Трудовые будни барышни-попаданки 5

* * *

В Орел мы прибыли рано и остановились у губернаторской резиденции. Тут уж никакой игры в инкогнито. Петру Сонцову, почтенному прокуратору губернии, пришлось встать раньше привычного часа и побеседовать с супругой товарища министра МВД.

Петр Александрович, как и большинство губернаторов, был отважным воякой в свое время и никаким администратором. Верно, каждый вечер молился: пусть на следующий день не случится ничего такого, в чем пришлось бы принимать участие.

Вчерашняя молитва, видимо, оказалась недостаточно усердной. Петр Александрович слушал меня с нарастающим ужасом. Апофеозом стала минута, когда с приведенного пленника сняли мешок и освободили от кляпа. Такие же чувства испытывает теплохладный игумен, ставший за годы служения едва ли не атеистом и узнавший, что послушник изловил в келье беса и сейчас притащит в мешке.

Чтобы моя добыча не впала в немедленное буйство, незадолго до Орла князю был предложен успокоительный коктейль. По особенному рецепту. С сюрпризом. Посему сразу-то он не бушевал, а лишь печально бубнил о пленивших его чертях, нехристях и фармазонах.

– И ты, Алексаныч, с ними, – подвел он печальный итог, указуя на губернатора, и задремал. – Вона рога у тебя уже растут!

Ужаса в глаза Петра Александровича меньше не стало. Он бормотал: «Как же это, что же делать теперь?» Казалось, он был готов и к тому, чтобы его убили на месте и взяли на небо живьем, но лишь бы разрешили ситуацию.

Что же. Доброе дело нетрудное.

– Я бы, Петр Александрович, порекомендовала вам поступить вот так… – сказала я. И призвала губернаторского секретаря – записать мои рекомендации, если начальник забудет.

Заковать тирана и отправить в острог было не то чтобы чрезмерным, но опасным – губернатор опомнится день спустя, освободит и отпустит. Лучше поместить под домашний арест в одном из подходящих зданий, не столько под полицейским, сколько под врачебным надзором.

Для подкрепления моей позиции в губернаторский кабинет были внесены орудия пыток – Петр Александрович опять побледнел, – а также зачитаны некоторые, особо одиозные показания. Из них следовало, что в поместье произошло минимум шесть легко доказуемых убийств.

– Не правда ли, в этом видится явное безумие? – подтолкнула я губернатора к наилучшему заключению. Тем более что коктейль из будущего, рецепт которого я хранила в своей голове пуще любого другого секрета и ни за что не намерена была открывать хоть кому-то, потихоньку начинал действовать. И князь-душегуб вел себя все страньше и страньше, как говорится. В частности, строил глазки игумену, ввергая того в суеверный ужас. Бедолага крестился не переставая. – На вашем месте я бы не арестовывала князя, – Петр Алексаныч посветлел ликом, – но и не отпускала его. – Собеседник взглянул с тоской. – Сенат непременно постановит его освидетельствовать, а вы сохраните его сиятельство для этой процедуры.

Секретари пошептались и убедили губернатора, что мой выход из этой плохой ситуации лучший. Ибо невооруженным глазом видно: подвинулся бедный князь умом, себя не сознает. Верно, в крестьянах своих тоже чертей видел, как сейчас!

А князюшко, и верно, хихикал, тыча пальцем то в своих сопровождающих, то в зеленоватого от переживаний игумена, и громко вопрошал, чем они рога и копыта чистят, чтоб блестели, да каким гребнем кисточку на хвосте чешут. И вдруг огневался да как давай орать, что сей же час со всех шкуру живьем спустит, собаками затравит, на дыбе запытает!

Прокуратор послушал-послушал, покачал скорбно головой, но явно выдохнул – и впрямь сумасшедший. Дело житейское, никаких тебе уголовных дел и крамолы. За сим чиновник даже повеселел, пригласил меня к завтраку. Пришлось согласиться – наболтаю слухов из высших сфер, чтобы подтвердить аппаратный вес моего супруга и чтоб не передумал, сукин сын, не отпустил на следующий день, не бросил щуку в реку, не отправил лиса в курятник.

Что же, я сделала что могла. Пожизненного заключения его сиятельству не светит, даже вряд ли отправят в монастырь на покаяние, а медикаментозной карательной психиатрии пока не существует. Доживет свою жизнь под домашним надзором, скорее всего отрывая крылья мухам и лапки тараканам. Еще бы отыскать наследничка, чтобы позаботился. Главное, подневольным людям этот маньяк теперь безопасен. Мой особый коктейль еще долгонько будет у него в мозгах бесов гонять, хватит, чтобы всем миром признали ублюдка сумасшедшим. Кстати, насчет опеки над имениями и наследнике, которому бы поспособствовать перед другими претендентами, тем самым ставя от себя в прямую зависимость, я в разговоре тонко намекнула прокуратору. И с удовлетворением узрела в его глазах разгоревшийся огонек алчности. Ну и отлично. Теперь драгоценнейший Петр Александрович чокнутого князя живым из-под своего надзора не выпустит, к бабке не ходи. И наследника ему сыщет «подходящего». А там, глядишь, и женит на одной из своих семи дочерей-погодок. Поди плохо – пристроить родную кровиночку к обязанному мужу и хорошему поместью!

