Надежда победителя

Как только за троицей закрылась дверь, я рухнул в кресло. Какой маразм! Полный! Что я натворил?! Какого дьявола я мямлил перед кадетами, как салага? Черт меня дернул за язык наплести про индивидуальное обучение? Никогда в Академии этого не бывало. Придется выдумывать для них какие-то обязанности.

По сути дела я вырвал эту троицу из налаженной системы обучения Академии и взвалил ответственность за их успеваемость на себя. Этого мне только не хватало! Хуже того, я нарушил святую традицию. Капитану не пристало общаться с кадетами, он просто должен их не замечать. Теперь же они узнают меня лучше, увидят все мои недостатки. Разве смогут они после этого меня уважать?

11

На следующий день я поручил сержанту Киндерсу дать кадетам Арнвейлу, Дрю и Стрицу задания. Работы для них нашлось достаточно, чего и следовало ожидать, поскольку офицеров у нас не хватало и некоторым гардемаринам пришлось взять на себя обязанности лейтенанта Слика.

Прошел еще день. Наконец утром замороженный труп Дарвина Слика вывезли на тележке за ворота Академии к вертолету. Я провожшт замаскированное под багаж тело коллеги с молитвой и чувством вины. Напрасно мы скрыли его смерть. Пусть решение принял сам адмирал, но я тоже в этом участвовал, а значит, разделяю ответственность.

В столовой троица из Фарсайда сидела с остальными кадетами. Разумеется, за круглый стол я их не пригласил. Моими помощниками они не стали – наплевав на собственные обещания, я отделался от них в тот же день и ничем их не выделял из общей массы кадетов. На душе у меня кошки скребли, но возиться с ними я просто не мог.

Не замечал я эту троицу и на следующий день, точнее, за завтраком и обедом, а к ужину совесть заела, я не выдержал и попросил стюарда подготовить за круглым столом еще три места, успокаивая себя тем, что Слика и Толливера нет, так что тесниться офицерам не придется. Как только столовые приборы были поданы, я приказал стюарду подозвать ко мне Арнвейла, Дрю и Стрица.

Кадеты подошли с несчастным видом. Лейтенант Нгу Бьен открыла рот, но так и не решилась упрекнуть меня в нарушении традиций. Во флотских преданих ни о чем подобном не упоминалось, и на моей памяти такого не бывало. Начальник Академии никогда не подзывал к круглому офицерскому столу кадетов даже для выговора. Я решился на немыслимое.

– Присаживайтесь, джентльмены, – пригласил я испуганную троицу. – Отныне вы будете ужинать за этим столом.

Кадеты робко сели на свободные места. Кевин Арнвейл оказался рядом с Сандрой Экрит и смущенно отодвигался от нее, прижимаясь к своим товарищам. Я молча налил себе половником из кастрюли суп, надеясь, что напряженную тишину нарушит кто-то другой, а там уж застольная беседа потечет легче. Наконец, Сандра возобновила прерванный разговор с Нгу Бьен. Бордовый Арнвейл сосредоточенно смотрел в свою тарелку, боясь взглянуть на офицеров. Йохан Стриц осмелился что-то шепнуть Килу Дрю, после чего тот решился поднять глаза на сержанта Ольвира и застенчиво произнести:

– Добрый вечер, сэр.

– Добрый вечер, – неприветливо ответил сержант и сразу отвернулся к гардемарину Тайеру:

– Какое впечатление на вас произвел Лунаполис?

– Превосходное, – довольно улыбнулся рыжий гардемарин.

Стало ясно, что без моего вмешательства не обойдется. Лед надо как-то сломать. Я мягко спросил растерянного кадета:

– Сколько тебе лет, Йохан?

– Пятнадцать, сэр.

– Насколько я помню, у тебя были трудности с навигацией. А теперь как с нею обстоят дела?

– Немного лучше, сэр, – потупился мальчишка.

