Транзит через гору Оэ

Запах усилился многократно. Вне всяких сомнений, он тянулся оттуда.

До ушей дошли и звуки. Это было что-то тягучее, болотно-кисельное. Какие-то не то распевы, не то утробный вой.

Все это пугало до дрожи. Казалось, внутри вагонов назревала какая-то злая сила, которая, подобно гною в нарыве, готова была вот-вот излиться наружу.

Ной каким-то звериным чутьем уловил движение за спиной и моментально обернулся. Хорошо еще не вскинул ружье, ведь это оказался Егор, со всех ног побежавший обратно наверх. Понимая, что если на него, видавшего виды взрослого человека, увиденное произвело такой эффект, то мальчишка, наблюдавший подобное, куда как сильно испугался. Ной неуклюже устремился за ним наверх, к вершине горы.

Перепуганный ребенок показал удивительную прыть. На оклики Ноя он не реагировал и в довольно бодром темпе быстро добрался до верхушки Оэ и, перевалив через нее, начал спуск. Ною пришлось напрячь все свои силы, чтобы не потерять беглеца из виду, хотя расстояние между ними держалось приличное. В конце концов, юный организм тоже вымотался, и Егор вынужден был взять тайм-аут.

– Ты бы хоть меня подождал, – запыхавшись, посетовал он, в изнеможении опускаясь на землю. – Куда так нестись? У меня же ружье.

– Видел, да? – с некоторым упреком отозвался Егор. – Я говорил, там что-то не то.

– Да, ситуация интересная вырисовывается, – Ной поглядел в направлении того участка, откуда они спешно ретировались. – Что там было под пнем спрятано? Я какие-то тряпки видел в чем-то вымазанные.

– Они не успели показать, – чуть промедлив, выпалил Егор. Совершил он это в хорошо узнаваемой манере, отчего Ной моментально распознал ложь.

Но зачем пареньку было врать ему? Ной сделал вид, что не заметил, но сам украдкой посмотрел на Егора. Тот вел себя вполне естественно, сидел и тяжело дышал, порядком запыхавшись. Взгляд его был устремлен в сторону их дома. Однако зрачок правого глаза каким-то неестественным образом вывернулся наподобие ока хамелеона и косился прямо на Ноя. Тот мотнул головой, и наваждение мгновенно рассеялось – с Егором и его глазами все снова было в порядке. Перед ним опять сидел Нинин племянник. Напуганный и усталый.

Отдохнув, они стали спускаться дальше. Двигались теперь с куда меньшей скоростью, торопиться было некуда. На их счастье, обратная дорога прошла в полном спокойствии, казалось, все произошедшее на той стороне горы являлось просто каким-то наваждением. Иллюзией, рожденной разумом.

Отгоняя от себя дурные мысли, Ной вышел к своему участку и тогда понял, что дома кто-то есть: входная дверь была приоткрыта, хотя он отлично помнил, как закрывал ее. Может, вернулась Нина? Но для нее было слишком рано. Обычно, отправляясь по делам в поселок, она возвращалась во второй половине дня. Ной стянул с плеча ружье. Следом он приложил указательный палец к губам и взмахом руки показал Егору, чтобы тот оставался на месте. Мальчишка послушался и встал как вкопанный.

Стараясь передвигаться бесшумно, Ной подкрался к двери и занырнул внутрь дома. Там было тихо, странно пахло, сознание молниеносно начало вырисовывать возможные варианты событий, но все его сомнения развеялись, когда он увидел в коридоре сложенные в ряд пакеты с покупками. Стали бы какие-нибудь злодеи таскать с собой подобную поклажу?

