Северные сказки

Хотел было Покчо крикнуть: Давай, давай! – да чуть не задохся под грудой соболей.

– Хватит! – говорит.

Братья из тайги вернулись. Глядят – под соболями и шалаша не видать, только унты Покчо снизу торчат.

Вытащили они брата, на ноги поставили.

Сел Покчо. Трубку закурил, говорит:

– Устал, посижу отдохну. А вы шкурки снимите. Стали братья шкурки снимать. Долго работали, взмокли даже. Под ними снег протаял, земля отошла, зеленая трава выросла. Над ними пар столбом стоит, радуга в нем играет.

А Покчо поторапливает братьев, покрикивает на них.

Кончили братья работу…

Тут к Покчо одна за другой, откуда ни возьмись, собачьи упряжки катят. Собачки – одна другой лучше: все белые, лапы черные, сбруя сохатиная, с медными пуговками. Шкурки сами собой на нарты погрузились.

Поехали братья в деревню.

На первой нарте Покчо важно сидит.

Подъезжает Покчо с братьями к деревне, а его уже купцы дожидаются.

Принялись купцы торговаться, рядиться: друг с другом из-за соболей дерутся. Очень уж шкурки хороши! Дали купцы Покчо два чувала серебра, халатов – не сосчитаешь сколько, крупы, муки, сластей – целый амбар.

Такой Покчо богатый стал, что все сородичи ему поклонились.

А счастье Покчо все валит и валит, как снег на голову.

Послал Покчо братьев сетки свои посмотреть. Пошли братья, стали сетки тянуть – силы не хватает: такой улов богатый! Всю деревню на помощь созвали. Едва-едва вытащили сетки. А в'сетках – в каждой рыба, да не какая-нибудь мелочь нестоящая, а калуга-рыба! Мяса на целый год всей деревне за один улов добыли. Вот как!

Самым важным человеком в деревне стал Покчо.

Добрый парень Покчо был. Решил на радостях людей угостить. Каши наварил большой-большой чан: вся крупа туда ушла и вся мука. Всех людей созвал Покчо, говорит:

– Ешьте сколько хотите! Пришли люди, вокруг котла сели. Говорят старики:

– Надо сначала детей накормить…

– Правильно, – говорит Покчо, – пусть сначала дети малые поедят.

Подошел к каше мальчишка малый с маленькой ложкой в руках.

Говорит ему Покчо:

– Возьми большую ложку. Отвечает ему малыш:

– Ничего, мне много не надо.

Зачерпнул мальчишка своей ложкой кашу из чана – так сразу весь чан и опорожнил.

– Вкусно, да мало, – говорит. Вытаращил Покчо глаза: как так вышло? А люди обижаются:

– Что же ты, Покчо? Обещал всех людей накормить, а не мог мальчика досыта угостить! Видишь облизывается – съел бы еще, да нету.

– Ничего, – говорит Покчо, – я еще крупы куплю. Позовите сюда купца.

Побежали люди за купцом.

Развязал Покчо чувал с деньгами. А монеты сами из чувала выскакивают да по той дороге катятся, по которой купцы приезжали. Хочет удержать их Покчо – да куда там! Будто вода между пальцев, текут деньги. Поглядел Покчо, а оба чувала уже пустые лежат…

– Ничего, – говорит Покчо, – людей как можно не угостить! Халаты продам, а людей накормлю!

Пошел он в амбар. Висели там разные халаты. Ватные, шелковые, из рыбьей кожи, из шкуры сохатого, из меха оленя халаты. Шелками шитые, оленьим волосом шитые, золотыми драконами тканные халаты. С медными, серебряными да золотыми пуговками халаты. Потащил Покчо халаты из амбара. Кричит, чтобы скорее другого купца звали.

А люди говорят ему.

– А что ты, Покчо, продавать хочешь?

– Как что? – говорит Покчо.

Глядит, а в руках у него березовая кора, дятлом поклеванная. И полны амбары березовой коры. Кричит Покчо:

– Ничего, я ведь кукушку съел – теперь счастливый! Давайте калугу есть – на целый год наловили!