– Хорошо. А вот гардемарин Экрит, полагаю, разбирается в навигации великолепно, – с нажимом произнес я, повернувшись к Сандре. – Верно?

– Так точно, сэр. – Она настороженно вытаращилась на меня, словно ожидая подвоха. Что этот ненормальный Сифорт сейчас учудит?

– Вот и прекрасно, – благодушно промолвил я. – Поможете мистеру Стрицу освоить этот нелегкий предмет.

– Конечно, помогу, – скривилась она.

– И будете помогать Йохану до тех пор, пока не улучшатся его отметки и ваши манеры, – добавил я.

– Простите, сэр, я не хотела вас оскорбить. – Сандра уткнулась в свою тарелку.

– Меня вы не оскорбили, гардемарин, – холодно улыбнулся я, – а вот у мистера Стрица есть основания на вас обижаться. Правда, он еще бесправный кадет и потому не может высказать вам свою обиду.

– Простите меня, сэр. И вы, кадет, простите.

Хорошо ли, плохо ли, но цели своей я достиг: лед отчуждения между офицерами и кадетами сломан. Теперь можно помягче.

– Мистер Тайер, – улыбнулся я рыжему, – расскажите Кевину о Лунаполисе. Надеюсь, вы хорошо провели там время?

В конце концов подключилась и строгая Нгу Бьен, завела разговор с Килом Дрю. Попробовала бы не подключиться! Знает, небось, какой у меня крутой норов. Страшно, если я психану!

После ужина я вернулся в свой кабинет, все еще злясь на бессердечность своих офицеров. Предложив кадетам разделить с нами трапезу, я по сути пригласил их в гости, а мои офицеры оказались такими негостеприимными! Пока я им не вправил мозги. Зазвонил телефон.

– Отдел кадров, – раздался в трубке голос секретарши. – Сейчас с вами будет говорить капитан Хигби.

В ожидании я сосредоточенно грыз кулак. Традиции можно толковать по-разному. Некоторые лейтенанты и гардемарины видят в кадетах лишь безропотные машины, которые все на одно лицо, слуг в безупречно чистой и выглаженной униформе. А некоторые видят в кадетах людей. Гардемарин Джеффри Торн, к примеру. Он защищал меня, несчастного кадета, доверял, брал с собой «на дело», был мне наставником и старшим другом.

– Сифорт? – послышался из трубки голос капитана Хигби. – Я нашел вам сотрудника. Лейтенант Бранн, ему пятьдесят лет. Он попал в катастрофу и потом долго болел, поэтому пока может выполнять только легкую работу.

– Сойдет.

– Несколько лет он провел в полетах к Веге и вокруг нее, настоящий боевой офицер, ему не по душе прозябать в спокойном местечке, но мы не можем сразу пустить его в полет, пусть пока послужит у вас, отдохнет, наберется сил, а потом разрешим ему снова сунуться в пекло.

Больному старику работать в Академии будет трудно. Он не справится с резвыми пацанятами. На их фоне он будет чувствовать себя ущербным и дряхлым. Лучше бы заполучить молодчика, фонтанирующего энергией.

– Между прочим, – стрекотал Хигби, – ваш мистер Слик уже переведен в Лунаполис. Он зачислен в штат адмирала. А что касается личного дела Бранна, то я перешлю его вам электронной почтой.

– Не надо.

– Почему?

– Такой человек меня не устраивает.

– Сифорт, но я ведь спрашивал вас, кого вы хотите, а вы сказали, что подойдет любой. У Бранна отличный послужной список, вы не имеете права отказываться…

– Нет, – рявкнул я. – Не присылайте Бранна, все равно я отправлю его обратно.

– Я старше вас, мистер Сифорт, не забывайте! Кроме того, я действую от имени адмирала Дагани.

– Тогда переведите лейтенанта Слика из штата адмирала обратно в Академию! – прорычал я.

– Ладно, Сифорт, кого вы хотите?

