а то уже есть хочется. Не мух же ловить, в конце концов! От такой перспективы меня даже передернуло! Бр-р-р-р… Вот так и станешь вегетарианкой.

Ага! Топот копыт. Вот и суженый появился. Молодец, не заставил себя ждать.

Так-так! Посмотрим на него.

А что, недурен! Совсем недурен! И высок, и хорошо сложен: косая сажень в плечах! (Эх, хоть бы и с умом повезло). Идет по болоту осторожно, значит, все же умный. Не спешит. Каждую кочку ногой проверяет. Головой вон как крутит, осматривается, стрелу ищет. Помочь ему что ли?!

Ну, уж, нет! Пусть сам справляется. Я и так на виду сижу, стрелу в лапках перед грудью держу. (Не смотреть вниз, не смотреть. Грудь – понятие относительное: не было, значит, будет. Смешнее было бы, если бы у лягушки действительно была грудь, да еще и пятого размера).

Не удержалась! Рассмеялась от представленной картины. Из горла послышалось немелодичное:

– Ква-а-а-а-а…

Ладно, над этим я поработаю. Надо мне возвращать свое владение речевым аппаратом, а то вон и красавец-царевич онемел. Двое онемевших – перебор для сказки.

Открыла рот и изрекла человеческим голосом, немного странным, конечно, но пока и так сойдет:

– Здрав будь, царевич! Что ты потерял на нашем болоте?

Молодец, красавчик! Быстро в себя пришел. Бледность от лица отхлынула, краски вернулись: держать удар умеет. Заговорил учтиво:

– Здравствуй, красавица.

Ай, льстец, придворному этикету обученный. Да, видел бы ты меня в моем настоящем обличье, так быстро бы ты мозг в кучку не собрал и заговорить не сразу бы смог, а тут гляди-ка, шпарит как по писанному. А царевич продолжал:

– Зовут меня Иван. Я – третий, самый младший сын царя Гвидона. Отправил нас с братьями батюшка невест себе искать. Каждому дал по стреле. Велел следить, куда стрела попадет, туда и идти – там и будет ждать невеста. Вот и оказался я на этом болоте.

Да уж, будущий свекор тот еще массовик-затейник. Но и я тоже в школьной самодеятельности принимала участие. Повеселимся, значит.

Я кокетливо лапкой подала стрелу царевичу. Он оправдал мои надежды: протянул руку и вместе со стрелой посадил меня себе на ладонь. Сюрприз! Я всегда знала, что я невысокая и стройная, но сейчас степень моей крошечности привела меня в восторг и безмолвие.

Так, молчать нельзя, надо продолжать развивать диалог. В конце концов, что-что, а говорить с мужчинами я всегда умела. Да, обстоятельства несколько усложнились: попробуй обаять мужчину в лягушачьей шкурке, но сложные задачи меня всегда раззадоривали.

И потом у меня точно была фора перед царевичем. Я знала, что я красивая (очень красивая!) молодая девушка. Я знала, что я умная. И главное – я знала сказку.

Итак, что мы имеем? Жених есть. Я свободна для брака. Лягушка? Ненадолго, если милый не подведет. (А он точно милый, вон, как покраснел, пока я мыслям своим предавалась. Надо спасать молодца).

– Иван-царевич, я – твоя суженная, Василиса Премудрая. Возьми меня за себя замуж, – бухнула я со всей своей эмансипированной простотой.

Да-да, Василиса. Родители постарались, как чувствовали, назвали по-сказочному. Как только не дразнили меня в детстве – и Васькой, и Лиской. Теперь вот могу полным именем представиться. И Премудрая, точно. Знаний во мне много, сама не знаю, насколько много, применять, правда, не все умею.

Ни один мускул не дрогнул на лице Ивана, а я загляделась на его глаза – такие серые, глубокие, темные. Какой у него правильный овал лица, греческий нос, сочные губы. Все, как я люблю. Вот повезло же мне. Хоть и лягушка пока, зато какого красавчика себе отхватила. Это стоило того, чтобы на болоте очнуться.

Царевич порадовал ожидаемым и чисто мужским ответом:

– Как же я возьму тебя за себя замуж? Ты же лягушка! Меня засмеют, если я тебя в качестве невесты представлю.

Ага! Тоже мне царевич нашелся. Ой, да! Он же действительно царевич. Ладно! Подумаешь, лягушку он в первый раз что ли увидел? Или он не в сказочном царстве живет? Раз лягушка говорящая, брать надо, потом разбираться будешь. Пришлось подтолкнуть скудоумного незначительным шантажом:

– Не спорь, Иван-царевич. Бери меня в жены, жалеть не будешь. Оставить меня здесь ты не сможешь. Стрелу я тебе просто так не отдам. И ты хорошо подумай, что ты батюшке скажешь, вернувшись без стрелы и без невесты? Как объяснишь ему, куда стрела делась? У батюшки твоего все стрелы на счету, как я понимаю. А ты врать отцу что ли будешь?

Хм, а царевич-то честный. Это плюс. Вон, как снова отлила кровь от лица бедолаги. Надо пожалеть мужа будущего. Не стоит так грузить его нервную систему.

Сунул руку в карман царевич, достал платочек, бережно укутал мое лягушачье тельце. (И, правда, что-то примерзла я на болоте-то, хоть согреться теперь можно. Расправила я свои лапки наконец).

А царевич между тем осторожно вернулся к твердой земле, где коня оставил. Вскочил в седло и поскакал. Хотела бы я сказать, что только ветер в ушах свистел, но совру (а мой будущий муж вранья точно не любит) – спряталась я поглубже в платочек, да, заснула, согревшись.

Пробуждение было резким: край платочка отогнулся, сразу стало холодно и ворвался гомон голосов. Голосили знатно – великовозрастные детины (видимо, братья моего суженого) что-то кричали, издалека тыча в меня пальцами. Седой старик в короне (здравствуй, батюшка-царь, вот и познакомились) поднял руку и задумчиво почесал в затылке. Согласна, ситуация как в сказке. Не хотела бы я быть на вашем месте. Только мне и на своем неуютно.

Да и в жизни редко невестка нравится семье жениха. Будь хоть трижды раскрасавицей, да умницей. Но сейчас не об этом, что-то я отвлеклась.

Батюшка-царь прикрикнул на своих сыновей. Крики стихли. И он молвил свое веское слово:

– Сказал жениться на той, на кого стрела укажет. Женись! Нечего нос воротить. Давай, покажи, что слово свое держать умеешь.

Молодец, царь-батюшка, вот зауважала тебя сразу!

И как-то быстро все закрутилось. Честным пирком, да за свадебку. Вернее, за свадебки. Батюшка-царь экономный – три свадьбы по цене одной. Сразу всех сыновей и оженил: старшего – на боярской дочери, среднего – на купеческой, а третьего – на мне.

Муж мой, ничего такой, заботливый – подкармливал меня со своей тарелки. Хорошо, что оказалось, что есть я могу всю ту же пищу, что и раньше. Ф-фух! Хоть поела.

А царь-отец, затейник, не угомонится никак. Не успел мой муж от первого потрясения отойти, а уж на другой день царь зовет сыновей к себе и требует, чтобы их жены испекли ему по караваю хлеба. Можно подумать, в царстве враз повара перевелись!

Смотрю, идет мой Ваня не весел, голову ниже плеч повесил. Думала, что случилось страшное, ан нет, поправимое.

Я, конечно, скандал ему небольшой учинила превентивно:

– Не веришь ты в меня, Ваня.

Тот сразу оправдываться стал. (Хороший он у меня все же!) Говорит, верит, только не понимает, как я лапками своими тесто лепить буду. Может, спрашивает, поваров царских попросить о помощи!?

Ну уж нет! С тестом точно сама справлюсь. Иногда нужно делегировать что-то, но не тогда, когда от этого судьба моя зависит. Да и размяться что-то хочется.

Отправила мужа спать, чтобы на кухне под ногами не мешался, а сама потребовала:

– Лягушачья шкурка отлепись, снова девица красавицей становись.

Получилось! Шкурка мигом слетела. На кухне работа закипела, я печь всегда любила. Пока каравай пекла с силами природными общалась – здесь энергия текла мощная, волшебная. Я ее в каждой клеточке своего тела чувствовала и знала, что все, что я захочу, смогу. Даже невозможное. Невозможное? Нет ничего невозможного, если мне это действительно нужно.

Пока мысли думались, руки споро просеивали муку, замесили тесто. И я выпекла каравай. Еще и украсила его фигурками разными – вот дворец, вот сады и башни, вот деревья и птицы, вот звери лесные. Красиво получилось, сама не ожидала, что я настолько искусна.

Тут и утро подоспело. Лягушачья шкурка привычно вернула меня в другое тело. Разбудила мужа. Тот увидел каравай красоты неожиданной, замолчал, потом выдохнул что-то, подхватил хлеб и побежал, на бегу крикнув мне спасибо. Вот как я его впечатлила! То ли еще будет, милый. Готовься удивляться.

А царь-батюшка продолжает задания изыскивать. Не успел порадоваться и подивиться на караваи, которые невестки ему испекли (мой, конечно, самый вкусный и красивый был), как уже от сыновей требует:

– Пусть жены ваши завтра порадуют меня коврами узорчатыми.

Крякнули только сыновья в ответ. Вместо того, чтобы с невестами миловаться, опять тем всю ночь предстоит рукодельничать. Да, только против батюшки не попрешь.

Пришел Иван-царевич в свои палаты. На меня не смотрит, глаза рукавом отирает. Я-то знаю, что царь не угомонился, не зря в детстве столько сказок прочитала, да и верю в себя, что справлюсь. А муж совсем расклеился. Говорю ему:

– Что ты, Ваня мой, не весел, что головушку повесил?

Он и выдал мне новое задание отца. И опасливо спросил, что же делать-то теперь? Может, мамушек, нянюшек, да сенных девушек, что живут при царице-матушке, позвать, попросить о помощи?

Да, что там ткать-то?! Этому искусству я с детства бабушкой своей обучена. Ткать я всегда любила, а тут еще и силы волшебные помогают, справлюсь. Успокоила я друга своего сердечного, да спать уложила, а сама велела лягушачьей шкурке отлепиться. И снова стала прекрасной девушкой. Да-да, прекрасной. Дома все это признавали. Не было никого красивее меня. Я пошла в матушку, а она первой красавицей в нашем городе была.

Работа над ковром споро у меня пошла. Раз – и расцвели цветы небывалые, два – птицы полетели, три – узоры по краям выткались. Заснуть только некогда было, утро наступило. Подошла к своему царевичу, полюбовалась им. Спит, намаялся бедный, вон как жалобно во сне постанывает. Ничего, милый, не бойся. Со мной не пропадешь!

Лягушачья шкурка снова утром привычно изменила мой облик. Дорогой супруг пробудился, увидел ковер – в ступор впал (нужно что-то делать с его реакциями), схватил его в охапку, только и успел поблагодарить меня, выбегая из горницы.

Царь порадовался коврам, сыновьями принесенными, мой особо выделил, сказал, что у себя его постелет. И тут же новым заданием детей порадовал – говорит, хочу, чтобы мои невестки плясали для меня на пиру.

Таким убитым горем своего Ивана я в первый раз видела. Думала, что наследства его лишили или из царства нас в пять часов выселяют. Ан нет, всего лишь потанцевать на пиру. Зря, что ли, я в танцевальную школу ходила? Конечно, профессиональной танцовщицей я не стала, слишком много интересных вещей в мире есть. И все же здорово, что и это мое мастерство пригодилось.

Поспешила я успокоить своего друга милого. Он уже собрался сам бежать тайком из царства, да меня с собой увозить, пожитки начал спешно упаковывать. Говорю ему:

– Не тревожься, Иван. Завтра отправляйся раньше меня на пир, а я следом буду. Как услышишь стук да гром, скажи: «Это моя лягушонка в коробчонке едет».

Интересно, получится ли у меня завтра создать машину силой моего желания? Ладно, если не справлюсь, велю карету золотую запрячь. Любой вариант будет прекрасным для меня.

Отправился на следующий день Иван на пир один. Ох, как над ним насмехались, что с собой меня в платочке не принес. Это он мне потом уже рассказал, много позже, когда все страсти улеглись.

И да, конечно же, у меня получилось наколдовать себе машину. И непростую, а белый мерседес класса люкс, как и хотела. Да еще и с водителем, одетым в белый фрак.

И о себе позаботилась тоже.

Пожелала себе платье вечернее, приталенное, с рукавами длинными. На голову кокошник с фатой надела. (Давно примерить мечтала. Если бы поступила, как хотела в театральное училище, попробовала бы себя в спектакле каком-то историческом, а тут вот жизнь как повернулась, можно и в реальности покрасоваться).

Еду я медленно в машине белой. Люди встреченные расступаются, падают ниц от увиденного.

Ваня, услышав шум да грохот на улице, не подкачал, успокоил взволновавшихся шумом людей и сказал, что это его лягушонка в коробчонке едет.

Подъехала моя машина к крыльцу, водитель услужливо дверку передо мной распахнул, подал руку, и вышла я к народу. Немая сцена.

А и хороша я была! Было от чего онеметь. Сногсшибательная! В белом платье. Сияющая от радости и осознания своей красоты. Мой муж от своего счастья голову потерял. Только стоит столбом и смотрит на меня. Говорю ему:

– Ваня, это я – жена твоя венчанная.

А он глазами только хлопает. Пришлось самой его за руку брать да вести за столы дубовые, за скатерти узорчатые…

Пили и ели долго, а потом царю зрелищ захотелось. Потребовал он музыку. И гости пустились в пляс. Я тоже встала, от них не отстаю. То лебедем плыву (платье длинное позволяет так ногами перебирать, что создается ощущение скольжения), то платочком в такт взмахну (а кажется, что ветви берез колышутся). Красиво танцевала, талантливо. Все даже за столы сели, только на меня смотрят. И я увлеклась. Так хотелось покрасоваться перед публикой, сорвать аплодисменты. И не уследила, как Ваня мой вскочил из-за стола и домой побежал, там схватил шкурку и бросил ее в огонь.

Не думала я, что сказка так продолжится. Хотелось, чтобы закончилось словами: «И жили они долго, и счастливо», только мы пошли по длинному пути. Видимо еще не все испытания я прошла, не все свои таланты раскрыла, не до конца свою трансформацию закончила.

Не успела догореть в огне шкурка, перенесло меня резко к Ивану. Стоит он передо мной, виноватый такой, только и смогла я покачать головой и сказать ему:

– Еще три дня до новой Луны нужно было подождать. И о старой шкурке мы бы не вспомнили. Осталась бы я в своем человеческом облике. Еще лучше и краше, чем была. А теперь, муж мой нетерпеливый, ищи меня и совершай в мою честь свои подвиги.

Разом стало темно в комнате. И исчезла я, успев напоследок увидеть ошеломленное лицо Ивана.

Интересно, куда меня теперь понесет? Я уже привыкла к тому, что в этой сказке меня мотало по свету. Надеюсь только, что останусь в человеческом облике.

Не буду рассказывать, как Иван меня искал. Скажу только, что труден путь его был. Но он справился, не отступил. Пока добирался до меня, понял, что полюбил он меня очень. Что-то я отвлеклась.

Я же себя обнаружила в царстве Кощеевом. Он со мной, кстати, неплохо обращался. (Хоть и страшен, конечно, Кощеюшка. Ну, что ж, с лица воды не пить). Устроилась я там вольготно – слуг полно, перины пуховые, еда разнообразная, сады красивые, библиотека огромная. Что хочешь, то и делай.

Вот я и занималась своим развитием, да силы свои чародейские пробовала. Учил меня Кощей с волшебством обращаться: как правильно желать, какими словами, как обращаться с магией, как верить в себя и не пугаться идти вперед. Милый такой. Надеюсь, Иван его не покалечит, как в старой сказке было. Пусть живет, ничего же плохого не делает, а даже хорошее. Мое похищение только на пользу обернулось.

Долго ли, коротко, а добрался Иван до жилища Кощеева. Мирно они договорились. Все же правильный выбор мужа я сделала. Не стал Ваня без разбору мечом махать и союзника мощного приобрел.

Решила я остаться в этой сказке. Нравится мне здесь. Силы свои чувствую. Могу творить любую реальность, какую захочу. Инструментов у меня для этого много – и клубочек волшебный, и зеркало говорящее, и скатерть-самобранка, и… Стоп, не буду все свои секреты раскрывать. А если я что-то не знаю, Кощей обещал помочь.

Вернулись мы с Иваном в свое царство и стали жить в любви и согласии.

P. S. Нужно будет что-то с амбициями мужа делать – то ли царство для нас пусть строит, то ли наукой займется. Умный он у меня. Посмотрим, какое дело для себя сам выберет. А я буду рядом. И если нужно, чуть подколдую.

