Ирисы, нарциссы, пионы

– Я отойду.

– Отлить?

Раньше Эвелин могла напрямую об этом сказать ему, но он стал для неё куда дороже, чем просто напарник или знакомый. Она засмущалась и посему просто кивнула.

Резкий запах окутал воздух. Ковыляя одной ногой, в сторону Ретта, направлялся бездомный. Амбре, источавшее его тело, могло заставить гнить растения. Зубы черствые, словно откушенное яблоко. Ретт далеко был не в духе для общения с кем-то, но прекрасно понимал, что сейчас будет.

– Ради бога, дайте мелочь, сэр.

– Ради бога не дам, да и с чего я должен волноваться о тебе?

Бездомный скривился, он явно не ожидал такую дерзость, ведь остальные специально дают деньги для того, чтобы от него избавились поскорее или услышав о Боге, сердца людей топились в доброте.

– Он вас накажет, накажет. Как писалось в священной книге, каждый у кого есть средства должен делиться с теми, у кого их нет. А вы нарушаете закон.

– Поверь, я нарушаю не только законы из какой-то книги, да и к тому же, кто меня накажет? Твой бог?

– Он и твой бог, и да, он тебя накажет.

– Думаешь, если бы ему было дело до нас, стоял бы ты здесь и сейчас в таком виде, клянча деньги?

Бродяга еще больше разозлился.

– Богохульник! Ты не веришь тысячелетней книге! Ты будешь гореть в аду.

– Если твой ад существует, то вся земля будет в ней. Твоя книга обещает спасение души, но никто не искренен в действительности добродеяний. Жадность, алчность и ненависть людей всего лишь скрылись за завесой религии, заменяя действующих лиц. Ненависть к людям и к собственным ошибкам превратилась в ненависть к сатане.

– Но ведь на земле полно добрых людей.

– Ты прав, добрых людей достаточно. Но загвоздка в том, что чем добрее человек, тем меньше он живет. Добрыми людьми пользуются, выжимают всю доброту и выкидывают как выжатый лимон.

– Если все люди примут всевышнего, то все станет намного лучше.

– Все люди? Бред, если твои слова истина, то люди никогда не придут к ней. Как бы честны ни были праведные, они обманывают прежде всего самого себя. Они хотят похоти, они хотят алчности и эти желания ничем не перебить. Всего лишь одно желание и из праведного человека тот становится лицемерным.

– Ты хочешь сказать, без веры все будет лучше?

– Я не могу этого тебе обещать, но знаю одно наверняка: люди никогда не перестанут быть животными, как бы они себя ни называли, но перед настоящим искушением человек показывает свой истинный облик.

– Ты сатана! Ты хочешь искусить меня! Заставить уйти от веры истинной.

– Я тебя не заставляю. Напротив, ты сам этого хочешь, но боишься. Вера тебе даёт гарантию на то, что когда-нибудь всё будет хорошо. В этой жизни или в другой. Проблема в том, что ты не знаешь на самом ли деле это так или же нет. Или это всё один большой розыгрыш. Большая игра для развлечения тех, кто выше тебя. Они тебе обещают лучшую жизнь, а сами смотрят, как ты страдаешь. И не факт, что после смерти твои страдания закончатся. Так почему бы не идти против себя? Зачем весь этот обман? Наслаждайся жизнью пока можешь и главное не мешай другим получить удовольствие от своего краткосрочного бытия! Те же правила: не укради, не лги и не,– убийца запнулся,– не убей, но делай это для себя, а не для кого-то.

– Я не стану отказываться от многолетних традиций ради твоих идей!

– Это дело уже твоё, но я уверен, что ты ещё не раз задумаешься об этом, а быть может и расскажешь кому-либо. – Ретт достал пару купюр – На, теперь заслужил.

