Алекс Фергюсон. Человек за маской легенды

«Думая об Алексе, сразу вспоминается старое выражение “он мог бы затеять спор в пустой комнате”», – много лет спустя рассказывала его учительница Элизабет Томсон. Впоследствии он, на протяжении пяти десятилетий, вплоть до тех пор, пока она не скончалась – это произошло незадолго до окончания тренерской карьеры 71-летнего Фергюсона, много раз приглашал «миссис Томсон» отужинать у него в гостях в графстве Чешир. Этот факт рассказывает многое о человеческих качествах Алекса. Он души не чаял в миссис Томсон, несмотря на то, что она регулярно наказывала его шестью ударами по рукам старым черным ремнем, который хранила в ящике стола. Его привязанность к учительнице была настолько сильна, что в день ее свадьбы Алекс заставил своих лучших школьных друзей посетить церковь. Алекс и его одноклассники, неряшливые, одетые в дырявые обноски, купленные по дешевке, сияли от счастья с задних рядов церкви, в то время как Элизабет укоризненно смотрела на них с другой стороны прохода до алтаря.

«Мне показалось, что мы обязаны оказаться там в этот день, – вспоминал Алекс через пятьдесят лет. – Мы обожали ее».

В школе Алекс и Мартин довольно часто попадали в передряги и, как следствие, с завидной регулярностью ощущали жгучие удары ремня миссис Томсон. Однако Мартин и по сей день настаивает, что участвовать в шалостях его подбивал старший брат.

«Правда в том, что Алекс всех терроризировал, – однажды признался Мартин. – Его боялось полшколы, потому что он смог поставить себя следующим образом: как хочет Ферги – так и будет. И никак иначе».

Многие из шалостей братьев Фергюсонов произрастали из их любви к футбольной команде, за которую они решили болеть в Глазго. Алекс помогал своему младшему брату перелезть через стену у стадиона «Айброкс», прежде чем забраться на нее самому, чтобы увидеть игру «Рейнджерс» совершенно бесплатно. От случая к случаю, с растущей наглостью применяя на практике свои преступные навыки, братья Фергюсоны воровали толстые кружки из столовой спортивной арены для последующей перепродажи за несколько пенни какому-то торговцу с берегов реки Клайд. По крайней мере два раза блюстители порядка ловили их с поличным. Полицейские хватали ребят за шиворот и так тащили прямо до дома.

Как-то раз, во времена бурной молодости, самоуверенные ребята завели Алекса за угол одной из узких улочек Гована. Паренек подумал, что они хотят с ним подружиться, и когда компания предложила ему сделать глоток из бутылки с вином, Алекс взял ее и прислонил к губам. Но когда содержимое стеклотары попало в глотку, он понял, что пьет мочу. Алекс отплевался, разбил бутылку о землю и побежал домой полоскать рот. Позже он рассказывал одноклассникам, что отомстил тем мальчишкам, выследив каждого по отдельности и «задав взбучку». Хоть сверстники Алекса и считали его тем еще хулиганом и ничуть не сомневались в его способности подраться со старшими ребятами, они знали и про его любовь сочинять сказки.

Да, будучи подростком, Алекс впечатляюще махал кулаками, но в первую очередь он выделялся умением формулировать мысли так, как это делали взрослые. Он ловко владел словом и мог в одночасье собрать вокруг себя толпу, без остановки рассказывая одну байку за другой. Собственно, Алекс до сих пор обожает рассказывать истории.

На формирование школьного статуса Алекса повлияла и его блестящая игра в футбол. Снискав славу лучшего футболиста, он добивался уважения других учеников. То же самое касалось и его младшего брата – оба отпрыска четы Фергюсонов считались лучшими игроками своей школы. Конечно, нужно отметить, что их мечта – однажды играть на острие атаки «Рейнджерс» – была не уникальной. Пожалуй, каждый подросток Глазго хоть раз в жизни хотел стать центральным нападающим «синих» или «девяткой» «Селтика» – в зависимости от того, в какой части города он жил.

Фергюсоны… история их семьи не раз проходила то по одну, то по другую строну болельщицких баррикад. В общих чертах она выглядит следующим образом: пара дедушки и бабушки Алекса (по папиной линии) нарушила церковные каноны обвенчавшись, несмотря на то, что она была протестанткой, а он – католиком. При этом их сын, Алекс-старший, воспитывался в протестантской традиции. В те годы считалось, что, получив образование в протестантской школе, проще найти работу. Алекс-старший настолько презирал межконфессиональную вражду, что решил, назло всем, болеть за «Селтик». Направляясь на смену на верфи, под рабочий фартук он часто надевал футболку католического клуба с бело-зелеными полосками. Влюбившись в Лиззи Харди, молодой человек понял, что история повторяется. Молодых Фергюсонов снова обсуждала вся округа, так как их ожидал очередной смешанный брак. Лиззи, родом из другой части города, росла в строгой католической семье. Несмотря на это, именно она после рождения Алекса и Мартина решила, что они получат воспитание в протестантской традиции (по той же причине), но мальчики получали право выбора, когда речь зашла о том, за какой клуб из Глазго им болеть. Алекс и Мартин не страдали от моральных дилемм своего отца и выбрали «Джерс» – не только вследствие протестантского воспитания, но и потому, что за эту команду болели их друзья. Когда они проникали на «Айброкс», чтобы посмотреть игру, Алекс не сводил глаз с 9-го номера (которым тогда был Вилли Финдли), мечтая, что однажды окажется на его месте. Эта мечта на шаг приблизилась к реальности, когда Алекс, все еще игравший за команду своей школы, привлек внимание скаута «Драмчепл Эматерз», прославленной футбольной академии Глазго, куда, как все прекрасно знали, регулярно заглядывали наблюдатели как «Рейнджерс», так и «Селтика». Тренерами Алекса стали местный кумир Дуглас Смит и молодой, многообещающий тренер Дэвид Мойес, отец будущего преемника Алекса в «Манчестер Юнайтед» спустя примерно пятьдесят пять лет после описываемых событий.

Однако никто из скаутов «Рейнджерс» так и не похлопал одобрительно Алекса по плечу с предложением воплотить мечту в жизнь, несмотря на то, что на каждой тренировке и в каждой игре за «Драмчепл» парень выкладывался на 100 %.

Алексу все же удалось впечатлить одного конкретного человека – скаута клуба «Куинз Парк». Его так поразил этот долговязый подросток, что он незамедлительно назначил Алексу встречу на следующей неделе. На ней Алексу предложили подписать контракт. Времени на подробное ознакомление с условиями не было, и совершенно точно в нем не фигурировали хоть какие-то суммы. За каждую игру Алекс не получал никакого вознаграждения, кроме удовольствия от выхода на поле легендарного стадиона «Хэмпден Парк» на каждой домашней игре – и неважно, что знаменитые и полупустые трибуны старой арены отдавали эхом.

Алексу только что исполнилось 16 лет, и не получив других предложений, он испытывал серьезный душевный упадок. В течение нескольких недель Алекс держал в напряжении «Куинз Парк», ожидая предложения от более статусного клуба, но, в конце концов, неохотно подписал контракт, согласно которому ему ничего не причиталось. Стало ясно, что нужно искать постоянную работу. Ему открылась возможность играть за знаменитый клуб на знаменитом стадионе, но он так и не стал профессиональным футболистом в полном смысле слова.

Устроившись на фабрику по производству инструментов «Ремингтон Рэнд», он зарабатывал £30 в неделю. Он не боялся запачкать руки и слыл усердным работником, но все равно стал приличной головной болью для начальства. После того, как Ферги по собственной инициативе вступил в профсоюз предприятия, он принялся на регулярной основе излагать руководителям претензии от лица других работников. В частности, Алекс-младший настаивал на улучшении условий труда, повышении безопасности или, в отдельных случаях, поднимал вопрос о повышении заработной платы.

Алекс любил поспорить с малых лет. Кажется, это его природный инстинкт. Как спорщика его запомнили не только учителя: он не уставал жаловаться, работая в «Ремингтон Рэнд». Спорил он и с тренерами «Куинз Парк». Алекса раздражало, что в субботних матчах ему часто предпочитали других игроков. По правде говоря, в «Куинз Парк» Алекс все время страдал от постоянной ротации состава. Так, иногда ему вверяли футболку с номером 9, а иногда вообще оставляли вне заявки (в те годы замен еще не было). При этом, в 31 матче, проведенном на протяжении двух с половиной лет в этом клубе, ему удалось забить 15 голов.

К тому времени, когда Алексу исполнилось 19 лет, недовольство и разочарование все сильнее поглощали его. Мечта, в осуществлении которой он когда-то не сомневался, ускользала с невероятной скоростью. Фергюсон-младший начал свыкаться с мыслью, что уже никогда не наденет футболку «Рейнджерс» с номером 9 и до конца жизни ему суждено выступать представителем профсоюза на предприятии по изготовлению инструментов. Алекс не на шутку задумывался о том, чтобы окончательно завязать с футболом и посвятить больше времени работе профсоюзной деятельности, когда, как гром среди ясного неба, к нему обратился скаут клуба «Сент-Джонстон» Вилли Нил. Клубная история «святых» была не столь богата, как у «Куинз Парк», но в то время казалось, что их ждет куда более светлое будущее. Они только что завоевали путевку в Первый дивизион, и Нил заверил Алекса, что «Сент-Джонстону» нужен нападающий именно такого плана, чтобы привести клуб к новым вершинам. Контракт, предложенный Алексу, был устроен по принципу выплаты вознаграждения только за сыгранные матчи. В те времена такие условия договора считались стандартными для игроков, которые совмещали основную работу и игру в футбол на полставки. Алекс смекнул, что, закрепив за собой позицию центрального нападающего «Сент-Джонстон» – а Нил практически прямым текстом сказал, что подразумевает именно это, – он будет получать деньги каждую неделю и наконец-то станет полноценным футболистом. Настоящим профессионалом.

Как оказалось, Алекс зря слепо поверил словам Нила. Уже скоро стало понятно, что его типаж не подходит «Сент-Джонстону». Футболист понравился главному тренеру команды Бобби Брауну, которого особенно впечатлила решимость молодого нападающего побеждать любой ценой. Но ему не слишком понравилось, как Фергюсон работает с мячом, и, как следствие, Алекс с большим трудом пробивался в основную команду. Не получая игрового времени, он не получал и зарплату. Плюс ко всему компания «Ремингтон Рэнд» переехала на другую фабрику, а значит, после долгой смены Алексу приходилось добираться до района Хиллингтон, находившегося на противоположной стороне Глазго, относительно того места, где игроки «Сент-Джонстона» тренировались по вечерам в будние дни. Это только усугубило затруднительное положение игрока в «Сент-Джонстоне», ведь помимо того, что дорога отнимала много времени, на нее уходило много денег. По сути, переход в «Сент-Джонстон» ухудшил материальное состояние Алекса.

Несмотря на громадную нагрузку, на тренировках Алексу удалось произвести на Брауна неизгладимое впечатление, благодаря которому уроженец Гована всякий раз обеспечивал себе место в стартовом составе, когда опытный нападающий Джимми Голд отсутствовал из-за травмы или дисквалификации. За три сезона в «Сент-Джонстон» ему выпало лишь 37 таких шансов (из которых ему удалось отличиться 19 раз). Это заставило его задуматься о целесообразности профессионального футбольного контракта. При этом, несмотря на постоянную усталость, его не тяготила должность профсоюзного работника в «Ремингтон Рэнд». Все-таки там работала девушка, которая была настолько хороша собой, что невольно служила достаточной мотивацией для продолжения утомительных скитаний между работой и тренировочной базой. Но вскоре этим разъездам было суждено завершиться.

В один из воскресных дней, воспользовавшись редким моментом уединения, он сидел в кресле Алекса-старшего, когда зазвонил их новенький домашний телефон.

– Алло, – сказал Алекс, взяв трубку.

– Алло, – ответил человек с таким же сильным глазгианским акцентом. – Я могу услышать Алекса-младшего, пожалуйста?

– Да, это Алекс-младший… с кем я разговариваю?

– Меня зовут Джок Стейн, – ответили на другом конце провода. – Я видел тебя в деле, сынок, и хотел бы, чтобы ты перешел в «Данфермлин». У нас есть для тебя полноценный контракт.

Алекс-футболист

Данкан Фергюсон. Или Питер Крауч.

С точки зрения стиля игры, именно с этими двумя футболистами из недавнего прошлого наиболее уместно сравнивать Алекса Фергюсона. С Данканом его объединяет особая, страстная манера игры, а с Краучем – вальяжная и угловатая.

Нет сомнений, что сам Алекс останется недоволен подобными сравнениями. Он считает, что был гораздо более одаренным футболистом, чем расскажет о нем рядовой посетитель «Ист-Энд Парка» или «Айброкса» «свингующих» 1960-х[5].

Алекс считает, что обладал превосходным первым касанием и чтением игры, что давало ему преимущество в полшага над защитниками. Отражение того игрока, каким ощущает себя Алекс, можно найти во всех без исключения командах, которые он возглавлял. Так в «Манчестер Юнайтед» он поочередно приглашал Марка Хьюза, Эрика Кантона, Тедди Шерингема, Дуайта Йорка, а позже – Димитара Бербатова и Робина ван Перси. Они представляли собой нескончаемую вереницу нападающих, источающих уверенность в себе и постоянно игравших спиной к воротам. Они могли мгновенно развернуться лицом к вратарю соперника, мягко приняв мяч первым касанием головы или, груди, колена или стопы, приземляя его именно на ту травинку газона, на которой они могли извлечь наибольшую выгоду для атаки. При этом у зрителей оставалось впечатление, что это не требует для них каких-то особых усилий. Любимый типаж игрока Алекса – нападающий, который, широко выставив грудь, играет спиной к воротам. Именно вокруг таких парней он и строил все свои команды. Алекс искренне считает, что сам был таким в бытность игрока, и по сей день, вспоминая свою игровую карьеру в ином свете нежели его запомнили как одноклубники, так и противники.

«Я был лучшим бомбардиром каждой команды, за которую играл», – хвастает Алекс.

Это правда, но лишь отчасти. Алекс не был лучшим бомбардиром ни в «Куинз Парк», ни в «Сент-Джонстоне», где играл в полупрофессиональном статусе. Но он действительно становился главным голеодором в тех клубах, где выступал на профессиональной основе, имея полное право злорадствовать над скептиками, сыграв 337 матчей и забив в них 182 мяча, отличаясь, в общей сложности, каждые 160 минут игрового времени. Для нападающего любой эпохи это соотношение достойно похвалы. Необходимо отметить, что на протяжении 17 полных сезонов, причем в каждом из клубов, ему удавалось стабильно поддерживать впечатляющий график результативности – один гол за меньше, чем две игры. Конечно, значительная доля из всех 182 голов на деле оказались не такими элегантными и филигранными, какими их помнит сам уроженец Гована. Проще говоря, Фергюсон был эффективным футболистом, но не эффектным. Ему было далеко как до Кантона, так и до Бербатова. Увы, его вряд ли можно причислить к когорте тонких и изворотливых нападающих, как бы сильно ни убеждали его в обратном розовые очки, сквозь которые он смотрит на свою игровую карьеру.

Несмотря на рост 179 см и 7 мм (и он всегда следил, чтобы эти 7 мм учитывались и никогда не округлял данные, ратуя за внимание к любым деталям), Алекс слыл долговязым, жилистым и неуклюжим игроком. На бумаге его рост не кажется слишком высоким, но статность Алекса во плоти даже по сей день идет вразрез с объективными замерами. Действительно, вживую он выглядит гораздо выше. В бытность игроком его конечности были длинными и костистыми, но, извлекая для себя преимущество, он применял в деле каждую косточку. Практически невозможно завести беседу с кем-либо из современников Алекса, чтобы за считанные секунды после ее начала не услышать в его адрес слово «локти», которые, что весьма показательно, упоминаются гораздо чаще, чем «ноги».

«Алекс – обладатель самых острых локтей, что я видел», – рассказал однажды бывший футболист Алекс Тоттен замечательному журналисту Майклу Крику.

«Мы любили пошутить, что он специально затачивает локти, прежде чем выйти на поле», – вспоминает его партнер по «Данфермлину» Берт Пэйтон.

«Он был непростым оппонентом, – утверждает бывший капитан “Рейнджерс” Джон Грейг, – но не из-за каких-то исключительных способностей, а из-за манеры игры. Он всегда выставлял локти, и мы перешептывались, что ему в пору носить на них бутсы».

Как и вышеупомянутые будущие звезды «Манчестер Юнайтед», Алекс играл в футбол, широко выставив грудь. Делал он это преимущественно ради того, чтобы сделать из своих рук подобие крыльев и, размахивая ими, не дать сопернику к нему подступиться. Как правило, он передвигался по полю, приняв горделивую позу, оттопырив локти под углом 90°, напрягая мышцы предплечья и держась пальцами за манжеты рукавов своего игрового свитера, чему, по его собственным словам, он научился у своего кумира Дениса Лоу.

Такая поза в совокупности с вечно хмурым выражением лица органично довершали образ Алекса-футболиста – сильного, агрессивного, напористого, готового пойти в каждый мыслимый и немыслимый стык. Не проходило и двух минут с момента предыдущей перебранки на поле, как он снова повышал голос – на соперника, одноклубника или одного из трех судей.

Однако все конечности Алекса были костистыми и острыми, и он использовал в игре не только локти – и колени, и стопы. Известно, что Алекс не раз заносил мяч в сетку ворот даже бедром.

Наличие длинных и жилистых конечностей – единственная причина, по которой Алекс наколотил столько голов за свою игровую карьеру. По этой же причине, за семнадцать лет его игровой карьеры, его восемь раз удаляли с поля. Алекс забил множество голов, после навесов и прострелов, когда ему было достаточно было умело подставить мысок, или колено, или бедро, или голову – или даже нос, – чтобы пропихнуть мяч за линию защитников. В годы его игровой карьеры не раз возникали жаркие дискуссии, главный вопрос которых заключался в том, что помогало Ферги забить такое количество однотипных голов, – банальное везение или все-таки великолепное чтение игры. Окончательный ответ на этот вопрос был дан, когда тот стал тренером. Очень немногие, – если такие вообще были – читали игру так же хорошо, как Алекс Фергюсон.

Споры по поводу того, чей стиль больше напоминал его манеру игры, Данкана Фергюсона и Питера Крауча или Эрика Кантона и Димитара Бербатова, становятся излишними, когда мы принимаем во внимание, что Алекс играл на более низком уровне, чем все перечисленные игроки.

Всю свою игровую карьеру Алекс провел в Шотландии, преимущественно в Первом дивизионе (сейчас он носит гордое название «Шотландский Премьершип»), за исключением одного сезона, который он выступал во второй по силе лиге страны в составе «Фалкирка».

Поиграв на полупрофессиональной основе за «Куинз Парк» и «Сент-Джонстон», Алекс совершил судьбоносный переход в «Данфермлин», где добился трансфера мечты в «Рейнджерс». Затем последовали четыре года в «Фалкирке» и прощальный сезон в «Эйр Юнайтед».

В результате Алекс забил 15 голов в 31 игре за «КП», 19 в 37 за «святых», 66 в 89 за «Данфермлин», 25 в 44 за любимый с детства «Рейнджерс», 37 в 95 за четыре года в «Фалкирке» и 9 голов в своем последнем сезоне за «Эйр Юнайтед», в котором он отыграл 41 матч.

За 9 матчей, в которых он представлял Шотландию на международной арене, Фергюсон отличился 10 раз, хотя правомерность данных игр и голов может оспариваться.

Несмотря на то, что Алекс зарекомендовал себя крепким форвардом на уроне высшего шотландского дивизиона, возможность попасть в национальную сборную страны было сродни пробиванию неприступной стены.

Кумир Алекса, Денис Лоу, был самым важным кирпичиком этой стены, а за ним тянулась длинная очередь из невероятно талантливых шотландских нападающих. Так, на протяжении разных этапов его карьеры, более очевидными кандидатами в состав сборной считались Алан Гилзин, Джим Форест, Вилли Джонстон и Иан Сент-Джон.

Алексу удалось принять участие в нескольких играх за сборную Шотландии, пусть и полноправными «играми» их стоит называть с осторожностью, чтобы ни говорил сам Алекс. В 1967 году он дважды представлял сборную шотландской лиги в матчах против сборной английской лиги, а затем вошел в заявочный список игроков, вызванных для участия в составе сборной в рамках мирового турне, где шотландцам предстояло сыграть против Канады, Австралии, Новой Зеландии, Гонконга и Израиля. Именно там Алекс наколотил 10 голов в 7 матчах, хоть уровень соперников едва ли можно было назвать высоким. К тому же, большинство лучших игроков национальной команды – тех, кто выступали за «Селтик» и «Рейнджерс» или за ведущие английские клубы вроде «Манчестер Юнайтед» и «Лидса», не были отпущены на такой продолжительный и географически пестрый выезд. Имеют ли эти матчи право быть занесенными в личный актив участвовавших в них игроков, оспаривается уже несколько десятков лет[6]. Справедливости ради, в наше время, матчи, подобные тем, в которых участвовал Алекс вместе со сборной Шотландии летом 1967 года, несомненно считались бы официальными. Полвека же назад занесение игры за сборную в актив игроку представляло собой более сложную процедуру. На тот момент существовали разные способы представлять свою страну на международной арене и различные критерии их учета.

Самый интересный факт, касающийся Алекса-футболиста, заключался в парадоксе: от природы правша, он преимущественно играл левой ногой. Ей он исполнял стандартные положения, забил большинство своих голов и отдавал передачи под удар. Так сложилось потому, что Алекс-старший, во время тренировок Алекса и Мартина, в присущей себе пассивно-агрессивной манере настаивал, чтобы они учились пользоваться слабой ногой. «Если хочешь добиться успеха, сынок, нужно быть двуногим», – напоминал он ребятам при любой возможности.

Следуя жестким наставлениям своего родителя, Алекс так усердно тренировал левую ногу, что, когда он стал профессиональным футболистом, та оказалась сильнее правой.

Алекс докучал не только защитникам соперника, но и своим одноклубникам. Без сомнения, от его острого языка не были в восторге ни тренер, ни руководство клубов, за которые он играл. В раздевалке он редко держал рот на замке, во многом напоминая того голосистого представителя профсоюза, которым когда-то был. Алекс считал, что его «разговоры с командой» носили мотивирующий характер. Большинству одноклубников Алекса нравилась его страсть и решительный настрой на победу любой ценой, но тренеров, по правде говоря, совсем не радовала его привычка постоянно высказывать мнение. Вспоминая свою игровую карьеру, больше всего Алекс жалеет, что ему так и не удалось поиграть под руководством Джока Стейна.

Стейн покинул «Данфермлин» всего через три недели после звонка Алексу с личной просьбой перейти в этот клуб. Тренер не устоял перед заманчивым предложением от более статусного «Хиберниана». Алекс был жутко раздосадован и уже решил, что мечта о карьере профессионального футболиста умерла, так и не став реальной, тем более, что ему уже стукнуло 22 года. Покидая клуб, Стейн оставил настолько подробный и лестный отчет по Алексу, что его сменщик, Вилли Каннингем (суровый североирландец, с которым у Алекса сложились непростые отношения, где уважение постоянно сменялось ненавистью) все равно решил одобрить его трансфер. 20 июня 1964 года Алекс подписал первый профессиональный контракт. В обмен на его услуги, «Данфермлин» отдал «Сент-Джонстону» нападающего Дэна Маклиндона, без дополнительной платы.

Но, когда Алекс увидел предложенный контракт, его энтузиазм заметно поостыл. Ему полагалось лишь £27 в неделю – меньше, чем он получал в компании «Ремингтон Рэнд», руководству которой он только что вручил заявление об уходе. В его контракте был прописан ряд бонусов, которые увеличивали итоговое вознаграждение, вдохновляя Алекса на их выполнение (в частности, условие забивать по голу каждую неделю, в чем форвард не сомневался). Это позволяло свести к минимуму разницу в зарплате.

Он сразу же произвел впечатление на своих новых одноклубников, и в большей степени благодаря острому языку, нежели ловким ногам. И если многие из них быстро разглядели его природный инстинкт «убийцы» вратарей соперника, то именно его отношение к делу заставило отвисать челюсти. Алекс требовал профессионализма от всех, с кем он работал: эта черта сохранилась у него со времен занимаемой им должности профсоюзного представителя, а позже – и профсоюзного организатора в «Ремингтон Рэнд». Он жаловался. Много. Алекс ненавидел проигрывать даже в двусторонних играх на тренировке.

«Он – прирожденный победитель, который терпеть не мог проигрывать, – вспоминает Харри Мелроуз, правый вингер “Данфермлина” тех лет. – Неважно, чем он занимался, играл в гольф, или что-то еще… Алекс был обязан победить. Неважно, что это была за игра, был ли ты его напарником или соперником, он – всеми правдами или неправдами – рвался к победе. После проигрыша Алекс приходил в душевую с кислейшей миной на лице».