скачать книгу бесплатно
Ещё не много. Ещё чуть-чуть.
Она ли это шептала? Или мать рыжей девочки?
-5-
Малют набрала в лёгкие воздуха, зажмурилась и вместе с резким выдохом раскрыла веки. Осмотрелась. Люди в очереди вели себя так, будто ничего не произошло. Одни тихо переговаривались с соседями, другие молча смотрели вперёд. Мать Огонёчка то и дело поправляла платок на голове и переминалась, до ворот им оставался один человек.
А вот девочку не было видно. Малют встала и пошла к своему месту. Ветер шевелил полы юбки матери Огонёчка. Нет! Это не ветер! Это девочка извивалась ужом, пытаясь вырваться из рук родительницы. Сердце Малют заколотилось, она ускорила шаг, мысленно успокаивая Огонёчек или себя?
«Я рядом. Если не пустят, мы вместе уйдём. Я отведу тебя к одному знахарю. Только бы разрешила нить странников попасть в поселение второй раз. Он точно поможет. А город. Это обман…»
Девочка услышала или почувствовала приближение Малют, протянула руку и затихла, когда Малют коснулась её маленьких пальчиков.
В этот же момент мужчина, стоявший первым перед стражами, опустил плечи и отправился к лесу. Не разрешили…
«Вот оно. Сейчас всё закончится… И мы уйдём.»
Малют сжала руку малышки.
– Не бойся, я рядом.
Огонёчек выглянула из-за юбки матери, кивнула – так по-взрослому сжала губы, свела брови, развернулась, шагнула к стражу и задрала подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза.
На лице стража не отражалось никаких эмоций. Казалось, он даже не дышал – грудь неподвижна. И не моргал. Пока следом за дочерью не подошла мать. Их силуэты размылись и неосознанно Малют тоже шагнула, почувствовав, что преодолела воздушную стену.
Так вот почему ни разглядеть, ни услышать невозможно, что тут происходит! Малют спряталась за спиной матери Огонёчка и тут же услышала вопрос:
– Кто?
– Дочь моя, нам нужна помощь. Она не заслужила недуг, – торопливо пробормотала матушка, поправляя платок.
– Кто? – страж безразлично повторил вопрос.
Матушка отшатнулась и наступила на ногу Малют. Но не обернулась, не извинилась, а затараторила:
– Я вязальщица, у меня пятеро детей, я всех люблю, но малышка моя… помогите ей. Этот недуг, как проклятие, не только для неё, но и для семьи нашей. За что ж это нам? И ведь устроить не смогу, мужа найти… – голос сорвался, плечи затряслись.
Страж молчал, Малют осторожно выглянула из-за матушки Огонёчка и увидела, что тот присел и взял девочку за подбородок.
– Кто? – прошипел он, сощурив глаза.
Огонёчек захныкала, замотала головой, а страж ударил её по щеке, кистью наотмашь.
– Что вы делаете? – возмутилась Малют, шагнув к малышке.
Но страж не обратил никакого внимания на неё, а вот Огонёчек приободрилась, упёрлась руками в плечи стража и закричала. Так же громко, как недавно. Малют закрыла уши руками и сжалась, ожидая повторения боли. Но ничего не почувствовала. Ничего. А крик стих так же резко, как начался, будто малышке закрыли рот.
Страж оттолкнул девочку и указал пальцем в сторону леса.
– Прочь!
Матушка Огонёчка вновь затараторила:
– Как? Почему? Мы так долго вас ждали, – она не знала, куда деть руки, то платочек поправляла, то вытирала ладони о шерстяные ворсинки юбки , то к дочери тянула. – Вы не можете нам отказать! – выкрикнула она и упала в ноги стражу.
– Прочь! – повторил тот, развернулся и пошёл к воротам.
Малют раскрыла объятия. Вот сейчас она заберёт малышку и уйдёт с ней. Избавит семью от страданий. Но Огонёчек помогла матери встать, взяла за руку и повела в сторону леса. Девочка прошла мимо, даже не взглянув на Малют.
