скачать книгу бесплатно
Ночами Прайтизи спал плохо, просыпаясь от малейшего шороха, и всегда в боевом снаряжении и мечом под рукой. Мало ли что. Повторялись ли инциденты с исчезновениями постовых, десятник не знал, а поговорить с Виллиниалом больше не получалось. Иногда в лагерь приезжали гонцы с какими-то срочными донесениями, и ему оставалось только догадываться, о чём в них говорится. Но после каждого такого донесения сотники ещё долгое время ходили мрачными и задумчивыми.
Вторая половина армии всё так же оставалась где-то позади.
Путь на восток с каждым днём становился труднее. Войскам всё чаще приходилось преодолевать возвышенности, переправляться через реки, обходить разного рода впадины. К тому же начиналось лето, и стоял страшный солнцепёк.
На четвёртый день после того, как они миновали последнюю из разорённых деревень, было особенно жарко.
– Вы меня простите, командир, – обратился к Прайтизи один из его солдат. – Но почему большинство идут налегке, и даже мечами себя не обременяют, а мы – как консервные банки? Пот градом бежит! Разрешите хотя бы доспехи закинуть в какую-нибудь повозку.
Звали его Кантил, был он физически силён, характером прямолинеен. Всегда говорил то, что думает, и будь перед ним такой же, как он, солдат, или сам тысячник, Кантил в глаза ему выскажет правду как она есть. Именно поэтому, несмотря на все свои многочисленные заслуги, он почти не имел медалей и благодарственных грамот. Если какой-нибудь высокопоставленный командир, уже приготовившись вручить ему медаль, спрашивал, какого ощущать себя героем, Кантил запросто мог ответить что-то типа: «Мы лишь пешки в руках тупого командования. Столько ребят полегло в том сражении, почём зря!» И вместо заслуженной, уже почти приобретённой награды – два или три ночных дежурства вне очереди. Но Кантил не унывал, и ко всему относился философски. Ну и, конечно, пользовался большим уважением среди солдат. Он, если угодно, был их лидером. Вот и сейчас, когда от жары изнывали абсолютно все, на разговор с командиром решился только один.
– Не разрешаю, – отозвался Хилин. – Во время дневных переходов полагается быть готовыми к нападению.
– Но другие…
– Я отвечаю за ваши жизни, и споры здесь неуместны! – повысил голос Прайтизи. Затем, правда, он несколько смягчился и добавил, – если другие десятники считают, что нам в принципе ничего угрожать не может, то пусть хоть до трусов своих людей разденут.
– Дело дрянь, да, командир? – спросил Кантил, и тёмные его глаза заговорщески блеснули.
– Не знаю, – честно признался Хилин. – Но всё-таки будет лучше, если вы останетесь в латах и при мечах. Вернёмся из похода, отдохнёте. Ступай к ребятам, объясни им, мол, так и так, нужно потерпеть.
– Может лучше вы сами? Они вас любят.
– Именно поэтому на разговор с ними я отправил тебя, – ответил десятник, после чего вместе с Кантилом звонко рассмеялся.
Солнце было в зените, когда на горизонте, там, по правую руку от вереницей растянувшихся войск, появились какие-то маленькие точки. Прошло некоторое время, прежде чем они стали приобретать очертания небольшого конного отряда. Ну, или чего-то, сильно на него похожего. Загадочные всадники приближались, и было их человек десять – пятнадцать.
Приказа остановиться не последовало, и армия продолжала медленно ползти вперёд. Солдаты с тревогой поглядывали на юг. Кого там несёт нелёгкая? И только спустя ещё какое-то время, стало очевидно, что приближались к ним отнюдь не люди.
– Орки, – одними губами проговорил Хилин, обнажая меч.
Их было мало, но каждый восседал на огромном волке. Они размахивали ятаганами, и что-то громко кричали.
Неожиданное появление врагов не повлекло за собой никакой суеты. Нилланцы не бросились к повозкам, расталкивая и опрокидывая друг друга, хотя подавляющее большинство из них шли без доспехов. Многие – даже без оружия. Не стали седлать коней, строиться в боевые порядки. Зачем? Зеленокожие должны были быть безумны, чтобы вдесятером атаковать многие сотни, и всерьез рассчитывать на это не стоило.
Правда, войска прекратили движение. Их колонна замерла, встречая гостей недобрым молчанием. Никто не посылал проклятий в адрес зеленокожих, не ругался, не отдавал каких-либо приказов. Даже кони вели себя тихо. Тишину нарушали лишь доносившиеся слабым отзвуком крики всадников.
А те приближались с каждой секундой, словно и вправду решили помериться силой с целой армией. Но нет, орки благоразумно остановились в некотором отдалении от людей, и слышно было, как недовольные волки жалобно заскулили. Для них нилланцы являлись простым мясом, которое почему-то вдруг стало нельзя схватить и разорвать. Но воли наездников они противиться не смели.
Зеленокожие тем временем спешились, и стали кричать что-то на своём непонятном языке. Видимо, какие-то ругательства в адрес солдат. Один из орков вытащил лук, прицелился, и запустил в их сторону стрелу. Прайтизи видел, как она взлетела высоко в воздух, описала дугу и вонзилась в землю в метрах двадцати от ближайшего к ней нилланца. Но тот всё равно отпрянул назад, и чуть не упал, споткнувшись о камень. Волчьи наездники громко заржали.
И тут терпение солдат подошло к концу. Как будто лопнула струна, сдерживавшая их до этого мгновения. Огромное войско пришло в движение, засвистели мечи, вылетавшие из ножен, запели трубы, возвещавшие о начале сражения.
– Всем стоять на месте и не рыпаться! – заорал Хилин, но голос его потонул во всеобщем шуме.
И вот уже первый из нилланцев на белой лошади несётся навстречу дерзким. Следом за ним второй, третий… Чуть ли не половина всех конных отрядов, не дожидаясь ничьих приказов, ринулась на орков. Оставаться в стороне не пожелала и пехота. Солдаты бежали к обозам, но вовсе не за доспехами, как можно было бы предположить. Они распрягали лошадей, седлали их, и галопом подрывались в бой. Были и такие, кто лишними движениями себя не утруждал, и мчался в атаку на своих двоих.
– Куда, мать вашу, собрались?! Стоять!!! – срывая голос, кричал Прайтизи. Он одёргивал нилланцев назад, а одному, который кричал: «Вперёд!», со всей силы заехал по носу. Тот рухнул на землю, и Хилин подставил меч к его горлу. – Лучше заткнись по хорошему, понял?
– Дааа… – ответил солдат, размазывая по лицу кровь.
Другие десятники тоже пытались навести порядок, но пока они проводили «разъяснительные беседы» с одним, мимо них пробегало сразу несколько. В мгновение ока армия превратилась в неорганизованную, неуправляемую, охваченную яростью толпу. А когда Прайдизи увидел человека в тёмном плаще – десятника! – который садился на лошадь, у него опустились руки. Чего здесь можно поделать?
А виновники воцарившегося хаоса уже вовсю уносились назад. Их огромные волки не уступали лошадям по скорости, но и оторваться от преследователей на значительное расстояние тоже не могли. И тут возникал очень простой вопрос: зачем, собственно, оркам всё это было нужно?
Неожиданно Прайтизи понял, зачем. В его голове сложилась единая картина происходящего, в которой было место и жестоким расправам над деревенскими жителями, и похищениям постовых. Он был прав на счёт того, что орки зверствовали не просто так, но заблуждался про их мотивы. Вовсе не запугать хотели зеленокожие Эльтунскую армию, они хотели её спровоцировать. Не удивительно, что солдаты не сумели сдержать себя в руках, после всего-то ими увиденного в деревнях! Нужно отдать оркам должное, они хорошо изучили нилланскую армию. Ну а захваченных в плен постовых, и в этом Прайтизи был более чем уверен, пытали и допрашивали, чтобы прояснить последние интересующие моменты. Браво!
Волчьи всадники мчались вдаль, уводя за собой порядка полутора сотен конников. Пехотинцы, тоже было ринувшиеся в атаку, теперь возвращались назад, их дальнейшее участие в погоне выглядело как минимум странным. Наваждение прошло, словно его никогда и не было, и на недобрые взгляды командиров им оставалось лишь виновато разводить руками. Однако те, кто вовремя успел оседлать лошадей, о возвращении назад даже не помышляли. В пылу погони они всё дальше удалялись от основных сил Эльтунской армии. И, по логике вещей, ловушка должна была захлопнуться. Прямо сейчас. Ну же!
Хилин почти не удивился, когда увидел несколько десятков волчих всадников, несущихся с юга-запада наперерез их конному отряду. Столько же приближалось с юга-востока. Вот они, последние штрихи воистину гениального плана! Пойманные на живца нилланцы, кажется, заметили неприятеля, остановили лошадей, застыли в какой-то нерешительности. А чего им ещё делать, сейчас, когда путь к своим перерезан непонятно откуда взявшейся напастью? Расклад сил очень быстро поменялся, и никто из них не ожидал подобного. А заварившим всю эту кашу оркам было впору разворачиваться, и, воинственными воплями предвкушая победу, бросаться на своих недавних преследователей…
– Где сотники? Кто за главного?! – бросаясь то в одну, то в другую сторону, бушевал Хилин. Раз за разом он наталкивался лишь на растерянные и ничего не понимающие взгляды солдат.
Войска пребывали в полной растерянности, и никто не знал, что им делать.
Тем временем отряды волчьих всадников соединились, образовав широкий полукруг, хищно нацеленный на угодивших в ловушку нилланцев. Перед теми же вставал нелёгкий выбор: броситься врассыпную, в надежде, что удастся спастись, и на куски порубят кого-нибудь другого, или всем вместе ринуться в бой, погибнуть, но погибнуть как воины. И предпочтение было отдано последнему варианту – конники пошли в атаку. Без доспехов, которыми пренебрегли; без копий, таких незаменимых при лобовом столкновении; без командиров, чьи приказы нарушили; и без каких-либо шансов на победу. Они пошли в бой, и их дружный крик: «За Ниллан!» был слышан по всей округе.
И, глядя, как конница несётся навстречу оркам, Прайтизи вдруг понял, что должен брать ответственность на себя. И к чёрту все кары небесные, которые могут обрушиться на него после сражения. К чёрту сотников…
– Солдаты! – закричал десятник уже охрипшим голосом. – Построение клином! За Ниллан!
Быстрыми шагами Хилин двинулся вперёд, и его люди поспешили за ним. Справа шёл Кантил, слева – ещё кто-то. Одна из немногих облачённых в доспехи десяток отправилась в бой, и постепенно к ней присоединялись остальные…
Конница уже вовсю несла потери. Лошади отказывались идти на волков, вставали на дыбы, сбрасывали на землю седоков. Ряды нилланцев смешались, и многие были затоптаны своими же. А через мгновение на них налетели волчьи всадники. Их ятаганы взлетали и падали, рубили всех, до кого могли дотянуться, и, даже вдоволь напившись кровью, ненасытно сверкали в лучах солнца. Начиналась бойня. Безоговорочный триумф зеленокожих становился вопросом времени, и счёт шёл на минуты.
Хилин невольно прибавил шагу. Он находился на самом острие атаки, и вёл за собой уже несколько сотен людей. Солдаты выстраивались в этакий исполинский треугольник, нацеленный на врага. Такое построение было хорошо тем, что с какой бы стороны не появились ещё откуда-нибудь взявшиеся волчьи всадники, везде их встретят плотными рядами. Увы, не шквалом стрел, стеною щитов и поднятыми копьями. Большинство нилланцев шло в атаку «налегке», с одними только мечами, а доспехи так и лежали в оставшихся позади повозках.
Когда до волчьих всадников оставалось метров двести, Прайтизи перешёл на бег. За его спиной запели трубы, возвещавшие угодившим в ловушку конникам о том, что подмога рядом, что нужно продержаться ещё немного.
Естественно, их заметили. Орки разворачивали своих волков, смотрели на наступавших людей и о чём-то друг с другом переговаривались. Не ожидали, поди, такой прыти от пехотинцев. В глубине души десятник надеялся, что зеленокожие не примут боя. Они уже одержали победу, чуть ли не полностью перебив конный отряд нилланцев, и втягиваться в новое сражение им было незачем. Но куда там! Волчьи всадники, кажется, поймали кураж, и ни о каком бегстве не помышляли. С яростными воплями несколько десятков из них бросились на солдат.
– Не отступать, не бояться! – прямо на ходу закричал Хилин, не зная, слышат ли его хотя бы бегущие рядом. – Нас больше, и мы сильнее! Вперёд!
Прайтизи не раз приходилось сражаться с орками, но с их свирепыми скакунами он сталкивался впервые. Величиною с доброго пони, быстрые, мощные, они внушали ужас одним своим видом. Обычный волк в сравнении с ними казался щенком, у которого и клыки-то ещё толком не прорезались. Просто удивительно, как зеленокожим удалось приручить этих созданий! И где они их вообще отыскали? Первоклассные убийцы с клыками и когтями, а против них – обычные люди, даже в доспехи не облачённые…
Умоются нилланцы кровью, ох, умоются…
Волчьи всадники налетели на клином построенные войска, и началась мясорубка. Орки без устали рубили направо и налево, а там, докуда не могли дотянуться их ятаганы, в дело вступали волчьи клыки. Прайтизи видел, как зверь схватил одного из солдат, помотал его в разные стороны, пока тот не прекратил сопротивляться, и, словно тряпичную куклу, отшвырнул далеко назад, сам же бросаясь на новую жертву. Но чем глубже зеленокожие вклинивались в их плотные ряды, тем сильнее сказывалось численное превосходство нилланцев.
– Кантил, прикрой меня справа! – велел Хилил, заходя в бок волчьему всаднику.
Зеленокожий заметил опасность, и его уродливое лицо, лишь отдалённо напоминавшее человеческое, исказилось от ярости. На десятника обрушился чудовищной силы удар ятаганом, который, правда, ему удалось парировать. Ответным выпадом он насквозь пронзил противника. Обмякнув, орк повалился на землю. Прайтизи вновь размахнулся мечом, на этот раз для того, чтобы убить и волка, но тот оказался быстрее. Развернувшись, зверь бросился в атаку, и лишь каким-то чудом Хилил успел отскочить назад. Чудовищного размера клыки пролетели перед самым его лицом. Волк приготовился к новому прыжку, но вовремя подоспевший Кантил вонзил ему в бок свой меч.
Не лучшим образом обстояли дела и у других орков. Их брали в окружение, нападая одновременно и со всех сторон. Не прошло и пяти минут, как выжившие из них бросились в бегство. Вслед за ними и те, кто сражался с конным отрядом…
То тут, то там стали слышны крики: «Победа!», но Прайтизи никакой радости не испытывал. Слишком много убитых. Не меньше раненых. А ведь они столкнулись всего лишь с сотней волчьих всадников! Что было бы, окажись их в пять раз больше?
К десятнику, устало присевшему на корточки, подошёл Маил, ещё один из его солдат.
– Спасибо, что не разрешили снять, – сказал он, взглядом указывая на свой нагрудный панцирь. На нём виднелось несколько глубоких царапин, оставленных, видимо, волчьими когтями. – Что, командир, намучались?
– Боюсь, – невесело улыбнулся Прайтизи, – мучения мои только начинаются.
Уже ночью, когда убитые были наспех похоронены, а раненым оказана необходимая помощь, Хилила пригласили пройти в шатёр сотника Виллиниала. Он шёл туда сам, не в статусе арестованного, и даже без сопровождения, но предчувствия у него были крайне тревожными. Уж очень сильно превысил десятник свои полномочия, когда отдавал приказ к наступлению…
Как и предполагалось, в шатре его ждал не один только Виллиниал. Здесь так же присутствовал командир Тернол, и отвечающий за конные сотни Пэил. Несмотря на позднее время суток, все они были «при параде», в доспехах и алых плащах, что свидетельствовало о важности предстоящего разговора.
Тернол был невысоким, но коренастым мужчиной с белыми, как снег, волосами. Обладал жёстким, если не деспотичным характером, благодаря которому его откровенно побаивались во всей армии. Говорят, даже тысячники лишний раз предпочитали не связываться с Тернолом. Столь необузданный темперамент не раз играл с ним плохую шутку, но в конце концов все привыкли к его заскокам, и научились не обращать на них внимания.
Иное дело Пэил. Он, если угодно, был полной противоположностью Тернола. В спорах предпочитал отмалчиваться. Не обладал ни храбростью, ни гибким тактическим умом, и многим казалось странным, что на протяжении пяти лет ему удавалось сохранять за собой должность командира конницы. Ходили слухи, что это благодаря родственным связям с каким-то могущественным чиновником, но как оно было на самом деле никто не знал. Высокий и худощавый, вечно говоривший невпопад, он был белой вороной среди офицеров. С его мнением, конечно, считались, но не более, чем того требовали формальности. Пэил прекрасно это понимал, и даже радовался, что лишний раз его не беспокоят.
Вот и сейчас он скромно стоял в сторонке, лишь изредка поглядывая на грозного Тернола, что, закинув руки за спину, чинно расхаживал по шатру. Между ними явно произошёл конфликт, о природе которого можно легко догадаться. Пэил, видимо, хорошенько «получил» за своих конников, так безрассудно бросившихся в погоню за орками. И только сидевший на кресле Виллиниал казался безмятежным. А ведь именно он являлся командиром той сотни, в которой служил Прайтизи, и при судебном разбирательстве, избежать которого почти невозможно, ему тоже влетит. Не так сильно, как десятнику, но всё же…
– Приветствую, командиры! – вытянувшись в струнку, отчеканил Хилил.
– Перейдём сразу к делу, – начал Тернол, одарив десятника испепеляющим взглядом. – Это ты отдал приказ к наступлению?
– Да.
– Держи себя в руках, Тер, – ещё успел попросить Виллиниал, но было поздно.
– Что «да», безмозглая ты скотина! – заорал сотник, и стоявший позади него Пэил аж вздрогнул от неожиданности. – Какого, спрашивается, хрена ты о себе возомнил?!
– В сложившейся ситуации…
– В сложившейся ситуации ты по уши в дерьме! Сорок человек убитыми, более сотни раненых! Слышишь, десятник, более сотни! Мы, мать её, армия, или полевой госпиталь?! Половина из них помрёт прежде, чем наступит рассвет, другая половина будет висеть на наших плечах весь остаток пути, сковывая мобильность, ограничивая возможности. Противник же не разбит, и даже не понёс хоть сколько-то значимых потерь. Чуешь, герой, чем это может обернуться?
– Нечего вешать на меня всех собак! – вспыхнул Прайтизи. – Конницу нужно было спасать, и я сделал то, что следовало делать сотникам!
– Что, гнать солдат на убой?! – негодующе воскликнул Тернол. – Значит, пока мы совещались, пытаясь найти единственно верное решение, какой-то выскочка всё обдумал, и повёл за собой людей! Да чем ты лучше по собственной глупости угодивших в беду конников, и их придурковатого командира?
– Я попросил бы вас следить за словами! – возмутился Пэил.
Тернол повернулся к нему, и, усмехнувшись, высокомерно ответил:
– Даже твои солдаты тебя не слушают, с чего я должен?
Командир конницы, покраснев, и не говоря больше ни слова, чуть ли не выбежал из шатра. Его чувства можно было понять. Выслушивать оскорбления и без того нелегко, а тут ещё в присутствии простого десятника…
– Чего-то ты и вправду перегнул палку, – устало вздохнул Виллиниал.
– Учитывая, что он, – кивок головы в сторону Прайтизи, – числится в твоей сотне, перегибать здесь палку должен не я. Вообще удивляюсь твоей выдержке, Вил.
– Ну а что мне сейчас прикажешь делать?
– Отстранить его от занимаемой должности, для начала.
– Мы уже говорили об этом…
– Поговорим ещё раз! – насупился Тернол. – Если бы мои десятники позволяли себе подобное…
– Но речь не о твоих десятниках, верно? – поднимаясь с кресла, перебил Виллиниал. – Хватит давить на меня, я своего решения не изменю. Подождём, пока приедет Воил, он нас рассудит. Или, – сделав эффектную паузу, продолжил сотник, – ты смеешь настаивать?