– Э-э, хватился! – говорят Покчо. – Нету твоей калуги!

– Да где же она? – спрашивает Покчо.

– Кукушка склюнула.

– Как кукушка склюнула?

– Да так: подлетела к калуге, на голову села, в глаз клюнула, так вся калуга и пропала! Говорил ты, что кукушку съел, а выходит – она тебя съела…

Ушли люди.

Лег Покчо с горя спать. Это он умел делать! Слышит – кричат ему люди:

– Эй, не спи, Покчо: всю жизнь проспишь! Стыдно Покчо стало. Жарко ему стало. Проснулсяон…

Глядит – в охотничьем шалаше он сидит, а костер разгорелся так, что уже и к нему подбирается, от жара даже унты у Покчо покоробились.

Закурил Покчо. Подумал. Еще раз подумал. Глядит – а около самого шалаша свежий следок соболиный. Видно, соболь прошел, когда Покчо сны видел.

Вскочил ленивый Покчо. Схватил лучок. Стал на лыжи. По соболиному следу побежал.

– Э-э, – говорит, – лучше один соболь, своими руками пойманный, чем все кукушкино богатство!

А ведь правда это, пожалуй!

Близнецы

Это не так давно было. Есть еще старики, которые помнят это. Правда, мало таких стариков уже осталось.

Были в роду у Бельды близнецы: Удога и Чубак. Известно, что когда близнецы родятся, это очень хорошо. Вот живут себе Удога и Чубак. Дети как дети, ростом невелики, а умом стариков обогнали. Пять зим только и прошло всего, а Удога и Чубак уже на охоту пошли. И все им удавалось. И лесные, и водяные люди близнецов любили, во всем братьям помогали, во всяком деле удачу посылали.

Вот случился как-то плохой год: зверя мало стало, рыба плохо шла. Стали говорить старики, что место менять надо, что на этом месте черти зверя и рыбу распугали.

Послушал Удога стариков, говорит:

– Чем место плохое?

Тетиву своего маленького лука натянул, вокруг посмотрел, в тайгу стрелу свою послал. Улетела страла. Долго ли летала – не знаю, потом вернулась, сама Удоге в колчан легла, на старое место. А за стрелой прилетели птицы: утки, гуси, перепелки, – и у ног Удоги легли. Посмотрели старики – все птицы в левый глаз ранены. Переглянулись: Если так каждый раз будет, не останется деревня без мяса!

Тут Чубак старикам говорит:

– Чем плохое место?

Бросил одной рукой сетки в воду. Потонули сетки.

Ну, – . «думают старики, – водяной черт утащил!

Подождали немного. Вдруг забурлила река, заки– пела, пузырями вспенилась. Сунул тогда Чубак руку в воду, сетки ухватил и вытащил. Сколько было узелков в сетках, столько рыбы вытащил Чубак. Посмотрели старики друг на друга: Э-э, если каждый раз так будет, не останется деревня без рыбы! Спрашивает тут Чубак женщин:

– В прошлом году на какой стороне у кеты икры было больше?

– На левой, – отвечают Чубаку.

– Так, значит, в этом году рыба под левым берегом идет, – говорит Чубак. – Примечать надо. Вы на правом берегу ловили, вот и показалось вам, что рыбы нету, что ушла рыба.

Тогда и Удога говорит:

– Птица и зверь за рыбой ходят. Надо было на другом берегу промышлять.

Стали старики во всем совета у близнецов спрашивать. И все шло хорошо.

Только вскоре опять беда стряслась! Наехали с чужого берега маньчжу-нойон начальник. С солдатами, с пушками наехал. Требует с Бельды дань – с каждого человека по соболю, по выдре да по лисице!

Запечалились Бельды. Вовек никому дань не платили, а тут сила! Одних солдат в два раза больше, чем всех Бельды.