– Мне нужен человек, который… А не могли бы вы узнать, где сейчас служит Джеффри Торн? Он окончил Академию в 2088 году.

– Хорошо, наведу справки и позвоню вам позже, – недовольно пробурчал Хигби и бросил трубку.

Сейчас он нажалуется на меня адмиралу, а ют уже сыт по горло моими выходками. Что если терпение Дагани лопнет? Он может отправить меня в отставку. Ну и пусть. Начальник Академии должен быть большим дипломатом, а я со своей прямолинейностью уже наломал немало дров. Нельзя мне оставаться на этом посту. Такие инструкторы, как сержант Радс, знают свое дело отлично, а я везде сую свой нос, толку от меня никакого кроме вреда, ошибки осознаю слишком поздно, задним умом крепок. Зачем я потакаю кадетам? Нельзя их распускать. Им нужна строгость. И все-таки порой им так не хватает душевной теплоты.

За окнами сгустилась тьма, на меня наплыли воспоминания.

– Извини, Ник, никак не ожидал, что все так повернется, – оправдывался гардемарин Джеффри Торн, отводя глаза. – Лейтенант Зорн предупредил, что если я еще хоть раз что-то такое натворю, меня сразу отправят в отставку. Поэтому походов «на дело» больше не будет.

Кошмар! Неужели у меня не будет даже этой отдушины?! Даже этих нечастых радостей? Значит, впереди лишь беспросветные будни?

– Сифорт, пройдет несколько месяцев и ты сам станешь гардемарином, – утешал меня Джефф. – Я тебе уже не нужен.

– Откуда ты знаешь, что мне нужно! – выпалил я и тут же раскаялся. – Простите, мистер Торн. Простите меня, пожапуйста.

Дружба дружбой, а служба службой. Все-таки он был для меня старшим, офицером, а я – бесправным кадетом.

– Брось, Никки, – Джеффри одарил меня своей волшебной улыбкой, от которой забывались все горести и унижения кадетской жизни. – Все, баста. На «дело» больше не ходим. А о нашем провале не беспокойся, я взял всю вину на себя.

– Знаю, сэр. – У меня на глаза навернулись слезы. – Зря вы это сделали. Я сам виноват, ведь мог бы с вами и не ходить.

– Не мог! – Он положил мне на плечо руку. – Прости, Сифорт. Тебя выпороли из-за меня.

– Пустяки, я выдержал это легко.

– Конечно, пустяки. Не принимай близко к сердцу, Сифорт. Главное не внешнее, а то, что у тебя внутри.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, как бы тебе объяснить… Вот скажи, у тебя сколько друзей? Я думаю, немного.

– Почему немного? Робби, Арлина и еще много…

– Нет, ты не понял. Я имею в виду настоящих друзей, таких, с которыми можно говорить обо всем.

– Мы обо всем говорим, – недоумевал я.

– Даже о самом-самом? О таком, что можно доверить только самому близкому?

– Даже отец не говорил со мной обо всем, – пожал плечами я.

– Но ведь тебе иногда хочется с кем-нибудь поделиться, правда?

Джефф попал в самую точку. Я потупился. В глазах стояли слезы.

– Ты одинок, Ник. Я порой тоже чувствую себя сиротливо, но ты справляешься со своим одиночеством, а значит, в тебе есть внутренняя сила. Ты выдержишь все испытания.

– Разве? – всхлипнул я.

– Конечно, выдержишь. Но тебе будет легче, если бы ты мог делиться с кем-нибудь, то есть говорить обо всем. И не смотри на меня так. Других утешать ты умеешь, я видел, как ты успокаивал Робби, когда его наказал сержант. У тебя очень хорошо получилось. Но сейчас речь не об этом… – Джеффри умолк, мучительно подбирая слова.

– Говорите быстрее, сэр! – невольно выпалил я и в испуге затаил дыхание. Это прозвучало как требование, как приказ, но Джеффри не обиделся, и я облегченно вздохнул.