Когда история моего дорожного самоуправства завершилась, Лизонька в очередной раз напомнила о Степаше.

– Милая, – сказала я, – давай проанализируем ситуацию. Сколько времени прошло с той поры, как мы поручили фельдъегерю Степашино письмо с твоей припиской?

– Четыре… Четверо суток и шестнадцать часов, – ответила дочка, наморщив носик. Тон был слегка недовольный. Понимала, что я хочу, чтобы она сама признала справедливость моих доводов.

– Письмо уже давно получил папа. И сделал все нужное, чтобы злодеев немедленно отыскали. Он же сам укорял меня, что не оставила Степашу с тобой, – добавила я, между прочим, правду.

Лизонька опять насупилась. Ох уж эта стадия принятия – детское согласие на уколы и визит к стоматологу в любом возрасте.

– Мы должны ехать дальше, – продолжила я. – Это очень важное путешествие, самое дальнее не только для тебя, но, возможно, и для меня. Нам предстоит встретиться с людьми, которые повлияют на судьбу России. Во благо или во зло – зависит в том числе и от нас. Мы не смогли предотвратить наводнение в прошлом году, но есть еще большие опасности – следствие человеческих ошибок.

– А ты расскажешь мне о нашей миссии? – спросила Лизонька.

Я кивнула.

– Может быть, папенька сам поедет в Москву. – Дочка вернулась к тому, что волновало ее больше всего. – Кстати, маменька, ты не забыла?

Тут уж я удивилась:

– Что, дочка?

– Что Шурка выклянчил у папеньки обещание взять его в первую же поездку. Уж он-то всех злодеев найдет!

Мы дружно рассмеялись. Даже Зефирка радостно гавкнула.

Глава 15

Ваше Императорское Высочество!

Возможно, это послание прибудет в Столицу одновременно со мной – мы с папенькой возвращаемся. Но все же я считаю необходимым доверить бумаге повествование о завершении моих приключений.

Итак, я сказал папеньке, что знаю, как можно обнаружить злодеев.

– Как? – спросил отец таким печальным и усталым голосом, что я немного испугался. Как будто кто-то умер, а я вспомнил сказку и пообещал принести живую воду.

К этому времени мы уже вернулись в особняк. Стало окончательно ясно, что, даже если ямщик является сообщником фальшивомонетчиков, он боится негодяев больше, чем полиции, и не намерен отвечать на вопросы отца. А применять к нему меры пристрастья отец отказывался. Пристав Филимонов не получил за день новых сведений от знакомых злодеев. Есть от чего грустить.

– В письме Степаши сказано, что он слышит колокол, который заглушает другие колокола. Я стал расспрашивать прислугу. Кухарка Авдотья говорит, что это, несомненно, Успенский колокол.

Надобно заметить, что я и прежде, пока мы были в пути, говорил с папенькой о звуках пилы, а также о колокольном звоне. Папенька сказал, что злодейское пристанище, видимо, расположено возле столярной мастерской. Что же касается звона, то церквей в Москве сорок сороков, и у каждой колокольня, а на ней несколько колоколов. Он предложил мне подсчитать, сколько всего церквей, я вспомнил уроки маменьки и ответил, что 1600, но, пока умножал, папенька принялся думать о другом и отвлекся разговором с Ильей.

Теперь папенька прислушался. Позвал пожилую повариху и принялся расспрашивать.

– Успенский колокол, никак иначе, – уверенно ответила Авдотья. – Хранцуз старый колокол попортил, отлили новый, больше прежнего. Четыре тысячи пудов весом! Когда поднимали, народ кричал, что Иван Великий шатается, полицмейстер еле успокоил. Зато как зазвонит – любой заглушит. Только Царь-колокол может громче звонить, да он уже давно…

Отец поблагодарил кухарку, сказал, что про Царь-колокол ему известно, поцеловал меня и покинул особняк, застегивая шинель на бегу.

Уже было поздно, но я не мог заснуть. Не раздевался, то и дело подходил к окну, ожидая увидеть знакомый экипаж.

Когда отец вернулся, то поспешил в дом еще быстрей, чем его покинул. Вся наша команда – Илья, Андрей, Анзор, Черныш и я – ждала его в гостиной.

– Не без труда донес до его сиятельства генерал-губернатора простую мысль, – громко и даже весело сказал отец. – Чем быстрей я изобличу преступников, тем скорее покину пределы подведомственного ему города. Он это осознал и дал мне полную свободу действий. В том числе право искать злодеев в Кремле. Коменданту даны предписания допускать нас всюду и содействовать, и днем и ночью.

– Ваше высокопревосходительство, Кремль огромен, – вздохнул Илья.

– Сейчас идут работы только в Арсенале, – пояснил отец. – Значит, именно там можно услышать вблизи самый большой колокол Москвы и при этом шум от пилы. И самое главное, я узнал, что в подвалах Арсенала после взрыва его французами еще никто не бывал. Служитель, которого я расспросил после разговора с губернатором, уверен, что подвалы не завалены. Посему подземные ходы, вырытые при строительстве Арсенала и соединенные с остальным кремлевским подземельем, не пострадали. Поспешим… А ты куда?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.