Пошли старики к близнецам. Совета просят. Посмотрели Удога и Чубак друг на друга. Говорит Удога:

– Дань не платите, не маньчжурские мы люди– мы амурской земли-воды люди! Вот пойдем с братом к тому нойону…

Женщины в деревне плач подняли:

– Как можно! – кричат они. – Тот маньчжу-нойон – худой человек! Убьет он наших близнецов– счасть енаше убьет!

Как ни кричали женщины, пошли Удога и Чубак к тому нойону. Сидит нойон в большом сампане – лодке расписной. На широком помосте сидит. Над нойоном шатер шелковый колышется. Вокруг старжа стоит. У плахи палач кривой меч точит. Нойон пра– вую руку на подушку положил. Ногти на руках у него длинные-предлинные, до полу достают, загнулись, перекрутились, каждый в серебряный футляр вставлен. Чистят ногти нойону пять девушек-невольниц. Толстый писец с большой книгой у ног нойона сидит.

Увидал нойон близнецов, говорит:

– Что здесь нанайским ребятам надо? Посмотрел писец, до земли перед нойоном склонился:

– Эти дети прибежили сказать, благородный нойон, что придут сейчас нанайские старики, ту дань принесут, что велел ты с них взять.

Еще пуще заважничал нойон. Нос кверху задрал. В небо голубое смотрит, чтобы на нанайских стариков не глядеть, глаза себе не портить. Ждал, ждал… Шея у него заболела, а нанайских стариков все нет.

Говорит тут Чубак:

– Не придут старики, благородный нойон! Бель-ды дани кникому не плитили. В своих реках рыбу ловили, своим воздухом дышали. Им смешно дань плтить. Платить станут – смеяться будут. Так чтобы тебя не обидеть, они вовсе не пришли. А мы маленькие, мы ничего не понимаем… Вот подарки тебе принесли, нойон.

Высыпал Удога из кисета горсть амурской земли:

– Прими, нойон, горсть нашей земли, если тебе своей мало!

Вынул Чубак из чумашки глаз совы:

– Прими, нойон, и мой дар – глаз совы. Тогда и ночью ты сможешь увидеть, что на Амуре храбрые люди живут.

Вытащил Удога перо из хвоста орла с красным клювом:

– Прими, нойон, пожелание, чтобы жил ты столько лет, сколько живет орел, и чтобы тебя, как орла, все боялись. Только на Амуре страха перед тобой не будет!

Высыпал из чумашки Чубак горсть золы:

– Пусть обратятся в золу все твои враги, нойон!

Пусть золой покроются все злые мысли против амурских людей!

Удивился нойон тому, как разговаривают маленькие нанайцы. Испугался: если дети такие, то какие же у нанайцев воины и мужчины! Виду нойон не показал, страх свой скрыл. На близнецов закричал:

– Завтра пошлю солдат своих к Бельды! Огню предам всех мертвых, а живых мертвыми сделаю!

Поклонился ему Удога:

– Твоя воля, благородный нойон, только завтра тебе удачи не будет. Лучше сегодня сделай то, что сказал.

Не послушался нойон. Переждал ночь. В поход собрался. Тут полил такой дождь, что берега исчезли из виду и все дороги развезло. Пошли солдаты нойона, да чуть в грязи не утонули. Порох в ружьях у них отсырел. Возвратились солдаты.

– Солнце вчера в тучу садилось, – говорит Удога, – к ливню. Примета верная!

Прошла непогода. Усеялось небо звездами. Говорит нойон:

– Завтра к деревням Бельды поплыву. Всех уничтожу! Всех живых мертвыми сделаю, все дома в пепел обращу!

– Твоя воля, благородный нойон, – говорит Чубак, – только завтра тебе удачи не будет. Сделай сегодня то, что сказал.

Переждал нойон ночь. С утра велел подянть паруса на всех сампанах – плыть к Бельды.

Налетело от заката черное облако с белым венцом – и такая буря поднялась, что в жизни своей не видал нойон такой бури! Заплескался Амур. Волны до неба поднялись, облака до земли спустились. Дунул ветер один раз – все паруса на сампанах порвал. Дунул ветер второй раз – все весла и мачты поломал. Едва-едва сампаны целы остались. Счастье, что третий раз ветер не дунул.