– Понимаешь, утешать других – хорошо, но надо уметь и самому принимать помощь. Надо быть более открытым, не бояться делиться с друзьями чувствами, впечатлениями. Ведь друг не сможет помочь, если не знает, что тебя гнетет. Может, я не вполне внятно выражаюсь, но поговорить об этом у нас, наверное, больше не будет возможности. Не подумай, что я давлю на тебя, просто…

– Я не нуждаюсь в утешении, и так… – Я запнулся под его печальным взглядом. – Не знаю, меня никогда никто не утешал… Когда-то у меня был друг Джейсон… Нет, со мной все в порядке, сэр! В самом деле!

– А все-таки неплохо мы развлекались «делами», – вдруг хохотнул Торн.

– Так точно, сэр, – я робко улыбнулся.

– Все нормально, кадет. Так держать! – Он быстро пожал мне руку и пошел прочь.

Я смотрел ему в спину, пока он не скрылся за углом. Как и отец, Джеффри Торн не оглядывался. Он унес с собой так нужное мне тепло.

После завтрака я пошел прогуляться по территории Академии. В тире кадеты упражнялись на устаревших компьютерных тренажерах, а некоторым разрешили пострелять из настоящих лазерных пушек, правда, настроенных на малую мощность. Заглянув в класс для обучения обращению со скафандрами, я задумчиво побрел в кабинет.

Может быть, устроить внезапную проверку? Толливер или Нгу Бьен помогут. А может, не надо? Что это мне ударило в голову – проверка? Не потому ли, что я просто-напросто хочу как-то развеять тоску? Впрочем, кадетам надо время от времени устраивать встряски, иначе…

– Докладывает кадет Арнвейл, сэр! – раздался поблизости голос.

Я вздрогнул, оглянулся.

– Какого черта ты подкрадываешься, как дикий кот?! Ты что… – Я взял себя в руки. – Что надо? Мальчишка четко козырнул и доложил:

– Сержант Киндерс просил передать, что у ворот вас ждет мистер О'Нейл, сэр.

Наверно, чей-то отец. Я напряг память, но кадета с такой фамилией не вспомнил.

– Родителям вход на территорию Академии запрещен, – отрезал я.

– Его дети у нас не учатся, он по какому-то другому, очень важному делу, сэр.

– Тогда пусть запишется ко мне на прием.

Кадет козырнул и отправился восвояси.

Я тут же забыл о посетителе и вернулся к прерванным размышлениям, неспешной походкой направляясь к административному корпусу. Едва я вошел в приемную своего кабинета, сержант Киндерс, с телефонной трубкой в руке, доложил:

– Вы как раз вовремя, сэр, вам звонит капитан Хигби из отдела кадров.

Я прошел в кабинет, снял трубку.

– Сифорт? Я нашел Джеффри Р. Торна! – сообщил Хигби. – Четыре года назад ему присвоили звание лейтенанта. Год он летал на корабле «Таргон», потом был в штате Адмиралтейства, а теперь служит на Каллисто.

Отлично! Совсем недалеко – у Юпитера. Хорошо, что не за пределами Солнечной системы. Почему я не вспомнил о Торне раньше?

– Он мне нужен.

– Но ему осталось служить там еще шесть месяцев, а в настоящее время, как вам известно, запрещено переводить офицеров с места на место, если…

– Переведите его ко мне! – потребовал я.

– Но это может оказаться невозможным! По крайней мере, это не в моей компетенции! – начал закипать Хигби.

Мне бы попридержать свой бешеный норов, но я уже завелся и пошел вразнос.

– Мистер Хигби, – повысил я голос, – я не знаток ваших политических игр, но могу обратиться к двум-трем очень влиятельным людям и они подрежут вам крылышки. Лучше не кочевряжьтесь!

Пауза. Не знаю, что чувствовал Хигби, но я был потрясен собственной дерзостью. Откуда во мне столько наглости?! Зачем я пошел на такой блеф? На самом деле я могу пожаловаться лишь одному влиятельному человеку – сенатору Боланду, который просто посмеется над моей глупой просьбой, если вообще станет слушать.