Бродяга посмотрел на купюры, но не взял их. Он боялся, что если возьмет, то примет его идеи вопреки своим идеалам. Бездомный посмотрел на него и без слов ушёл. Убийца не сказал ничего по этому поводу. Лишь безмолвно вытащил пистолет для топлива и поставил обратно. Расплатившись, отъехал чуть поодаль, уступая место другим. Эвелин вернулась, и пара продолжила путь. Впереди виднелись холмы. Зелёные луга. Ретт остановился на тропинке за дорогой. Выйдя из машины свежесть трав стала ласкать нутро. Кое где не пропала еще утренняя роса. Облака, ещё вчера распростёртые над городом, ещё не освободили просторы неба над холмами.

– Куда мы пришли?

– Место моих снов. Когда-то я очень часто бывал здесь.

– Наверное не один.

Ретт промолчал. Перед ними открылась долина и одна единственная лачуга. Ретт стоял на холме. Он чувствовал чей-то пристальный взгляд, но не стал оборачиваться. Призраки прошлого, тени былых людей, и она…. Точнее, воспоминания о ней. Душой она была рядом, совсем близко к нему.

Глава 8

Маленькая лачуга была вся из дерева. Дощатые доски и легкая сырость наполняли домик ветхостью. Источникам тепла, а по совместительству – света, был лишь камин. Только пара свечей излучали тусклый отблеск. Ретт сидел на лавке. Пепельница перед ним была уже набита несколькими сигаретами. Солнце уже давно скрылось за горизонтом. Ретт поднял глаза и взглянул на свою подругу, которая мирно спала на кровати. Рана уже не давала о себе знать, пока резкие движения не заставляли изнывать от боли. Ладони девушки лежали на груди. Пара прядей волос падали на милое личико. Жёлтый свет от свеч показывал девушку совсем в другом виде. Некая античная красота или та самая спящая красавица.

– Ретт, как ты думаешь, что будет если они нас найдут?

Она не открыла глаза, но голос звучал очень бодро.

– Мы справимся. Сейчас главное, чтобы ты поскорее встала на ноги, а после они сами будут в трепете ждать, когда же мы уже их прикончим.

– Почему ты так уверен в этом?

– Потому что я верю в это.

– Одной веры ведь недостаточно.

– Верно, но порой вера даёт больше пользы, чем что-либо другое. Птица никогда не выпорхнет из гнезда, если не поверит в то, что она может взлететь.

– А что если всё пойдет к худшему?

– Я не имею права ошибиться.

– Что тобой движет? Почему ты всё еще живёшь? Ты не тратишь свои деньги, а получаешь чуть ли не триста тысяч долларов в месяц. Любой другой на твоём месте купил бы виллу или хотя бы машину.

– Чтобы меня завалили, как того одноглазого? – Ретт ухмыльнулся, но не стал отвечать на вопрос. Девушка не стала возражать. – Что насчет тебя?

– Я уже говорила, что жить в мастерской меня не устраивало. Эшли постоянно пропадал в детстве, а я оставалась одна. Родителей у нас не было в живых, скорее всего погибли из-за корпоративных передряг. Когда Эшли возвращался откуда-то, всегда был пьян. Он иногда и меня пытался напоить, ужасный случай. В общем, взяла волю в кулак и поняла, что так продолжаться не может. Нашла курсы по компьютерной технике, и мне стало нравиться. Настолько, что уже в восьмом классе смогла собрать крупный и мощный компьютер из старых запчастей, и он работал на порядок лучше, чем те, что были на курсах. День за днём я всё больше и больше осваивала прелести этой штуки,– Эвелин похлопала на свою сумочку, где лежал планшет,– и вот на сегодня я лучший специалист в городе.

– Получается, тебя двигают перемены.

– Так и есть, наверное, я не задумывалась об этом. Слушай, я понимаю, что ты не хочешь говорить о своём прошлом, но что с тобой произошло? Ты ведь не всегда был таким?

– Каким?

– Убийственным.

– У меня есть предназначение, и оно продолжается покуда я живу.