Говорит Чубак:

– Вчера звезды сильно мерцали: к буре это. Сидит нойон сердитый. Халатом закрылся, ни накого смотреть не хочет, никого к себе не подпуска– ет. От злости все ногти себе переломал. Всех девушек своих разогнал. Писца своего палкой исколотил.

Подошли к нему близнецы. Говорят:

– До сих пор мы тебе говорили, благородынй нойон. Теперь ты нам скажи. Вот ты видел, что мы свою землю знаем и не зря с нее дань свою собираем: рыбу, пушнину, птицу берем. Как же ты хочешь дань собирать с земли, которой ты не знаешь?

Побледнел нойон, думает: Как справлюсь я с народом, у которого даже мальчишки такие умные!

Поехал назад на свою сторону манчжу-нойон.

Это не так давно еще было. Еще есть старики, которые тех близнецов помнят. А может быть, они о тех близнецах от своих отцов слыхали… Кто знает!

Как Бельды воевать перестали

Среди всех нанайцев Бельды самые храбрые были. Про Бельды говорили, что людей драчливее их нет. Для Бельды подраться – первое дело было. Сколько раз на соседей войной ходили! Так из драки и не вылезали… Беда, если где-нибудь одного Бельды убьют! Кровная месть! Нельзя не отплатить за убийство. Только у других за убитого брат, отец мстит, а Бельды всем народом идут. А было их много. Глядишь – вместо одного врага несколько убьют. Начинают обиженные мстить.

Так и идет: то Бельды в походе, то Бельды в осаде.

На зверя не стало времени ходить, рыбу некогда ловить… Все война да война!

У Блеьды мальчишка с колыбели за боевой лук из жимолости хватается.

Девчонки с детства, как на улице шум услышат, под нары лезут, прячутся.

И ничего с такими нанайцами не поделаешь. Мы тигриного рода, – говорили они.

Так Бельды к войне привыкли, что, когда драки нет, ходят как потерянные, не знают, за что взяться.

Вот у одного нанайца Бельды родились близнецы. Все родичи обрадовались этому. Ведь известно всем, что когда рождаются близнецы, всему роду большое счастье будет. Еще говорили они, что близнецов почитать надо. И все Бельды близнецов почитали, заботились о них, дали им хорошие, имена: одному Удога, другому – Чубак.

Почитали Бельды своих близнецов, советовались с ними. А про женщин и говорить нечего. Бывало так, что в стойбище мужчин вовсе не оставалось, кроме близнецов. Они маленькие еще были, в поход не ходили, на нарах в фанзе сидели, ножиком играли. Близнецы умные были: все знали.

Что случится, женщины к ним идут, спрашивают, как быть.

Прибежит к Удоге и Чубаку. женщина. Говорит, что во сне крик кукушки слышала.

Спрашивают близнецы:

– А голос у кукушки какой?

– Хриплый голос, – отвечает женщина.

– Это к смерти, – говорит Удога. Примутся женщины плакать.

Сколько-то времени пойдет – возвращаются Бельды из похода; глядишь, на циновках за собой убитых волокут.

Весной женщины к близнецам идут:

– Какая рыба в этом году будет? Говорит Чубак:

– Принесите мне перелетную птицу. Принесут. Посмотрит Чубак.

– Птица жирная, – говорит, – рыбы много будет.

Зимой спрашивают Удогу и Чубака:

– Шалаши рыбачьи на каком месте ставить: на высоком или низком?

– Месяц низко ходит сейчас, – говорит Чубак.

– Ставьте рыбалку на высоком месте – вода будет большая.

Так жили боизнецы. Подрастали понемногу…

Только Бельды из одного похода вернулись, а тут опять беда: из одной ловушки какой-то Заксули хорька вынул!

Зашумели Бельды, засуетились, стали копья готовить, стали ножи точить, стрелы делать. Побежали женщины к близнецам, плачут, кричат, что не стоит из-за хорька воевать. И так с каждым годом мужчин в стойбище все меньше становится!

