скачать книгу бесплатно
Снова стал вопрос – что делать? Нужно было оплачивать аренду на двух рынках, оплачивать жильё, расходы на учёбу и питание. Много ещё других трат, которые мы раньше просто не замечали. Необходимо вернуть деньги за товар, взятый на реализацию. Мне пришлось сделать горький вывод: «Нужно ехать в Москву, здесь не заработать этих денег».
Вот здесь я должна всех предупредить, как предупреждают перед очень опасным трюком: это опасно для жизни и не стоит его повторять без навыков и подготовки.
В общем, седьмого ноября 2003 года я вышла из вагона поезда Тольятти – Москва на перрон Казанского вокзала. Уже через несколько минут я поняла, как же я не практично подготовилась к поездке. Модный плащ не спасал от холодного ветра, фетровая шляпа не добавляла тепла. Модельные сапожки также комфорта не доставляли. Дома я была уверена, что сразу же выйду на работу и смогу купить необходимые вещи. Свои старые, приспособленные для работы на рынке, я взять просто постеснялась.
Вмиг словно слетели розовые очки! Мне некуда идти!
Я практически без денег! Сумма, что я взяла с собой, настолько мала, что даже не стану её называть. Я запаниковала: хотелось сейчас же купить билет и уехать домой! И я уже направилась в сторону касс, но поняла, что тщетно – денег на обратный билет у меня недостаточно, мягко говоря.
Боже! Куда идти, с чего начать? Почему я решила, что уже завтра же я смогу работать? Почему я такая безответственная?! Что делать и как быть теперь? И сама себе ответила: «Что случилось, то случилось, хоть обкричись – мне не на кого надеяться». Меня буквально колотило. И тут словно всё моё существо возмутилось: «Вытерла сопли, собралась! А ну! Встала и пошла, раскисла она, видите ли! А дети? И проблемы, в которые ты вляпалась, кроме тебя, никто не решит!»
Подошла к женщинам, которые предлагали ночлег, выбрала ту, у которой дешевле. Далеко и немного страшно ехать неизвестно куда и к кому. Решила схитрить, говорю:
– Тетя Маша, я сейчас своим знакомым скажу только, что остановилась у вас, и уточню, во сколько встречаемся завтра.
Подошла к группе мужчин и женщин, которые стояли возле кучи вещей. Поздоровалась, спросила:
– Вы надолго в Москву?
Они ответили, что в Москве проездом и уже уезжают сегодня, только с другого вокзала.
– А я приехала сегодня и остаюсь здесь, надеюсь, что у меня всё получится. Доброй дороги вам! – сказала я и попросила: – Пожелайте мне удачи! – Помахала им рукой, словно прощаясь. Они весело ответили мне, улыбаясь и подбадривая, дружно помахали мне в ответ. Подойдя к тёте Маше, я им снова помахала рукой. И они снова дружно ответили мне.
Уже в метро тётя Маша объясняла мне правила проживания:
– В комнате уже живут три женщины. Все оплачивают койко-место. Спать придётся на кушетке. Тебе ещё повезло, – добавила она, – у меня ещё двое ночуют на кухне на полу. Их сейчас нет, они на работе. Распорядок такой: приходить на квартиру не раньше восемнадцати часов, уходить не позднее восьми утра.
– А если выходной? – спросила я.
– А если выходной – это ваши проблемы, – ответила она. «За такие деньги можно было бы и побольше комфорта дать людям, – подумала я. – Но спорить не приходится – у других ещё дороже было бы».
Наконец-то добрались до квартиры. Познакомилась с подругами по несчастью. Они тоже не от хорошей жизни приехали в Москву, бросив семьи. Спросила, где они работают. Двое расклеивали объявления и получали чисто гроши за свою работу. У них были какие-то проблемы с документами, и нормальную работу им было найти непросто. Нина была самой старшей из них, она работала на частной фабрике по производству пельменей. Предложила мне работать с ней. Работать по двенадцать часов, плюс время на пересменку и на дорогу до квартиры – за весьма скромную зарплату. Я подумала: «На эту зарплату трудно даже просто нормально жить, а не то, что решить мои проблемы». Я сказала, что работала на рынке и здесь рассчитываю на это же.
– На рынке? – удивились они.