– Ты говоришь загадками, не доверяешь мне?

– Так уж сложилось, что у меня есть тайна, которую должен знать лишь я.

– Понятно. – девушка сделала отчаянную попытку встать, но боль в груди поменяли её планы,– Ах.

Ретт нырнул в её сторону и придержал её спину. Он помог ей сесть, и сам сел рядом. Девушка устало облокотила свою голову на крепкие плечи. Её руки потянулись взять ладонь Ретта, он не противился этому. Мягкая ладонь на грубой руке убийцы казалась хлопьями снега на жёстком асфальте. Её пальцы нежно скользили по его руке.

– Ох Ретт, я и не могла представить, что когда-нибудь встречу кого-нибудь, кто был бы так близок мне.

– У тебя нет любимого?

– Вся моя любовь была направлена брату, каким бы он ни был, а насчет мужчин…Бывали те, которые просто хотели меня, бывали те, которые любили меня, но я не чувствовала к ними что-то… сокровенное. Я не могла спокойно заснуть, пока рядом был кто-то, в любой момент я ждала пьяной выходки. Иногда дожидалась, а иногда нет. Но главное то, что я не чувствовала с ними себя в безопасности. – Рука Эвелин сжалась в его ладони – Ретт, я не слабая девочка —,слёзы,– Но мне страшно, мне всегда было страшно. Я даже не знаю, чего я боюсь, но мне страшно.

Ретт схватил девушку в свои объятия. Тёплое тело убийцы, и холодное тело его напарницы. Она не ожидала такого, но всем сердцем пылала чтобы он это сделал. Она обхватила его спину и прижалась к плечу. Впервые она чувствовала себя в спокойствии. Она хотела быть с ним, она хотела, чтобы он всегда её обнимал. Она действительно полюбила убийцу. Объятия длились долго, но Эвелин схватила затылок Ретта и вцепилась в его губы. Она прижималась сильнее и сильнее, она не видела ничего. Глаза сами закрываются, когда ты в безопасности. Руки Ретта дрожали, как и все его тело. Он поднял руки и оттолкнул её. Все её грёзы, все её мечты, появившиеся в миг объятия, исчезли после этого жеста, оставив за собой лишь пустоту. Из её глаз каплями лились слёзы, а Ретт лишь дрожал. Он попытался прикоснуться к ней, но та жёстким хлёстом, убрала его руку.

– Ты не любишь меня?

Ретт не мог ответить, как и не смел смотреть в эти причудливо голубые глаза.

– ТЫ НЕ ЛЮБИШЬ МЕНЯ?!

Крик души, вырвавшийся вместе со всеми эмоциями. Агония сердца и печаль внутри. Ох, до чего была сильна эта боль. Рана на груди ничто перед раной на душе.

– Э..Эвелин – его голос дрожал – Я… не могу. Я не могу так.

– Я думала ты тот самый, но ты такой же, как и другие. Ты не любишь меня душой, а значит, и не защитишь меня.

Она вскочила с кровати и выбежала на улицу. Ретт стоял в ступоре, но вскоре пошел за ней. Она бежала от него, и образ девушки в белом всё отдалялся от убийцы. Кромешная тьма и капли дождя, сырая почва. Что же еще помешает догнать её? Ретт был искренен в своих словах, как и чувства Эвелин к нему. Но искренность может ранить как пуля, но эта пуля вонзится не в плоть, а в душу, разрывая все мысли и любовь. Ретт бежал за ней, хотя не знал, что будет делать, когда догонит. Все мы так или иначе подвластны минутным чувствам, что могут изменить всё или пройти незамеченными, но важнее другое. Важно то, что эти чувства неконтролируемы. Они появляются словно искра на спичке и могут тут же потухнуть, но так же и разжечь настоящее пламя, а то и пожар, если они будут там, где всё уже обречено на горение.

– ЭВЕЛИН!