Обиделась? Неужели ей отказали из-за того, что Малют вмешалась? Потому что прошла сквозь завесу… лишней… Что ж. Теперь уже ничего здесь не держит, нужно идти, пока солнце совсем не скрылось за деревьями, успеть вернуться на тропинку и…
Малют почувствовала, как запястья коснулся прохладный предмет. Обернулась и встретилась взглядом со стражем. Другим.
– Ваш номер Р5678. Все правила будут загружены при переходе, – безлико проговорил он, повернулся к воротам и добавил: – Новичок. Подготовить всё, что нужно ей знать.
– Это ошибка, – Малют попятилась. – Девочку рыжую возьмите – ей надо. А я странница, мне…
– Не задерживай очередь!
Её грубо толкнули, и она сама того не желая шагнула к воротам. Её затягивало, она не могла развернуться, она чувствовала себя мухой, попавшей в сети огромного паука. Малют шла и слышала чавкающий звук, но видела в прожорливой пасти не себя, а рыжую девочку, которая лишилась надежды. Из-за неё. Справедливо ли?
***
Так бывает. Иногда сильно желая чего-то для другого, ты притягиваешь это к себе… Малют чувствовала, как к ней залезали в голову, и зажмурилась. Мысленно. Она искала самые потаённые места подсознания, чтобы спрятаться вместе с дорогими ей воспоминаниям. Но там её встретила пустота и тишина. Нет там больше ничего. Она всё отдала, когда выбрала путь странницы.
В сознании ворвался поток чуждых знаний – о том, что значит быть жителем города Пла?нета, что делать можно, а чего лучше не стоит. Но Малют отталкивала их, она выискивала вспышки картин из странствий – о поселениях, о людях с особенностями и выстраивала из крупиц знаний защитный забор. Прочный. Высокий. Выше того, что окружал город.
История 2. Поселения
-1-
Сон вытолкнул сознание Малют в реальность, вытолкнул и захлопнул с грохотом дверь. Но Малют не спешила открывать глаза, она прислушивалась к ощущениям, всматривалась в темноту за сомкнутыми веками, пыталась уловить хотя бы крохи ночных видений. Увы. Всё забрали. Лишь мышцы подрагивали, да нервы звенели, помня, что только что пережили. Жаль, тело не умело разговаривать. Малют вытянула бы из него всё, разгадала тайну сна, ведь не просто так он приходил к ней каждую ночь, проведённую в чужом поселении.
Малют странствуя видит незаметные глазу тропы и находит необычные народности. Проводит у них день или два, задаёт вопросы, слушает разговоры, наблюдает за укладом жизни и вплетает нити в общее полотно знаний.
В благодарность за необычные находки духи приоткрывают ей частичку сна. Вспышками, намёками. То глаза в отражениях появляются – ярко-синие, как чистое, пробуждающееся небо. Они улыбаются, согревают, как объятия на расстоянии. То в тенях видятся руки – тонкие, женские, они пахнут молоком, а ветер волосы Малют шевелит, будто это пальцы их тормошат. То в шелесте листьев раздаётся голос – приглушённый, словно матушка убаюкивает дитя.
– Цып-цып-цып-цып, – донёсся со двора девичий голос, а за ним следом – клёкот домашних птиц.
Малют вздохнула, образы растворились, она открыла глаза и спустила ноги на пол. Прохладный, земляной. Встряхнула волосы, рубаху, избавляясь от мелкой соломы. Спать в сарайчике на сене удобнее, чем в лесу, свернувшись клубочком около дерева, но вот подарки колючие заставляли понервничать.
То и дело ойкая, фыркая, Малют вышла на улицу, потянулась и осмотрелась. Солнце едва-едва выглянуло, воздух ещё зябкий, заставлял по коже бегать мурашки.
– Доброе утро! – помахала рукой девушка в сизом сарафане и сером платке. – Сонливость прогнать вода помогает. В бочке закончилась, мужчины нанесут позже. Айда к речке, я знаю место хорошее, сама утрами там окунаюсь. Никто не подглянет, посекретничать можно.
– С удовольствием!
Странников жители привечали, как гостей дорогих, спешили поделиться самым-самым. Тайны раскрывали, такие, о которых умалчивали перед родными, соседями, друзьями.
