Надежда узника

Рядом скрипнули тормоза, щелкнула открывшаяся дверца.

– Боже мой! – послышался голос. Вскоре кто-то плеснул на меня водой, приподнял мне голову.

– Что с вами, сэр?

Теперь я узнал голос Эммета Бранстэда.

– Ничего, все хорошо, – простонал я.

– Мы вызвали вертолет «скорой помощи» из Сентралтауна, – сообщил Эммет.

– Не надо, я в порядке.

– Не для вас. О Господи!

– Помогите мне встать, пожалуйста, – попросил я.

Опираясь на его руку, я встал. Эдди Босс сидел, словно контуженный, держался за сломанное запястье, а рядом лежал Алекс Тамаров.

Я опустился перед ним на колени. Из носа и ушей у него текла кровь, дыхание было прерывистым.

– Алекс!

Но он был без сознания. Я приподнял ему голову, почувствовал что-то мокрое, вынул из-под головы руку – она была вся в крови.

– Что здесь произошло, сэр? – спросил Эммет Бранстэд.

Он уже не числился на военной службе, а значит, не был моим подчиненным, но армейская дисциплина крепко въелась в него, поэтому он по привычке называл меня сэром.

– Не знаю, – ответил я, потом долго пытался вспомнить. – Мы подъехали к грузовику, перегородившему дорогу. Раздался взрыв.

– Это я знаю. Посмотрите на воронку, – показал он на дорогу.

– Черт с ней. Лучше помогите Алексу.

– Я ничего не смыслю в медицине, сэр. А вы?

– Тоже. – Как я жалел об этом!

– У меня сломана рука, – пожаловался Эдди.

– Вижу, Босс.

– Тащил мистера Тамаров одной рукой, – коверкая слова, сказал Эдди. От волнения в нем проснулся испанский акцент.

– Зачем ты тащил его? – прорычал я.

– Боялся пожара.

– Электромобили не взрываются, чертов беспризорник!

– Дороги тоже не взрываются, – спокойно ответил он с безупречным произношением, глядя мне прямо в глаза. Этого взгляда я не выдержал.

– Извини, – пробурчал я. – Мистер Босс и мистер Бранстэд, пожалуйста, простите меня.

– Капитан немного контужен, – добродушно улыбнулся Эдди. – Все мы малость контужены.

– Где же этот чертов вертолет?

– Он будет, наверно, не раньше чем через полчаса, – сказал Эммет Бранстэд.

Я тихо выругался. Грудная клетка все еще болела.

Наконец послышался шум вертолета. Он сел на дорогу.

Но это была не «скорая помощь». Из вертолета выпрыгнул Хармон Бранстэд и бегом бросился к нам.

– Я был в зернохранилище, когда ты позвонил, Эммет. Что тут стряслось?

Братья на мгновение обнялись.

– Я бы назвал это засадой, – ответил Эммет. Кто-то пытался убить капитана Сифорта.

– Что? – вырвалось у меня.

Эммет как-то странно на меня поглядел.

– Вы считаете, кто-то просто хотел поразвлечься? – спросил он.

– Может быть, это авария, – предположил я. – Наверно, грузовик вез что-то взрывоопасное.

– Мы не возим в грузовиках взрывчатку, она нам не нужна. Здесь земля мягкая, ее можно выравнивать бульдозером. Кроме того, посмотрите на этот грузовик.

Он был покорежен взрывом.

– Что вы имеете в виду? – спросил я.

– Если бы взорвался груз, от машины ничего бы не осталось. Взрыв произошел рядом, на дороге. Возможно, взрывчатка была зарыта. А грузовик потребовался, чтобы остановить ваш электромобиль.

– Но почему вы считаете, что покушались именно на меня?

– На кого же еще? Не на шофера же.

Я задумался. Переварить такое было нелегко.

– Хармон, можете отвезти нас в госпиталь? – попросил я.