Крик ударялся об холмы и разносились вокруг. Дождь усиливался, а девушка не давала и намёка на остановку. Издали были слышны раскаты грома. Надвигается ливень. Молния осветила горизонт, и открыла на вид на людей в черных плащах. Эвелин в нескольких метрах от них. Сидя на коленях, девушка громко плакала. Слёзы текли сильнее дождя. Всё потеряно. Единственная любовь, единственная надежда на спасение. Они уже перед ними.

Ретт приблизился к ним и, не медля, достал свой пистолет. Всё смешалось в кучу: их смех, слёзы Эвелин и ненависть Ретта. Один из них подошёл к Эвелин и попытался ударить беззащитную девушку. Прогремела молния, и старый дуб свалился рядом. Вместе с громом прозвучал выстрел. Ретт был ошарашен, он держал мушку в их сторону, но выстрелил не он. Дым из дула револьвера тянулся вверх. Чёрный рукав, уже мокрый от дождя, и лицо… Лицо любящего брата. Эвелин смотрела на него, а он улыбался.

– Я вас предупреждал, что её нельзя бить. Кто-то ещё хочет рискнуть?

Властный голос Эшли был далёк от того поведения, что было до этого. Будто это не он. Совсем не он. Что же с ним стало? Или может… Он и был таким?

– Привет, сестра.

– Ты вместе с ними?!

– Я изначально был с ними.

–Ты хотел убить меня,– девушка встала и попыталась ударить его,– ты лжец, обманщик, ненавижу тебя, —,удары,– почему ты хотел убить меня ?!

– Это не мне решать, я лишь мелкая сошка в огромных компаниях. Я могу лишь облегчить твою боль. – ещё один выстрел – прощай, сестра.

В мгновение весь мир переменился в глазах убийцы. Кровь заполнила глаза.

– ЭВЕЕЕЛИИИН!

Девушка получила пулю прямо в лоб, и от ударной силы упала назад. Глаза устремились на небеса, где из туч лился дождь. Капли очистили лицо Эвелин, и она обрела покой уже с лицом, не испачканным слезами.

Ретт не побежал за ней, он прыгнул за горящее дерево. Громыхнуло на небе, и началась перестрелка. Одни за другим люди в плащах падали ниц, не находя для себя укрытие. Пуля просвистела над ухом убийцы, другая попала в плечо, остальные легли на горизонте Лишь Эшли получил пулю в руки. Он уронил свой револьвер и сел на колени. Занимательная картина: у обоих из рук шла кровь, но в отличие от Ретта, эта кровь была его. Ретт приблизился к нему и пнул в подбородок.

– ПОЧЕМУ?КАК ТЫ МОГ?!

– Она сама, позвонила, с заправки. Она хотела узнать в порядке ли я.

– КАК ТЫ НАС НАШЕЛ?!

– Думаешь мы не можем найти какую-то заправку? А после проследили за вами. Я сам должен был убить её, ибо другой не стал бы жалеть и как следует воспользовался бы её красотой. Я этого не допустил.

– ТЫ УБИЛ ЕЁ!

– Да, и ты убьешь меня.

– Не так быстро, говори, где ваше начальство.

– Ретт, у тебя есть еще шанс уйти. Сожги наши тела, оставь что-нибудь своё и свали из города. Тебя искать не будут. Если ты пойдёшь к ним, то это самоубийство.

– Меня это не волнует,—Ретт выпрямился,– я получу то, что должен.

– Какой же ты упёртый засранец. Адрес есть в навигаторе на машинах. Они в полукилометре отсюда на восток.

– Хоть какая-то польза от тебя.

