скачать книгу бесплатно
Лера набрала номер полиции.
– Дежурный Миронов, что у вас случилось?
– Мне кажется, я нашла тело, – Леру начало трясти. Она с трудом улавливала вопросы, которые звучали на том конце провода, что-то отвечала. Кажется, попросили подождать.
Ждать рядом она боялась. Перешла через дорогу и села на крылечко закрытой галереи, обняв себя руками.
Машина с мигалкой подъехала достаточно быстро. Какой-то человек подошёл к спортсменке, она видела его смутно, словно через пелену. Всё происходило как в кошмарном сне, когда пытаешься от кого-то убежать, что-то прокричать, но не можешь пошевелиться и произнести хоть звук.
– Вон, там, – она указала пальцем к обрыву, услышав собственный голос словно из другого измерения.
Человек что-то сказал, его голос успокаивал. Мужчина аккуратно поднял девушку и повёл её к служебному автомобилю.
– Всё хорошо, по крайней мере у нас. Сейчас мы сядем в машину, включим печку, чтобы согреться, – полицейский понимал, что девушка находится в шоке, не хватало усугубить.
***
Позже на место вызвали Голдина. Он с берега посмотрел путь, который преодолела бегунья, направляясь вверх. Скорее всего она шла, ползла, бежала по той же траектории, по которой скатывался труп. Внизу на выступе он подскочил и отлетел к берегу.
Погибшая была красавицей. Рыжие волнистые волосы ниже плеч, немного веснушек, зелёные глаза открыты. На шее поперечный след – от верёвки или чего-то подобного. Такие же следы на пальцах, видимо, убитая пыталась ослабить хватку и спастись. Ссадины от падения или от борьбы с убийцей.
Девушка была в легких джинсах, удобных ботиночках, синяя куртка с капюшоном расстегнута, под ней белый свитер в крови. Голдин осторожно попытался его поднять. Ткань послушалась только частично, дальше её держала прилипшая кровь.
– Не трогай, – сказал судмедэксперт Мирон Степанович. – Ещё неизвестно, что там сохранилось.
Сумочки или рюкзачка при убитой не оказалось. В карманах куртки пара сотен, несколько монет и проездной студенческий на имя Ксении Гудковой.
Так Голдин впервые переступил порог местного университета (сам он учился в другом городе) и познакомился с профессором Вишняковым.
Заведующего кафедрой настолько потрясла новость об убийстве, что он с трудом удержался на ногах. Настенька засуетилась у аптечки, отмеряя капли со специфическим запахом лекарства в прозрачный стакан.
Убитая училась у него пару семестров, дополнительно занималась на факультативах. А после успешных выступлений на научных мероприятиях её саму определили в студенческое жюри. Судьей хрупкая Ксения оказалась строгой. Поэтому даже ребята со старших курсов побаивались её острого – хотя и по делу – языка.
Летом они перезванивались – Ксения консультировалась по научной литературе «для домашнего чтения», а потом готовила статью в журнал.
Глядя на растерянного профессора, Голдин в сотый раз почувствовал, каким толстокожим стал на своей службе.
***
Семья Гудковых жила в одном из первых микрорайонов города, где старые «хрущёвки» с пошарпанными пансионатами соседствовали с новостройками. По интернет-карте следователь нашёл нужный адрес. Панельная девятиэтажка оказалась рядом со спорткомплексом и местным гипермаркетом. Голдин вышел из машины и посмотрел на окна. На четвертом этаже шелохнулась шторка. Возможно, та самая квартира, где жила убитая.
В домофон звонить не пришлось: дверь с писком открылась, и на пороге появилась старушка с мохнатой болонкой. Открыла было рот с вопросом «вы к кому?», но, посмотрев в глаза высокого незнакомого мужчины, передумала спрашивать и, что удивительно, пошире открыла дверь, пропуская незнакомца.
Он решил подняться пешком до нужной 12-ой квартиры. Заодно осмотреть подъезд – вдруг есть что-то, имеющее отношение к убийству. По пути задумался: сколько раз ему приходилось приносить дурные вести. Эта семья последние минуты живёт своей обычной жизнью. И ему предстоит разрушить эту гармонию и надежду, что с девочкой может быть всё в порядке, даже если она не позвонила и не пришла ночевать.
Нужная квартира находилась на третьем этаже. После мелодии звонка блестящая деревянная дверь открылась. На пороге стоял полноватый мужчина с пышными усами. Вид помятый: ночь, наверное, не спал. Рядом появилась невысокая женщина. На её миловидном лице с серым оттенком застыла тревога.
Голдин достал удостоверение.
– Семья Гудковых? – спросил следователь.
Женщина посмотрела на удостоверение, и слезы покатились из глаз.
– Что случилось?
