Орлы или вороны

Похоже, этот ответ вполне удовлетворил Николаса, и он продолжил:

– А десять заповедей знаете?

– Знаю. Наверное. Там не убей, не укради…

Николас отрицательно покачал головой:

– Первая заповедь: возлюби Бога твоего всем сердцем твоим.

«Ну, начинается», – пронеслось в голове у Виктора. Теперь он понимал, что сосед оказался каким-то церковным служителем, и сейчас последует долгая проповедь с отеческими нравоучениями, что такое хорошо, и что такое плохо. Но он ошибался, и никаких нравоучений не последовало. Наоборот, Николас, как будто снова прочитав мысли Виктора, не стал развивать религиозную тему, а открыл свой ноутбук и защелкал по клавиатуре. В дверь легонько постучали.

– Да-да, входите, – сказал Виктор.

Дверь немного приоткрылась, и Мария спросила тихонько:

– Ещё чаю? – Затем увидела на столе бутылку, погрозила пальцем и снисходительно добавила: – Смотрите, чтоб не шуметь!

Николас перевёл взгляд на проводницу и дружелюбно, с улыбкой предложил: – Может вам налить румку, дэвушка?

– Нет, спасибо, – уже более сурово ответила Мария. – Я стаканы пустые заберу, а вы смотрите, не шумите, – затем вышла, с лёгким щелчком прикрыв за собой дверь.

– Я вроде что-то не так ей сказал? – Николас вопросительно посмотрел на Виктора.

– Это у неё профессиональное. Русские люди если выпивают в поезде, то это нередко заканчивается шумной попойкой, и как результат – проблемами для окружающих, поэтому алкоголь в поездах не приветствуется, хотя есть вагон-ресторан, там хоть упейся, никто слова не скажет.

Николас кивнул, потом добавил:

– Россия – очень интересная страна, я бы хотел в следующей жизни здесь родиться.

– А что, думаете, бывают следующие жизни? – с ухмылкой спросил Виктор.

– Я полагаю, что да, – серьезно ответил Николас. – А иначе какой смысл во всём этом? – он провёл рукой вокруг купе.

– Ну, я не знаю, как-то не верится, хоть и отрицать смысла нет. – Виктор отпил ещё немного виски, откусил шоколадку. – Я думаю, что здорово было бы каждому человеку проявить свои таланты в этой жизни, порадовать себя и близких, а не ждать следующих жизней или рая какого-то там непонятного.

– В чём-то вы правы, – Николас явно оживился. – Но посмотрите, как мы живём. Вокруг обман, жажда наживы, зависть, борьба за власть. Сейчас в University учат, как правильно обманывать своих клиентов. Это теперь называется маркетинг. А мне кажется, должно называться «Как лучше обмануть ближнего». Мы производим товаров столько, что можно три раза одеть, обуть и накормить досыта всех людей, и тем не менее добрая треть людей в мире живёт в нищете. Почему? Я вам скажу – это жадность! А сколько мы производим мусора, это же уму непостижимо! И всем плевать, как будто мы живём так, что завтра уже не наступит, и если ничего не поменять, то рано или поздно это случится. Каждого волнует только то, чтобы у него было больше, чем у соседа. Вот вы, Виктор, чего хотите больше всего в жизни?

Николас теперь говорил быстро, на правильном русском и почти без акцента, но Виктор, не обратив на это внимания, задумался над вопросом, потом сказал:

– Прямо так сразу и не сказать. Может, яхту? Или лучше большой корабль.

Николас округлил глаза, но видя, что Виктор улыбается, понял, что он шутит. Посмеялись.

– Ну, а если серьезно, – продолжая тему, сказал Виктор, – я вырос в детдоме и все, что у меня было и есть, заработал своими руками. Конечно, хочется побывать в других странах, хочется хорошую квартиру, машину. Что в этом плохого? И я, правда, всегда мечтал прокатиться на большой парусной яхте.

– А разве вам не хотелось что-то создать для других, что-то большое, чтобы от этого была польза? Чтобы о вас потом помнили. – Николас опять посмотрел прямо в глаза Виктору.

– Не-е, не думал об этом. Да и некогда мне фигней заниматься. Пахал я всю жизнь как папа Карло. Мы университетов не кончали, – сказал он фразой из какого-то старого фильма.

– А кто это папа Карло? – спросил Николас.

Виктор засмеялся и махнул рукой:

– Буратину разве не читали?

– У вас семья есть? – спросил Николас тоном, как будто это собеседование при устройстве на работу.

– Нет, – ответил Виктор. – Детдомовский я, говорю же, а женой пока не обзавёлся. Детей тоже нет.

– Я вас понял, а девушка хоть есть? – спросил Николас.

– Девушка есть, – улыбнулся Виктор. – Вернее, ну как бы это… была. В общем, решили пожить отдельно, – не стал он вдаваться в подробности.

Со своей подругой Аней Виктор не виделся с Нового года. «Решили пожить отдельно» – это было мягко сказано. Скорее всего, расстались навсегда. Да и ладно. Те два года, что они прожили вместе, для Виктора были как ежедневная борьба характеров. Анна, красивая, стройная блондинка, была на три года младше Виктора и работала в управлении образования. Анна мечтала о дорогих шубах, пляжах на курортах с пятизвёздочными отелями, дорогих кольцах с бриллиантами и прочим гламуром, к которому Виктор был не то чтобы равнодушен, но не считал это пределом мечтаний. Хотя, наверное, всё же в некотором смысле он был реалистом и трезво оценивал свои финансовые возможности. Вообще, с Анькой было классно. На столе всегда вкусный и красивый ужин, дома – порядок и уют. Она была продуманная и, в отличие от Виктора, каждый свой шаг планировала, хоть и была способна на разного рода авантюры.

– Я понял, – сказал Николас. – Бывает. А в Москву едете работу искать. Какую именно?

– Да, собственно, любая устроит, я немного на мели сейчас. – Виктор посмотрел на Николаса, но, похоже, ответ того вполне устроил и он кивнул.

«Любознательный он, однако, товарищ», – подумал Виктор и тоже сидел молча. Наверное, пора и спать – за разговором как-то незаметно перевалило за полночь. Подъезжали к Вологде.

– Остановка сейчас будет, – прервал тишину Виктор. – Подсадят к нам соседей, скорее всего. У меня верхняя полка, так что, наверное, пора укладываться.

– Да, конечно, – ответил Николас, думая о чём-то своём.

Поезд остановился. Пассажиры копошились в проходе, в соседнем купе было слышно, как кто-то приглушённо разговаривал и брякал полками. К ним так никого и не подселили. Николас перевёл взгляд от окна на Виктора и опять, внезапно сменив тему, спросил:

– А вы не задумывались, почему Россия, такая огромная, такая богатая ресурсами страна, так скажем… – Он, кажется, подбирал слова, чтобы корректно выразиться и не обидеть. – Почему уровень жизни такой низкий?

– Я бы не сказал, что низкий, – парировал Виктор. – Просто распределение доходов неравномерное, есть очень богатые, те, кто у кормушки. А есть такие, как я, кто всего пытается добиться своим трудом.

– А богатые – это, наверное, правительство?

– Сложно сказать, я всегда был далёк от политики, – махнул рукой Виктор, – но думаю, они тоже мимо рта не пронесут, то есть они-то как раз ближе всех к кормушке.

Николас кивнул и спросил:

– А что нужно для того, чтобы… ну, чтобы стало хорошо?

– Да особо ничего. Надо просто мотивировать людей хорошо делать свою работу. Это значит, чтобы они достойно зарабатывали, надо защитить собственность, ну и чтоб власти не мешали. Не говоря уже о помощи. Хотя бы не мешали, – выпалил Виктор пламенно, как с трибуны, и сам удивился своему энтузиазму.

Николас даже тихонько зааплодировал.

– Вы знаете, мой друг, – после небольшой паузы сказал он, – у меня есть для вас предложение. Хотите заработать?

– Ну, кто же не хочет, если ничего криминального, – улыбнулся Виктор, а сам подумал: «Пора прекращать этот трёп и ложиться спать. Да, неоднозначный типок оказался этот Николас. Точно, казачок засланный».

– Нет, нет, конечно. Соблюдать закон – это важно. – Николас поднял обе руки вверх. – Предложение такое. В одной глухой деревне живёт семья пожилых людей, которым я обязан. Нет, я скорее чувствую вину перед ними. – Он сделал паузу, убедился, что Виктор слушает, и продолжил: – Они живут очень бедно и, если бы вы могли как-то помочь им, может, материально, или, ну я не знаю, съездите к ним, посмотрите, что можно сделать, чтобы улучшить их жизнь. Они живут в глуши, в старом доме. Детей у них нет. А я бы вас отблагодарил, заплатил бы хорошо, вы же как раз работу искали. Сам я этого сделать, к сожалению, не могу. Они от меня ничего не примут.

– Какое-то необычное предложение. – Виктор задумался. – Материально мне бы кто помог, да и, честно говоря, сиделка из меня не очень.

– Что вы, какая сиделка?! Это муж с женой, они нестарые и вполне самостоятельные. Им, наверное, лет по шестьдесят пять, просто, как и многие пенсионеры, живут очень скромно.

– Тогда давайте немного конкретней, расскажите, чего, где, сколько. – Виктору не очень нравилась вся эта идея, но было уже просто интересно, что там ещё расскажет этот необычный товарищ.

– Да всё просто, – оживился Николас. Он вырвал из блокнота лист с написанным адресом и именами. Затем подумал и, ещё что-то дописав на обратной стороне, протянул листок Виктору. – Это вот адрес моих знакомых в деревне, а вот это – координаты другого места. Там есть старый заброшенный дом. Ни на каких картах он даже не обозначен, так что найти непросто, но по GPS-навигатору несложно. Вот на рисунке есть схема.

– Как-то всё необычно. – Виктор взял в руки листок, с одной стороны весь изрисованный дорогами, реками, где также были обозначены названия деревень. С другой стороны был написан адрес, имена людей, рисунок со стрелками и ещё много чего неразборчиво, на незнакомом иностранном языке.

– Это пахнет несусветной интригой. – Он даже слегка поморщился, так уж всё это нелепо выглядело.

Но, похоже, Николаса нисколько не смутил явно недоверчивый настрой Виктора, и он продолжил:

– В этом доме я не был почти двадцать лет и не знаю, что там сейчас, но тогда я спрятал в погребе, что под домом, ящик. Закопал его так, что даже если кто-то был там, то он бы его не нашёл. На листочке, что я вам дал, есть схема, где он находится. Вы разберётесь. Там есть всё, что нужно. Просто сделайте так, чтобы им было комфортно.

– А что там, клад, что ли? – спросил Виктор с явным сарказмом в голосе.

– Да, в некотором роде клад. Вы всё увидите. – Николас загадочно улыбнулся. – Просто поверьте мне.

– Как-то с трудом верится. – Ярскому абсолютно не нравилась вся эта затея. – Вы знаете, я, пожалуй, пас, – сказал он.

Это ничуть не удивило его собеседника, он даже, казалось, обрадовался такому недоверию со стороны Виктора.

– Хорошо, давайте так: если я сейчас смогу вас удивить, вы пообещаете подумать над моим предложением.

– Не вопрос, подумать я и так обещаю. Такого мне ещё никто не предлагал. Даже интересно.

– Хорошо, – сказал Николас. – У вас есть мелочь?

– Что?

– Ну, мелочь, там два рубля или пять?

Виктор порылся в карманах и, достав несколько монеток, положил их на стол.

– Вот эту оставьте, остальные уберите, – показал на пятирублевую монетку Николас.

– Вы знакомы немного с физикой, Виктор?

– Да, немного знаком.

– Тогда слушайте. Многие знают, что эта монетка сделана из медно-никелевого сплава, весит около шести грамм, ну и т. д. – Он посмотрел вопросительно на Виктора, и тот кивнул.

– Итак, если копнуть глубже, то мы понимаем, что металл состоит из молекулярной сетки, которая в свою очередь состоит из атомов, вокруг которых вращаются электроны, протоны и ещё бог знает что. Мы также знаем, что расстояние между всеми этими частицами, по сравнению с их размерами, просто огромное. А раз так, то фактически на столе лежит не монетка, а девяносто девять – запятая и много девяток – процентов пустоты и только мизерная часть вещества, которое держится одним куском благодаря силе магнетизма, которую создают все эти крошечные частицы. Вы ловите?

– Да, конечно, – улыбнулся Виктор. – Только не могу пока связать это с вашим предложением сходить туда, не знаю куда, и принести то, не знаю что, и, кстати, тому, не знаю кому.

– Человеческие возможности абсолютно безграничны, – не обращая внимания на сарказм, продолжал Николас. – Вы даже не представляете, насколько. Иисус ходил по воде, воскрешал мёртвых, он говорил, что все могут делать то же самое.

– Ну, это же легенды, не более, – усмехнулся Виктор.

– Ничуть! И я вам сейчас это докажу. Возьмите монетку в руки и попробуйте, ну, скажем, попробуйте согнуть её.

– Это очень сложно, – улыбнулся Виктор. – Имея силу, можно согнуть чуть-чуть, и то, если перед этим её несколько раз нагревать и остужать.

– По вере вашей вам дано будет, – сказал Николас. – Следите внимательно.

Он взял монетку большим и указательным пальцами за край, поднял её так, что она оказалась прямо у Виктора перед лицом и широко улыбнулся. Тот думал, что Николас будет показывать свою сноровку. Однажды он видел как здоровенный мужик сгибал монетку. Долго пыхтел, напрягая всю свою силищу, мял и мял этот кусок железа толстыми пальцами. В результате ему всё-таки удалось её немного согнуть. Николас же, продолжая держать монетку одной рукой, молча смотрел на Виктора. Вдруг верх пятирублёвки стал плавно загибаться вниз, словно она нагрелась до температуры плавления и начала обтекать под своим весом. Через несколько секунд от монетки получился ровный полукруг. Пятирублёвка сложилась напополам. Сложилась сама, без какого-либо физического усилия. Положив монетку на стол, он спокойно спросил:

– Сделаете это для меня? Поможете хорошим людям?

Сказать, что Ярский сидел в оцепенении, это ничего не сказать; по-научному это называют когнитивный диссонанс – отрицание действительного. Глаза отказывались верить, а разум – понимать. Как? как? – твердил он себе. Этого же не может быть! Это либо гипноз какой, либо он сошёл с ума. Это просто не могло быть реальностью.

– Я обещаю подумать, – наконец удалось сказать хриплым голосом. Он взял монетку в руки, стал её рассматривать: ничего необычного, просто половинка – и всё. Попробовал разогнуть. Тщетно. Да бред какой-то! Николас же спокойно продолжал:

– И это только малая часть того… да это вообще ничего по сравнению с тем, на что способен человек. Люди не задействуют и одного процента своих возможностей, даже не подозревая о них.

Затем он взял со стола листок и, дописав в него ещё несколько строк, сказал:

– Виктор, я уверен, что если вы поверите мне и сделаете то, о чём я вас попросил, то у вас возникнет много вопросов. Я здесь написал мой адрес на Крите, а ещё летом, где-то в начале августа, я буду две или три недели в Ново-Валаамском монастыре. Слышали про такой?

Ярский отрицательно покачал головой. Слова Николаса доносились фоном, как сквозь дымку помутнения разума. Он слышал, что тот продолжает говорить, но смысл слов проходил мимо, не задерживаясь в мозгу.

– Вижу, согнутая монетка не даёт вам покоя, – тихо усмехнулся Николас. – Ладно, я написал адрес, это Финляндия, очень красивые места. Если захотите получить ответы, я буду рад встрече. – Он посмотрел на Виктора и как-то по-отечески добавил: – Мне кажется, всё у вас будет хорошо. – Помолчав немного, Николас вдруг сказал: – Спокойной ночи, – лёг на свою полку и мгновенно заснул.

Виктор только покачал головой, машинально сунул исписанный вдоль и поперёк листок в карман джинсов, вздохнул и тоже полез на свою полку. Поезд подъезжал к Ярославлю.

                                                     * * *

Проснулся Виктор от громкого голоса проводницы: – Просыпаемся, подъезжаем к Москве.

В купе разговаривали, тихо, вполголоса. Он повернул голову. Внизу сидела молодая женщина приятной внешности и что-то рассказывала девочке лет семи-восьми, видимо, своей дочке, а та слушала и что-то рисовала на листочке цветными карандашами. Мама заметила, что сосед не спит, поздоровалась.

– Доброе утро, – ответил Виктор.

– Пойдём, Лана, прогуляемся, пусть дядя одевается, – сказала она девочке, и они вежливо удалились, оставив его одного.

Он спрыгнул с полки и, быстро одевшись, пошёл умываться, на ходу сказав спасибо новой соседке. Виктор думал, что на самом деле это признак хорошего тона и воспитанности – вот так ненавязчиво удалиться, оставив его одного в купе. Когда он вернулся, новые соседи продолжали мирно беседовать за столиком. Девочка отложила свои рисунки и смотрела в окно.

– А где мужчина? – спросил даму Виктор, указывая на нижнюю полку, где несколько часов назад сидел его новый странный знакомый.

– Какой мужчина? – не сразу поняла девушка, потом добавила: – Мы в Ярославле сели, вы спали, а больше никого не было.

– Конечно же, – задумчиво ответил Виктор и замолчал.

Он потёр лоб, пытаясь вспомнить. Хотя прекрасно помнил, на чём закончили разговор с Николасом. Может, приснилось? Какое там! Все было наяву. Но почему? Почему этот странный сосед лёг спать, а через несколько минут встал и вышел в Ярославле? Чем дальше, тем больше вопросов. Виктор посмотрел наверх. На третьей полке лежала его сумка. Куртка висела на вешалке. Всё было на месте. Да и не похож он был на воришку уж, это точно. А если всё это – игра воображения? И тут он вспомнил про карту, что Николас передал ему на смятом блокнотном листочке. Сунул руку в карман – листок был на месте. «Ладно, – подумал Виктор, – хватит этих ребусов, надо забыть про этого чудика. Следует делать то, зачем он сюда ехал. Надо устроиться на работу».

Поезд замедлил скорость и плавно подъезжал к перрону. Он накинул на плечо сумку и, попрощавшись со своими соседками, уже собирался выходить, когда девочка спросила:

– Это ваше?

Виктор обернулся. Как только он увидел, что она держит в руке, холодок пробежал по спине, и каким-то не своим голосом ответил:

– Да, моё. Спасибо.

Девочка протянула ему пятирублевую монетку, согнутую пополам.

Глава третья

Апрель 2005 года, Где-то на севере Вологодской области

Уже почти стемнело, когда Виктор вышел к реке. Это означало, что он почти пришёл. Навигатор показывал, что реку переходить не надо, а идти следует вдоль неё. Это был хороший ориентир. В темноте в лесу легко было заблудиться, а река являлась отличным доказательством, что он на правильном пути. Ночевать в лесу Виктор не боялся, но и желания большого не испытывал. Хоть ни в каких леших и призраков он не верил, но в этой глуши мог повстречаться кто угодно из живых: хоть медведь, хоть стая волков – а это бы означало почти верную смерть. Погода радовала. Апрель в этом году выдался тёплым, солнечным. Снег почти растаял, что намного упростило движение. Сначала Виктор хотел дождаться лета и двинуть в свой поход где-нибудь в начале июня, но потом подумал, что сейчас даже лучше. Вроде уже не холодно, и к тому же нет комаров. Честно говоря, он шёл больше для того, чтобы убедиться, что ничего интересного там не найдёт. Что всё это глупая шутка или странная фантазия чудного товарища по имени Николас. Несколько раз он собирался и каждый раз останавливал себя, говоря: не надо никуда идти. Но в конце концов понял, что эта интрига так никогда и не оставит его в покое, если он сам не удостоверится, что это всё бред сивой кобылы. Тогда он поставит жирный крест на всей этой глупой истории и продолжит жить своей жизнью. Вспомнились слова учительницы географии Тамары Александровны: «Ярский, ты многого добьёшься в жизни, если не будешь останавливаться на достигнутом. С твоим упорством ты сможешь. Сними шоры и смотри по сторонам. Мир – это не только этот город. Мир гораздо больше и интереснее. Путешествуй, побывай везде».

Только потом, когда Виктор переехал на учёбу в Череповец, он понял, насколько маленьким был городок, где он вырос. И чем больше он ездил по стране, тем дальше ему хотелось побывать.

Совсем стемнело. Экономя батарейки в фонарике, Виктор шёл прямо по краю реки. Лёд ещё не сошёл, но был весь в проталинах, и вероятно, ступать дальше от берега было небезопасно. Навигатор показывал не точно, а только примерное направление. Было понятно, что место уже совсем рядом, не более пары километров. Но надо было повернуть от реки прямиком в лес. Виктор даже подумал: а не нарубить ли веток, сделать лежанку, разжечь костер и заночевать прямо здесь. Утром по рассвету было бы легче найти этот непонятный дом из сказки Николаса. Он поборол соблазн остаться на берегу, включил фонарик и зашагал в темноту. Фонарь светил ярко, белым лучом отвоевывая у темноты несколько метров. Снега в лесу было больше, чем на реке. Идти гораздо труднее. Через час ходьбы Виктор уже пожалел, что не остался на берегу. Потом деревья стали реже и даже появилось что-то наподобие тропы. Здесь было больше проталин, но земля мокрая, и идти по ней не легче, чем по снегу. Вдруг фонарь осветил покосившуюся деревянную постройку. Виктор с радостью подошёл ближе. Это был полуразвалившийся сарай. Крыша наполовину упала внутрь. Стены тоже готовы были рухнуть. Посветив вокруг, он увидел ещё какое-то строение, выглядевшее как гараж. И, наконец, вот он. Чуть поодаль стоял добротный одноэтажный бревенчатый дом. По сравнению с другими постройками он не выглядел таким уж старым. Наоборот, дом смотрелся, как будто вполне даже жилой. Виктор не был труслив, не имел предрассудков, связанных с какими-то духами или привидениями. Он проделал такой путь один по лесу без малейшего намека на страх, но тут вдруг почувствовал, что ему некомфортно заходить внутрь. Более того, он ощутил какую-то явную тревогу. Хотелось отойти подальше от этого дома. Это чувство он не мог сам себе объяснить. Прямо мурашки по коже. Опять вспомнилось, как кто-то из учителей сказал: «Если тебе страшно, подумай о чём-то хорошем, о самом лучшем эпизоде твоей жизни». Попробовал подумать о море: тёплый песок, яркое солнце, зеленоватые волны и счастливая загорелая Анька. Правда, беспокойство стало пропадать, страх немного отходить. Виктор подошёл к двери, подергал. Закрыто. Светя фонариком, пошёл вокруг дома. Некоторые окна были закрыты ставнями, некоторые нет. Ни одного разбитого стекла, всё как новенькое. Николас говорил, что был здесь лет двадцать назад. Значит, возможно, после него здесь ещё кто-то жил. Виктор обошёл вокруг. С другой стороны был небольшой дровяник и ещё одна дверь в дом. Эта дверь тоже была закрыта, но, когда Виктор подёргал сильнее, она немного подалась. Посветив фонариком в щель, он увидел, что она закрыта изнутри деревянной задвижкой. Нашёл в дровянике несколько досок, достал из рюкзака маленький походный топорик, вставил в щель, отжал сильнее. Затем, просунув в открывшийся проём доску, при помощи рычага надавил. Что-то хрустнуло, и дверь приоткрылась. Виктор приподнял задвижку, освободив петли, вошёл. Похоже на сеновал или коровник. Прошёл дальше. Добротная дверь на мост. Открыта. Вдоль стен стояли столы, на вешалке из обычных гвоздей, вбитых в стену, висела верхняя одежда. Ещё одна дверь. Плотная, мощная, гладко обструганная. Открыл. Пригнувшись, зашёл. Комната была огромная, не меньше пятидесяти квадратных метров. На полу – ковровые дорожки. У стен – широкие деревянные скамейки, в углу – большой обеденный стол. На стенах – рамки с фотографиями, несколько икон. Больше всего Виктора поразила печь. Огромная русская печь стояла посреди избы. Он слышал, что раньше люди мылись в таких печах, но видеть не доводилось. Виктор уловил слабый запах пыли. Такой запах обычно бывает в нежилых местах. Похоже, здесь всё-таки давно никого не было. Однако, несмотря на заброшенность, всё здесь было таким по-хозяйски основательным, таким суровым и в то же время уютным, что на душе сразу потеплело. Немного напрягала мысль, что он, по сути, вломился в чей-то дом. Это была чья-то собственность, хоть и находилась в жопе мира. О том, что дом никому не принадлежит и никто здесь не живёт, ему поведал человек, с которым он был знаком всего несколько часов. Особенно теперь, здесь, на месте дом не выглядел заброшенным, наоборот, всё было на своих местах. Как будто хозяин сделал уборку, собрался и ушёл. И не вернулся. Ладно, хватит на сегодня ребусов, он подумает об этом завтра. Включил мобильник. Связи, конечно же, нет, но часы показывали около трёх ночи. Самое время забраться спать. Было, конечно, прохладно, но Виктор разулся и даже снял верхнюю одежду, оставшись только в трико и свитере. На большой заправленной кровати ромбиками стояли больше десятка подушек разного размера. Аккуратно сложив их на скамейку, Виктор забрался под толстенное ватное одеяло, вытянул ноги и только теперь почувствовал, как он устал. Он закрыл глаза и почти сразу же уснул.

Усталость взяла своё, и, когда Ярский проснулся, было уже около полудня. В окна ярко светило весеннее солнце, но в доме было прохладно. Вылезать из-под тёплого одеяла не хотелось. Виктор позволил себе немного поваляться, но потом быстро встал и оделся. В конце концов, не для того он сюда шёл, чтоб полдня греться под одеялом. Днём дом выглядел гораздо веселее. Появилось желание сразу растопить печь, но не стал. Мало ли чего. Огляделся. В углу, прямо под иконой, на деревянной полочке стояла большая, высотой в полметра, запылённая скульптура – символ буддизма. В позе лотоса, с добрым лицом, сидел китайского вида дядька. На стене Виктор увидел чёрно-белый символ Инь-янь, два завитка с точками. Получалось, что здесь всё было перемешано: и православные иконы, и символы восточной религии. Стал рассматривать изображения в рамках на стене. На старых чёрно-белых фотографиях позировали разные люди – в основном, китайцы, а может, корейцы – все они были с суровыми лицами, ни одной улыбки. По одеждам было видно, что фотографии сделаны давно, скорее всего, в середине прошлого века, а некоторые ещё раньше. Мужчины были в традиционных китайских безворотниковых одеждах, женщины – в длинных платьях. Многие фотографии выцвели, и на них было ничего не разобрать. В углу, прямо над статуей Будды, висела большая деревянная икона с лампадкой под ней. Рядом – несколько икон поменьше. Виктор был не силён в религии, но святых, изображенных на иконах, узнал. Раньше видел. Он не знал их имен, но не раз бывал в православной церкви и даже считал себя немного христианином. Совсем чуть-чуть. Да уж, даже ему, далёкому от религии, это всё казалось по меньшей мере странным. Можно представить негодование, какого-нибудь ревностного православного батюшки, случись ему оказаться в этом необычном месте. Прошёлся по комнате, с интересом оглядывая интерьер. У стены красовался большой деревянный старинный сервант. В нём, за пыльными стеклянными дверцами, стояла посуда. Он выдвинул ящик. Там один к одному сложены столовые приборы: вилки, ножи.