Эшли смеялся. Он смеялся во весь голос, словно сумасшедший. Ретт убил его. Эвелин погибла в слезах, Эшли смеясь, а Ретт пошёл взять сполна за всё, что пережил. Он снова один. Положил тело девушки к себе на правое плечо, взял из кармана Эшли ключи и пошел к машинам. Слякоть, дождь и бездыханное тело. Ретт словно нёс свой крест на плечах к освобождению. Каждый шаг давался с большим трудом. Из руки теплилась, наконец-то, кровь самого Ретта. Простреленное плечо ныло, но не было времени для этого. Тропинка уже выходила к дороге. Несколько машин стояли прямо на обочине. Эшли взял всех с собой так, что машины пустовали. Хоть что-то приятное за этот вечер. Тело Эвелин теперь лежало на заднем сидении. Ретт достал автомобильную аптечку и замотал плечо. Сев в машину, без замедлений отправился в путь. Навигатор показывал центр города. Добраться можно за пол часа на полной скорости. Проблемы с дорожными инспекторами волновали его в последнюю очередь. Машина завелась и поехала по ночной дороге. Окружающий мир за машиной уже не плыл как раньше, он превратился в одну гущу из тёмных пятен. Глаза убийцы устремились вперед, и лишь звук навигатора принуждал его повернуть своё судно. Чёрный зверь мчался, отдавая все свои силы, парируя между редкими потоками машин. Ретт уже заехал в город. До пункта назначения остались лишь считанные минуты. Минуты, которые решат дальнейшую судьбу убийцы. Сердце колотилось, но разум был чист. Он знал, на что идёт, и прекрасно понимал, что будет через пару минут. При любом исходе событий ад получит в свои руки еще кучу заблудших душ, но дождется ли сам сатана величайшего убийцу в свои чертоги? Что же, его уже там ждут очень давно, но он пока жив. Он дышит и он будет убивать за Эвелин, за ту боль, что он понёс за последние дни. За Бри. Он будет сражаться, до конца.

Крупная мегабашня простиралась до небес. Вершина стеклянной махины была сокрыта за черным заслоном из туч. Ретт приехал. Тяжелый вздох. Выстрел. Охрана у входа не успела даже понять, в какой момент они пересекли ту линию, что разделяет ад на земле с адом там. Они были хорошо вооружены, но ни один автомат не спас их от пуль убийцы. Ретт схватил оружие и зашёл внутрь. Охранник один за другим направлялся к нему на встречу, но его уже не остановить. Никто не способен убить человека, который сам себя убил когда-то давно. Железный лифт двигался вверх. Убийца не чувствовал усталости, он действовал наверняка. Лифт достиг верхнего этажа. Корпоративные крысы, которые прячутся за спинами настоящих мужей, любят смотреть на всех с высока и всегда выбирают для себя самый верхний этаж. Дверь ещё не успела открыться, как Ретт выпустил весь магазин двух автоматов. Двери открылись, и за ними показались толпы лежачих тел. Не каждый из них был мертв, но каждый перед этим чувствовал страх. Ретт достиг такого уровня, что лишь одно его упоминание того, что он идет против, заставлял людей сложить оружие. Эти люди работают за деньги, но умереть за них они не готовы. Убийца бросил автоматы и взял другие. Перезаряжать не было времени. Шаг за шагом, пуля за пулей, он приближался к покою. Человечество должно понести огромную боль войны, чтобы после жить мирно.

Толстая дверь кабинета руководителя компании. За Реттом остались толпы лежачих тел. Дверь открылась после его пинка. Огромный овальный стол. Большинство кресел пустовали. Остались лишь те, кто до последнего были уверены в хороших для них новостях.

– ТЫ МЕРЗКИЙ ЧЕЛОВЕК! – пухлый мужчина в строгом костюме, испуская воздух с большой отдышкой, получил первую пулю.

– Ч-ч-ч-то ты творишь? – вторая пуля. Ретта было сложно остановить, но он стоял и ждал очередного глупого возгласа, чтобы отправить истинных мерзавцев к Харону.

– Остановись, пожалуйста!

– Зачем?

– Мы сделаем все что ты попросишь.

– Я получу всё что хочу и после вашей смерти.

– Если ты нас убьешь, то вся компания, все компании, весь Парадайз встанет против тебя!