– Можно, я войду? – не дожидаясь ответа, следователь перешагнул порог и прикрыл дверь. Интуитивно они уже знали: что именно им сообщит незваный гость. Это всегда сложно произнести, каким бы толстокожим себя не считал. Молчание, казалось, длилось вечность, когда он произнес самые страшные слова:
– Вашу дочь убили.
Отец обнял жену, чтобы быть ближе в этот горький момент и опасаясь, что та может лишиться чувств. Оба пытались осознать значение этих трёх слов. Вашу дочь убили. Её больше нет. Ничего нельзя исправить.
Мать завыла, уткнувшись в грудь мужу. Тот смотрел на Голдина из-под бровей, которые практически закрывали глаза.
– Вы уверены?
– В университете подтвердили.
– Как это произошло? – прохрипел отец.
– Сейчас выясняем все обстоятельства. Предварительно – удушение.
– Она… не мучилась?
Что ответить родителям? Скорее всего, дочь пережила настоящий ужас, прежде чем умереть. Пока неизвестно, что под свитером с запекшей кровью.
Мать с отцом ждали ответа. Женщина на миг замолчала, с надеждой смотря на следователя.
– Боюсь, что это не так, – следователь решил ответить честно и сразу. Легче один раз пережить шок, чем вдвойне травмировать и без того несчастных людей. Всё равно рано или поздно узнают обстоятельства смерти их дочери.
Они ещё некоторое время стояли в коридоре: отец прижимал мать, плечи которой тряслись в рыданиях. Следователь не торопил.
Самое страшное для родителей узнать о смерти их детей. Самая большая несправедливость – хоронить тех, кому жить и жить, но жизнь которых оборвала рука убийцы.
Через несколько минут отец похлопал жену по плечу, словно маленького ребенка, которого нужно успокоить.
– Алевтина, Алевтина, следователю нужно задать свои вопросы, чтобы разобраться во всём, найти убийцу.
Голдин коротко кивнул. Не отпуская жену, хозяин направился в ближайшую комнату – зал, жестом предлагая следователю последовать за ними.
Убедившись, что дверь закрыта (по привычке – и от воров, и от подслушивающих), Голдин разулся и прошёл в гостиную.
***
В комнате было уютно. Здесь сохранилась мебель-«стенка», один из главных атрибутов советских квартир; «дутые» диван и кресла – писк моды 90-ых; мягкий коричнев0-бордовый ковёр и портьеры в тон ему. Над диваном развешаны фотографии в больших рамках, центр занимал портрет счастливой Ксюши.
– Меня зовут Голдин Сергей Александрович, я старший следователь.
– Савелий Матвеевич. И Алевтина Васильевна.
Возникла неловкая пауза. Обычно в этом месте говорят «очень приятно».
– У Ксении были враги?
– Что вы, какие враги! Она же такой солнечный человечек… На первом месте учеба.
– А как же отдых, весёлая студенческая жизнь? Дискотеки, вечеринки?
– Она об образовании и своём будущем думала. А сколько раз была на дискотеках – можно пересчитать по пальцам.
– В последнее время не было перемен в её поведении?
Отец задумался. Голдин понял, что попал в точку.
– Вроде всё как прежде. Взрослеть, конечно, начала. Хотела своего личного пространства, больше свободы.
– В чём это выражалось?
– К примеру, просила стучать, прежде чем войти. Раньше такого не было. Хотя раньше и она была младше. По телефону если кто-то звонил, то уходила в свою комнату. Пароль поставила, чтобы мы не увидели её звонки и переписки.
– То есть появились какие-то секреты, – констатировал следователь.
– Я думаю, это возраст такой. Подростком Ксюша была спокойным. Ну фыркнет пару раз, глаза закатит. Но ничего такого серьезного. Ни алкоголя, ни сигарет, ни наркотиков, что перепробовали её сверстники.
– Вы думаете, что сейчас она могла начать?
– Нет, – тут же ответил отец. Подумал и повторил: – Нет. Мы бы и запах почувствовали, и поведение от наркотиков другое.
– Бывало, что дома не ночевала?
– Бывало, но нечасто. Мы, конечно, переживали – всё ли в порядке. Все родители, наверное, через это проходят. Детям этого не понимают, пока сами не занимают наши места. Знаю, что периодически ночевала у подруги, ездили к ней на дачу.
– Не появились ли в её поведении испуг, настороженность?
– Ксюше скорее стала более задумчивой. Но она сейчас готовит научную статью, а в этой математике сам чёрт ногу сломит. У них если обнаружится хоть маленькая неточность – заклюют, несмотря на юный возраст и малый опыт. Я думаю, что дело в этом.
– Вчера Ксения как провела день?
– Утром отправилась в библиотеку, потом хотела прогуляться. Вечером отправила sms: «Не теряйте и подмигивающий смайлик». Я потом пытался до нее дозвониться, но телефон был выключен.
– Такое сообщение было характерно для Ксении?
