скачать книгу бесплатно
И тогда он наверняка заметил их. Или почувствовал взгляды волчьей пары. Он долго и пристально смотрел в их сторону, прежде чем вошел в свой дом.
Она испугалась этого взгляда и инстинктивно вся напряглась, но ее друг остался спокоен.
Потом он объяснил ей, что доверяет этому человеку.
Когда дверь за лесником закрылась, они встали и потрусили дальше, искать еду.
А еды им надо было много. Он в последнее время заставлял ее есть впрок, то и дело намекая, что скоро их будет больше, чем двое.
Она и сама знала, что по весне у волков появляются маленькие волчата. И она тоже когда-то так же появилась. Но то, что она будет как-то причастна к этому, вначале забавляло ее, а со временем начало и озадачивать.
А когда живот округлился, она поняла, что эта весна будет для нее не совсем обычной. И есть ей хотелось куда сильнее, чем всегда.
Вот и в тот вечер ее Волк вел ее к деревне, чтобы накормить досыта.
Охотиться на лосей им стало тяжело из-за ее беременности. Один он не мог, даже если догонял лося, загрызть его, а она уставала от долгого бега и была плохой помощницей, У нее сильно потели лапы и нос.
Поэтому на сей раз они пошли в деревню.
Они уже две ночи наблюдали за овчарней и поняли, что через крышу легко попасть внутрь. А Он ловко умел душить овец и мог дотащить в зубах до логова не только ягненка, но даже взрослого кабана.
Они спрятались с подветренной стороны и стали ждать.
Вскоре деревня стала успокаиваться.
Захлопали двери. Кто-то еще пошатался по улице, горланя песни, и наконец все вокруг стихло.
Они осторожно подкрались к овчарне.
Запрыгнули на крышу. На одном углу шифер был с трещинами. Они вдвоем начали его ломать зубами и лапами. Овцы внизу заметались – почуяли волков. Наконец лаз был готов.
Он прыгнул вниз.
И тут грохнул гром и пыхнуло тем самым противным запахом, который почти всегда означал верную смерть.
В следующую секунду что-то больно ударило в шею, и ее опрокинуло, и она кубарем скатилась с крыши.
Тут же бешено залаяли собаки.
Она от страха забыла обо всем и что было мочи рванула в лес.
Только там было спасение. По крайней мере могло быть.
Собаки пошли следом.
Надо было поскорее добежать до леса. По лаю она поняла, что собаки дворовые, а не охотничьи, значит, на опушке отстанут. Они трусливы, и, если бы не переполох, начавшийся в деревне, и не кровоточащая рана на шее, она бы передушила их, как зайцев.
От собак она ушла.
И потом кружила по лесу до тех пор, пока не подсохла рана на шее. Немало набегавшись по лесным тропам, она утоптала снег и устроила себе, наконец, лежанку.
Рана все же еще кровоточила. В шее, внутри, что-то сидело и мешало.
Она не знала, что ей делать дальше.
Самца ее, сильного и умного, люди убили, это она понимала.
Злобы на них у нее не было – они ведь защищали свою еду. Просто на этот раз они оказались хитрее волков. Люди устроили засаду – и они, волки, тоже делали засады, охотясь на кабанов.
Она долго лежала около метки своего самца и даже, кажется, опять задремала.
Но это была не дрема, а слабость от потери крови.
Слабость от голода.
Слабость от тоски и горя.
А слабость для волков – смерть.
Но вот внутри, в животе, толчки стали сильнее, настойчивее.
Она опять вскочила и закружилась на месте, не зная, что ей делать. Хотелось просто лечь и закрыть глаза, уснуть. Но как же быть с теми, кто так настойчиво толкаются внутри?
Их она должна спасти. Спасти во чтобы то не стало. Нутром она чуяла, что скоро умрет, что на тонкой грани между жизнью и смертью ее удерживают только еще не народившиеся щенки.
И тут она как наяву увидела перед собой крыльцо и человека-лесника, которого не боялся и уважал ее Волк.
Наконец, решившись, она побежала к жилищу лесника.
Только на минуту остановилась и посмотрела на то место, где была метка того, с кем ей совсем недавно было так легко и просто в этом лесу, а потом, низко опустив морду, затрусила прочь.
Когда волчица подошла к дому лесника, собаки ее почуяли, и залаяли, и забесились.
Но они были на цепи, и она не обратила на них особого внимания.
Она подошла к крыльцу, поднялась на него и легла у двери.
Лесник открыл дверь, держа в руке ружье, но она, даже не испугавшись этого страшного предмета, проползла в дом мимо его ног и тут же ощенилась.
Щенков было пятеро.
Под взглядом изумленного лесника она из последних сил, как могла, облизала их, беспомощных и еще слепых, подняла морду и посмотрела этому человеку прямо в глаза.
В них она увидела настороженность, удивление, но не участие к ней и ее щенкам.
Она оглядела пять бурых, шевелящихся у ее брюха комочков.
Один был темнее остальных.
«Как Он», – подумалось ей. Она накрыла этого пищащего и дрожащего приплодыша лапой, поглядела последний раз в глаза человеку, отвернулась и умерла.
Поутру лесник пошел к реке – утопить еще слепых, но уже страшно голодных волчат. Но в последний момент, вспомнив прощальный взгляд волчицы, передумал и, уже утопив четверых, одного сунул за пазуху.
Того самого темно-бурого, которого мать накрыла лапой.
Дома он его вымыл, обтер и обвалял в собачей подстилке. А потом подсунул своей овчарке, ощенившейся две недели назад.
Та удивленно обнюхала волчонка. Покатала лапой, поглядела на лесника и, увидев, что Хозяин спокоен, допустила до своих сосков.
И хотя ее родные щенки уже прозрели, а волчонок был еще слепой, свое место у сосков он отвоевывал на равных.
Первые, месяцы он походил на собачьих щенков, но со временем, сменив темно-бурый мех на жесткий серо-охристый, стал отличаться от своих молочных братьев.
И хотя, не получая волчьей, родительской, полупереваренной пищи, волчонок рос слабее своих диких собратьев, он очень рано стал разнообразить свой рацион ловлей мышей и тараканов, чем очень удивлял тех, кто не знал, что он волк.
К осени он уже покрылся высоким зимним мехом, и на месте мягких молочных зубов, появились бритвенно острые, ослепительно-белые молодые резцы.
Через год лесник понял, что щенок, хоть и вскормленный собакой, все же стал настоящим волком.
И хотя человек искренне привязался к нему, обстоятельства жизни вынудили его расстаться со своим вскормышем.
Подходила к концу его служба в лесничестве.
Он был уже стар, часто болел.
Пора было перебираться к людям.
Он уволился со своей единственной в жизни работы, снял с книжки свои сбережения и купил дом в деревне неподалеку.
Покидая навсегда лесничество, он решил отпустить в лес и своего волка.
Хотя понимал, что сделать это будет трудно, но он выбрал момент, когда у волков наступила пора спаривания.
Когда молодые и сильные волки добывают себе порой в кровавых и жестоких схватках со своими сородичами подруг для создания своей собственной семьи.
Подкараулив время, когда волчицы словно магнитом притягивают к себе самцов, он вывел своего волка на тропу стаи, за которой давно уже наблюдал и знал, что там есть лишние самки.
Его глупыш поначалу не понимал, почему хозяин гонит его куда-то, обиженный, отбегал в сторону, но, разнюхав наконец зовутций сладкий запах пока еще незнакомой подружки, забыв о непонятно почему сердящемся хозяине, закружил на месте, жадно и часто обнюхивая следы стаи, и вдруг, не прощаясь, прыжками помчался следом за недавно прошедшими сородичами.
Прошло четыре года.
Волков в округе становилось все больше и больше. Зато остальная живность убывала. Стали редки лоси и кабаны.
Новый лесник оказался обыкновенным пьянчужкой, а когда-то прекрасное лесничество превратилось в место пьяных помывок в баньке и бестолковой стрельбы по пустым бутылкам.
Но волки, прежде беспокоившие людей крайне редко и только по крайней нужде, стали все чаще и чаще резать домашний скот.
Долго так продолжаться не могло. И в один из августовских дней, после долгого и зловещего ночного волчьего концерта, от которого кровь стыла в жилах и не могли спать даже самые храбрые, людское терпение лопнуло.
Собрались со всей деревни все, кто имел отношение к охоте, и, кроя вечно пьяного нового лесника последними словами, с грехом пополам пришли к общему согласию: устроить облаву.
Наняли в городе опытного охотника-волчатника. Тот расспросил жителей и определил где, примерно, обитает волчья семья, повабил в стекло семилинейной лампы. Хором отозвались волчата, потом завыла обманувшаяся волчица, и стало ясно: логово здесь.
Через сутки все приготовления к облаве были закончены.
Городской волчатник определил участок оклада. Расставили стрелков, загонщиков. Протянули веревки с флажками.
Рано утром начали облаву. Сразу убили несколько молодых волков. Но, развешивая флажки, немного просчитались, оставили небольшой разрыв. Но он получился в сторону деревни и не особо беспокоил охотников.
Вот в него-то и проскочили двое – матерый волк и прибылая волчица. Но они почему-то понеслись рысью не в сторону заливного луга, а к деревне, словно искали там спасения.
А в деревне народ собрался толпой у дома старого лесника. Некоторые, наиболее говорливые, пришли даже с ружьями. Вспоминали старые охоты, былые трофеи. Вспоминали и хорошее, и плохое.
Вдруг с околицы к лесу раздались крики: «Волки, волки!»
Все встрепенулись.
Старый лесник сходил в избу, взял ружье.
Прямо по середке улицы к дому лесника мчались два волка. Перед самой избой они резко остановились и сели, беспокойно оглядываясь на лес.
Потом один, матерый, лег и пополз, подвывая, к дому лесника.
Второй волк, очевидно, его волчица, не поняв своего вожака, отбежала к колодцу.
И тут же парень, стоявший у колодца, вскинул свою берданку и почти в упор выстрелил в волчицу. Та подпрыгнула от заряда картечи и рухнула замертво, уронив голову в пыль.
Волк, еще секунду назад распластанный по земле, молнией метнулся к стрелку и, сбив его с ног, прижал к земле, лязгая клыками у самого его лица.
Зверь!
От ужаса стрелок обмяк, обмочился и сомлел.
Глаза его закатились куда-то под лоб.
Волк, вздрагивающий всем мощным своим телом, понял, что человек под ним уже ничего не чувствует, убрал передние лапы с того, кто убил его волчицу, развернулся к людям, стоящим вокруг лесника, ощерил страшную пасть и заворчал глухо и страшно.
Все оцепенели, боясь пошевелиться.
А волк, пятясь от людей, подошел к своей волчице.
Потрогал ее лапой.
Потерся своим носом об ее нос.
Понюхал кровь, собравшуюся паровой лужицей под ее головой.
Потом фыркнул и пошел устало по улице прочь из деревни и от леса.