А тут мужчины пришли, чтобы посоветоваться с близнецами.

Говорит Чубак, в руки боевой лук взяв:

– Обида большая! Соболя бы у вас из ловушки взяли – простить можно. Соболь больших денег стоит. За эти деньги человек пищу купить может, за эти деньги человек одежду купить можетт. Значит, нужда заставила того соболя взять. А бедному как не помочь!.. Хорек – нестоящий зверь. За его шкурку ни одежды, ни пищи не купишь – значит, из озорства взяли… Нас за людей не считают. Думают, мы за себя постоять не можем! Пустяк взяли– значит, мертвыми нас считают, все равно что убили нас. Надо воевать!

Говорит Удога, копье в руки взяв:

– Надо против Заксули воевать! Надо Заксули всех убить! Плохие люди Заксули – хорька у нас украли… Воевать пойдем – заклятье надо сделать: на их земле еду не брать, на их земле воду не брать.

Приуныли женщины, видят – и близнецы воевать хотят, ничего не поделаешь. Еду мужчинам приготовили, лепешек напекли, рыбу насушили, сараны положили, мяса вяленого.

Вот пошли Бельды воевать.

Навьючили на себя мешки с едой, на шею повязали кувшины с водой. Идут, пыхтят… Тяжело! Чем дальше идут, тем больше злятся; вот какие эти Заксули плохие люди! Мало того, что против них воевать надо, так еще и тяжести с собой таскать приходится.

Три реки перешли, девять озер перешли.

В брусничнике женщин из рода Заксули увидели. Позвал их Чубак.

– Идите, – говорит, – скажите: всех ваших убьем, ни одного не оставим!

Перепугались Бельды:

– Зачем сказал! Теперь знать будут. Как за ними гоняться будем с кувшинами да с мешками?

Промолчал Чубак. Ничего не ответил.

Побежали женщины в деревню. Мужьям сказали, братьям сказали. Те в домах засели. Куда от Бельды скроешься! Сидят, не показываются! Подошли Бельды к деревне. В засаду сели, Заксули караулят, ждут.

А женщиныв из деревни вокруг ходят, палками в траве да кустарниках шарят. То одному, то другому Бельды палкой по голове заедут так, что искры из глаз сыплются.

Молчат Бельды, терпят. Подальше от женщин отходят, чтобы не рассердиться: нельзя женщин задевать.

Сидят Заксули в домах: струсили сильно.

Сидят Бельды в кустах, врагов подкарауливают. Не дают рыбу ловить, не дают птицу стрелять.

Пока еда была, вода была, Бельды сильно храбрые были.

Вот вся еда вышла. Сидят Бельды. Терпят.

Говорит Чубак:

– Теперь уж немножко ждать осталось! Умрут от страху Заксули.

Вот у Бельды вся вода вышла. Терпят. Молчат. Говорит Удога:

– Ну, теперь совсем мало ждать осталось!

Вот у Бельды все терпение вышло, сидят, ворчат на такую войну, худеют, копья у них из рук вываливаются.

И Заксули не слаще – дома, взаперти, голодом сидеть.

Сидели, сидели – невтерпеж стало. Старика к Бельды послали. Тот палку с человечьим лицом: взял. Пошел. Идет, от ветра шатается.

И Бельды не лучше – отощали, как медведь весной.

Стал старик мира просить. Стали судиться.

Говорят старики тому почтенному старику:

– Вы перед нами сильно виноваты. За это мы с вас большой байта – штраф – возьмем. Никто еще такого байта никогда не платил!

Испугался тот старик, затрясся: чем Заксули большой байта платить будут? Совсем бедные люди Заксули…

Говорит Чубак:

– Ой, большой байта! Котел, да копье, да платок – стыд с лица утереть.

Вытаращили глаза, Бельды, затряслись – вот так байта!

Стоило из-за этого голод и жажду терпеть!

Стоило из-за этого на войну ходить!

А в голове одна мысль – скорей бы домой, да поесть, да попить всласть!

Обрадовались Заксули. Байта сразу же отдали.