Малют шла за девушкой, а взглядом блуждала по селению. Маленькие домишки украшены живой зеленью. Окон нет, а двери сплетены из соломы, чтобы воздух всегда попадал внутрь. Время ещё раннее, жители спали, а девушка, наверное, поджидала гостью, чтобы первой увести в тайное место.
Интересно, о чём расскажет? Что-то про поселение или про себя?
Девушка скинула сарафан и с визгом вбежала в реку. Малют улыбнулась и поёжилась. Даже брызги жалили холодом. Чуть поодаль дерево склонилось к реке, как уставший путник, желающий утолить жажду. Девушка подплыла к нему, раскачала ветви, запуская круги на воде, и помахала рукой.
Малют медленно разделась, бриджи, рубаху положила аккуратно на траву, рядом поставила ботинки. Оттягивала время. Может, девушка выйдет на берег и не нужно будет окунаться…
– Ну? Так и будешь мяться? Иди. Только вначале холод кусает, а здесь тёпленько, хорошо, сны бутонами раскрываются, тайны на глади воды проявляются.
– Кто ты? – Малют ступила в реку и не отрывала взгляда от девушки.
– Я? Дух деревни, я вижу нити твои, они так трепыхаются, их оторвали от родичей, а они их ищу и ищут. Но ты странница, лишена дома, семьи. Вот они никак и не найдут тебя.
Малют зашла в реку уже по колено, холод и правда отступал, но не из-за воды, любопытство тянуло вперёд. Девушка же скрылась за ветвями, голос её терялся в шуме течения.
– Я многое ведаю, иди ближе, раскрою секреты. Ты хочешь узнать кто ты, вернуть прошлое. Правда, готова? Тогда иди. Окунёшься в бурлящий поток и снимешь завесу, скрывающую от тебя прошлое. Ну где же ты? Поспеши! Скоро набегут люди, я при них не смогу говорить.
Малют растёрла кожу рук и сделала ещё шаг, снизу потоки ледяные, земля склизкая. Малют почувствовала, что её затягивало, сбивало с ног.
Со спины долетел мужской крик:
– Эй! Вы чего это удумали?
Малют обернулась и тут же поскользнулась. Плюхнулась неуклюже в воду, мышцы свело, дыхание перехватило, тело закрутило и понесло к дереву. Только его облик сменился, словно голос мужчины прогнал морок. Сухие, безжизненные ветви тянулись к добыче. И девушки нигде не видать. Малют почувствовала, как её схватили за подмышки и дёрнули. Она глотнула наконец воздуха и помогла вытащить себя на берег, перебирая по склизкому дну босыми ногами.
– Ссс-пппа-сссси-бббо, – выдавила она, стуча зубами.
Мужчина снял льняную майку, растёр ею руки, спину спасённой, поднял с земли и протянул рубаху, встряхнув от налипших травинок.
– Нельзя тут купаться, опасно это. Разве ж вас не предупреждали?
Малют покачала головой, а мужчина поцокал, взял гостью под локоть, повёл к домам, ворча:
– И чем вы слушаете? Привечая мы всегда говорим: одному никуда не ходить! Деревня наша не любит чужаков, проверяет.
– Так я ж не одна. Девушка была в сером платочке.
Мужчина споткнулся, сильнее сжал руку Малют, сделал вид, что не услышал – заговорил о своём:
– Скоро завтрак жинка накроет, чаем травяным отпоишься. А к реке больше не сувайся! Вылавливай потом из пучины то, что выплюнет бездна…
?
***
Стол в поселении рода Пахор накрывали на улице – длинный, в тени деревьев, с пеньками вместо стульев. Завтракали вместе: кто мёд приносил, кто молоко. Яйца варёные, травы морёные, глаза голодные разбегались. Пока хозяюшки хлопотали, никто не садился, детвора шумела поодаль, мужчины осматривали дома, точили топоры, носили воду. Все при делах, только гостья маялась от скуки, ходила вдоль стола, вдыхая ароматы блюд, и остановилась возле жены того мужчины, что спас поутру.
– Вы уж простите, я не знала про омут в реке, – оправдывалась Малют, грея ладони на большой кружке травяного чая.