– Ладно, вы получите Торна через несколько дней, – злобно процедил Хигби и бросил трубку.

Вот я и нажил себе еще одного врага. Все из-за моего скверного характера… Теперь при случае Хигби устроит мне неприятности. Ну и Бог с ним, главное, я отвоевал Джеффа Торна.

Позвонили с КПП.

– Посетитель настаивает, сэр, – доложил часовой. – Говорит, очень срочное дело.

– Какой посетитель? Мистер О'Нейл? Я же сказал…

– Не мистер, а доктор О'Нейл.

Боже мой! Это доктор моей Анни из клиники!

– Немедленно проводите его ко мне в кабинет! – рявкнул я. – Пусть его проводит кто-нибудь из гардемаринов!

– Они все заняты, сэр, доверить это одному из ваших специальных кадетов?

«Специальные кадеты»! Надо же такое придумать! Заварил я кашу на свою голову.

– Ладно, – проворчал я.

Терпения хватило у меня лишь на пару минут, ждать дольше не было сил, и я выбежал встречать доктора в коридор. Он появился в сопровождении «специального» кадета Дрю.

– Ради Бога простите, что заставил вас ждать! – оправдывался я в ужасе. – Это просто недоразумение!

– Ничего, – добродушно ответил О'Нейл, лысеющий господин, одетый с иголочки. – Мне надо поговорить с вами с глазу на глаз.

– Добро пожаловать в мой кабинет! Там нам никто не помешает!

В кабинете я гостеприимно усадил доктора в кресло, плотно прикрыл дверь.

– Мистер Сифорт, – медленно начал он, – к несчастью…

– Что? Что случилось?

– Понимаете, не знаю, как это произошло, но…

– Да говорите же сразу! – опять перебил я, вскочив на ноги.

– Она ушла.

У меня внутри все оборвалось:

– Анни умерла?!

– Нет, ушла из клиники. Видите ли, у нас все-таки не тюрьма, а лечебное заведение. До сих пор никто из наших пациентов не убегал…

– Какое мне дело до других пациентов! Говорите о моей жене! – бесновался я.

Доктор занервничал. Лоб у него покрылся испариной.

– Она покинула территорию клиники вчера во второй половине дня. С тех пор мы ее не видели.

– Как вы позволили ей уйти! Она же… в таком состоянии!

– Большинство наших пациентов не ограничены в свободе передвижения, мы изолируем только буйных. Миссис Сифорт не относится к числу…

– Как она убежала?! – рявкнул я.

– Прошла через ворота вместе с родственниками одного из пациентов. Мы узнали об этом не сразу, а когда спохватились и прокрутили видеозаписи охранных устройств, было уже поздно.

– Во что она была одета?

– В легкий спортивный костюм.

– Деньги?

– Насколько нам известно, денег у нее при себе не было. Средства на ее лечение, как вы знаете, перечислялись с вашего банковского счета. Разумеется, мы сразу обратились в полицию и сообщили все приметы вашей жены.

– Трущобы вокруг клиники обыскали?

– Да, вместе с полицией. Мне понятны ваши чувства, мистер Сифорт, именно поэтому я решил сообщить вам об этом лично, а не по телефону.

– Почему она сбежала? Ей у вас что-то не нравилось?

– В последние дни у нее было неважное настроение, бодрость часто сменялась приступами меланхолии. Это обычное явление для такой стадии. Со временем колебания настроения уменьшаются, сглаживаются, человек приходит в норму. Но все это при условии приема лекарств. А теперь, когда она…

– Она оказалась на улице без денег! Без теплой одежды!

– Возможно, для нее это не так страшно. Я имею в виду ее прошлое.

– Прошлое?! – взревел я, поднимаясь.

– Давайте говорить начистоту. Она ведь была беспризорницей, а такие люди, в отличие от нас, умеют жить на улице.