Он опустил ружье и, войдя в комнату, обнаружил Нину, сидящую на краешке кровати. Это была ее комната, и, соответственно, отличалась она непередаваемо женским антуражем. На стенах покоились многочисленные акварельные пейзажи, стол с большим зеркалом был заставлен всяческими баночками, флаконами и прочими склянками, а под потолком красовалась лампа в мягком абажуре. Даже кровать, на которой сидела Нина, а это была обычная койка, чуть более широкая, нежели чем его, Ноева, говорила о многом – холодный металл был выкрашен в приятный пастельный тон изумрудного оттенка, а само ложе укрывало одеяло, расшитое множеством бабочек, сделанных из клочков разношерстной ткани.

Нина, заметив ружье, сделала удивленное лицо.

– Ты чего? – растерянно спросила она, косясь на двустволку.

– Да тут такое дело, – Ной встрепенулся, понимая, как он глупо выглядит с оружием в руках в собственном доме, и немедленно поставил его к стене. – Поезд встал.

– Какой еще поезд? – не поняла она, продолжая поглядывать на ружье.

– Странный поезд, – Ной замялся, подыскивая слова. – А ты сама-то, чего так рано? Кстати, у тебя телефон с собой же? Надо позвонить кое-куда.

– А ты разве не знаешь? – она неожиданно спохватилась, и посмотрела в сторону коридора. – Где Егорка?

– Да здесь он. На крыльце скучает, – Ной успокаивающе махнул рукой. – Что я должен знать? И телефон, Нин, мне нужен твой телефон позвонить.

– Егор! Иди сюда! – крикнула она, а затем повернулась к нему, поясняя. – Землетрясение же было. Вы с ним ничего не почувствовали?

– Нет.

– Странно, тряхануло прилично. Поэтому и вернулась раньше, думала у вас еще сильнее трясло. А с телефоном у тебя позвонить не выйдет, связи нет, наверное, сломалось у них там что-то от землетрясения.

В комнату тем временем вошел Егор, и по его виду Нина мгновенно поняла, что с беднягой приключилось нехорошее. Лишними расспросами его, однако, донимать не стала, а отправила в душ – тот после двух визитов на гору порядком запачкался. А вот Ною пришлось рассказать все. Нина в ответ на его историю только хмурилась.

– Эх, ты, Мичурин, – картинно вздохнула она с издевкой, и улыбнулась. – Вот взрослый человек, а на такие вещи ведешься. Ты бы хоть принюхался к нему.

– К кому? – сбитый с толку, Ной захлопал глазами.

– К Егорке, к кому ж еще, – она заулыбалась, словно услышала смешную шутку. – Меня Хонорик с города подвозил и пока ехали, рассказал про своего: говорит, завалился весь в грязи вымазанный и запрокинулся спать, а от самого запах, мама не горюй. Ванька, сорванец, у деда свистнул самогона пару дней назад, вот они его на горе запрятали, да и решили попробовать. А тот дедов самогон коварный, ты сам пробовал, помнишь? Вроде сидишь, пьешь нормально, а потом хлоп и не помнишь, какие глупости вытворял.

– На меня алкоголь не как на других действует, ты знаешь, – угрюмо уточнил Ной.

– И что? Вот и у мальчишек похожее сделалось. Фантазия ого-го. Да и ты со своими книжками способствуешь, вон какую у Егорки в комнате нашла, – она подошла к столу и, выудив оттуда книгу, протянула ее Ною.

С мятой потрепанной обложки смотрел какой-то подозрительный человек в форме с бельмами вместо глаз и оружием наперевес.

– Моя, – прискорбно согласился Ной.

– Твоя, – Нина положила ее обратно. – Вот Егорка историй начитается, а потом всякое и мерещится. Рано ему пока такие книжки читать.

– Да уж, – вздохнул Ной, понимая, что все его страхи стремительным образом превращались в какие-то глупые наваждения, не стоящие и ломаного гроша. – Но, подожди, а как же пассажирские вагоны? Я ведь сам видел, как они тряслись. И звук от них шел. Да и странный запах…

– Слушай, может ты это, – она наклонилась над ним, игриво заглядывая ему в глаза, – вместе с ребятами хряпнул? – И хлопнула его по груди, показывая, что шутит. – Ну, Ной, я тебе сразу сказала, землетрясение было. Чего ты как маленький? Вот вагоны от такого дела и тряслись. Ну а насчет запаха, ты на эту гору и не лазаешь, а там ведь вечно чем-то воняет. Туда из-за этого и люди перестали ходить, а не потому, что какие-то там вещи нехорошие творится начали. Ох, тебе тоже стоит своих книжек поменьше читать, а то у тебя, похоже, фантазия, как у Егорки.

Ной был посрамлен. Взрослый мужчина с ружьем. Ему даже стало смешно от такого, и он заулыбался вместе с Ниной. Ситуация мгновенно растеряла свой накал. Летний день вновь превратился в обычный летний день. Жизнь вернулась в прежнюю колею.

«А поезд? Поезд по-прежнему там, на путях», – напомнил внутренний голос. Этот вопрос требовалось решить.

– Нин, – притормозил он ее, когда она уже собиралась идти разбирать покупки, – телефон все равно мне нужен. Насчет поезда надо позвонить, пускай бригаду пришлют, что ли.

– Дак связи нет, – напомнила она, остановившись в дверях.

– А ты проверь, вдруг появилась, – настоял Ной.

– Пора бы тебе отбросить свои непонятные условности и завести свой, – пожурила Нина.

Минут пять она металась между своим рюкзаком игравшим роль дамской сумочки и заставленным всякой всячиной столиком – телефона нигде не было. Отчаявшись, Нина села на кровать, опустив руки.

– Потеряла? – участливо справился Ной.

– Где-то выронила. Вот дура, – на ее глазах стали стремительно наворачиваться слезы. Вот-вот и она готова была разразиться рыданиями.

– Может, где-то рядом лежит, ты просто не замечаешь? – ободряюще сказал Ной, поднялся и стал искать на столе.

– Да нет его там, не ищи, – она вытерла намечающиеся слезинки, всхлипнула и на удивление быстро сумела взять себя в руки. – Я кажется его в машине у Хонорика оставила. Как раз хотела проверить, есть ли связь, а он начал про Илюху рассказывать. Вот я рот-то разинула и впопыхах ему на торпеду телефон и положила. А он сам и не заметил, наверное.

Хонорик жил недалеко, и дойти до него было делом несложным. Видимо, Нина подумала о том же, потому как засобиралась.

– Куда я без телефона? – принялась объяснять она. – Я же не такой ретроград как ты, только книжками кормиться не могу. Да и книжечки у тебя, сплошные кошмары, как мы это выяснили. Ты вот что, оставайся пока дома, а мы с Егоркой до соседа сходим. Заодно я у Егорки выведаю, для чего они такую гадость пить стали, самогон этот дедовский. Надо же кому-то вести просветительские беседы с молодежью. Заодно, если отнекиваться начнет, устрою ему очную ставку с собутыльником. Тот, наверное, уже в себя пришел.

– Я с вами пойду, – тоже засобирался Ной.

– А ты-то куда собрался? – усмехнулась Нина, но не с издевкой, а по-доброму и с заботой. – Ты со своей ногой лучше останься. И так вон набегался по горам, словно козлик. И мне так спокойнее будет.

– Но с поезда ведь какие-то люди странные сошли. Представь, если они вас вдвоем встретят? – не унимался Ной, чья роль, снизошедшая до простого сторожа, не очень то ему нравилась.

– И что? – Нина пошла звать Егора. – Вот вечно ты про людей плохое думаешь. В общем, давай без споров. Мы скоро будем.

Ной мог бы еще поспорить, но он и сам прекрасно понимал, что Нина была права – с его ногой после такого марш-броска через гору он вряд ли бы смог нормально пройти еще несколько километров по полю до соседского участка. Но перестраховаться стоило, поэтому все-таки уговорил Нину взять с собой свое ружье. Она, конечно, стрелять не умела, но в таком виде вполне была способна отпугнуть непрошенных гостей. Ружье понес Егор, чему оказался несказанно рад: для мальчишек возможность подержать в руках оружие была куда как желанной.

Так они и ушли. Ной остался в гордом одиночестве. И только когда парочка уже скрылась из виду, вспомнил, что, оказывается, совершенно позабыл об их собаке. Ее нигде не было, а ведь эта черно-рыжая дворняга просто обожала виться подле Нины и вечно была на виду. Куда она могла подеваться? Нина, кажется, брала ее с собой в город. Ной нахмурился, но, не желая снова попадать под влияние тревожных мыслей, которые опять бы выставили его в глупом свете, отогнал их. Ему хватало забот и без этого.

Обойдя на всякий случай дом, он немного потоптался на крыльце, неизвестно зачем пытаясь разглядеть что-либо на горе, но, так ничего и не обнаружив, вернулся к себе. Скрипучая койка приняла его с распростертыми объятиями. Ной заложил руки за голову и уставился в потолок.

Надоедливая муха, о которой он успел позабыть, куда-то делась и не торопилась возвращаться.

Мысли, овладевшие Ноем, были сумбурные. Несмотря на, казалось бы, вполне себе логичные и внятные предположения Нины, в приключившейся истории присутствовало что-то эдакое, словно бы какая-то нестыковка, которую он не мог никак нащупать своим умом. Например, почему остальной состав не раскачивался, а только два вагона? Может, дело было в подвеске? На цистернах и товарных вагонах наверняка имелась другие рессоры, более жесткие и от этого не реагирующие на сотрясения, подобно пассажирским. А запах – он еще на этой стороне горы ощущался, вполне возможно, где-то на склоне умерло животное и на летней жаре провоняло всю округу. И касаемо звуков нашлось объяснение: все те же рессоры, наверняка шум шел от них, просто отражаясь эхом, звук приобрел столь пугающие формы. Тряпки, валявшиеся под пнем и вымоченные в чем-то – в них наверняка ребята завернули бутылку, чтобы она не разбилась. Они потом и бросили ее обратно, она раскололась, а остатки напитка пролились на куски ткани, отчего те и были влажными.

Ною удалось окончательно успокоить себя. Что касаемо поезда и исчезнувшего персонала, то, наверное, машинист или машинисты попросту не видели, что рядом за горой было жилье, и отправились в другую сторону за помощью. Вполне возможно, у них имелись проблемы со связью, а с поездом решать проблему надо было быстро – перекрытие столь крупной магистрали считалось серьезным происшествием. По крайней мере, как сегодня припоминал он, такое случалось на его памяти пару раз и тогда множество служб приложило все усилия, чтобы как можно быстрее решить вопрос. Как знать, может, помощь уже спешила и вот-вот прибудет?

Спокойствие растекалось по телу. Лишь левая нога отдавала болью, но и она, приняв удобное положение, постепенно утихла. Ной уснул.

Долго ли он спал – неизвестно. Сны преобладали тревожные, наполненные страхом, криками, глушащим шумом, вспышками. Он отмахивался руками, лягался ногами и бежал, бежал, бежал. Как можно дальше, как можно быстрее. И все никак не мог убежать: его неизменно нагонял весь ужас, оставшийся за спиной. А может, он попросту перебегал от одного кошмара к другому?

Из цепких лап наваждения его потянуло обратно. Какая-то спасительная нить, не затухающая, обвившая тело и тащившая наверх с самого дна. Ной сначала ощутил свои руки и ноги, которые хаотично перебирали по кровати, ища опору. А затем он открыл глаза и понял, что слышит один и тот же долгоиграющий звук, который и был той соломинкой, что помогла ему выбраться из оков сна. Это был протяжный гудок тепловоза. Он непрерывно доносился оттуда – из-за горы.

Ной резко приподнялся и, отгоняя остатки сна, потер лицо сухими горячими ладонями. В тот момент ему казалось, что доносившийся до него шум тепловоза – всего-навсего часть сновидения, которое никак не желало выпускать жертву из своих цепких объятий. Но, окончательно придя в себя и очухавшись, он быстро понял, что происходящее ему не чудилось. Там, за горой, действительно ожил тепловоз. Наверное, машинист все-таки вернулся. Но зачем он тогда подавал сигнал? Звал на помощь? А может, наоборот, он так обозначал окончание вынужденной остановки? Однако звук продолжал литься, и поезд определенно оставался на месте.

Ной призадумался: одна часть его натуры подначивала что-то предпринять, сходить проверить, чего там такого стряслось, а другая, чувствуя некий подвох, выступала за то, чтобы оставить в покое этот поезд. Ной и так проявил слишком много внимания в ситуации, которая никаким боком его не касалась. Он ведь просто-напросто проживал рядом. Вот вернется Нина с телефоном, он позвонит куда надо. Разве этого мало? Тем более, Ной уже ходил все проверить. Результатов это не принесло. Он что, так и будет носиться туда-сюда, словно маленький? Нашли мальчика на побегушках. Ной улегся обратно на свою койку и принял прежнюю позу. Гудок стих.

Вот все само собой и разрешилось.

Не прошло и минуты, как треклятый тепловоз ожил вновь.

«Да что же это такое!», – чертыхнулся Ной и прекрасно понимая, что теперь сам не успокоится, засобирался.

Поскольку ружье он отдал Нине, идти пришлось безоружным. Наверное, стоило взять с собой какой-нибудь кухонный нож, но ножи Ной не любил и старался в руки лишний раз не брать. Да и много им навоюешь, кухонным-то ножом?

На улице сохранялась все та же летняя безмятежность. Если, конечно, не считать надрывающегося сигнала поезда, который и не думал умолкать. Это начинало раздражать и, видимо, свидетельствовало о том, что ситуация вырисовывалась неординарной. Пробежавшись глазами по участку, Ной решил перестраховаться и выудил вилы, лежавшие неподалеку. Поудобнее перехватив их, он зашагал к поезду.

Пока шел, тепловоз успел заткнуться и больше не подавал своих сигналов. Ной к тому времени чего только не передумал и даже немного удивился, когда из-за горы показался состав, находящийся ровно в таком же состоянии и положении, в каком он его оставил.

В кабине кто-то явно хозяйничал – подойдя ближе, он разглядел по ту сторону окон одинокую тень. Тень тоже заметила его. Из приоткрытой двери кабины показалась сначала лысая голова, а следом грузное тело спрыгнуло на землю. Незнакомец приходился куда крупнее Ноя и одет был в растянутый спортивный костюм с отчетливо выпирающим животом. Ной в сердцах чертыхнулся – это был Хонорик. И в руках он держал ружье.

Сосед вел себя нехорошо: обычная его леность и медлительность сменилась какой-то суетливой прытью. Он в два подскока оказался рядом с Ноем. Вид вблизи у него был недобрый, а глаза жадно шарили по фигуре Ноя, пытаясь высмотреть что-то.

– Ты чего тут забыл? – одарил его вместо приветствия Хонорик.

– Вон, – Ной махнул в сторону тепловоза, – он орал не переставая, я услышал, решил проверить, не случилось ли чего. Зачем гудел-то?

– А они тебе к чему? – сосед качнул головой в сторону вил, переброшенных через плечо Ноя.

– Да так, – неопределенно ответил он, и, стараясь увести побыстрее внимание от этой детали, добавил. – Ты давно здесь? А то к тебе Нина с Егором пошли.

– Зачем им ко мне идти? – Хонорик продолжал изучать взглядом вилы.

– Она у тебя телефон в машине на торпеде забыла.

– Чего? – тот наконец оторвался от разглядывания сельскохозяйственного инвентаря в руках Ноя. – Какой еще телефон?

– Ты Нину когда сегодня подвозил, она забыла у тебя в машине телефон, – нарочито медленно, проговаривая слова объяснил Ной, и добавил, чтобы стало совсем понятно. – Ты как раз когда рассказывать начал про Илюху, и что наши пацаны самогона дедовского выпили.

Видимо, Ной все же сболтнул лишнего, потому как реакция Хонорика была бурной: его глаза деловито сощурились, губы поджались, а ружье он емким и ловким движением перехватил поудобнее, да так, что стволы теперь смотрели Ною куда-то в район коленок.

– А, может, это ты чего выпил? – сквозь зубы и едва сдерживаемой яростью пробурчал Хонорик, делая шаг назад и уже без всякой стеснительности вскидывая ружье. – Никакую Нину я не возил и не видел. А Илья пропал еще вчера с вечера.

– Подожди, – Ной внезапно ощутил, будто оказался на краю отвесного обрыва. – В смысле вчера? Я сегодня их видел с утра. Они на горе гуляли, как раз когда этот поезд встал. Все втроем были вместе.

Он не знал, что и думать. Слова про Нину Ной пропустил мимо ушей – тот был явно не в себе и нес откровенную чушь. Главное, чтобы разгоряченный сосед не причинил им вреда в таком состоянии, но, скорее всего, они вряд ли виделись и разминулись.

– Где? – вместо череды расспросов, сухо вопросил Хонорик.

– Вон там, – Ной, стараясь не делать резких движений, кивнул в сторону горы.

– Веди, – скомандовал он. – И это, вилы брось.

Ной послушно выкинул свою поклажу в сторону и повел его на гору. Пока шли, он решил внести ясность в ситуацию и принял робкую попытку разговорить потерявшего рассудок соседа.

– А скажешь, ружье-то тебе зачем? – заговорил он, не оборачиваясь. – Мы ведь соседи, к чему угрозы? Думаешь, я для тебя опасность представляю?

– Черт тебя знает, – голос позади зазвучал не сразу, как если бы Хонорик все же решил обдумать его слова. – Чего ты там про свою говорил? Я ее подвозил?

– Да, – Ной легонько повернулся корпусом, чтобы на мгновение бросить взгляд на своего конвоира: тот вроде бы выглядел уже не столь возбужденным. – Она мне сказала, ты ее от поселка подвез.

– Это она тебе лично сказала?

– Именно так. Разговаривал с ней, как мы сейчас с тобой разговариваем.

– Никакой твоей Нины я в глаза не видел, – решительно заявил он. – Да и в поселок наведывался недели две назад, нечего мне там делать без крайней надобности.

Ной не поверил его словам. Не могла Нина соврать, да и зачем ей это было делать? В отличие от других женщин, он ей всецело доверял, а она никогда не давала повода в этом усомниться. Но о чем тогда говорил Хонорик? Вдруг это он напился самогона дедовского и у него помутнение в сознании стряслось? Хотя раньше за ним подобного не водилось. Да и не пахло от него. Однако ничем иным объяснить загадочное поведение соседа Ной не мог.

Между тем в повисшей паузе Хонорик тоже о чем-то успел подумать.

– Вчера вечером, – в несколько более доверительном тоне поделился сосед, – напротив дома эшелон встал. Что-то там у них случилось, мы вопли слышали, вроде как сбили кого. Илюха побежал смотреть. И не вернулся. Я всю ночь искал по округе. Не нашел. Потом решил, а вдруг это связано с поездом этим. Забрался он в вагон какой из озорства. Пошел вдоль смотреть, есть ли чего. Так и дошел досюда. А в кабинах никого. Я и принялся сигналить.

– Хочешь сказать, этот поезд тянется от твоего дома до этого места? – не без издевки спросил Ной.

Дом соседа располагался рядом с железной дорогой, и оттуда просматривались все проезжающие мимо составы, поэтому остановка любого из них была прекрасно видна. Да и крики с легкостью можно было расслышать с такого расстояния. Здесь Хонорик говорил правду, так как это вполне могло случиться. Загвоздка крылась в другом: пускай их участки находились на небольшом расстоянии друг от друга (примерно километрах в двух-трех), это расстояние было по прямой, а вот железная дорога делала между ними довольно приличную петлю, да еще и извивалась туда-сюда, подобно реке, отчего расстояние между двумя точками увеличивалось многократно. Километров десять-пятнадцать, не меньше, как прикинул Ной.

В их краях, бывало, пускали длинные составы, и явление это было вполне себе не редкое, однако такого размера поезда он еще ни разу не видел. И вообще представлялось сомнительным, чтобы кто-нибудь решился сформировать такой гигантский эшелон. Да и для чего?

Об этом он в аккуратной манере попытался донести до Хонорика. Тот снова призадумался и умолк, видимо, до этого не придавая значения подобным странностям.

– Ты мне это, давай зубы не заговаривай, – огрызнулся он, а следом, как бы для себя принялся рассуждать вполголоса. – Состав у него, мля, не той длины. Это соединенный. Там локомотивы не только в голове. Пират хренов.

Тем временем они добрались до подножия Оэ и стали потихоньку подниматься наверх. Ной постоянно украдкой угадывал момент, чтобы обернуться и оценить обстановку. Сразу стало заметно, что бессонная ночь не прошла для его соседа даром – тот передвигался по склону с заметным напряжением. Ружье уже не целилось в спину: дуло смотрело куда-то в район земли. Но каких-либо действий Ной предпринимать не спешил. Со своей ногой он был явно не в выигрышном положении, хотя и представлялся куда свежее своего оппонента.

Не успели они пройти и трети пути, как Хонорик скомандовал остановку. Тяжело дыша, беспрестанно вытирая пот со лба, он мгновенно приземлил свое тучное тело, прислонившись спиной к стволу дерева. Ружье предусмотрительно положил рядом. Ной тоже присел. Второй подъем за день и у него отнимал непозволительно много усилий.

– Ты не замечал, пока шел по железке, чего-нибудь странного с поездом? – кое-как отдышавшись, задал Ной давно интересовавший его вопрос.

– Например? – Хонорик по всей видимости от усталости растерял весь свой запал и общался теперь вполне обычным тоном.

– Какие-нибудь необычные звуки, запахи?

– Ты так говоришь, словно сам видел. Я прав?

– Было дело, – согласился Ной, но не спешил делиться своими наблюдениями.

– Ты точно моего Илюху видел? – он не стал допытываться, чего такого странного лицезрел Ной, и решил разузнать о другом.

– Они втроем были, гуляли наверху. Потом Егор домой пришел, там у них чего-то случилось, отчего они в итоге разошлись.

– Что случилось? – он ожидаемо насторожился.

– Да я и сам не понял толком, – Ной развел руками.

– Выходит, – констатировал Хонорик с задумчивым видом, – Илюха вечером побежал к твоему, вот они до рассвета и шлялись где попало. Ты сам своего видел? Ночевал он дома?

– Ночевал, – ответил Ной, но сделал это несколько неуверенно, что моментально приметил сосед.

– Да ты сам ни хрена не знаешь, – подытожил он, поднимаясь. – Пойдем. Веди дальше, папаша.

Ной вывел его к той самой поляне с большим пнем. Сделал он это не так чтобы прямо уж нарочно, она просто была как раз практически у них на пути. Ребят, естественно, он тут никаких не видел, да и не мог видеть, все-таки шли они тогда несколько с другой стороны горы. Но ему жутко хотелось разузнать и посмотреть, что же он тогда заметил в разрытой яме.