– Лучше дождитесь вертолета с врачами, капитан. Не стоит напрасно тревожить раненого, это может ему сильно повредить, – ответил вместо брата Эммет.

Конечно, он был прав. Алекс все еще лежал без сознания. Пришлось мне согласиться.

Вдруг Хармон заметил Джеренса, стоящего под деревом, быстро подошел к нему, осмотрел и вдруг влепил сыну пощечину. Джеренс отлетел и схватился за покрасневшую щеку. Хармон снова ударил его и приказал:

– В вертолет!

Джеренс немедленно побежал к вертолету.

– За что ты его так? – спросил Эммет.

– Зачем вы везли моего сына в Сентралтаун? – зло спросил меня Хармон.

– В Сентралтаун? – переспросил я, все еще плохо соображая. – Чепуха какая. Он попросил нас подвезти его до дома Мантье.

– Зачем?

– В гости к его другу Кэри Мантье.

Хармон ошалело вытаращился на меня.

– Капитан, у Фредерика Мантье нет детей, – сообщил Эммет. – Хармон, очевидно, капитан не знал этого.

– Объясните мне, ради бога, что тут происходит? – взмолился я.

Хармон с поникшей головой побрел к своему вертолету.

– Капитан, мой племянник хотел сбежать из дома, – объяснил мне Эммет. – Он делал это уже дважды.

Я вылупил на него глаза. Эммет пожал плечами, как бы извиняясь.

– По-видимому, он попросил вас довезти его до дома Мантье потому, что подозревал, что до Сентралтауна вы его не возьмете. От дома Мантье до города он добрался бы на попутном грузовике с зерном.

– Но почему он убегает из дома?

– Обещаете, что никому не выдадите эту тайну? – шепотом спросил Эммет. Я кивнул.

– Здесь негде купить наркотики. Их можно достать только в Сентралтауне. Вот за ними Джеренс и ехал, – объяснил Эммет.

– Ему всего тринадцать, а жизнь его сломана…

– Одному Богу известно, как он к ним пристрастился. Кто ему впервые дал попробовать эту гадость? Он пока еще не превратился в наркомана, но близок к этому.

Наркотики… Однажды я видел их действие, когда солдаты тайком пронесли их на борт «Гибернии». Под действием наркотиков человек запросто может зарезать даже своего лучшего друга. И только протрезвев, будет раскаиваться.

– А его не пробовали лечить? – осторожно поинтересовался я.

– Ничего не помогает.

Из вертолета выскочил Хармон, быстро подошел к нам.

– Я звонил в Сентралтаун, вертолет с врачами будет здесь через пять минут, – сообщил он.

Эммет склонился над Алексом.

– Он еще дышит, сэр. У него есть шанс выжить. Современная хирургия творит чудеса.

– Кто мог устроить засаду? – спросил я.

– Мы находимся на земле, принадлежащей Мантье. Фредерик ушел вчера очень злым, но я не думаю, что он способен…

– Почему он до сих пор сюда не приехал? Наверняка слышал взрыв.

– Трудно сказать. Я звонил ему домой. Жена сказала, что его нет, а где он – неизвестно, – сказал Хармон.

– Чей это грузовик, Хармон? – спросил Эммет.

– Не знаю, но это легко установить по номеру. Есть номер и на двигателе.

Послышался гул вертолета.

– Проследите, чтобы владелец грузовика был установлен, – произнес я приказным тоном.

Если окажется, что грузовик принадлежит Мантье, то у полиции будут основания допросить Фредерика с использованием детектора лжи и наркотика правды. Слава богу, в 2026 году отменили идиотский закон, который несколько столетий помогал преступникам избегать заслуженной кары, разрешая им не отвечать на вопросы суда и следствия. В наши дни любой подозреваемый сразу выкладывает всю правду.