– Чтоб вы были прокляты! Чтоб вам в аду гореть! – Как мне хотелось его задушить!

– Капитан, я читал о жизни беспризорников и представляю, что это такое…

– КИНДЕРС! – зарычал я. – Быстро сюда! Через секунду в кабинет влетел сержант с вытаращенными глазами.

– Я ни в коем случае не оскорбляю вашу жену, – залепетал доктор, – я всего лишь хотел сказать, что она вполне сможет выжить на улице, так что особенно беспокоиться нечего.

– Доктор Ричард О'Нейл! – торжественно загремел я. – В присутствии свидетеля бросаю вам вызов на дуэль! Выбор оружия за вами!

Доктор даже не шевельнулся.

– Хотя наша клиника частная, средства мы получаем из городского бюджета, поэтому я считаюсь государственным служащим и не имею право участвовать в дуэли, – произнес он официальным тоном.

– Ты! Напыщенный болван! Найди мою жену! Если она погибнет, я тебя пристрелю! Пусть оставшуюся жизнь я проведу в исправительной колонии! Но вначале я тебя пристрелю!

Доктор побледнел:

– Я хорошо понимаю ваше состояние, капитан, поэтому, хотя вы способны осуществить вашу угрозу, я не собираюсь на вас жаловаться, если…

– Киндерс, – заорал я, – выведи его с базы! Немедленно!

– Есть, сэр, – ответил сержант, не моргнув глазом, подошел к О'Нейлу, взял его за руку. – Пойдемте, сэр, пожалуйста, я провожу вас к воротам.

Доктор покорно поднялся и позволил себя увести. Я долго метался по кабинету, выбежал в приемную, приказал Киндерсу вызвать Толливера, вернулся в кабинет и снова носился как угорелый. Наконец пришел Толливер со своим вечным сарказмом:

– Я слышал, вы вступили на тропу войны?

– Анни пропала! Сбежала из клиники! Толливер изменился в лице.

– Боже мой! – Он без приглашения сел в кресло. – Чем могу помочь?

– Она сбежала еще вчера. В неизвестном направлении, – тупо добавил я и отвернулся к окну. Голова не соображала, ничего, кроме жалобных воплей, на ум не приходило.

– Наверняка ее найдут, сэр. Это лишь вопрос времени. Попробуйте надавить на полицию.

– Как?

– Обзвоните все начальство. Вас выслушают, пойдут навстречу. Хоть раз в жизни воспользуйтесь своей популярностью.

– Нет, это невозможно. Разве что поговорить с начальником местного полицейского участка…

– Разве это ваш уровень, сэр? – опять начал язвить Толливер, сардонически усмехаясь. – Позвоните комиссару полиции, мэру Нью-Йорка, самому Генеральному секретарю ООН, черт возьми. Прославленному герою они не откажут.

– Адмирал Дагани, однако же, разговаривает со мной иначе.

– Разумеется, он ведь чуточку знает ваше истинное лицо. – Испугавшись моей свирепой морды, Толливер пошел на попятную:

– Извините, сэр, малость переборшил. Кому прикажете звонить?

– Комиссару полиции. Может быть, он и в самом деле согласится потратить время на разговор со мной.

– Хорошо, сэр. Дайте мне несколько минут.

Толливер дозвонился лишь через полтора часа. Комиссар заверил, что полиция займется этим делом в первую очередь, глаз не сомкнет, будет искать день и ночь везде и повсюду, и так далее и тому подобное, но я чувствовал, что все эти заверения неискренни, по сути – вежливый отказ.

Остаток дня я провел как на иголках, вздрагивал и хватал трубку при каждом звонке, но вестей из Нью-Йорка не было. Анни как в воду канула.

За ужином я подавленно молчал. Никто за столом не знал об исчезновении Анни, но по одному моему виду все догадались о том, что меня лучше не трогать, и двигали челюстями в тишине.