Почему я сказала, что была хорошей девочкой? Потому что сейчас я иду по своему пути от хорошей девочки к любящей себя женщине. Моя дорога из желтого кирпича извилиста и не проста. Удачно ли все складывается на этой дороге? Конечно, со срывами. Ведь я – потомственная хорошая девочка. Но я учусь менять себя. И скажу вам по секрету, изменения есть.

У вас достаточно сил, чтобы встретить жизненные перемены. Вы, как и я, уже не один раз переживали крушение – иллюзий, любви, состояния, но снова и снова вставали на ноги. Мы умеем возрождаться!

Глава 3. Жрица

Женское начало. Знание, информация, раскрытие тайн, но и проблемы в отношениях. Видеть и замечать, что скрыто от нас

В нашем путешествии по жизни нам помогают знания, которые мы получаем, информация, которая нас наполняет и направляет наши поступки, и союзники, поддерживающие нас на нашем пути. Иногда это наши близкие или друзья, иногда – случайно встреченные люди, книги, фильмы, ставшие нашими помощниками.

Полученные знания являются нашим ресурсом. Если вам не хватает чего-то сейчас для достижения вашей мечты, нужно подумать, где и как можно получить эти знания. Главное – начать действовать, а не откладывать первый шаг в долгий ящик.

Но зачастую мы прячемся от начала действий под предлогом того, что для старта нам не хватает знаний, какой-то информации или еще какой-то мелочи. И мы вступаем на путь ожидания. Ожидания, что нас выберут.

Ожидания, что нас выберет воспитательница в детском саду, чтобы именно мы были принцессой.

Ожидания, что нас выберет учительница в школе и даст прочитать стихотворение на школьном спектакле.

Ожидания, что нас выберет самый красивый мальчик школы (или самая популярная девочка, которая будет с нами дружить, если нам это нужно).

Ожидания, что тот красавчик из параллельной группы обратит на нас внимание.

Ожидания любви.

Ожидания чего-то прекрасного.

Ожидания перемен к лучшему.

Ожидания, что мы будем жить счастливее и веселее – может, не сразу, но потом.

Ожидания, что люди изменятся.

Ожидания, что кто-то добрый придет и спасет нас.

Ожидания, что появится фея-крестная, и все разом наладится в нашей жизни.

Список ожиданий можно продолжать. По сути, он бесконечен и постоянно пополняется. Нам все время кажется, что если нас выберут, то вот тогда и будет счастье.

Не напоминает ли вам такое ожидание девушку в гареме султана, которая всегда ждет, что любимый господин выберет именно ее?

Сегодня она снова ждала. Столько приготовлений было. Ее тело скребли банщики в известных банях, она нежилась в воде, настоянной на лепестках гибискуса и фиалок. На лицо и тело наложили многочисленные маски, чтобы кожа была как бархат, и, если господину будет угодно ее выбрать, чтобы его рукам было приятно касаться ее кожи. Ей принесли прекрасный наряд. Легкая, почти прозрачная ткань обнимала каждый изгиб изящного тела. Ей сделали искусный макияж.

Она готова. И теперь она ждала – придет ее господин или нет, выберет ее или не ее. Тонкая рука бессильно опустилась на колено. Голова склонилась к стене, ища опору. Бледное юное лицо было красивым, подведенные глаза, которые таинственно блестели из-под пушистых ресниц, с надеждой смотрели на закат.

Закат был стремительным и пламенел над морем. Нежно-пудровые, розовые облака становились темнее, затем проявились фиолетовые оттенки. Краски стали успокаиваться – сиреневые, чуть с синим оттенки манили, навевали грусть.

День прощался с землей, уступая время вечеру. Солнце как-то внезапно исчезло, словно упав за горизонт. Сине-сиреневые сумерки обхватили мир со всех сторон. Быстро темнело.

Она ждала. Ожидание было для нее привычным. Когда-то у нее уже было свидание с ее господином. И теперь она мечтала о нем. Снова и снова. Он мог прийти.

Он не пришел. Жизнь стремительно проходила мимо.

Грустная картина, правда?

Девушка в гареме не может изменить свою судьбу – слишком много условностей, запретов и правил. Но мы-то можем менять себя и уходить из тех обстоятельств, которые перестали нам нравиться.

Кто, если не мы сами, может проявить заботу о нас? Не стоит перекладывать ответственность за свою жизнь на кого-то – им бы со своими жизнями справиться.

Мы уже давно выросли и достаточно сильные, чтобы управлять своей жизнью, своей судьбой.