Отец подумал:
– Она бы еще кучу цифр дописала и «извиняшек». Современный сленг – наверное, знаете. А здесь только два слова… Вы думаете, что писал убийца?
– Не исключено. Скажите, в чём дочь была одета?
– В курточке с капюшоном, белом свитере, джинсах. Была с синим рюкзачком. А что? Её нашли… без одежды?
– В одежде и, судя по всему, всей. Но рюкзачок пропал. Мне нужен её номер и номер подруги, у которой она ночевала. И ещё фотографии – самой Ксении и сумки. Посмотрите, наверняка есть.
Отец осторожно освободился от объятий жены. Та осталась сидеть, обхватив себя руками, уставившись в какую-то точку на ковре.
Глава семейства направился в комнату дочери. У порога остановился, взялся за ручку. До него начало доходить, что хозяйка комнаты больше не вернётся. Не бросит на кровать свой рюкзачок и не плюхнется рядом, разбросав по подушке рыжие кудряшки.
Савелий Матвеевич зашёл в комнату – тихо, словно боясь кого-то разбудить. Голдин осмотрелся. Типичная комната для девушки-студентки. Заправленная зелёным покрывалом полутораспалка в углу, зелёные шторки. Два шкафа. Один явно для одежды, второй полон книг. Голдин прошёлся по корешкам – немного классики, немного женских романов и детективов. Большую часть занимала профессиональная литература.
На столе стопка толстых тетрадей, хаотично вставленные в карандашницу ручки, линейки, карандаши, циркули. В центре стола лежал закрытый ноутбук. Голдин отметил, что у компьютера пароля не было, хотя на телефон Ксения его установила.
– Это я попросил не ставить пароль, – на мысленный вопрос следователя ответил отец: – Мы с матерью любим посмотреть фильмы через Интернет. Жена дома уже несколько лет сидит. В прошлый кризис сократили, найти другую работу не смогла. Опыт есть, но тем, кому за сорок, сложнее найти работу. Потом как-то привыкла быть дома. Я пенсионер по выслуге, продолжаю подрабатывать, пока есть силы и здоровье.
Савелий Матвеевич нашел в компьютере папку с фотографиями и начал их листать. Медленнее и медленнее, с каждым кликом всё сильнее осознавая, что его дочки – красавицы и умницы – больше нет. На память остались только эти фотографии.
– Давайте постараемся собраться, – мягко попросил следователь. – Мне нужны снимки, в том числе для сообщения в СМИ. Нужны свидетели – где Ксению видели в тот день.
– Вы найдете его? Убийцу?
– Найдём, – Голдин посмотрел в глаза отцу. Он не сомневался в своих словах.
Найдя нужные снимки, следователь сбросил их себе на телефон. Тот начал вибрировать. Отец недовольно посмотрел на аппарат. Голдин увидел на экране – «Триницкий».
– Извините, но это может быть важно, – следователь провел по экрану вправо, отойдя к окну, из которого был виден хмурый двор, засыпанный осенней листвой. – Слушаю, Голдин.
– Убитая была беременна, – сообщил судмедэксперт.
***
…Спустя две недели Голдин пил кофе в ожидании встречи со студентами в кабинете завкафедрой. За дверью раздавался приглушенный голос Вишнякова, судя по наставительному тону, он давал поручения секретарше.
Затем по громкой связи озвучили сообщение для всех студентов матфака с просьбой собраться в лекционном зале №411. Так как это очень важно, необходимо отнестись к собранию со всей серьёзностью. Приглашались студенты и с других факультетов – всех, кто слышал данное объявление.
Ещё немного поручений в приёмной, и дверь резко распахнулась, на пороге появился Вишняков.
– Пройдёмте, Сергей Александрович. Я сделал объявление, сейчас студенты соберутся.
Они поднялись на четвёртый этаж. Нужная аудитория находилась сразу слева. Обе двустворчатые двери были открыты, рядом, побрякивая ключами, дожидался охранник.
– Вы тоже можете остаться, – проходя мимо, сказал Голдин.
Аудитория была просторной. Парты на двоих расставлены в семь рядов. Больше сотни человек точно могли поместиться – на случай аншлага.
Следователь направился вдоль средних рядов к доске, где обычно выступают преподаватели.
Стали подтягиваться студенты. Занимать места они начали с крайних парт, ближе к выходу. Логика известная: если здесь будет мутотень, останется возможность для быстрого и бесшумного выхода из аудитории.
Голдин взялся протирать доску, на которой сохранились остатки формул. За спиной он слышал перешёптывание – с любопытством, недовольством, беспокойством.
Когда он закончил с доской и повернулся, большая часть пар была уже занята, хотя первые места по большей части оставались свободными. Сесть прямо напротив следователя решилась та самая маленькая девушка – Софочка, за которую переживал профессор.