Прошло два мучительных дня. Я бездумно подписывал какие-то бумаги, выпорол кадета за самоволку в город, приказал подготовить квартиру для лейтенанта Торна. Позвонили из Адмиралтейства с приглашением на церемонию принятия нового корабля «Веллингтон», назначенную через две недели. Пораскинув мозгами, я согласился. За это время Анни, конечно, найдут, так что настроение на церемонии у меня будет нормальное.

На третий день к вечеру я был на грани сумасшествия, каждые полчаса звонил в клинику, но утешительных новостей не было.

– Капитан! – раздался вдруг голос Толливера. Я даже не заметил, как он вошел в мой кабинет.

– Нашли? – с надеждой спросил я.

– Кажется, нашел.

– Где она, Эдгар!?

– Я о финансовой проверке, сэр. Помните, сержант Ибарес приказал Джеренсу Бранстэду переписывать заводские номера скафандров, когда надо было изолировать этого кадета от других?

Я попытался сосредоточиться. В голову ничего не лезло. Я мог думать только об Анни. В этот момент мне не было дела ни до скафандров, ни до их кадетов, вернее наоборот.

– Помню. И что дальше?

– Так вот, я сверил эти номера с теми, что хранятся в компьютере. Списки не совпадают.

– Ну и что? Какая мелочь! Забудь.

– Есть забыть, сэр. Может, мне забыть и о проверке? – В его голосе опять появился сарказм.

– Толливер! – рыкнул я.

– Вы говорили, что финансовая проверка очень важна, поэтому я занимался ею не покладая рук, не спал, стараясь успеть подготовить отчет, и вот, наконец, нашел зацепку! – Толливер, гневно сверкая глазами, перешел на крик. – А теперь приказываете о ней забыть! Совсем спятили?!

– Извини, у меня действительно сейчас не варит башка, я думаю только об Анни. Продолжай проверку так, как считаешь нужным.

– Есть, сэр, – проворчал он, все еще раздраженный.

– Эдгар, посоветуй, что мне делать?

– Ждите. Что еще остается?

– Анни, бедняжечка, теперь совсем одна.

– Сомневаюсь.

– Что ты имеешь в виду?

– Сэр, она попала в привычную среду. Она вернулась домой.

– Улица не может быть ее домом! – взъярился я. – У нее появился настоящий дом! Она не может променять его на улицу!

– Мы не можем, а она… – Толливер, косясь на мои сжатые кулаки, почел за благо сменить тон. – Вам остается только ждать. Не пойдете же вы искать ее сами.

Искать самому? Интересная мысль.

– Почему бы и нет?

12

Толливер резко возражал против моей «поисковой» экспедиции. Когда же я сообщил, что намерен отправиться в одиночку, его чуть не хватил удар. Пришлось пойти на попятную и взять с собой гардемарина. Толливер выбрал мне в помощники Адама Тенера, который в этот день по каким-то делам был в Девоне. Я не стал упрямиться. Почему бы и нет? Адам – неплохой парень. Правда, из-за него мы чуть не заблудились в лабиринте коридоров здания космодрома, но это мелочи.

Не успел наш шаттл приземлиться в Нью-Йорке, я, к неудовольствию стюардессы, уже бросился к выходу. Адам за мной едва поспевал. Наконец мы сбежали по трапу. Нью-Йорк уже погружался во тьму.

В такой поздний час сразу тащиться в клинику смысла не было, поэтому я решил вначале поселиться в отеле. Служебных дел у меня пока тоже не было, в Академии на хозяйстве остался Толливер – ему предстояло встретить Джеффри Торна и подписывать текущие документы.

У вертолетной площадки я передумал – ожидание в гостинице сведет меня с ума, лучше сразу лететь в клинику. Проворонив несколько вертолетов-такси, я смекнул наконец, что на принципиальности далеко не улетишь, и согласился заплатить пилоту изрядные чаевые, лишь бы он доставил нас в Бронкс.