Женщина среднего роста, полненькая, в перепачканном переднике и туго завязанном платке, раскладывала по тарелкам оладушки и, не глядя на гостью, пробормотала.
– Ой, да не слухай ворчание Семки?. Он знает, что как не сказывай, всё равно чужака найдёт у речушки. Первым делом бежит утром тудась. И ведь не к спокойному бережку манит их. Идут в пучину, с которой местные-то не сдюживают, хоть знают каждый камушек и силу течения.
– Но меня девушка в сером платочке туда пригласила.
Малют всмотрелась в реакцию женщины. Проигнорирует? Но та, лишь отмахнулась и принялась резать яблоки.
– Ой, знаем мы эту шкодницу. Сестра Семки?, утопла лет уж двадцать назад. Скучно ей там, вот и манит к себе. Но ты не верь ей, – женщина взглядом пригвоздила гостью, помолчала пару вздохов, улыбнулась и принялась взбивать густую сметану.
К дальнему краю стола подошёл глава деревни, чмокнул свою жену в макушку, уселся на пень, да постучал по соседнему, кивком приглашая Малют. Борода его спускалась до пупа, кафтан немного расходился, одел, видно, ради гостьи и забыл, что поправился с последней примерки. А жена смекнула, платок накинула ему на плечо, прикрывая срамоту, и защебетала, что-то на ухо. Глава прижал к губам кисть жены, подмигнул и запустил пальцы в бороду, расчёсывая её.
– Ну что ж? Как спаслось? У нас воздух гости хваляют, за сон лёгкий благодарят.
Не дожидаясь ответа, глава отломил коврижку и прихлебнул молока из пиалы, которую заботливо протянула жена. Крошки сразу в бороде спрятались, струйки молока сделали её с проседью. Малют еле сдержала улыбку и заметила, как жена главы покраснела, она дёрнулась было помочь, но взгляд мужа заставил её молча сесть.
Интересно, какой тут семейный уклад? Вот вроде со стороны видно – любовь, а вон как слушается мужа, одного взгляда хватает, чтобы не сметь слова без разрешения вымолвить.
– А чем ещё славится ваш народ? – спросила Малют. Она не рассказывать приходила в селения, а слушать и наблюдать.
Но глава покачал головой, дал знак другим жителям усаживаться за стол, а по правую руку Малют появилась старушка и ответила вместо него:
– Ты ешь, ешь, деточка, для разговоров у нас будет другое время.
Это была мать главы – самая старшая женщина в этой деревне. Её ласково называли Бабуля, совмещая возраст и имя – Ульяния.
-2-
День проходил для Малют привычно, она наблюдала за жизнью поселения: женщины мыли посуду, готовили обед, стирали, детям внимание уделяли, а вот мужчины почти не попадались на глаза. Одни после завтрака ушли на охоту, другие собрались в дальнем конце деревушки в сарайчиках: стучали, пилили, не сдерживались в крепких словечках. Гостью к себе не пускали. Хоть и в портках она, но всё же девица… Дух разгневается – отвлечётся мужик и травму получит.
Скучно было Малют, ничего необычного не происходило, только удивляло, что старики не встречались. Кроме Ульянии. Дома сидят? Не показываются чужакам? Или нет их совсем? Но спрашивать об этом пока не решилась.
– А где знахарь ваш? – спросила Малют, помогая Бабуле, растянуть на верёвке огромный платок.
– А на кой он нам?
– Ну как же, хвори снимать, особенности детей замечать.
– Ага, был у нас один. Вот такой же, видать, как тебя в странники записал.
Малют задержала дыхание.
– Чего замолкла? – Бабуля уставилась блёклыми глазами на гостью. – Будоражишь ты нити, даже я чувствую, дух реки, вон, пробудила. Манит он тебя. Тайны раскрыть обещает, но ты не верь. Утопнешь только!
Между старушкой и странницей пробежали мальчишки лет пяти, с улюлюканьем, визгами.
– Вон, малышня, вишь, сами ведают, кем им статься. А знахари ваши. Нет им у нас места. Изжили мы их.
– Вместе со старостью? – не удержалась Малют.