– А сейчас они против кого?

Убийца был настойчив, он не был из тех, кто попадается на провокации и тем более наивно доверять им больше не станет. Глаза Ретта уже устали видеть всю эту ложь, поскорее закончить и пойти отсюда- всё, что он хотел прямо сейчас. Она застрелил всех, кроме одного— того самого блондина, который и дал приказ убить напарников. Он молчал, прекрасно понимая то, что уже можно прощаться с жизнью.

– Знаешь, борьба за власть, горы денег, сотни людей, которые в любой момент будут тебе лизать зад, но в случае чего первым тебя и предадут. Я так устал от этого. Думаешь я хотел тебя убить? Нет, ты славный, но твоя смерть нужна компаниям. Ни я, ни эти боровы ничего не решают. Ты думаешь, что мы главы корпорации, но главой является сама корпорация, а мы всего то исполняем его прихоти.

– Ты хочешь сказать, что ты не причастен ко всему этому?

– Да.

– И эти мерзавцы не причём?

– Да.

– И я их убил просто так?

– Да. Но я не виню тебя, ты тоже не виноват, ты раб своих чувств и исполняешь волю своего сердца. Проси всё что хочешь и уходи.

– Мне нужно всё, что у тебя есть.

– Не того человека ты выбрал. Мои активы составляют всего то десять процентов от корпорации. У них было по двенадцать-пятнадцать.

– Да, но мне нужно все, что у тебя есть.

Блондин смиренно достал ключи от машины, от дома, пару тысяч наличными, перевел пять сотен тысяч долларов на его счет.

– Это все самое ценное, что у меня есть, или хочешь меня еще и раздеть?

– Твоя одежда или натура меня не интересует, но есть еще одна вещь, которую я заберу.

– Что же?

Выстрел.

Глава 9

Кладбище на юге города не было похоже на остальные кладбища в городе. Тут действительно хоронили людей, а не кидали в выгребную яму, а все потому что похороны здесь стояли под тысячу долларов. Очередная несправедливость, или лучше сказать справедливость нашего времени. Если у тебя нет денег, то над тобой будут издеваться и после смерти, но если отвалишь стопку вечнозелёных купюр, то о твоём теле будут обходиться как со хрупкой вазой: аккуратно положат в гроб, элегантно засыпят землёй, красивый венок из цветов, который на следующий день уже загниёт и в конце, гробовщик скажет пару приятных слов твоей родне. Эвелин заслужила такой уход, белоснежное тело отдавало холодом и нежностью. Кожа гладкая словно бархат, но этот бархат был окоченевшим, ледяным. Жизнь больше не теплилась в груди у девушки. Губы накрасили в подобие красного цвета, но безжизненность отдавалась во всём. Её уже не вернуть даже второсортным писателям, которые воскрешают тех, чья жизнь и смерть была неотъемлемой частью истории. Эвелин была именно таким человеком, который имел своё место в жизни Ретта. Ни родных, ни близких. Лишь убийца смотрел на её тело в деревянном гробу. Ретт нагнулся и поцеловал щеку.

– Прощай, Эвелин.

Тело опустили, провели всю церемонию как подобает. Гробовщик хотел сказать Ретту что-нибудь, но повернувшись, его уже не увидел. Тело Эвелин осталось в кладбище на юге города вместе с сотнями других тел. Она жила одиноко, но осталась теперь окружении давно усопших. А тело Эшли вошло в землю там же, где и осталось. С улыбкой на лице. Ретт не стал отвозить его даже на кладбище для нищих: он лежал там, где больше никого не было рядом. Эшли, которого окружали люди и были верны ему, лежал в одиночестве во веки веков…

Самолёт вошел в воздушное пространство Германии. Ретт сидел у окна, покуда облака обволакивали борт воздушного судна. Самолёт снижался. Показались уже пики небоскребов. На место старых корпораций всегда придут новые, как отрубленная голова Гидры.