От себя Удоге да Чубаку девушек красивых в жены отдали, чтобы породниться с Бельды и не ссориться никогда.

Взяли Бельды девушек. Домой побежали: откуда сила взялась! Домой прибежали! Спрашивают их женщины: какая война была?

Говорят Бельды:

– Ой, какая война была! Самая страшная война, хуже нету!

Принялись Бельды пить. Три дня пили. Целое озеро выпили. Так выпили, что с тех пор озеро высохло. Принялись Бельды есть. Три дня ели. Все съели, даже сохатиные халаты съели.

С тех пор больше не воевали с сородичами. Все дела миром кончали.

Спасибо Удоге и Чубаку, что уму-разуму научили!

Мальчик Чокчо

За себя как не постоять! Как за родича не постоять! Разве обидчику простить можно?

Жил в одной деревне нанаец Бельды. Был у него сынок, по имени Чокчо. Совсем маленький сынок – едва ходить умел. Всю зиму Бельды охотился. Много пушнины – мехов накопил. И соболь у него был, и лисица, и нерпа, и медведь, и колнок, и волк. Смотрит на меха Бельды и радуется:

– Вот поеду в Никанское царство – в город Сан-Син, – меха продам, еды, припасов на целую зиму накуплю! Сетку овую куплю, ружье, порох, патроны, игрушки.

Летом и верно собрался Бельды в Сан-Син ехать. Просит его сынок.

– Возьми меня с собой, отец!

Подумал Бельды – дорога опасная, могут разбойники напасть. Мало ли тчо в дороге случиться может…

– Что ты, сын! – говорит Бельды. – Как это можно, чтобы в доме мужчины не осталось! Кто же будет мать да сестренок защищать? Надо тебе остаться.

Уехал Бельды.

Много времени прошло. Чокчо за это время научился ножом владеть. Сидит стругает: ложку сделал, лодку маленькую сделал, оленя из дерева вырезал, нарты, медведя, собачек… Много разных игрущек сделал… А отца все нет!

Вот уже листья на деревьях пожелтели, трава повяла. А Бельды все не едет домой.

Потом из соседнего стойбища приехали люди.

Сделала мать Чеокчо кушанье – мось, – угостила приезжих юколой.

Сидели, сидели они, курили, курили, юколу ели, ели, потом говорят:

– Мы вместе с Бельды в Сан-Син ездили. Торговали. Обратно вернулись…

– А где отец? – спрашивает Чокчо. Друг на друга поглядели люди.

– Твой отец, – говорят, – торговал с одним человеком по имени Лян. Тот у Бельды всю пушнину купил. Пошел Бельды к этому маньчжу, чтобы рассчитаться, и не вернулся. Не купец, оказалось, Лян, а разбойник. Всю пушнину у Бельды взял и самого его убил.

– Почему же вы за отца не заступились? – спрашивает Чокчо.

Говорят люди:

– У того Ляна-маньчжу большая шайка. А нас мало. Не могли мы за твоего отца заступиться – побоялись: люди Ляна нас догнать могли, все товары отнять и нас убить могли…

– Плохо вы сделали, – говорит Чокчо. Обиделись люди, сели в лодку и уехали.

Стала мать Чокчо плакать, сестренки тоже заплакали.

До того плакали, что у них совсем глаза запухли– Что теперь будет с нами?

Но делать нечего – слезами Бельды не вернешь! А жить надо. Поплакали, поплакали они да за дело взялись. Старшая сестра копье взяла, в тайгу пошла – охотиться. Младшая в лодку – оморочку – села, по Амуру поехала – рыбу ловить. Мать дома осталась – за очагом следить, еду варить.

А Чокчо говорит матери:

– Сшей мне унты, испеки лепешку. Пойду я Ляна искать. Найду – За отца отомщу, пушнину верну!

Говорит мать:

– Что ты, Чокчо! Куда ты пойдешь? Ты маленький еще.

Посмотрел на нее Чокчо:

– Отец сказал, что я мужчина. А мужчины должны род защищать, врагу мстить должны.

Видит мать – Чокчо на своем крепко стоит, не отговорить его. Испекла ему лепешку, сшила ему унты.

Взял Чокчо свой нож, охотничью повязку на голову надел, юколы в мешок пложил, унты на ноги надел, простился с сестрами, с матерью и пошел.

Шел, шел Чокчо, видит – на пути большой лес стоит. Деревья высокие-высокие. Сосны, дубы шумят в том лесу, вершинами качают. Конца-краю тому лесу нет. Не побоялся Чокчо. Идет по лесу, лепешку жует, ножом играет, песню поет, вдруг слышит голос:

– Куда идешь ты, маленький нанаец? Оглянулся Чокчо. Никого вокруг нет. А голосопять зовет его. Отвечает Чокчо:

– Иду за отца мстить!

– Помоги мне, и я тебе помогу! Другом буду, – говорит тот же голос.

Увидал Чокчо: лежит на камне желудь. Падал с дерева на землю, да попал на камень. Лежит и высыхает.

– Возьми меня с собой, – говорит желудь. – Я тебе пригожусь…

Взял Чокчо желудь, дальше пошел.

Повстречал старое кострище. Остановился отдохнуть. Снял унты, ноги повыше положил. Лепешку откусил. Вдруг слышит скрипучий-скрипучий голос:

– Куда ты идешь, мужчина?

– За отца мстить иду! – говорит Чокчо. – А ты кто? Где ты.

– А я около тебя лежу.

Посмотрел Чокчо – у самого очага, в золе, вертел лежит, на котором охотники мясо жарят. Кто-то бросил вертел в огонь. Погнулся вертел, чуть не сгорел, окалиной покрылся. И ему Чокчо помог: окалину песком отчистил, направил его. Совсем вертел как новый стал.

– Спасибо, Чокчо! Ты мне помог, и я тебе помогу. Возьми меня с собой! – говорит, мальчику вертел.

Взял Чокчо вертел с собой и пошел дальше. Мимо покинутой рыбалки проходил – опять голос услышал. Спрашивают его, куда идет. Ответил Чокчо. Увидал, что это мялка да колотушка, которыми рыбью кожу выделывают. Кто-то в мялку гвоздь вбил, а у колотушки черенок сломал. Вытащил Чокчо из мялки гвоздь, колотушке новый черенок сделал.

– Вот спасибо тебе, Чокчо! – говорят ему опять. – Ты нам помог, и мы тее поможем. Возьми нас с собой!

Взял Чокчо мялку с колотушкой. Дальше пошел. Шел, шел, до ручья дошел. Разлился ручей – дальше дороги нет. Как быть?

Тут слышит Чокчо – опять его зовут:

– Эй, сосед, помоги мне, и я тебе помогу! Другом буду!

Глядит Чокчо – вода березу подмыла, упала береза, щуку, придавила. Лежит щука под березой – ни взад, ни вперед, хвостом виляет, а ходу нет. Совсем задыхается щука. Отвалил березу Чокчо, щуке волю дал. Говорит ему щука:

– Как ручей перейдешь? Садись, перевезу.

Сел Чокчо на щуку. Вмиг на другом берегу оказался.

Говорит ему щука.

– Возьми меня с собой – пригожусь! Положил ее Чокчо в мешок. Дальше пошел. Вот уже Амур видно… Вдруг видит Чокчо – в траве одна лыжа. Вот жалко, – думает Чокчо, – хорошая лыжа, а одна! А в это время и другую увидал. Далеко лежит вторая, кто-то ее в валежник бросил. Не поленился Чокчо, принес вторую лыжу. Вместе сложил. А те и говорят ему:

– Ты нам помог, и мы тебе поможем! Куда ты идешь, маленький нанаец?

– За отца мстить иду! – гооврит Чекчо. – Только мало сил у меня, не знаю – дойду ли… Путь далекий! Как через Амур перейду?

Говорят ему лыжи:

– Это все ничего. Становись, покатим тебя '– скорее дело пойдет.

Рассмеялся Чокчо: