Шантаж

Силайо перекрестился и поцеловал распятие.

– К таинству исповеди следует готовиться.

– А если искренне, горячо, от всего сердца?

– Я вижу вашу жажду очищения.

Служитель оглядел ворох бумаг на письменном столе, подобрал ключи и сказал:

– Пойдемте во внутренний дворик. Там нас не потревожат.

В духовной беседе Вилфрид комом вывалил на служителя о всех своих прегрешениях, кроме последних событий в его жизни, которые кающийся решил унести с собой и не подвергать опасности агентурную сеть. Здесь мы не станем описывать жизненные заблуждения молодого человека, чтобы не выглядеть ханжами в глазах читателя. Да и таинство покаяния не дозволяет автору совершить подобное. Скажем лишь, что Вилфрид осмыслил свое положение и посчитал всецело предаться судьбе по возвращении в замок Оффенбаха. Под сводами базилики грешник уповал, что небесные силы оградят его. К концу раскаяния голову Вилфрида окончательно сдавила ноющая мигрень, но на душе стало легче. Силайо, видя чистосердечное искание страдальца к исправлению, зачитал разрешительную молитву и со словами о всепрощении отпустил Вилфрида.

С открытой душой он покидал Ватикан. Возле центрального вокзала в Риме, пробираясь сквозь толчею пассажиров, краем глаза Вилфрид приметил вывеску с надписью «аптека Джентиле», куда он мгновенно и направился. За прилавком среди бесчисленных склянок с микстурами и коробочек с порошками скучал владелец лавки в ослепительно белом халате и колпаке алхимика – сам синьор Джентиле. Провизор тут же оживился, когда радостно зазвенел дверной колокольчик. Пряный стойкий запах лекарственных трав защекотал ноздри Вилфрида. Он удивился, что в аптеке не было покупателей, хотя заведение имело весьма выгодное расположение – прямо возле вокзала, на что Джентиле с глубоким разочарованием ответил:

– Итальянцы перестали болеть, и это замечательно, но, синьор, мой гешефт страдает.

Посетитель с кислой миной от рези, будто стальным обручем сдавливавшей ему голову, разъяснил о своем недуге пожилому аптекарю. Джентиле, приняв вид дельного знатока, осмотрел витрину с зельями, заглянул в один ящик, приоткрыл другой, затем махнул рукой и сказал:

– Все это не про вашу честь. Могу предложить радикальное средство из Австралии.

Алхимик скрылся на складе в другой комнате и через минуту-другую явил на прилавок коричневый флакончик с вязкой черной жидкостью внутри. Но больше Вилфрида ужаснул белый ярлык под пробкой с черным черепом и скрещёнными костями. Ожидая волнительную реакцию покупателя, лекарь тут же пояснил:

– Чрезвычайно действенное снадобье.

– Яд?

Джентиле кивнул и нарочито добавил:

– При правильной дозировке яды не только убивают, но и излечивают. Перед вами, синьор, змеиный яд, а донор – тайпан.

Вилфрид вертел склянку, понюхал у горлышка и поморщился. Аптекарь продолжал с увлечением читать лекцию по герпетологии:

– Яд тайпана в сто пятьдесят раз смертоноснее, чем у кобры. Одна капля концентрата на стакан воды – и боль как рукой снимет. Аборигены панически боятся этой свирепой змеи.

Покупатель все еще сомневался, но для чистоты эксперимента аптекарь налил в стакан воды, откупорил бутылочку и добавил крошечную каплю, затем залпом поглотил. Джентиле повторил процедуру и протянул снадобье пациенту:

– Я добавил в микстуру целебные травы. Берите-берите.

Вилфрид принял снадобье – легкое жжение затлело в животе. Лекарство мгновенно принялось, наступило облегчение. Он содрогнулся, но не от действия микстуры, а от дерзкой мысли отравить Шульца. Со строгим предостережением о мерности чудо-лекарства и наилучшими пожеланиями здоровья Джентиле бережно упаковал склянку, и Вилфрид, поглощенный идеей отравления, покинул аптеку. В поезде на Цюрих покуситель прикидывал, как незаметно приправить блюдо отравой на столе адвоката. По заведенному порядку в замке секретарь имел доступ на кухню для ревизии, что облегчало расправу, но на кухне всегда суетятся повара с разносчиками. Люди, весьма проверенные и преданные, подкупить кого-то из прислуги не представляется возможным, поэтому под сокрушительный удар карающего меча Оффенбаха попадут все разом. Излюбленное ежевечернее жаркое с кровью подадут Шульцу в трапезной и будет неминуемо приправлено отменной порцией яда завтра же. Вилфрид ни за что не откажется от задуманного и сотворит ужасное убийство во спасение мадам Буаселье и ради собственной шкуры.

Пока второй секретарь Оффенбаха обдумывает детали преступления в купе ночного поезда, вернемся к Маркизу. Хозяин соседнего дома, что напротив сапожной мастерской Сержа, как мы помним, и где обосновался агент-перебежчик о четырех лапах, затаил нешуточную обиду на башмачника. Сосед осознал первопричину переселения грызунов в его дом и всячески пытался навредить котище, но бывалый Маркиз успешно уходил от расплаты. Однажды, в отсутствие Сержа, Маркиз после сытного обеда развалился на ступеньке перед входом в мастерскую, разомлел на солнышке и забыл о предосторожности. Кот мирно посапывал, сдувая пылинки с мостовой. Сонный зверек едва ли понял, что с ним произошло, когда тонкая тугая удавка затянулась на его шее, и Маркиз оказался в клетке. Зловредный сосед подал прошение в службу отлова бродячих животных, и Маркиз пал жертвой. Кота могли бы пустить на мыло, но соглядатай Шульца в приюте для животных вовремя опознал Маркиза, о чем и уведомил адвоката. Таким образом, бывшего ищейку передали для допроса с пристрастием в замок Оффенбахов. Озлобленный сосед с превеликим удовольствием, смакуя каждое слово, поведал сапожнику об изгнании ненавистного кота. Сержу ничего не оставалось, как наспех покинуть мастерскую. Лишнее внимание к явочному месту нарушало конспирацию. По прибытии в Цюрих Вилфрид все же отважился посетить Сержа, перед этим он долго кружил по улицам, заметая следы, и когда убедился, что за ним не следят, оказался перед заколоченной дверью. Озадаченный Вилфрид стоял перед башмачной мастерской: две массивные доски, намертво приколоченные к двери крест-накрест, преграждали ему вход.

Темный магистр принимал Вилфрида утром следующего дня с отчетом о поездке. Оффенбах заложил руки за спину и мерил шагами кабинет, вникая в настроение Святейшего Престола на местах. Когда Вилфрид покончил с объективной оценкой наружного наблюдения – естественно, он не стал упоминать об исповеди – магистр обратился:

– Вы верите Шульцу?

– Герр Шульц – профессионал своего дела, – выпалил Вилфрид.

– Вот и я не сомневаюсь в его способностях.

Магистр продолжал прохаживаться, его терзали мысли, что Вилфрид, кому он безгранично доверял в работе, и кого он собирался приобщить к пантеону змей в ближайшее время после церемонии соития Миролюбовой, оказался банальным предателем. Его второй секретарь лгал и был уличен. Подобные деяния Адлар Оффенбах, ярый служитель ордену, никогда не прощает, поэтому сейчас магистр отправляет Вилфрида на эшафот. Прожевывая рыдание, магистр приказал:

– Мой мальчик, пойди сейчас на псарню – там привезли щенков борзых. У тебя есть дело там.

Вилфрид послушно развернулся и проследовал в вольеры. Оффенбах разломил сургучную печать на конверте, что привез секретарь, и с раздражением бросил чистые листы на стол.

Неугомонный лай и жуткий вой голодных собак оглушили Вилфрида, как только он ступил на подмостки загона. Разъярённые псы охранных пород яростно бросались на кованые клети, завидя незнакомца. Металл заграждения скрежетал и казался вот-вот разрушится под натиском свирепых животных. Объятый страхом Вилфрид вжал голову в плечи, и, озираясь, продолжал двигаться к адвокату в ущелье между рядами вольеров. Шульц с мраморным лицом оперного дьявола поджидал Вилфрида в компании егерей возле загона с огромными мастифами. Руки карателя облачены в перчатки с высоким раструбом, длинный кожаный плащ в пол укрывал его худое карандашное тело, на носу сидело золотое пенсне с капельками свежей крови на стеклах – крови Маркиза. Кота подвесили на крючья за хвост и изощренно измывались, чтобы выпытать у ищейки всю правду. Живодеры наконец-то выведали, от чьих рук так жестоко пострадал Шульц в тот роковой день, когда его нашли одурманенным в городском парке. Маркиз не выдержал и выдал Вилфрида с Сержем, и какую-то мадам, но ее имя он не знал и видел только раз. Полуживой Маркиз хрипел, изможденное тельце болталось на крючьях. Шерстка его слиплась от тяжких увечий, выбитые клыки хрустели под ногами. Читатель, несомненно, поинтересуется, каким образом представитель серых понимал усатое животное. С помощью жреческих знаний черные маги обучили аспидов подстраиваться к волновым резонансам, исходящим от любой плоти на Земле, и декодировать послания. Наступала незавидная участь опального секретаря: все тело его пульсировало, в глазах рябило, и вот враги сошлись. Мастифоподобные псы, что содержались в зверинце замка, восходили к боевым породам из Азии. Один только перевод названия породы с латинского «собака-лошадь» внушает ужас. Предки реликтового вида из вольера Оффенбаха принимали участие в сражениях во времена завоеваний Европы легионерами. Мускулистые гиганты бились в показательных боях гладиаторов на арене. Псов-охотников натаскивали на травлю дикого зверя. Собаки скалились, слюна стекала из зубастых пастей, их морды в складках выражали целую гамму чувств. Вилфриду не оставили ни шанса. В клетке псы находились на цепи, но могли свободно перемещаться, кроме дальнего угла загона. Вилфрид, окоченевший от страха, забился на том островке спасения, когда егеря втолкнули беднягу в вольер. Страшилища вскакивали на задние лапы, но не могли дотянуться до жертвы. Цепи натянулись, вот-вот звенья разорвутся от небывалого напряжения. Вилфрид чувствовал смрадное дыхание смерти, густая слюна лающих тварей долетала до его лица. Злодей стращал, Шульц верил, что под угрозой пыток мягкотелый секретарь расколется. Вилфрид зажмурился, нащупал в кармане флакон с ядом, дрожащей рукой откупорил, чуть не выронив, и разом поглотил все содержимое. Самоубийца обмяк и, подкошенный, повалился. Магистр взирал на трагедию с безучастным видом из окна северной башни в замке. На следующее утро в газете появилась короткая заметка в разделе некрологов о несчастном случае на охоте, о том, как бешеный пес загрыз второго секретаря Оффенбаха.

После исчезновения Маркиза из сапожной мастерской мыши вовсе не вывелись из подвала злого соседа, наоборот, грызуны только расплодились в неимоверном количестве. Они буквально оккупировали дом от подвала до чердака.

Серж затаился, сменил внешность и документы, благо агент великолепно обучен этому мастерству.