Город был шумным. Все куда-то спешили, хотели поскорее достичь чего-то, не понимая, что главное – это жизнь. Ты можешь успеть на работу, на учёбу, на свидание, но опоздав на жизнь, тебя не отчитает начальник или кто-либо, ты просто покинешь этот мир без права на второй шанс. Жёлтые машины дрейфовали в поисках нуждающихся в перевозке. Ретт остановил одну из таких. Ровная и тихая езда привела к белоснежному зданию. Больница святого Аурелия. Одна из самых модернизированных лечебниц, специализирующейся на экспериментальных видах медицины. Последний шанс для тех, кому жить оставалось совсем нисколько. Кристально чистое фойе, там же и регистратура. Худая девушка высокого роста стояла за столом, смотря на дверь. Каждое появление кого-либо должно сопровождаться приветствием, а в некоторых случаях при должной уплате дополнительными услугами. Больница не из дешёвых, обычная консультация у врача обошлась бы в триста долларов. Но своих денег она заслуживала на все сто процентов. Не мало было народу, что после слов врачей из других точек земли были обречены на смерть, но эта лечебница спасала даже самых безнадёжных. Последняя попытка ухватиться за жизнь для тех, кто способен это оплатить. Ретт подошёл к стойке.

– Рады вас приветствовать, мистер Альт. – надменная улыбка медсестры не сулила искренностью. Она была рада не ему, а лишь его деньгам,– как всегда, мы подготовили то, что вы просили.

Девушка достала букет из белоснежных пионов и бархатно синих ирисов, обрамленной нарциссами. Букет был невероятно красив.

– Спасибо, я пойду сам.

Девушка лишь кивнула. Ретт пошёл по длинному коридору. Ни шума, ни разговоров. Тихий и мрачный коридор. Даже белый цвет может быть мрачным, когда его слишком много. В конце корпуса был отдельный маленький коридор. Немного уже, но и вёл он лишь в одну палату. Палата небольших размеров, шторы закрывали лучи солнца. Ретт распахнул их и открыл окно. В палате был широких размеров кровать и тумба. На тумбе стеклянная ваза со свежими ирисами. Цветы были всегда и постоянно заменялись. Ретт вынул ирисы и положил туда букет с. Вошёл доктор.

– Мистер Альт, очень рад вас видеть. Состояние пациента стабильное,– за доктором вошёл ассистент и поставил стул, куда сразу же присел Ретт,– вы на этот раз пришли позже. Уже четырнадцатое число.

– Да, я опоздал на два дня, были на то причины.

– Персонал каждый день проветривает комнату, и как вы могли заметить, цветы тоже меняются.

– Спасибо.

– Насчет…

Ретт не дал договорить ему и всунул стопку купюр.

– Здесь четыреста тысяч. Можете пересчитать.

– В этом нет никакой нужды, мы Вам верим,– отвратительный акцент на слово Вы. Они умели лечить, но зубы заговаривать получалось уж куда лучше,– не буду Вам мешать.

– Доктор, есть шансы?

Тот замямлил.

– Честно сказать, мы пока не знаем. Мы замедлили метаболизм, поэтому она ещё жива. Фактически. Но уверяю Вас, мы спасём её.

Видя его молчание, доктор вышел. Ретт взял её руку. Холод пробежался по всей ладони. Нежная, но такая холодная рука. Как у Эвелин, но та уже была мертва. Ретт продолжал надеяться. Надежда умирает последней. Слёзы потекли из глаз.

– Бри, я скучаю по тебе.

Ретт опустил голову к ней и закрыл глаза. Он чувствовал неизмеримую боль перед ней, но одновременно ему было так приятно. С ней он тот самый Ретт. Просто Ретт. Не убийца. Ему просто нужно убивать, чтобы спасти её жизнь. Девушка лежала в медикаментозной коме. Живой мертвец. Телом она была рядом с ним, но разум был где-то далеко. Очень далеко.