Прайтизи смотрел на стоявших друг против друга командиров, и чувствовал, как воздух между ними искрится от напряжения. Коса нашла на камень. Тернол не привык к отказам, но сейчас ему пришлось столкнуться с человеком, умевшим стоять на своём, и чего ждать от такого столкновения десятник не знал.
Случилось, однако, то, что казалось самым неправдоподобным. Тернол отступил. Своеобразно, конечно, но всё же пошёл на попятную…
– Не армия, а стадо баранов! – прошипёл тот, и направился к выходу из шатра. Проходя мимо Хилила, он сильно толкнул его плечом, приостановился, небрежно бросил: – как только в лагерь прибудет Воил, сразу иди вешаться.
– Так точно, – с серьёзным выражением лица ответил Прайтизи, и прозвучало это издевательски.
Тернол лишь фыркнул, в бешенстве уходя прочь. Десятник и Виллиниал остались вдвоём.
– И откуда они только берутся? – усаживаясь обратно в кресло, заговорил сотник. – Один какой-то дёрганый, резкий как чихота, второй, Пэил, вообще никакой, размазня, одно что командир конницы. И оба убежали отсюда, словно истерички какие-то. Другие вообще на военный совет не явились. Прав Тернол, не армия, а бараны, и он первый из них.
Прайтизи молчал, не зная, что сказать. Как правило, офицеры не обсуждали друг друга в присутствии младших по званию, и неожиданная исповедь командира ввела десятника в некоторый ступор. Виллиниал, правда, вовремя спохватился, с чуть виноватым видом добавив:
– Но не будем об этом. Располагайся, – жестом руки он указал на неказистый, но удобный табурет с высокой спинкой, стоявший в стороне. Дождавшись, пока Хилил присядет, сотник усмехнулся, – и дёрнул же тебя чёрт геройствовать.
– Понимаете…
– Да всё я понимаю, можешь не объяснять. Просто очень уж большие потери… Интересно, а откуда зеленокожие знали, что наши войска окажутся столь недисциплинированными?
– Ну, я думаю, у них были основания так полагать.
– Хм, у тебя есть какие-то мысли на этот счёт? – заинтересовался Виллиниал.
– Есть.
Он начал подробно рассказывать о том, зачем противнику могло понадобиться похищать постовых, зачем зверствовать в деревнях. Хилил даже припомнил разговор со старым солдатом, который говорил: «если мне повстречается хотя бы один орк, я ему кишки выпотрошу». Теперь, когда десятник вслух озвучивал свою теорию, она казалась ещё более ясной, правильной. В мельчайших деталях он описал то безумие, что охватило войска при появлении волчьих всадников, и как безрассудно нилланцы бросались в погоню…
Виллиниал слушал внимательно, лишь изредка перебивая его вопросами. Когда же тот замолчал, сотник развёл руками:
– Даже не знаю, что сказать.
Некоторое время они сидели в тишине, и слышно было, как за пределами шатра о чём-то разговаривали солдаты. Так же до них доносились приглушённые крики раненых…
– Но, если следовать твоей логике, получается, что мы имеем дело не с грабительским набегом, а с полномасштабным вторжением, – задумчиво произнёс Виллиниал.
– Именно! Иначе зачем зеленокожие остались здесь? Почему не ушли обратно в горы, как делали это сотни раз, унося с собой награбленное?
– Подожди. Сотней, да даже тысячей волчьих всадников восточные провинции Империи не отвоевать. Для этого, как минимум, нужно несколько армий, способных штурмовать города, брать в осаду крепости, противостоять, наконец, подоспевшим из Ниллана войскам! Откуда у орков такие силы?
– Мы мало что знаем об этих тварях, – пожал плечами Прайтизи. – Быть может, размножились, и стало тесно в горах…
– Ты не правильно меня понял, Хилил. Говоря «армии», я имел в виду мечи, щиты, арбалеты, копья. Представь, сколько всего нужно! И будь зеленокожих хоть сотни тысяч, если они пойдут на штурм крепости без доспехов, в одних лишь набедренных повязках, их перебьют всех до единого.
Сотник выжидающе посмотрел на Прайттизи, и, видя, что возразить тому нечем, продолжил:
