скачать книгу бесплатно
Но мальчик отшатнулся.
– Ой, я забыла, спросонья никак не соберусь.
Малют встряхнула рукой и протянула мизинец.
– Я Малют. А ты?
– Рррр, – пророкотал мальчик и коснулся её мизинца своим.
Малют царапнул макушку, уж очень похож его рык был на окончание крика «кар-р-р-р» птицы из сна, который преследовал в лесу. Но глаза мальчика светились добротой, улыбка искренняя на лице. Нет. Это ошибка. Отголоски кошмара.
– Ты пришёл рассказать о чём-то или выучить новое слово? – Малют подмигнула гостю.
– Спа-сиии-бо, – протянул мальчонка и ещё шире улыбнулся.
– Какой же ты милашка.
От последнего слова мальчишка распахнул веки, раскрыл рот и часто-часто задышал.
– Ты хочешь это слово выучить? Ми-ла-ш-ка, – медленно повторила Малют и увидела, как с каждым взмахом ресниц мальчик краснеет, словно от натуги.
– Ты точно хочешь его запомнить? Справишься? – Малют заволновалась, что, если по здоровью им нельзя длинные слова. – А родители не заругают?
– Нет, – раздался старческий голос.
Малют вздрогнула – как она могла забыть про старика? И ведь спрятался в дальнем уголке, не разглядеть было. И звуков не издавал – не дышал?
Старик ползком приблизился, сел рядом с мальчиком, взъерошил его волосы.
– Они знают, что мальчик особенный. Очень любопытный. Ты в детстве была такая же. А это первый признак того, что человек выберет путь странников.
Малют молчала, чувствуя, как сердце крадётся к горлу, словно хочет само ловить каждое слово. Старик похрустел костями, а мальчишка заполз ему за спину, помог прогнуть спину и тут же сел обратно по левую руку.
– Смышлёный, – подмигнул старик мальчику. – Не сидит на одном месте. Ходит хвостиком за новыми людьми. Это он, кстати, уговорил меня пустить тебя в поселение.
– Да, – закивал, сверкая улыбкой Р.
– Ну? – сощурился старик и посмотрел на Малют. – Что решила? Проводить на тропинку и подсказать куда дальше отправиться или пустишь меня в голову?
Малют поёжилась.
– Не бойся, – вкрадчиво, почти по-змеиному прошептал знахарь. – Я осторожно. Только пощупаю и так вижу, как бурлит около тебя воздух. Как ещё не спалила ничего.
Р вытянул ладошку, старик накрыл её своей, и они начали игру. Касались подушечками пальцев – мизинцев друг друга, безымянных, дошли до большого и вернулись к мизинцу.
– Ну? – прошептал мальчик.
Он спрятал за спину ладошку и посмотрел на Малют. Словно бурима время так засекали и теперь от странницы ждали ответ. А она видела тени на стенах берлоги – крыльями птица махала, а за спиной слышался шорох – птаха к ней приближалась? Хотелось убежать, отказаться. Но мальчишка улыбался так по-доброму, что Малют кивнула.
– Хорошо. Что нужно делать?
***
Удивительно, как может лес волнами распространять звук. Вот ушей коснулась трель птиц, на смену пришёл шорох в кустах, затем писк мелких зверьков в отдалении, а потом на мгновение наступила оглушающая тишина.
Малют сидела с закрытыми глазами, прислонившись к шершавому стволу дерева. День клонился к закату и перед сном странница, как обычно, прокручивала события.
Они со стариком и мальчишкой вышли из берлоги – тесно там, и отправились в чащу, где было больше свободы и не помешали бы жители, то и дело спрашивающие: как? То ли интересуясь: как дела? То ли желая понять: как спалось гостье?
Бурима тянули руки к Малют, когда она проходила мимо – многословная гостья так быстро покидала их деревушку. А мальчишка Р всё прижимался к знахарю, словно боялся, что родители его не пустят с ним. Но старик ох, чудной. Что-то шепнул женщине одной, и та быстренько принесла корзинку с едой. А Р взял Малют за руку и побежал по тропинке, пока остальные отвлеклись на бормотание знахаря, отвечающего на вопросы взволнованных бурима.
– Нога.
– Спать.
– Дитя.
Малют мысленно дополняла фразы и догадалась, что одни жаловался на боль, другие переживали о бессоннице и близких родах. Ей хотелось остаться и посмотреть – как старик им помогает. Но Р не сбавлял темп, уворачивался от ветвей, перепрыгивал канавки, на кочки указывал и уводил странницу от поселения. Вернуться туда она уже не сможет. Сама. Что ж. Хоть воспользоваться временем и поспрашивать мальчонку о бурима.
Но… Стоило им остановиться на небольшой полянке, как тут же появился старик. Наверно, Р кругами водил Малют, время тянул. Ох, шельмец.
Знахарь потрепал мальчонку по волосам, поставил на землю корзинку.
– Прежде чем спрашивать что-то у головы, нужно отвлечь её от желудка, – пояснил он, доставая кушанье завёрнутое в зелёный лист.
Жуя и мыча мелодию, старик закружил по поляне, притаптывая траву. Р протянул Малют то же угощение и ждал. Малют осторожно откусила и удивилась: кислинка с сахаристостью ягод прогнала даже остатки сонливости.
– Вку? – спросил Р.
– Оч! – Малют показала большой палец, а мысленно отметила – не перейдёт ли и она на упрощённый язык?
Подготовка завершена, знахарь жестом показал Малют, лечь на спину внутри притоптанной травы. Провёл по её векам, смыкая.
Интересно, что он сейчас делает? Руками водит? А глаза закрыты? Ха, а между зубов зеленушка, наверняка торчит. А Р наблюдает или уже повторяет за знахарем? Странника выберет мальчишка путь или останется и научится лечить своих.
По лбу шлёпнула прохладная ладонь
– Лежи тихо, – шикнул старик. – Твои мысли такие громкие, что отвлекают, выбрасывают меня из твоей головы, а это опасно. Могу повредить участок мозга, станешь неразумной, возись потом с тобой, исправляй.
Но как? Как перестать думать?
Было страшно, Малют приоткрыла один глаз и стала наблюдать. Знахарь сидел рядом, руки вытянуты, сам раскачивался, а в изголовье Малют – мальчонка, судя по тени, повторял движения старика.
Жззз, Зжжж. Мухи или ещё какие насекомые летали справа, слева, хотелось прогнать, но как? Старик прижал руки Малют к земле. К горлу подкатывал ужас. Вот сейчас эти мухи заползут в уши, ноздри и съедят её изнутри. А старик – он специально привёл Малют сюда, чтобы скормить этим тварям. Что там скрипел он во сне? Мозги? Вот что ему надо! Но я не позволю!
Прохладная ладонь снова шлёпнула Малют по лбу.
– Ты совсем? Чего творишь-то?
Малют вскочила и собралась высказаться, но увидела, что Р упал и его били конвульсии.
– Мальчонка учится только. Вот такой же, как ты. Говорил ему, наблюдай только, а он за мной пошёл. Ну а ты! Чего переполошилась? Мы почти уже нашли дверь. Но нет. Ты так щёлкнула по носу. Я успел увернуться, а вот он.
– Эй, Р… Малыш, очнись, – Малют хлопала мальчишке по щекам, дула на лицо.
Он застонал.
– Спа-сиии-бо! – коснулся он лба Малют.
Она выдохнула и заплакала. Мальчик обнял и показалось, что она услышала его речь, а, может, это знахарь шептал.
«Сложно, туманно, не пробраться. Рано. Ты не готова… Но, если бы ты сама посмотрела. Для этого надо бы в…»
– Куда? Куда мне надо? – Малют тряхнула мальчонку.
Тот захлопал ресничками и ничего не понимающе заозирался.
Знахарь ухватил Малют за локоть. Поднял. И посмотрел снизу-вверх – не вышел ростом, видимо, один из родителей был бурима.
– Что-то не так пошло при посвящении. Я не могу – очень плотный кокон защитный. Обычно я могу пробраться в любой уголок подсознания, увидеть скрытые от странников знания. Возвращаю спрятанное, когда они завершают свой путь. Но у тебя. У тебя там пусто…Словно дух всё забрал, а значит, нужно идти к… – на полуслове старик поперхнулся.
Он глотал воздух, словно рыба, выброшенная из воды. Повалился и затих. Р засуетился. Ноги приподнял знахарю, по щекам постучал, нажал на особые точки на ключице, на макушке, поднёс траву к носу. Старик всхрапнул, свернулся клубочком и засопел.
Малют всё это время почти не дышала, она смотрела на действия мальца и просила духа, не забирать знахаря – он здесь нужен.
– Пора, – вздохнул Р и пожал плечами, словно извинялся.
А потом… Всё закружилось, сильный ветер подхватил Малют и увёл. Далеко. Только слышала она скрипучий голос:
– Дело не в тебе. Не вздумай винить себя. Я уже стар. Нити не дают назвать тебе имя и место. Но ты поймёшь скоро сама. Иди, иди, куда душа просит. Будь свободна и зов найдёт тебя в нужное время и в нужном месте.
И Малют шла, но не видела ничего перед собой. Ей хотелось вернуться к немногословным бурима и остаться у них подольше. Ноги же сами передвигались, пока не пришло время сделать привал. Провалиться в сон. Хорошо бы без кошмарных видений. Их хватило Малют. Сейчас хотелось отдохнуть – как в последнюю ночь у рода Пахор. В тишине.
-5-
Много дней бродила по лесам и полям Малют и чувствовала себя оглушённой рыбёшкой. Вот вроде привычные воды, но куда ни сверни чувствуются сети и, ведь, не хочется в них попасть да оказаться в ухе или на вертеле. Воздух туманит, ночью кошмары преследуют. Уже не птица появляется, а люди. И все они что-то твердят, машут руками: то ли указывают, куда плыть, то ли, наоборот, прогоняют. И слышит голоса Малют:
– Ты особенная, – шепчет старик.
– Ррррад, – рычит мальчуган.
– Не там ищешь, – манит в омут девушка в сером платке.
– Вернись уж, – просит Викентайл.
– Зря, ох зря, – покачивает головой Ульяния.
– Да, что вы знаете обо мне! – кричит Малют, отгоняя видения.
А голоса рокочут, сплетаясь в одно слово:
– Ни-че-го!
– Как и ты, – эхом разносится дополнение.
Очередная ночь в лесу не принесла облегчения, не забрала усталость дня. Малют встряхнула головой, нашла листья, смочила губы росой и пошла, почти не глядя под ноги. Нить странницы не подсказывала, не звала. И она отказалась?
Справа зашелестели листья и на тропинку перед Малют вышел молодой человек. Потерянный. Испуганный.
– Привет, – Малют протянула ему руку.
– Прриввет, – чуть заикаясь ответил он. – А ты настоящая?
– Видения? – коротко, как бурима, спросила Малют.
Парень кивнул. Оба рассматривали друг друга. И Малют прочитала в глазах парня знакомые искорки любопытства, а на запястье открылся рисунок – тропка с глазами. Такая же, как у неё, только ещё еле заметная – набросок штрихами.
– Странник?
– Кто? – Он хлопал ресницами, но постепенно осознавал.
– Д-да. Нав-верн-но.
– Первый раз ищешь тропинку?
Медленно парень кивнул. Волосы светлые растрепал ветер, кафтан тёмный успел пропитаться пылью лесной. Сколько же он так бродит потерянный? Малют пожалела его и поделилась опытом:
– Ты не смотри глазами, слушай, верь сердцу, зов давно кричит, тянет, но ты мечешься, пугаясь его, а видения они подсказывают, ты научишься их понимать. Не сразу. Думай сейчас лишь о тропинке. Она может ручейком быть, может косяком птиц в небе звать или голосами. Закрой глаза, доверься телу, иди.
Парень благодарно кивнул и последовал совету, а у Малют запульсировала на запястье метка странника. Ей никто не помог. Она проснулась ранним утром посреди поля. Одна. Не знала где она, кто она. Почувствовала, как талию сжала нить и повела к первой тропинке. И с каждым поселением штрихи на запястье становились всё чётче, а сейчас они зудели.
Что-то не так. Почему этот парень ей встретился? Наверное, тоже нужно прислушаться, зажмуриться, где-то есть тропинка, что ищет её давно.
Звуки пропали, только биение сердца нарушало тишину, оно метнулось в правый висок, и Малют повернулась за ним. Пошла вперёд, вытянув руки, чтобы не пораниться о ветви деревьев. Шаг, ещё шаг, пульс ускорялся, значит, она на верном пути. Но что-то сбило, писк резкий прозвучал слева. Малыш чей-то в беде, может, птенчик вывалился из гнезда, или кроха заяц зацепился хвостом за кусты.
Малют пошла за писком, игнорируя слабую тягу к тропинке, ведущей вперёд. Она успеет вернуться, снова нащупать её, а там нужна помощь. Она только глянет и вернётся. Чем дальше, тем лес становился гуще, воздух плотнее, страшно шагнуть, но любопытство перетянуло и Малют оказалась на залитой солнцем поляне, а через неё тянулась вереница людей, как колония муравьёв, только те постоянно двигались, а эти стояли на месте.
– Здоровунько, город и вас на крючок подцепил? – подмигнул высокий мужчина в ярко-зелёном кафтане.
– Рыбонька, проходи, мы место подскажем, – жестом поманила низенькая женщина.
– Ждать долго, но мы тут и тесто замесим, и песню сплетём, – подмигнул старичок с бородой почти до земли.
***
Лица замелькали и воспоминания из очереди вспыхивали искрами, затухая, как только Малют их замечала. Все эти слова, действия. Они были не просто так! Все эти люди… они же каждый – каждый делал всё, чтобы странница не ушла. И человек этот у костра, и здоровяк, что принёс отвар. И девочка рыжая…
Попалась в ловушку, повелась на блесну. Сама виновата, пошла за любопытством, поделом тебе странница. Выживешь ли ты за стеной? Не завоешь ли от недостатка свободы?