Руны спокойствия: как не сойти с ума, когда всё рушится

– Да как тут уснешь, – пробормотал я, садясь напротив. – Мозг не отключается.

– Сходи к врачу. Выпишет что-нибудь.

– Он уже выписывал. От таблеток только во рту сухо и в голове вата. Я не хочу быть овощем.

Она вздохнула.

– А кем ты хочешь быть?

– Нормальным! – вырвалось у меня с такой силой, что она вздрогнула и наконец посмотрела на меня. – Просто… нормальным человеком. Который может уставать и не чувствовать при этом, что он проваливается в черную дыру. Который может разбить стакан и просто подмести осколки, а не раздувать из этого трагедию вселенского масштаба.

Она смотрела на меня, и в ее глазах я увидел не привычную усталость, а что-то новое – испуг. Испуг перед этой лавиной, которая вот-вот накроет нашу размеренную, выстроенную жизнь.

– И что ты предлагаешь? – тихо спросила она. – Бегать по шаманам? Гадалкам? У нас ипотека, Леша. Дети. Не до игр в эзотерику.

– Я не про это, – я провел рукой по лицу. – Я… смотри.

Я взял со стола ее блокнот для списка покупок и ручку. И на чистом листе вывел тот самый знак. Альгиз.

– Что это? – нахмурилась она.

– Это… якорь.

Она посмотрела на меня как на сумасшедшего.

– Якорь? В ростовской-то степи?

– Не в воде, – попытался я объяснить, сам до конца не понимая, что говорю. – В голове. Смотри. Когда всё рушится, земля уходит из-под ног. Понимаешь? Не метафорически, а по-настоящему. Кружится голова, ноги ватные. Тебя качает. И ты либо падаешь, либо хватаешься за что-то. За работу, за алкоголь, за соцсети, за ссоры… но это всё ненадежно. Это крючки, за которые ты только больше цепляешься и рвешь себе кожу.

Я ткнул ручкой в нарисованный знак.

– А это – просто линия. Вертикальная. Прямая. От неба к земле. Как столб. Как позвоночник. Как ствол дерева. Ты смотришь на него и вспоминаешь: у тебя есть позвоночник. Ты можешь выпрямиться. Ты можешь почувствовать ноги. Ты можешь вдохнуть и ощутить, как воздух проходит внутрь, а не застревает в горле комом. Это не заклинание. Это… напоминание. Самому себе.

Марина молча смотрела то на знак, то на меня. Потом медленно покачала головой.

– Я не понимаю. Ты хочешь сказать, что какой-то крюк-закорючка из интернета может заменить психотерапевта?

– Нет! – я чуть не закричал, но сдержался. – Он не заменяет! Он… он как спасательный круг. Его не надо «верить». Его не надо «активировать мантрами». На него просто надо смотреть. И дышать. Это как… как заземление в электричестве. Ты знаешь, у нас в розетках есть заземление? Так вот. Когда в тебе копится этот ужас, этот статический стресс, тебя бьет током изнутри. А этот знак – просто проводок, который спускает этот ток в землю. Без взрывов и коротких замыканий.

Я замолчал, запыхавшись. Я никогда так много не говорил ей о своих чувствах. Говорил о проблемах с начальством, о пробках, о ценах – но не об этом. Не о внутреннем токе.

Марина взяла блокнот, внимательно посмотрела на нарисованный мной знак.

– Заземление, – повторила она за мной, обдумывая. – А… а что он делает? То есть, как он «заземляет»?

– Ничего, – честно сказал я. – Он ничего не делает. Он просто есть. Вся «магия» в твоей голове. Ты смотришь на эту вертикальную линию и невольно выпрямляешь спину. Ты видишь эти ответвления вверх и вниз – и вспоминаешь, что ты не висишь в вакууме, что есть небо над головой и земля под ногами. Это не он тебя защищает. Это ты, глядя на него, защищаешь сам себя. Перестаешь биться в панике. Возвращаешься в свое тело. В здесь и сейчас.

Она отодвинула блокнот.

– Странно. Но… если тебе помогает… – в ее голосе сквозили сомнения, но уже не было отторжения. Была усталая попытка понять.

– Я не знаю, помогает ли, – снова честно признался я. – Но это… тише становится. Немного. Всего на одну минуту. Но иногда и одной минуты тишины достаточно, чтобы не нажать «отправить» на гневном письме. Или не сказать лишнего. Или просто… перевести дух.

Я понял, что нашел самое точное определение. Руны – это не заклинания. Это инструменты для перевода духа. Не более того. Молоток не строит дом. Он помогает забить гвоздь. И этот угловатый знак был моим молотком для одного-единственного гвоздя – для возвращения себя в настоящее.

Марина встала, поставила свою чашку в раковину.

– Ладно, – сказала она, проходя мимо. – Разговаривай со своими палочками. Главное, чтобы стало легче. Только… – она остановилась в дверях, – …только не уходи в это с головой, ладно? Мы тут. Я. Дети. Мы тебя в обиду не дадим.

Она ушла в спальню. А я остался сидеть за кухонным столом, глядя на нарисованный знак. И впервые за долгое время почувствовал не раздражение и не вину. А что-то похожее на крошечный, размером со спичечную головку, огонек надежды.

– Почему «Альгиз» – это не защита от врагов, а защита от самого себя —

Я вернулся в кабинет. Теперь Альгиз на обороте блокнота смотрелся иначе. Он не был просто закорючкой. Он был договором. Между мной и той частью меня, которая еще помнила, как дышать полной грудью.

Я сел, взял чистый лист бумаги и начал рисовать его снова. Медленно, старательно, чувствуя, как грифель карандаша скользит по шероховатой поверхности. Вертикальная линия вниз. Потом – ответвления, похожие на раскрытые руки. Вверх и вниз.

И тут меня осенило.

Защита от врагов? Каких врагов? Злого начальника? Хама в пробке? Налоговой? Это все – внешние угрозы. Бороться с ними – все равно что пытаться осушить океан ложкой. Бессмысленно. Истощающе.

Но есть враг куда более страшный. Близкий. И он всегда с тобой. Это твой собственный ум, сошедший с рельсов. Это внутренний критик, который шепчет: «Ты ни на что не годен». Это паника, которая сжимает горло в самый неподходящий момент. Это ярость, которая закипает из-за мелочи и готова спалить все твои отношения дотла. Это ощущение полной безнадежности, которое подкрадывается ночью и шепчет: «Сдавайся. Всё бессмысленно».

Альгиз – это защита от него. От самого себя.

Я представил это. Вот он, этот знак. Не щит, который я выставляю против мира. А… каркас. Внутренний каркас. Как арматура в бетоне. Когда на тебя обрушивается шквал паники, именно этот каркас не дает тебе рассыпаться в пыль.

Вертикальная линия – это ось. Твое «Я здесь».

Ты не там, в прошлом, где совершил ошибку. Не в будущем, где тебя ждет провал. Ты – здесь. В этом кресле. В этой комнате. Ты ощущаешь свое тело, вес его, касание ткани футболки к коже. Это – реальность. А все остальное – лишь мысленные конструкции, пусть и очень убедительные.

Ответвление вверх – это связь с чем-то большим.

С небом. С воздухом. С тишиной. С тем, что ты – не только этот комок нервов и усталости. Ты – часть мира. Ты можешь сделать вдох и впустить в себя немного этого простора. Это ответвление – напоминание: «Подними голову. Посмотри на звезды. Мир огромен, а твоя проблема – лишь песчинка в нем».

Ответвление вниз – это связь с землей. С опорой.

Твои ноги на полу. Ты не паришь в аду собственных мыслей. Ты стоишь на земле. Ты можешь ощутить ее твердость. Это – фундамент. Твой личный фундамент. Никто не может отнять его у тебя, кроме тебя самого.

И вот, когда накатывает волна отчаяния, ты не бежишь от нее. Ты не пытаешься с ней сражаться. Ты просто… встаешь в эту позу. Мысленно. Физически. Выпрямляешь спину. Ставишь ноги firmly на пол. Делаешь глубокий вдох. И представляешь этот знак внутри себя. Как стальной столб, проходящий через тебя от макушки до пят.

Ты становишься этим знаком.

И волна накатывает… и разбивается о тебя. Она не исчезает. Но она уже не смывает тебя. Ты остаешься на месте. Мокрый, изможденный, но – стоящий.

Это и есть настоящая защита. Не избегание боли, а умение выстоять в ней. Не уничтожение врага, а обретение такой внутренней устойчивости, что его атаки теряют свою разрушительную силу.

Я вспомнил, как неделю назад у меня был жуткий день. С утра – срочный звонок от самого неприятного клиента, который требовал невозможного. Потом – письмо из банка о каких-то проблемах с ипотекой. Потом – сын получил двойку, и учительница устроила разборки в чате. К вечеру я был как пружина, сжатая до предела. Я ходил по квартире, сжимая кулаки, готовый взорваться из-за любого слова.

И тут мой взгляд упал на тот самый блокнот. На Альгиз.

Я не стал медитировать. Не стал шептать мантры. Я просто подошел к окну, встал ровно, положил руки на подоконник и представил, как от моих стоп в пол уходит тот самый «якорь». Глубоко-глубоко. Я просто стоял. И дышал. Минуту. Две.

Паника не ушла. Проблемы не исчезли. Но что-то переключилось. Я больше не был заложником этой паники. Я был наблюдателем. Я видел ее, чувствовал ее дрожь в руках, но она была не мной. Я был тем, кто стоит и дышит. А паника была просто погодой. Непогодой, которая бушует снаружи.

И в этот момент я понял всю гениальность этого простого знака. Он не обещал сделать мою жизнь идеальной. Он давал мне силу оставаться собой посреди хаоса. Он возвращал мне право быть не героем, побеждающим драконов, а скалой, о которую разбиваются волны.

Самой страшной волной был всегда я сам. Мой внутренний шторм. Мое саморазрушение.

Альгиз стал моим первым, самым простым и самым главным инструментом. Не для того, чтобы изменить мир. А для того, чтобы не дать миру – и, что важнее, самому себе – раздавить того, кто я есть.

Я посмотрел на часы. Было уже далеко за полночь. Но впервые за последние месяцы я не чувствовал себя выжатым лимоном, брошенным на помойку истории. Я чувствовал себя… укорененным. Всего на один процент. Но и этого было достаточно, чтобы сделать следующий шаг. Чтобы понять: если есть инструмент для одного гвоздя, наверняка есть и для других.

И мои пальцы сами потянулись к карандашу, чтобы нарисовать следующий знак. Тот, что похож на рогатку или на латинскую F. Феху. Ассоциируется с имуществом, скотом, богатством.

«Интересно, – подумал я, – а если это тоже не про деньги?»

Но это была уже история для следующей главы. А сейчас была только тишина. И в ней не было крика. Был лишь ровный шум ночного города за окном и спокойный ритм собственного дыхания.

Часть II: Практика спокойствия – шаг за шагом

Теория – это красиво. Это как читать инструкцию по сборке мебели, лежа на диване. Все кажется простым и логичным. Но когда ты стоишь на коленях среди десятка деревянных деталей и загадочных винтиков, с непонятным шестигранным ключом в потной руке, – вся теория летит к чертям. Остается только паника, желание швырнуть все к черту и ощущение собственной глупости.

Так же и с «заземлением». Можно сколько угодно рассуждать о вертикальных осях и внутренних каркасах. Но когда в реальной жизни наступает момент, когда хочется лечь, распластаться и закрыть глаза от бессилия, – все эти умные слова испаряются. Нужен не философский камень, а простой, идиотский алгоритм. Как инструкция «вставить табуретку А в паз Б».

Практика спокойствия начинается не с просветления. Она начинается с такого алгоритма. С одного единственного, повторяемого действия, которое можно совершить, даже когда мозг отключен.

И для меня этим первым алгоритмом стало «Дыхание в колени».

Глава 4. Руна Альгиз: как встать, когда хочется лечь

Ощущение, когда «хочется лечь» – это не просто усталость. Это физиологический бунт. Тело становится тяжелым, как будто его изнутри налили свинцом. Веки наливаются бетоном. Кажется, что если сейчас же не лечь, не закрыть глаза, не спрятаться под одеялом, то произойдет что-то необратимое. Сломаешься. Рассыплешься.

И самое страшное – что часто за этим следует действие. Ты действительно ложишься. В два часа дня. Прячешься от света. И лежишь, уставившись в потолок, в то время как внутри тебя грызут миллионы муравьев невыполненных дел, стыда и паники. Ты не спишь. Ты просто существуешь в состоянии паралича. И после этого «отдыха» чувствуешь себя еще более разбитым и виноватым.

Со мной это случалось все чаще. Особенно после бессонных ночей, проведенных за попытками «успеть все». Однажды это случилось в самый неподходящий момент.

Я должен был везти собранный компьютер важному клиенту. Не просто клиенту – Анатолию Сергеевичу. Человеку, который платил исправно, но чьи требования и перфекционизм сводили с ума всю нашу фирму. Его ПК был собран, протестирован, упакован в коробку. Оставалось только отвезти, подключить и запустить.

И вот, в день икс, в десять утра, я стоял в прихожей и смотрел на эту коробку. А внутри у меня было то самое чувство. Свинцовая тяжесть. Ватные ноги. Желание лечь и выключиться. Не потому, что я боялся Анатолия Сергеевича. А потому, что накануне была очередная ночь с тремя часами сна, паническими атаками и мыслями о бессмысленности бытия. Ресурсов на то, чтобы притворяться бодрым, вежливым и компетентным специалистом, у меня не было. Совсем.

– Ты чего замер? – из гостиной вышла Марина. – Опять в себя ушел?

– Я… не могу, – выдавил я. И это была чистая правда. Я физически не мог представить, как сажусь в машину, еду через весь город, улыбаюсь, что-то объясняю.

– Не можешь что? – ее голос стал жестче. – Компьютер отвезти? Леша, это же твоя работа. Ты его неделю собирал. Ты же сам сказал, что клиент важный.

– Я знаю! – мои собственные слова прозвучали как скрежет. – Я не идиот, я понимаю! Но я не могу. Смотри.

Я подошел к зеркалу в прихожей и показал на свое отражение.

– Видишь этого человека? Его нет. Внутри – пустота. Я – пустой. Я не могу сейчас изображать человека.

Марина вздохнула. Этот вздох означал: «Опять твои выкрутасы».

– Выпей кофе. Соберись. Надо – значит, надо.

Классический ответ. «Надо». Этот крюк, за который меня всегда тянули, и который всегда рвал мне кожу.

– Кофе не поможет, – прошептал я. – Он сделает только хуже. Сердце колотиться начнет, а энергии все равно не прибавится.

Я обернулся, прислонился лбом к прохладной стене. Клаустрофобия. Еще один симптом. Стены сдвигаются. Язык стал ватным. Это было похоже на начало панической атаки.

И тут мой взгляд упал на тот самый блокнот, валявшийся на тумбе. Он был открыт на странице с нарисованным Альгизом.

Раньше я бы просто проигнорировал его. Счел бы это детской игрой, не стоящей внимания в такой «взрослой» и «серьезной» ситуации. Но сейчас я был слишком истощен, чтобы сопротивляться даже детским играм.

– Ладно, – пробормотал я себе под нос. – Попробуем твой «якорь».

Я не стал медитировать. Не стал искать уединения. Я просто остался стоять в прихожей, прислонившись лбом к стене.

– Что ты делаешь? – удивилась Марина.

– Дышу в колени, – ответил я, и это прозвучало настолько абсурдно, что она на секунду замолчала.

– Упражнение: «Дыхание в колени» – 3 минуты перед сном (и не только)

Это упражнение родилось из отчаяния. У меня не было сил даже на «полное йоговское дыхание». Мне нужно было что-то максимально простое, почти примитивное.

Шаг 1: Прими позу Альгиз.

Не идеальную, не фотогеничную. Просто встань. Поставь ноги на ширине плеч. Колени чуть согни, чтобы они не были заблокированы. Чувствуешь? Это уже что-то. Ты не лежишь. Ты стоишь. Первая маленькая победа.

Шаг 2: Положи руки на колени.

Ладони на коленные чашечки. Плотно. Чувствуешь под ладонями кость? Чувствуешь тепло своего тела через ткань брюк? Это – точка контакта. Твоего внимания и твоего тела. Ты возвращаешься в него. Не в голову, где крутится чертово колесо х hamsters тревоги, а в тело. В колени.