Если засаду устроил Мантье, то под действием наркотика правды он обязательно сознается, а одного этого признания достаточно для предъявления обвинения в суде. Если же Мантье окажется невиновным, то отделается лишь легкой головной болью и тошнотой, но и это скоро пройдет. Мне такую процедуру пришлось пройти, когда надо было отчитаться о смерти офицеров «Гибернии». Конечно, приятного в таком допросе мало, зато с меня сняли все подозрения.

– Конечно, мы узнаем, чей это грузовик, – горько усмехнулся Хармон. – Ведь покушались и на моего сына.

Медицинский вертолет приземлился. Врачи склонились над Алексом, обработали и перевязали ему голову, на носилках отнесли в вертолет. Я и Эдди Босс полетели с ними.

– Не забудьте выяснить! – крикнул я на прощанье Бранстэдам.

Хармон мрачно улыбнулся.

5

– Извините, но адмирала нет, – ответил мне лейтенант Эйфертс.

Я глянул на него так, словно в отсутствии адмирала был виноват он. Наконец я сообразил, что зря пялюсь на бедного дежурного, и тяжко вздохнул:

– Когда он вернется?

– Возможно, не скоро, сэр. Он полетел на орбитальную станцию, а оттуда, вероятно, отправится проверять расположение кораблей.

– Зачем? Эти данные есть в компьютере. – Я тут же пожалел о своем дурацком вопросе, но было поздно. Слово не воробей, вылетит – не поймаешь.

– Не знаю, сэр.

Интересно, передаст ли он мой вопрос адмиралу?

– Мистер Эйфертс, я ищу встречи с ним уже три дня.

– Знаю, сэр.

– Ладно. – Из последних сил стараясь держаться с достоинством, я вышел из местного Адмиралтейства.

Анни, склонившись над клумбой, рассматривала цветущую герань. При моем приближении она подняла голову:

– Поговорил?

– Его опять нет. – Я взял ее за руку и повел к электромобилю. Мы взяли его напрокат.

После той истории с покушением Анни нашла нас в госпитале. Она плакала и причитала, покрыла всю мою физиономию поцелуями. Мы с Анни не уходили, пока врачи не прооперировали Алекса. С тех пор вот уже пять дней Анни не выпускает меня одного из дома, боясь, что без нее я снова влипну в какую-нибудь историю.

– Куда теперь? – спросила она.

– В госпиталь.

– Я звонила туда утром. Состояние Алекса не улучшилось.

Мне это было прекрасно известно. Я ведь тоже туда звонил. Алекс все еще не приходил в сознание. Тем не менее мне надо было побыть рядом с ним. Из его носа и горла торчали трубки, аппаратура непрерывно следила за состоянием организма. Мозг был жив, и это давало надежду. Насколько я понимал, шансов у Алекса было мало, хотя врачи, как всегда, ничего определенного не говорили.

Мы вошли в больничную палату. Алекс лежал неподвижно. В углу сидел Эдди.

– Эдди? – удивился я. – Что ты здесь делаешь?

– Пришел навестить его, – проворчал он.

– К сожалению, ты ничем не можешь ему помочь.

– Вы тоже.

Какая дерзость! И кому? Самому капитану! Я пронзил наглеца взглядом, но он спокойно выдержал. Первым отвести глаза пришлось мне.

– Ладно, мистер Босс. – Я сел рядом с ним.

Анни расположилась по другую сторону гиганта Эдди, дотронулась до гипса на его сломанной руке. Ничего, под действием прибора, стимулирующего сращивание костей, перелом скоро заживет.

Мы просидели в полной тишине час. Эдди пошел с нами к электромобилю.

– Мистер Босс, вы часто его навещаете? – спросил я.

– Каждый день, – с вызовом ответил он.

– Мне казалось, вы не настолько хорошо знакомы с Алексом, чтобы бывать у него так часто.

– Я познакомился с ним еще на «Порции». Помните, когда офицеры сидели за одними столами с беспризорниками?

– А…

– Никки, ты собираешься ехать к плантаторам? – спросила Анни, открывая дверцу.

Отправляться к ним без ответа на их вопросы и требования было бы глупостью. С другой стороны, если не ехать, то плантаторы могут подумать, что я напрочь о них забыл.

– Наверно, придется съездить, – ответил я.

– Лучше отправляйся туда в вертолете, – Это прозвучало скорее как приказ, а не предложение.

– Ладно, Анни, так и сделаем, – вздохнул я. – Может быть, – повернулся я к Эдди, – присмотришь за ней, пока я буду в отъезде?

Эдди медленно расплылся в улыбке.

– Есть, сэр. Ни одного мужика не пущу к Анни. Железно.

В Академии меня учили летать на военном вертолете. Потом, три года назад, я летал на этой планете на гражданском вертолете, а теперь снова взял военный. Разумеется, мне понадобилось время, чтобы освоиться с новой машиной и ее современным оборудованием. Бортовой компьютер постоянно долдонил мне о погоде и исправном состоянии всех систем двигателя, пока я не отключил этого болтуна. Мне больше нравится летать на молчаливых вертолетах.

И вот я поднял послушную машину с площадки и направил ее к плантации Зака Хоупвелла. Добиться приема у адмирала Де Марне мне так и не удалось. Как-то воспримут известие об этом плантаторы? Мне придется быть дипломатом. Я тщательно обдумывал линию поведения, выверяя каждое слово. Не дай бог, богатей обидятся! Я предвидел их упреки и заранее искал вежливые отговорки.

Специально для меня Зак Хоупвелл любезно установил у своего дома радиомаяк, на который мог ориентироваться мой автопилот, так что управлять вертолетом и прокладывать курс самому не было необходимости. Вскоре вертолет сел на лужайку, где меня уже поджидали Хоупвелл и Хармон Бранстэд. Плантация Хоупвелла отличалась от остальных лишь некоторой строгостью, присущей и ее хозяину.

Мы вошли в дом. В отличие от Бранстэда, Хоупвелл не предложил ни мясных закусок, ни вин, ни иных спиртных напитков, а только кофе с мягкими вкусными пирожными и рулетами. Пока я их поглощал, потягивая кофе, плантаторы молчали. Пришлось начать разговор самому.

– За эти дни мне так и не удалось добиться одной вещи, – заговорил я, обращаясь к Заку Хоупвеллу. До чего же он похож на моего отца! – Поверьте, я несколько раз пытался попасть к адмиралу, но он слишком занятый человек.

– По крайней мере, он не стал отделываться пустопорожней болтовней, – съязвил Хоупвелл.

– Извините, что так получилось.

– Ваша честность обнадеживает. Кстати, нам тоже нечем похвастаться. Мы пока не можем найти Фредерика Мантье. Его жена Дора даже разрешила нам обыскать их дом. Я участвовал в обыске и могу засвидетельствовать, что Фредерика там не было. Зато мы установили, что грузовик принадлежит Мантье и должен был находиться в тот злополучный день в Сентралтауне.

– Зачем Мантье хотел меня убить?

– Помните, он назвал вас врагом плантаторов? – мрачно заметил Хармон.

– Помню, но все равно непонятно. Что конкретно ему могла дать моя смерть?

– Он хочет разжечь войну с Правительством, поэтому устранение трезвомыслящего представителя властей ему на руку.

– Неужели это единственная причина?! – воскликнул я. Любые другие мотивы убийства мне были бы понятны. Но взбунтоваться против законного правительства? Уму непостижимо! На Земле никаких революций не было уже больше столетия с тех пор, как закончилась эпоха бунтов. Мне стало не по себе.

– Что толку гадать о причинах сейчас? Все выяснится, лишь когда Мантье будет схвачен, – сказал Зак Хоупвелл.

– Конечно, – согласился я. – Как жаль, что мне не удалось поговорить с адмиралом. Может быть, Адмиралтейство исправит свои ошибки, когда я прорвусь к Де Марне.

– Вы послали ему письменный доклад?

– Разумеется. Послал в тот же день, когда вернулся в Сентралтаун. – Но я сомневался, что Де Марне что-то предпримет до встречи со мной.

– Не знаю, какие планы у Мантье, а вот Лаура хочет, чтобы Устав Планеты был пересмотрен, – сказал Хармон. – По ее мнению, управлять должно не чуждое нам правительство, назначенное Землей, а совет местных плантаторов.

– Это требует согласования с ООН, что не входит в мою компетенцию, – выдавил я, чувствуя себя мелким человеком.

– Знаем.

На этом серьезный разговор закончился. Меня пригласили отобедать, затем я нанес кратковременный визит чете Палаби и отправился в Сентралтаун. В полете мне позвонили по телефону.

– Капитан, с нами связалась мисс Уэллс, – сообщил Хоупвелл. – Она хочет срочно с вами поговорить.

Я мысленно выругался. Личная жизнь – это одно, а работа – другое, и совмещать эти разные вещи я не люблю. Конечно, я мог бы позвонить Анни и выяснить, в чем дело, но лететь оставалось недолго, около часа, поэтому я решил подождать, чтобы разобраться на месте. Зачем попусту суетиться?

Анни открыла мне дверь с покрасневшими от слез глазами.

– «Конкорд» улетает завтра. Утром в десять. Мне говорили, я надо лететь, – сообщила она с чудовищным акцентом, что случалось только в минуты сильнейшего волнения.

– Ох… Анни… – Я сжал ее в объятиях. Конечно, я давно знал, что этот горестный день рано или поздно настанет, но…

– Меня сунут на Окраину, – всхлипывала Анни. – В ссылку. Опять с беспризорниками. Полный конец!

– Анни, не коверкай слова, – вырвалось у меня. Слишком долго я обучал ее правильной речи.

Мы зашли в спальню. На кровати лежала ее сумка, наполовину собранная.

– Как жаль, что ты уезжаешь, – тупо пробубнил я.

– Мне тоже, Никки.

– Скоро мне дадут корабль. Тебе не разрешили бы летать со мной.

– Знаю. Как я запихну сюда все свои новые тряпки? – улыбнулась она сквозь слезы, – Нужна еще одна сумка.

– Купим тебе сумку. Самую лучшую. – Я схватил ее за руку. – И рубиновое ожерелье, которое тебе так понравилось, и много других драгоценностей.

– В самом деле? Ой, Ник, не надо этого.

Я уже пожалел о своей несдержанности. На одно только ожерелье ушло бы двухмесячное жалование. Но на что еще мне тратить деньги?

– Это для меня сущая ерунда, – мужественно заявил я и повел Анни на улицу к электромобилю.

Через пару часов на фоне ее светлого атласного платьица сияло и переливалось темно-красное ожерелье. Мы вернулись в квартиру, и тут моя радость погасла. Разлука так близка!

– Подожди минуту, – сказала Анни и шмыгнула в спальню.

Я сидел несчастный, подавленный, представляя себе, как я возненавижу это квартиру, когда некому станет утешить меня. Наверно, придется переселиться в казарму.

– Никки, пожалуйста, помоги мне, – позвала Анни.

– Не закрывается сумка, лапочка? – спросил я, вставая с кресла. – Может быть, купить сумку побольше? – Я вошел в спальню и встал как вкопанный.

Кроме рубинового ожерелья, красиво сверкающего в вечернем свете, на ней ничего не было.

– Никки, покажи мне, как отстегивается ожерелье, – попросила она.

Я подошел сзади, коснулся драгоценности. Анни повернулась ко мне, жарко прильнула, нежная, женственная, беззащитная. Наши губы встретились. Я поспешно сбросил с себя одежду, и мы бросились в постель.

Вечер незаметно превратился в ночь. Мы уже лежали без сил, когда зазвонил телефон.

– Капитан Сифорт? – послышалось из трубки. – Говорит лейтенант Эйфертс. Мне удалось уговорить адмирала Де Марне принять вас на несколько минут. Приходите утром в десять часов.

– Хорошо. – Я положил трубку.

– Что случилось? – сонным голосом спросила Анни.

– Адмирал наконец согласился меня принять. Завтра. Я отвезу тебя на космодром и отправлюсь в Адмиралтейство.

– Я рада, что ты все-таки добился этой встречи.

– Я тоже.

Анни всхлипнула. Я нежно обнял ее, пытаясь как-то утешить. Что я мог сделать? Ничего. Разлука была неизбежной. На планете Окраина Анни будет работать на фабрике, производящей всякую всячину для молодой развивающейся колонии. Конечно, мы будем переписываться. Не знаю как Анни, а я буду ей писать, по крайней мере какое-то время. А потом наши письма станут приходить все реже и реже…

Возможно, что с Божьей помощью я сумею забыть ее.

Утром я позвонил в госпиталь. Алекс все еще был в коме. Его шансы на выздоровление таяли с каждым днем.

Одевшись, я пил на кухне кофе, хмуро перечитывал на экране блокнота свой доклад, давно посланный адмиралу. Анни уложила в красивую новую сумку последние вещи.

Где-то вверху на орбитальной станции ее ждал «Конкорд». Я тянул время до последнего, но всему есть предел. Опаздывать было нельзя. Пришлось идти.

Мы проехали на электромобиле мимо космодрома и остановились у Адмиралтейства. На космодроме, расположенном неподалеку, уже началась посадка на шаттл. Через полтора часа он причалит к орбитальной станции.

– Анни, знаешь…

– Ник, – улыбнулась Анни, – не надо прощаться, а то я опять разревусь.

– Мне будет очень, очень не хватать тебя, – прохрипел я.

– Нам было хорошо вместе. – В ее глазах все-таки блеснули слезы, когда она взяла сумки. – Пока, Ник. Береги себя. – Не оглядываясь, она пошла к шаттлу. Я смотрел ей вслед, пока не потерял из виду.

Я поднялся по ступенькам, вошел в Адмиралтейство.

– Я уже доложил адмиралу о вашем прибытии, сэр. Он примет вас через несколько минут, – сказал лейтенант Эйфертс.

На часах было без пяти десять. Я сел, рассеянно начал листать электронный журнал на столике. Вдруг меня озарило. Я вскочил как ужаленный.

– Что случилось, сэр? – всполошился лейтенант Эйфертс.

– Передайте адмиралу мои извинения. Чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня задержаться.

– Что? – вытаращился Эйфертс.

Но я уже несся сломя голову прочь. Двойные двери, крыльцо, тротуар, космодром.

Люк шаттла закрылся на моих глазах. Не сбавляя скорости, я отчаянно замахал руками. Люк открылся, я влетел внутрь. Черт возьми! Шаттл был двухэтажным. Где же Анни?

– Вы опоздали, вес пассажиров уже занесен в компьютер, – проинформировала меня женщина-пилот.

– Я не лечу, – выпалил я и заорал на весь салон:

– Анни!

– Капитан, мы отправляемся ровно через две минуты.

– Мне надо меньше, – отмахнулся я.

– Люк необходимо закрыть!

– Да, мадам. Анни!

Наконец, с одного из кресел поднялась Анни. Глаза ее округлились от страха:

– Что случилось? Алекс?

Я кашлянул, мучительно подбирая слова. Хорошо еще, что пилот умолкла. Анни в тревоге теребила ожерелье. Наконец я выпалил:

– Анни! Выходи за меня замуж!

– Замуж?

– Пожалуйста! Останься со мной!

Она закусила губу, отвернулась, скрывая выступившие на глазах слезы.

– Никки, ты уверен? Я могу быть женой капитана?

– Можешь, конечно.

– О боже мой, Никки! – Анни бросилась в мои объятья.

– Мы успеем забрать ее багаж? – спросил я у пилота.

– Значит, она не летит? – улыбнулась пилот.

– Нет. Она остается, – твердо ответил я.

– Тогда забирайте багаж. Придется вводить в компьютер новый вес, – послышалось добродушное ворчание.

Анни всхлипывала и не выпускала меня из объятий. Я не знал, плакать мне или смеяться. Кажется, не мог сдержать ни слез ни радости.

Суеты с официальным оформлением брака было довольно много, но мы со всем справились быстро. В тот же день пополудни нас обвенчали в часовне кафедрального собора Церкви Воссоединения. Эдди Босс был шафером. Анни, в традиционном белом костюме с бахромой, была очаровательна и светилась счастьем. Я был в белой парадной форме. Иногда мой взгляд возносился к великолепным фрескам купола, я вспоминал о своей загубленной душе и беспокоился, что Господь Бог не благословит наш брак.

Адмирал Де Марне молча выслушал мое объяснение по телефону, но потом лейтенант Эйфертс сообщил, что адмирал нашел мою неявку извинительной и назначил повторный прием через двое суток. Не знаю, правда, простил ли он мне женитьбу на беспризорнице.

Скоро о моей необычной свадьбе знали во всем Сентралтауне и даже за его пределами. Открытки с поздравлениями прислали медсестры из госпиталя, Хармон Бранстэд и капитан Дражинский.

Алекс Тамаров все еще был без сознания.

– Ему пришлось срочно улететь на орбитальную станции, сэр, – извинился лейтенант Эйфертс. – Возможно, он примет вас позже.

Вот так! Сам виноват. Одну возможность встретиться с адмиралом я упустил, а другая неизвестно когда представится.

– Когда он вернется? – спросил я.

– Не знаю, сэр.

Я положил трубку и задумался. Прошло уже немало времени, а передать адмиралу жалобы Хармона и Зака Хоупвелла мне так и не удалось. Что ответить плантаторам?

– Лапочка, давай навестим Алекса, – предложил я Анни.

Она протянула мне руку с предметом ее гордости – золотым обручальным кольцом, и мы отправились в госпиталь.

После взрыва Алекс ни разу не приходил в сознание, но медсестра уверяла, что его мозг жив и надежда есть. Как обычно, в уголке больничной палаты примостился на стуле Эдди. Вид у него был мрачный. Он все еще числился в моем распоряжении как шофер. До меня вдруг дошло, что если я и дальше не буду загружать Эдди работой, то придется отпустить его к прежнему командиру. Тишина в палате была невыносимой.

– Пойду принесу кофе. – Я вышел в коридор. Когда я медленно возвращался с тремя чашками, стараясь не пролить кофе, кто-то окликнул меня:

– Капитан Сифорт?

Я обернулся:

– А! Мистер Форби!

– Давайте помогу вам. – Он взял у меня одну из чашек.

– Спасибо. Как вас сюда занесло?

– Антивирусная прививка, – показал он на дверь процедурного кабинета. – Заставляют время от времени. А вы пришли навестить своего лейтенанта, сэр?

– Да, – кратко ответил я. – Если бы Форби знал, как мне не хватало моего друга!

– Адмирал Де Марне долго бушевал после покушения на вашу жизнь. Он распорядился оказывать вам всяческое содействие в расследовании.

– Мне только нужно найти Мантье.

Фредерик Мантье исчез, прихватив с собой деньги, документы и кучу вещей. Дора Мантье была вне себя от горя. Похоже, она действительно не знала, куда спрятался ее муж. Полиция Сентралтауна всюду развесила фотографии Фредерика, что вряд ли было необходимым в таком маленьком городке – богатого плантатора многие знали в лицо.

– Что они затевают? – спросил Форби, махнув рукой в сторону плантаций.

– Напрашиваются на неприятности. Я давно пытаюсь доложить об этом адмиралу, но, к сожалению, однажды не смог прийти к нему в назначенное время.