Раэль и Сердце Павшего Бога

– Семь. Ей было всего семь лет, Раэль…

Все молчали, слушая эту тяжёлую исповедь, пока костёр трещал, словно отражая каждый выдох.

Внутри Вирда что-то горело смесью боли и решимости:

– Тогда я понял. Система – ложь. Обещания – ложь. Они никогда не собирались никого отпускать. Я нашёл того лорда, кто подписал приказ… и сделал то, что должен был сделать. После этого меня то и забрали.

Он встретился взглядом с Раэлем:

– Так что да… я знал, что клеймо меня добьёт. Но лучше умереть здесь, рядом с вами, под звёздным небом… чем ждать пощады под куполом.

Слабо усмехнулся и добавил тихо:

– А если смогу помочь хоть кому-то выбраться, выжить – значит, не зря прожил.

Люмен опустил взгляд, чувствуя, как что-то крепко сжимает грудь. Элин молча коснулась плеча гнома, Каэл отвернулся, но его кулаки дрожали. У Нэвара как будто скатилась слеза, но он быстро прикрылся капюшоном.

Раэль кивнул, крепко сжав руку Халека в ответ.

Под полной луной и россыпью звёзд они наконец уснули. Холод, жёсткая земля и сырость уже не казались мукой – впервые за долгое время рядом были те, кому можно доверять спину – и от этой уверенности становилось теплее, чем от любого костра.

Глава 8. Тропа туманных битв

Утро ещё не наступило.Но Халек уже проснулся. Он приподнялся с земли, хрипло втянул воздух – и сразу насторожился.

Вокруг стелился туман. Молочный, плотный, он подбирался к ним с каждой секундой, будто живой. Лес исчезал в серой пелене, деревья стали силуэтами, воздух – гулким и звенящим, как перед грозой.

Гном резко обернулся к товарищам.

– Эй, – хрипло произнёс он, подходя к Каэлу. – Подъём, дружище.

Тот не отреагировал. Ни звука, ни движения. Лежал, нахмурившись, губы побелели. Элин тоже не двигалась. Раэль – дышал рывками. Нэвар, будто застывший в медитации, не шевелился вовсе. Только веки чуть подрагивали, а пальцы были сжаты в судороге.

– Вот только этого не хватало… – пробормотал Халек. Он опустился рядом с Раэлем и потряс его за плечо. – Очнись! Раэль!

Слышишь?

Ответа не было. Но тогда гном заметил странное: глаза друзей под веками… светились. Слабо, но отчётливо. Густым синим, как глубинное пламя. Свет этот не рвался наружу – наоборот, втягивал их всё глубже, в чужую тьму.

Туман сгущался. Он уже полз над травой, подбирался к лицам друзей.

И тогда издалека раздалось… рычание.

Не один звук – хор. Лай, фырканье, хруст – будто кто-то собрал в кучу голоса десятков зверей и переплавил их в безумную симфонию. Звук шагов. Царапанье когтей. Стон ветра и деревьев.

Халек попятился, сжимая в руках своё вчерашнее «творение» – топор-посох. Крепкая палка, обмотанная старой кожей, и заострённый камень, вставленный в железный крепёж. Грубо, но надёжно.

– Ну что ж… – он выдохнул. – Значит, я – за всех.

Он бросил взгляд на товарищей. Их лица были напряжены, искажены. Элин что-то шептала, Каэл всхлипывал. Раэль бледнел, губы шевелились. Нэвар лежал неподвижно, словно окаменев.

Халек поднялся, встал между ними и надвигающейся мглой.

Твари приближались. Силуэты с лишними лапами, хвостами, мёртвыми глазами. Некоторые ползли, другие прыгали. Их тела казались собранными из обрывков чужих существ.

Ну давайте… – прорычал гном, поднимая топор. – Через меня. Только через меня.

В это время, туман сомкнулся над Раэлем, и мир вокруг исчез.

Когда он открыл глаза – вокруг царил полумрак…

Комната. Знакомая. Простой стол, старая деревянная кровать.

Раэль стоял на пороге – босой, с исцарапанными руками, дыхание сбивалось от бега.

– Мама? – позвал он.

Ответом была тишина.

А затем – глухой хрип. Из спальни.

Он рванулся вперёд. Но шаги стали вязкими, пол словно удерживал его, воздух сгустился, и каждый шаг давался с усилием.

– Мама! – крикнул он, врываясь в комнату.

На кровати лежала она. Глаза полуоткрыты, кожа – пепельносерая, губы потрескались. Дыхание было свистящим, едва слышным. Она повернула голову, и в этом движении было всё: боль, изнеможение, нежность.

– Ра…эль… – прошептала она.

Он бросился к ней, сжал её ладонь – холодную, едва ощутимую.

– Я здесь! Я принёс воду, я нашёл… – он запнулся. Взглянул на руки. Пусто. Ни фляги, ни лекарства. Только он сам.

Позади хлопнула дверь.

Вошли лекари. В чёрных мантиях, с белыми масками вместо лиц. Ни глаз, ни черт – только пустые прорези.

Слишком поздно, – проговорили они в унисон. – Это нецелесообразно.

– Но вы… вы обещали! – Раэль встал между ними и кроватью. – Вы сказали, что если я добуду —

– Обещания – для тех, кто может платить, – перебил один из них. – А ты – никто.

Они развернулись и исчезли, как дым.

Комната потемнела. Тело матери дрогнуло – и рассыпалось в прах. На кровати осталась лишь зола.

Раэль замер. Потом рухнул на колени, вцепился в простыни.

– Нет… Нет! Вернись! Я же пришёл…

Из темноты позади раздался голос.

– Ты снова опоздал, Раэль.

Он обернулся.

В дверях стоял он сам. Ребёнком. Смотрел на него мамиными глазами – тихо, обвиняюще.

– Снова.

Мир содрогнулся. Пол ушёл из-под ног. Всё завертелось, вихрь.

Комната исчезла, рассыпаясь в пепел и звенящую пустоту.

Раэль дёрнулся всем телом, как от удара. Выдохнул – и замер. Изпод его век прорвался слепящий синий свет – не свет даже, а вспышка чего-то изломанного, прорвавшегося сквозь трещину внутри.

Раэль! – рявкнул Халек, отмахиваясь от очередной твари, похожей на тушу шакала с раздвоенной пастью и клешнями. – Вернись, чёрт бы тебя побрал!

Посох с хрустом врезался в морду чудовища. Тварь завыла, осыпаясь пепельным прахом в густой туман. Но за ней уже ползли новые. Один – с телом рыси и пастью медведя. Второй – вроде, собран из лисьих костей и болотной слизи. Кривые, рваные, сбившиеся с образа.