– У тебя очень тихий голос – не пойдёт! Это тебе не в Тольятти, где все знают друг друга. Здесь на рынке все «прожжённые» и хозяева так обставят дело, что не заработаешь, а ещё им должна останешься. Отберут паспорт, и ты будешь работать на них бесплатно. Ты хотя бы смотри, с кем придётся работать, а лучше не суйся туда совсем, от души советую, – сказала Нина.
– Огромное спасибо, я буду внимательна.
С утра пораньше отправилась на рынок, который был на слуху, – Черкизовский. Погода была отвратительная. Было холодно, ветренно и сыро. Рынок встретил меня дикими воплями продавцов, предлагающих свой товар, и сильнейшим сквозняком. «Ну, ничего, – подумала я, – привыкну. Другого варианта у меня пока просто нет». Подошла к одной из женщин, сказала, что хотела бы устроиться на работу.
– Не подскажете ли, с чего начать и кому обратиться?
Она сказала, что работает у знакомых, им продавец не нужен. Вот соседям – нужен, но продавцы у них часто меняются и там сплошные разборки.
– А вы уверены, что сможете здесь работать?
– Да, уверена, – ответила я.
– Тогда попробуйте спросить вот здесь. – Она написала свое имя и номер торгового места, куда мне нужно подойти. Поблагодарив, я отправилась искать, где это. Нашла, показала листочек-записку, говорю:
– Вот, хотела бы работать у вас.
Женщина, бесцеремонно рассмотрев меня, сказала:
– Ты хотя бы оделась попроще, не в бухгалтерию пришла работать! И вообще, какой дурак посоветовал тебе на рынок устраиваться? Я советую тебе поискать другую работу – сожрут тебя здесь! До свидания!
Я пошла вдоль рядов, все ещё надеясь, что найду здесь работу. Мне очень нужна работа, и нужна срочно. Ничего другого не хотелось принимать и понимать. Я остановилась у палатки с верхней одеждой. Пальто и шубы, красивые и дорогие.
– Вам помочь? – спросила у меня женщина, поправляя пальто на вешалке.
– Я ищу работу, – ответила я. – Вы не подскажете, к кому обратиться?
– Это к хозяину, – ответила она и, нырнув куда-то за вещи, вышла с мужчиной в возрасте лет за пятьдесят, как говорят у нас, кавказской национальности.
– На работу? – спросил он.
– Да, – ответила я. – У меня есть опыт работы на рынке.
Он наклонил голову, словно прислушиваясь. Я громко, как мне казалось, продолжила:
– Я могу хоть сегодня начать работать.
Он повторил:
– Хоть сегодня? – Он посмотрел на меня пристально, улыбаясь с прищуром. Разглядывал как бы снизу вверх и обратно. Было такое чувство, словно я стою абсолютно раздетой.
– Извините, извините, – сказала я и заторопилась уйти.
– Дэвушка! Дэвушка! – Пытался он остановить меня. Но я, не оглядываясь, буквально бежала к метро.
«Что делать? Работа на рынке отпадает. Но у меня ещё целый день впереди, буду искать», – думала я. Купила газету с объявлениями: «Требуются…». Наменяла монет и стала обзванивать из таксофона всех, кто предлагал работу. Потратила кучу времени и монет – и всё впустую. Одним нужно, чтобы была московская прописка, некоторые требуют уплатить им энную сумму, а потом они дадут рекомендации и направление на работу. Или заплатить – тогда они дадут адрес общежития.
– Нельзя ли оплатить там, в общежитии?
– Нет, – ответили резко, – только у нас. Не бойтесь: мы оплату вам заверим печатью!
Другие просят оплатить курсы, мол, после обучения я легко смогу получить работу. Чистой воды развод. Сплошной лохотрон. В очередной раз набираю номер телефона. В объявлении пишут, что срочно требуется повар на стройку, с проживанием и питанием. Я предположила, что зарплата там, возможно, небольшая, но, устроившись поваром, потом найду более оплачиваемую работу. Опыт работы поваром у меня был – в общей сложности лет семь отработала в столовой.
Звоню. Мне долго перечисляли и объясняли мои будущие обязанности. Наконец-то мне удалось спросить:
– Какая у меня будет зарплата и как её выплачивают, раз в месяц или есть аванс?
Это для меня было очень важно сейчас. На что мне с тем же жутким акцентом, раздраженно-громко сказали:
– Ээээ! Ты ещё нэ пришёл на работу, а уже зарплата спрашиваэшь!!! Всё понятно, и я повесила трубку.
Может быть, дворником или уборщицей куда-то устроиться? В советское время этим категориям выделяли комнату для проживания, сейчас это было бы кстати. Но ничего не получилось. Я объехала и обошла несколько ЖКУ. Было такое чувство, что, как только видели мою «краснокожую паспортину», так сразу же и отказывали. Расстроенная, в шоковом состоянии, уже поздно вечером вернулась на квартиру.
– Идём с нами расклеивать объявления, – предложили соседки. – Оплата ежедневно – вечером, пусть небольшие деньги, но пока продержишься, а по ходу будешь искать работу.
Я согласилась. И вот уже две недели как я расклеиваю объявления. Выкладываться приходится по полной – с утра до вечера. Оплата крохотная. Этих денег даже не хватает на проживание и проезд. На еду мне тратиться почти не приходилось. Так как начисто пропал аппетит и просто желание есть. Абсолютно. Я через силу заставляла себя проглотить немного еды, понимая, что иначе я скоро просто упаду.
Нам на несколько дней задержали зарплату, и мои знакомые попросили заплатить за них за три ночи хозяйке. Это были единственные и последние мои деньги. С большим сожалением я всё же днём раньше заложила в ломбард обручальное кольцо, добавила те деньги, что прислала сестрёнка из деревни. Наверное, этой суммы было бы достаточно, чтобы купить, наконец-то, обувь и продержаться то время, пока будет нормально оплачиваемая работа. Но мне неловко было им отказывать: они же подсказывали и поддерживали меня в первое время. Оплатила ночлег за них и за себя тоже.
– Как только выплатят нам деньги, мы сразу же вернём, – заверили меня мои соседки.
Я уже совсем освоилась и работала самостоятельно. Единственное, что огорчало, – приходилось много ходить – весь день на ногах. Я также пыталась найти более подходящую работу. Мои модельные сапожки развалились, и мне приходилось утром надевать носки и целлофановый пакет, а сверху ещё чёрные носки, чтобы не было заметно, что мои ноги идут рядом с подошвой. Уже почти конец ноября, на улице холодно и слякотно. Слякотно больше, наверное, от реагентов, чем от погоды. Но самое противное было даже не то, что я шла по этой каше из воды и снега, и то, что на моих ногах была только видимость обуви. Я старалась совсем не обращать внимания на то, что сыро. Так как ноги в целлофановом пакете «парятся» и носки влажные, поэтому очень холодно и больно. К вечеру ног просто не чувствуешь – они что-то отдельное от тебя, совсем чужое, отзывающееся дикой болью.
И всё же самое противное было – снимать эти чёрные носки! Я старалась не думать о людях, сморкающихся прямо на снег, про заплеванный асфальт и снежную кашу из всего этого – это что-то страшное! Но другой работы и дохода не было – так и не удаётся пока найти. «Я ещё плохо знаю город, хорошо ориентируюсь лишь в метро. Потерпи, – успокаивала я себя, – завтра будет новый день и все изменится». Вот правда, никогда не знаешь, в какую сторону изменится! Казалось, что хуже уже некуда! Нет, ошибалась.
На следующий день, отработав, вечером зашла в контору за деньгами. На что мне удивлённо сказали:
– А твои заходили и получили за тебя. Разве вы не договорились?
«Боже, – с ужасом подумала я, – если бы я потратила те деньги, что у меня остались, как бы добиралась до квартиры?» Приехав на квартиру, я узнала, что мои знакомые съехали – ушли незадолго до моего приезда.
– А деньги? – спросила я. Они же должны были оставить полученные за меня деньги и те, что брали в долг.
– Ничего не знаю и знать не хочу, – грубо ответила тётя Маша. – А ты сегодня оплатишь?
– Нет, – ответила я.
– Ну, тогда вот твоя сумка – уходи! Сможешь заплатить – всегда рады. Она захлопнула дверь.
Я вышла на улицу. Уже темно, я еле брела в сторону метро. Сыро, холодно и страшно. Куда идти, что делать? В моём кармане всего лишь несколько монеток, их не хватит, чтобы заплатить за проезд в метро. Придётся проскочить – за чьей-то спиной пройти через турникет. Я видела, как это делает молодёжь довольно часто. Решила ехать на Казанский вокзал. Отчётливо было видно: у метро две ярко освещённые площадки. На одной, скорее всего под фонограмму, громко пели и плясали девчата. На второй, словно стараясь переорать девчат, с высокого помоста что-то громогласно говорил, размахивая руками, оратор…
Вдруг, как черт из табакерки, передо мной выскочил мужчина. Он что-то бормотал, у него от шеи и почти до земли висел плакат.
– Господа, не поддавайтесь!!!
Я посторонилась, и он проскочил мимо. Мне казалось, что это всё – дурной сон, похожий на кадры из фильма о революции. Словно я попала в другое измерение. Ночь, две толпы народа вокруг площадок. Песни, пляски и орущий словно сумасшедший – оратор. Я в лёгком плаще, идущая в никуда по каше из снега на задубевших, распухших, ничего не чувствующих ногах. «Всё пройдёт, – подбадривала я себя, – всё будет хорошо. А это лишь предвыборная кампания. Все будет хорошо, Москва слезам не верит», – грустно подумала я.
Без приключений добралась до вокзала, нашла свободное место в надежде просидеть здесь до утра. Но, если у тебя нет билета на поезд, и чтобы тебя не выгнали на улицу глубокой ночью, нужно заплатить дань шустрому человечку – тридцать рублей. Конечно это немного – но это когда есть деньги. Как кто-то пошутил – полкило мяса или два литра бензина.
Без денег не выжить, если выгонят на улицу – запросто можно погибнуть. Там может случиться всякое, я не выдержу на улице до утра в мокрой «обуви», отнимут документы – и тогда беда. Я вспомнила слова Нины:
– Если ты упадёшь, хотя бы на одно колено, тебе не дадут подняться! Тебя не станет!!! И близкие твои не будут знать, где ты сгинула.
«Мне нужно выжить для начала этой ночью!» – успокаивала я себя. Из ценных вещей у меня остались лишь золотые часики. Золотую цепочку с подвеской я ещё в первые дни отдала хозяйке – за возможность ночевать у неё три ночи.
Маленькие часики, изящные, овальной формы, с красивым ажурным браслетом, они больше напоминали украшение, чем часы. Когда я жила уже одна с детьми, у этих часиков было интересное свойство. Если кто-то из мужчин начинал оказывать мне знаки внимания, предлагая дружить, эти часики останавливались.
Когда это случилось в первый раз, я подумала, что они сломались или села батарейка, и положила их в ящик стола. Через несколько дней обнаружила, что они идут. В следующий раз я не стала снимать их с руки, оставила как украшение. И они снова пошли. Когда возмущённые подруги спрашивали меня, отчего я не стала общаться с таким положительным и замечательным человеком, я им шутливо отвечала:
– Часики не разрешили! Наверное, это не мой человек.
Подруги были в курсе этой истории.
Эти часы когда-то мне подарил Алексей Гаврилович, который приютил нас в 1990-е. Помнится, я тогда возмутилась: это же очень дорого! На что он ответил:
– Зато они всегда выручат, когда будет трудно.
Словно предвидел. И вот я их продаю, хотя более правильно будет сказать – отдаю. Слишком мала была цена за такую прекрасную и дорогую во всех смыслах вещь. Чувство было, словно что-то живое отдаёшь. Точнее – предаешь!
Я предложила женщине в кассе купить эти часики. Она назвала цену, за которую их возьмёт. Я назвала цену, за которую могу отдать часики. Женщина согласилась, сказав, что больше этой суммы мне здесь никто не даст. Но стоявшая рядом со мной другая женщина возмутилась:
– Это очень дёшево, гораздо больше вам дадут утром в любом ломбарде, хотя там тоже не цена за такую вещь.
Но до утра ещё нужно было дожить. Я решительно отдала часики. Утром снова пошла на работу, зашла в контору, спросила:
– Что делать? Мне не передали денег.
Девушка извинилась, сказала:
– Знаете что, я им задержу зарплату на несколько дней, а вы потом подойдёте и при них заберёте.
Я была очень благодарна девушке, но всё же я не смогла взять с них всю сумму. Мои соседки были растеряны и расстроены: я знала, что у них нет других денег, и я вернула им часть суммы. «Пусть сегодня у них будет ночлег и не будет проблем с проездом». Я же наконец-то купила тёплую и удобную обувь. Непередаваемые ощущения!
Почти неделю я проживала на вокзале и уже в какой-то степени приспособилась к этой жизни. Пользуясь случаем, много читала. Самое главное – уберечь и не потерять документы, заплатить, чтобы тебя не тронули, не выгнали ночью на мороз.
Я случайно услышала, что в аэропорту Шереметьево-2 тоже можно ночевать, и после работы отправилась в аэропорт. Если бы знать раньше! Здесь гораздо удобнее: никто не требует денег, никто не беспокоит и туалет бесплатный. Здесь гораздо чище и спокойно можно умыться. Единственное, что плохо – долго добираться. Позже выяснилось, что можно ночевать, не бесплатно, конечно, в вагонах поезда, который отстаивается две недели на станции между поездками. И это гораздо ближе, чем ехать в аэропорт.
Я сейчас даже не вспомню название станции, а тогда чётко знала, куда доехать, затем идти пешком, где нужно свернуть и как пройти, чтобы найти нужный вагон. Я подружилась с проводницей, и у меня, в отличии от других, всегда было чистое постельное бельё. Наконец-то есть хотя бы возможность спать лёжа – это блаженство. И всё же было одно неудобство: иногда по ночам были проверки, и нужно было быстрее, чем в армии, собраться и выскочить на улицу в том, что успела надеть. Потом гулять час – полтора, пока все закончится. Декабрь, ночь, мороз! А утром ещё затемно нужно уйти.
Однажды в одну из таких проверок я замешкалась и не успела выскочить. Слышала, что проводница уже открыла дверь и проверяющие зашли в вагон. Я понимаю, что не успеваю добежать до другого конца вагона, и замираю. В купе заглянула бледная проводница.
– Сиди, – коротко сказала она. И почти сразу же в купе вошли двое.
– Ваши документы, почему вы здесь находитесь? – спросил один из них. Неожиданно для себя самой, кивнув головой в сторону проводницы, я нагло и громко заорала:
– Я шо ж до куми и прийхати вже не можу побачитися?!!
Проводница подтвердила:
– Да, кума. – Они прошли дальше. Надо же, как!
Я едва сдерживала смех. Ну, ты, матушка, и актриса! Откуда знаю украинский? Моё детство прошло в Оренбургской области, в деревушке, где основная часть населения была украинцы, предки которых переселились сюда ещё при Екатерине II.
Шли дни. Я очень сильно похудела, с удивлением заметила, что у меня «прорезалась», нет, не талия – шея! Так я выглядела только лет в двадцать. «Ну, хоть что-то приятное», – шутила я. Мой модный плащ ветром просто заворачивало вокруг меня, когда я шла.
Всё также с трудом заставляла себя съесть что-либо. Я абсолютно не ощущала ни вкуса еды, ни запаха. Просто разжёвывала и проглатывала, запивая водой, – я должна выжить! Но работу найти всё не удавалось. Подумала, что, наверное, уже придётся выходить на малооплачиваемую работу с проживанием – это пошив белья, шоколадная фабрика и много других. Там люди живут, где и работают, – в помещении, бывает, проживают от десяти до тридцати человек. Или уборка городских улиц по ночам – условия те же.
Сегодня в конторе выходной. В моем кармане ничтожно маленькая сумма. Весь день я бродила по городу в поисках работы. Есть варианты, и завтра, в понедельник, можно будет звонить. Иду по улице вдоль бесконечных магазинов. Вот большой магазин обоев, уже темнеет. У магазина стоят пять – семь человек, у них в руках небольшие плакатики: ремонт квартир – все виды работ. Подошла к одной из женщин, поздоровалась. Спросила, давно ли она работает.
– Да уже восемь лет, – ответила она. – Я из Молдавии.
Разговорились, я сказала, что всегда дома делала ремонт сама, но сейчас, наверное, и материалы другие. Она с удовольствием назвала материалы, чаще всего используемые, я записала названия. Она говорит:
