скачать книгу бесплатно
Легенды Эруада. Трилогия
Александр Дендиберя
Цикл о Великом Противостоянии, борьбе двух противоположностей, смысл существования которых заключается в том, чтобы не позволить другому быть сильнее и могущественнее.На страницах книги читатель найдёт чуточку магии, встретит загадочных существ, окунётся в масштабные сражения и пройдёт сложный путь вместе с героями Эруада.В трилогию вошли ранее опубликованные книги: «Под покровом тьмы», «Осколок Эруада» и «Стражи Глубин».Изображение на обложке создано при помощи нейросети Stable Diffusion.
Легенды Эруада
Трилогия
Александр Дендиберя
«Жизнь сама по себе – ни благо, ни зло: она вместилище и блага и зла, смотря по тому, во что вы сами превратили её».
Мишель де Монтень
Редактор Антон Швецов
© Александр Дендиберя, 2024
ISBN 978-5-0064-5082-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПРОЛОГ
Скажи, что ты чувствуешь, когда тебе снятся легенды? О чём думаешь, когда видишь, словно наяву, то, что случилось много лет назад, что, возможно, уже навеки исчезло из памяти миллионов?
Наблюдая со стороны за происходящим и пытаясь понять истинную сущность этих событий, ты не замечаешь, как твоя жизнь оказывается неразрывно связана с загадочными снами.
Может, так всё и было, а может, так будет, или это – лишь плод твоего бурного воображения, или же… чьё-то наваждение.
Легенды, легенды, легенды… Не каждый сможет найти ту незримую, тайную ниточку, что пронизывает их, наполняя глубочайшим, волнующе-искренним смыслом и облачая либо в радужную, либо с окрасом преимущественно серых тонов, оболочку.
Ослепительное великолепие и могущество белоснежных гранитных городов, бескорыстное мужество отважных бессмертных героев, ужасные трагедии кровопролитных войн, длящихся порой столетиями, природные Чудеса и охраняющие их Звери страстно воспевались древними арфистами и менестрелями в постоялых дворах и на торговых площадях. Но, ни одна легенда, запечатлённая на пожелтевшем пергаменте, не могла всё же полностью и достоверно описать картину произошедшего. Многие детали попросту упускались, хотя имели существенное значение для понимания истины событий тех дней.
Одни рукописи бесследно исчезали, беспечно забываемые людьми, другие – пересказывались разными неумельцами, искажённые недостаточным знанием и неграмотностью. Многие архивы Хранителей времени пропали во времена Эпической войны с бесчисленными ордами орков, внезапно нахлынувших с запада из своих обиталищ и безжалостно сжигавших захваченные земли, оставляя после себя лишь сотканное из боли и страданий мрачное полотнище.
В те неспокойные времена оригиналы ценнейших летописей постоянно перевозились с места на место, с захватываемых земель – в земли наиболее безопасные, которых еще не коснулись длинные пальцы Королевы Глубин Сущего, но к концу войны затерялись где-то между Алакорном и безжизненными просторами ледяной пустыни Гарада. Это были самые древние рукописи хронистов Эруада, имевшие первоочередное значение для истории государств и связывавшие многие события, что произошли гораздо позже.
Правда, существовали предания, известные всем до единого. Но никто не мог определённо сказать, каков оказался их финал.
Вот уже несколько десятилетий королевства Эруада не знали кровопролитных войн. Случались лишь мелкие стычки с вьорнами – змееподобными существами, что временами покидали болота Срединных земель в поисках свежей крови, но пограничные рубежи охранялись довольно-таки хорошо. Население давно избавилось от всепоглощающего страха, что овладевал сердцами и душами всех без исключения: от мала до велика, от простого крестьянина до великого и могущественного короля.
Никто не думал, что могло произойти нечто зловещее. Никто не ждал опасности. Но она появилась и начала распространяться, как яд имперской кобры по венам жертвы, от которого нет противоядия. Она зародилась там, где её появления никто не ждал.
Некогда сильнейший народ, населявший континент Эдиан, что на северо-западе Эруада – хадалмарские эльфы – просто канул в небытие. После победы над взбушевавшимися орками в Эпической войне они вернулись домой, и…
С тех пор прошло более двухсот лет.
КНИГА ПЕРВАЯ
ПОД ПОКРОВОМ ТЬМЫ
ЧАСТЬ 1
СКРЫТАЯ УГРОЗА
Глава 1
— Без Осколка мы не сможем восстановить силы Отца. Необходимо заставить их вернуть его. В противном случае нечто другое мы должны назвать Эруадом.
– Не спеши, брат. Мы остановим их. Другие Эрве вернут Осколок.
– Если они доберутся до Чуда, то не будет больше других Осколков, и Эруад превратится в бесполезное сборище рас! За своеволие необходимо наказывать по всей строгости!
– А ты подрастаешь! – прохрипел Джорджио, получив от брата неожиданный колющий удар деревянным мечом. Он присел на землю, ухватившись за пронзённое резкой болью плечо.
– Нужно всего лишь усердно работать! – гордо вскинув подбородок, почти нараспев произнёс Флаури.
– Не зазнавайся, великий воин! Когда ещё тебе посчастливится сделать это вновь! – последние слова Джорджио произнёс с таким презрением, что Флаури аж весь побагровел от гнева. Хоть и злились они друг на друга не всерьёз, но в бою ошибок не прощали.
Словно ловкий зверь, изящно вскочив на ноги, Джорджио принялся проучать брата.
С малолетства каждое утро – в дождь, снег, и в палящий летний зной, и в продирающий до костей зимний холод, – незадолго до того, как над деревней Веорна прогорланят первые вестники рассвета, братья Тимбертоны пробирались сквозь густой пролесок, что вплотную прилегал к деревне с севера. Затем вброд или по булыжникам – через бурлящие пенным вихрем воды Сиенны, которая местами более походила на широкий ручей, чем на реку. Останавливались у высокого холма. На вершине, которую можно было измерить пятью шагами вдоль и поперёк, ребята фехтовали на деревянных палках, выточенных в виде одноручных клинков, что находились на вооружении королевской армии Алакорна.
Старший из братьев, Джорджио, владел искусством боя намного лучше Флаури, ведь он заканчивал уже третий, последний год обучения в Высшей академии Меча при дворце Второго наместника короля Фаррогота в городе Даллор-Кур. Здесь, по окончании курса подготовки, новоиспечённых, совсем молодых и незакалённых, но уже имеющих серьёзный уровень практического мастерства в выбранной ими при поступлении дисциплине, ожидало распределение по войскам. Наиболее отличившихся зачисляли в элитный королевский полк, где возраст и опыт продолжали муштровать отважных, хоть порой и заносчивых, молодых воинов.
В академии вся жизнь была расписана по минутам: бесконечная строевая подготовка, от которой немели ноги и руки; практические занятия, тактика ведения боя; силовые упражнения и бег с препятствиями; и долгожданные, хоть и короткие, перерывы на приём пищи.
Дисциплин боя на мечах существовало достаточно, чтобы к концу первого года обучения преподаватели могли определиться, на что действительно способен ученик. Здесь обучали и владению одноручником и щитом, и двуручником, и бою с двумя мечами, мастерству древкового оружия, а также метанию кинжалов и топоров. Особенно мастерски преподавали искусство владения одноручным мечом, поэтому воины Алакорна славились всюду, и лишь паладины Тираубена обращались с оружием хуже разве что богов.
Достаточно тяжёлым этапом обучения владению клинком было преподнести рекрутам строевые премудрости боя: как правильно выставлять щиты, как эффективно перемещаться внутри строя, если кто-то погибает, как грамотно перестраиваться в различные боевые порядки.
Тренировки проходили без поблажек и пощады. Рекрутов гоняли до последней капли пота, и к концу дня они, словно спелые фрукты после отжима, превращались в жалкое подобие воинов. Многие даже ночевали в казармах, хотя жили в нескольких милях от города, – сил попросту не оставалось даже взобраться на лошадь.
В ряды королевского полка и стремился попасть Джорджио. Ему нравились трудности армейской жизни, наверное, потому, что он без труда с ними справлялся. Некоторые его товарищи удивлялись, глядя, как охотно он приступает к занятиям. В глазах юноши сверкали неугасаемые искры желания окончить обучение с отличием, стремление быть лучшим во всём и среди всех.
Высокий, на полголовы выше брата, прекрасно сложен и обладающий недюжинной выносливостью, он за три года показал себя наиспособнейшим учеником, и многие преподаватели рекомендовали его не просто в полк короля, а как минимум сразу десятником. Его чёрные, как смоль, волосы всегда были коротко острижены – незыблемое правило академии. Карие глаза чуть прищурены, словно высматривают неведомую добычу. Густые брови, средних размеров нос с горбинкой, рот с приподнятыми уголками и волнистые губы – он был мечтой всех местных девчонок, и их внимания ему доставалось сполна.
От левой брови к виску у рекрута тянулся небольшой шрам, появившийся почти сразу же после поступления в академию. На одной из первых тренировок, ещё зелёные и горячие, не желающие проигрывать друг другу соперники (там, кстати, тренировались уже не на деревянных, а на тупых металлических мечах) разошлись настолько, что учёба превратилась в нешуточную бойню. Джорджио, не успев увернуться, получил удар концом клинка в лицо.
Тогда генерал Сторио, обучавший дисциплине владения одноручным мечом и строго следивший за порядком в рядах цыплят (так он их называл), влепил обоим так, что желание биться, словно озверевшие орки, отпало напрочь у всей группы, что насчитывала ни много ни мало семьдесят человек. Конечно, никому не хотелось три дня существовать лишь на хлебе и воде, а по вечерам мыть казармы и мести двор, при этом забыв про домашнее тепло, уют и пищу. Порядок, правда, рекруты всё же поддерживали сами, следуя установленной очередности дежурства. А такие выходки приводили к внеочередному посту с тряпкой и метлой.
Флаури походил на брата лишь широкой белозубой улыбкой, в остальном можно было увидеть лишь одни отличия. Он имел длинную чёрную густую шевелюру, правда, чуть светлее, чем у Джорджио, которую нередко заправлял в хвост. Серо-зелёные глаза выражали доброту и справедливость. Фигурой, как и ростом, он заметно уступал брату, но выносливость и ловкость его иногда просто поражали Джорджио. Случалось, что Флаури в пылу боя терял из виду границы участка вершины холма, оступался и кубарем катился вниз, но затем поднимался, в считанные секунды оказывался возле брата, и бой продолжался. Поэтому тренировки и проходили на столь небольшом участке, дабы научиться следить за обстановкой вокруг и мгновенно оценивать ситуацию. Такой принцип практиковался в академии, и Джорджио, несомненно, имел в этом деле бесценный опыт.
Смазливой мордашкой в шестнадцать лет Флаури тоже похвастаться не мог. Правда, выглядел он уже довольно мужественно, то ли благодаря угловатым чертам лица, то ли слегка смугловатому цвету кожи.
Когда брат вместе с местными торговцами, что везли каждый день в Даллор-Кур мясо, пшеницу, муку, кожи и разнообразные пряности, уезжал в академию, на Флаури валилась масса работы: сходить на мельницу к старому доброму Нуори, чтобы забрать муку, перемолотую из принесённого накануне зерна; иногда приходилось помогать отцу Варнору забить корову или свинью. С курицами особых проблем не возникало, хотя и не любил он, ох как не любил подобные кровавые расправы над животными и птицами, но ничего поделать не мог – строгие родители приучили чуть ли не с самого младенчества неукоснительно выполнять все их поручения и наказы. Иначе отцовский тяжёлый кожаный ремень с металлической пряжкой вновь мог лишить ослушавшееся чадо возможности присесть как минимум на два дня.
Эмилия и Варнор Тимбертоны – родители Флаури и Джорджио – жили вместе уже тридцать три года. Эмилия – златоволосая, стройная и необычайно молодая для своих пятидесяти пяти лет, занималась домашним хозяйством: воспитывала маленьких братьев, умудряясь ещё и огород держать, хлопотала по дому. Варнор обладал громадой могучих мускулов, как и полагается хорошему кузнецу. Всегда наголо остриженный и аккуратно выбритый, он выглядел столь же молодо, как и его жена. Правда, старше был на целых четырнадцать лет. Сейчас он работал на собственной скотобойне и продавал мясо на рынке Даллор-Кура.
Кузнечное ремесло было для Варнора делом всей жизни. Он вообще не представлял себя в роли другого ремесленника, хотя мастером слыл на все руки. Но судьба сыграла с ним злую шутку. Однажды, работая в кузнице Веорны, он разгромил молотом телегу заезжего торговца, когда тот бросил в сторону Эмилии пару неприличных слов.
Варнор часто вспоминал тот день, и даже жалел, что не проломил голову негодяю, оскорбившему его жену. Он был родом из далекой южной страны Эйрдалл, где порочить честь женщины не имел права даже собственный муж, а что уж там говорить о каком-то идиоте с севера?
Тогда деревенский староста оставил кузнеца без работы, и тот чуть было не спился со скуки, но позже, собрав все сбережения и взяв взаймы у добрых людей, коих хватало и в Веорне, и в Даллор-Куре, семья приобрела дюжину коров, трёх быков, три десятка куриц и семь свиней. Через пять лет они уже имели самый крупный скотный двор во всей подконтрольной Второй столице (как нередко называли Даллор-Кур) области.
В Алакорне Варнор оказался опять же по воле судьбы, что свела его с будущей женой. В тридцать два года, охотясь в северных лесах Эйрдалла, он и не предполагал, что вернуться в родные края ему уже не суждено. Пройдя через вереницу странных и опасных событий, мужчина, сам того не зная, очутился у ворот Даллор-Кура. Как раз в то время в Веорну возвращались торговцы. Среди них была и Эмилия, что ездила на ярмарку вместе с родителями.
Варнор поинтересовался, где можно остановиться на ночлег, и был приглашен родителями Эмилии, поскольку у них имелось местечко в кузнице. Там он и остался, устроившись на работу к отцу будущей жены подмастерьем. Начальные навыки кузнеца у него имелись, поэтому в работу он влился невероятно быстро.
Родители Эмилии умерли спустя два года от неизвестной болезни, что погубила треть деревни, – ни один лекарь тогда не смог найти от недуга лечение. Возможно, зараза оказалась как-то связана с отголосками орочьей чумы, охватившей северо-западный Эруад в тысяча шестьсот тридцатом году. Вспышки подобной лихорадки ещё не раз беспокоили население преимущественно маленьких городов и деревень, где обеспечение и навыки местных лекарей оставляли желать лучшего.
С одной стороны, Флаури был доволен своей, хоть и ничем не примечательной, но всё же спокойной деревенской жизнью. Он привык вскакивать спозаранку, наперегонки бежать с братом к месту их тренировок, весь день работать и выполнять различные поручения родителей, а после ужина моментально засыпать едва ли не за столом. Свободного времени у него оставалось очень мало, и его он старался проводить в отцовской конюшне рядом со своим любимчиком – конём Сириусом.
Случались и выходные. Родители – а с ними и почти вся деревня, – уезжали в Даллор-Кур на рынок продавать заготовленное говяжье и свиное мясо да скотину. Флаури оставался абсолютно один. Среди местных ребят друзей у него не было. Он так и не смог найти здесь тех, кто способен прийти на помощь в любой ситуации, поддержать в трудную минуту, подставив дружеское плечо. Ему пришлось смириться с положением изгоя, коим выбрали его местные ребята. Сам, правда, он считал правильным, что не имеет ничего общего с такими, как они. Ведь за последние годы, прожитые в Веорне, Тимбертон повидал немало драк из-за того, что кто-то мнил себя главным во всей деревне.
В один солнечный весенний день, оставшись в очередной раз хозяином в доме и выполнив наказанное родителями, он мирно сидел на лавочке у входа в деревенский трактир «Сокровище Гарада».
Стоял на редкость жаркий апрельский полдень, кучковавшиеся с утра на небе тучи к обеду вдруг расползлись в разные стороны, открыв миру возможность погреться под ярким весенним солнцем. С севера дул лёгкий, но прохладный ветерок, ещё не насытившийся теплом.
Запахи свежепожаренного мяса, выпечки и наваристого куриного бульона окружали Флаури вот уже с полчаса. Ни ударов молота, ни топота копыт, ни лая собак, ни людского гомона – лишь шелест листвы и пение птиц. С головой погрузившись в чтение, он изучал отцовские записи об особенностях северных и южных лесов Алакорна, устройстве и специфике постройки кораблей, а также по кузнечному ремеслу, собранные в молодые годы во времена долгих странствий и путешествий по землям северного Эруада.
Не замечая ничего и никого вокруг, он вдруг почувствовал, как кто-то медленно подкрадывается к нему сбоку, из-за угла. Повернув голову, Тимбертон тотчас получил сильный удар кулаком в лоб. Через пару секунд, уже лежа на спине, Флаури открыл глаза.
– Это ты, Грен! Я думал, кто-то действительно стоящий моего внимания! – дерзко ответствовал он и снова огреб от Грена, который с радостью ткнул его металлическим носком кожаного сапога в бок. Удар вышел болезненным. Флаури даже вскрикнул.
– Кто тут может быть серьезнее меня? А?! – наклонился над ним Грен.
– Что вам от меня надо? – стараясь держаться спокойно, спросил Флаури, видя, как за спиной толстяка появились ещё четверо подростков – Рон, Ладри, Брол и Стриф – извечные прихвостни местного бандита.
Чуть поодаль от конфликта кучковались ребята, усевшиеся на заборе, и всем своим видом показывали, что заступаться за беднягу никто не будет. Зато, когда получают по шее от Грена, кто-то бежит во двор к Тимбертонам и слёзно просит помощи.
И он помогает. Хватает первую попавшуюся под руку палку и бросается к месту драки. Там, естественно, вступает в неравную схватку с Греном. Остальные вмиг разбегаются, оставив Флаури одного с бандой противника. Тот, не привыкший отступать, получает по голове и в синяках возвращается домой, по пути проклиная трусов и идиотов.
«Испугались! Я так и думал! Нечего от вас больше ожидать! Ну, прибежит ещё один из вас ко мне – разом нахлобучу! Мало не покажется!» – подумал он, ожидая, что же предпримут его враги.
Флаури понимал, что драки ему не избежать, ведь Грен так просто не отступит. Оставалось либо бежать со всех ног, благо, бегал он быстрее остальных, либо вновь вступить в бой.
– Мы пока только поздоровались, сопляк! – странно усмехнувшись, сквозь зубы процедил толстяк. На его розоватом пухлом лице были еле видны тонкие губы.
– Тебе ведь наверняка родители оставили деньги… Они всегда тебе их оставляют! Мы хотели у тебя их… Взять в долг… – откуда-то из-за широкой спины Грена пропищал Рон, тощий, как молодая берёзка, высокий, словно фонарный столб, с голосом напуганной до смерти курицы.
– Мой тебе совет… – начал было Грен.
Флаури его не дослушал, хватая весьма длинное, в два с половиной локтя, полено, лежавшее за углом трактира, где были уложены дрова для растопки печи.
– Ох, не ты мне советчик, Грен! Можешь взять мои деньги, но сначала, позволь, я выбью тебе пару зубов! – чувствуя, как страх отступает, огрызнулся Тимбертон.
Деньги у него, правда, имелись. Их хватило бы на довольно сытный обед в трактире Фрагона. Но с чего это вдруг ему отдавать их?! Он давно привык к стычкам с шайкой местных хулиганов, которые тем только и занимались, что вымогали деньги у слабых и беззащитных. Хотя к Флаури это относилось в меньшей степени, но с Греном ему не удавалось справиться ещё ни разу.
Он никогда не поддавался на угрозы и очень часто ходил с синяками. Ему до смерти хотелось проучить ненавистную банду уличных грабителей, но защитить его было некому. Даже брат – и тот не мог помочь, хоть и очень этого желал. Флаури никогда не прятался за чью-либо спину и всячески отговаривал Джорджио от вмешательства.
Иногда он просто убегал от них, но вскоре сам же в собственных глазах почувствовал себя трусом.
«Лучше я дам отпор, чем убегу или выложу деньги – всё равно так или иначе схлопочешь от хряка!» – только успел подумать он, как увидел занёсшего руку с палкой для удара Рона.
Флаури мгновенно пригнулся, и палка противника рассекла воздух у него над головой, после чего он резко выбросил руку вперёд и угодил поленом в правый бок нападавшего. Послышался глухой удар, и неприятель, коротко вскрикнув, скорчился на земле.
Остальные четверо тоже похватали палки и начали постепенно окружать жертву. Через несколько секунд он уже находился в полном кольце и судорожно вертел головой, пытаясь не упускать никого из виду. Слишком часто ему приходилось противостоять четверым-пятерым соперникам, но обычно это выглядело так: Флаури, сжавшись в комок, лежит на земле, а те самые пятеро радостно лупят его ногами. Сейчас же он знал, что если избиение и повторится, то после того, как он поставит парочку болючих синяков.
Мгновение… Тимбертон замечает, как Грен делает едва заметный сигнал своим прихвостням, и они разом кидаются в центр кольца. Флаури среагировал на удар оказавшегося впереди него Ладри, отбил справа налево опускавшуюся ему на голову дубинку и молниеносным движением наотмашь ударил себе за спину, зная, что где-то там должен быть Стриф. И когда его рука почувствовала мягкое препятствие на пути, он понял, что не промахнулся.
Двигаясь весьма быстро, он всё же не смог увернуться от нацеленного прямо в голову удара Брола. Когда в глазах побелело, он мог лишь отчаянно размахивать палкой, стараясь при этом удержаться на ногах. Видимость восстановилась быстро, но головокружение настолько сильно овладело им, что Флаури просто потерял чувство пространства. Единственное, что он помнил потом – как, отшатнувшись от заблокированного удара Грена, он запнулся за лежащего сзади Рона и уже в падении, что хватило сил, метнул полено в сторону продолжавшего наступать толстяка.
Падение. Удар затылком о скамейку, и потеря сознания.
Очнулся Флаури от ледяного душа. Над ним с встревоженным лицом суетился Фрагон – трактирщик местного заведения. Он судорожно поливал его из ковшика дождевой водой, зачерпывая из дубовой бочки, что стояла у входа в трактир. Тимбертон открыл глаза и увидел, что лежит уже не на земле, а на скамье в «Сокровище Гарада». Вокруг, помимо трактирщика, не было ни души. Голову разрывало на части. Пробивавшийся сквозь мутноватое окно солнечный свет заставил зажмуриться. Фрагон заботливо надвинул занавесь.
– Ну и досталось тебе сегодня! Что не поделили-то? – как-то робко осведомился седовласый мужичок сорока пяти лет, понимая, что может и не услышать ответа.
Но всё же Флаури ответил:
– Деньги мои не поделили. А что, я долго тут спал? – с видом полной обречённости глухо вымолвил он.
– Да я тебя уже минут двадцать тут поливаю! Испугался совсем. Когда я выбежал, двое лупили тебя палками… Лежащего! Без сознания! Двое других поднимались в то время с земли, а у самого толстого – Грен, по-моему – всё лицо было в крови. Похоже, ты выбил ему пару зубов. Как увидели меня, дали дёру. Думаю, что тебе может ещё и от его родителей достаться! Что будешь делать-то?
Тимбертон зло улыбнулся:
– Я же ему обещал! – не обращая внимания на причитания Фрагона, негромко произнёс он. – А он не поверил! У вас есть что-нибудь холодное?
Дикая боль вновь предательски накатилась. Было ощущение, что болит абсолютно всё от макушки до пят.
Фрагон закивал и убежал в кухню.
«Терпи, терпи, Флаури! Не зря ты сегодня схлопотал! Ответил так, что толстый червь теперь раз десять подумает, прежде чем попытаться тебя обчистить!» – успокаивал он себя, не замечая, как Фрагон накладывает ему на голову промоченную в ледяной родниковой воде повязку.
* * *
На востоке, за Раскалённым хребтом, пробивались сквозь белые кучевые облака первые лучи утреннего солнца. Постепенно поднимаясь, оно заливало пока неярким, но уже тёплым согревающим светом все окружные равнины и холмы, разгоняя местами сгустившийся ночной мрак. Туманная пелена, словно укрывавшая на ночь от промозглого холода обширные зелёные луга, медленно расползалась, гонимая лёгким ветерком, и незаметно исчезала, оставляя после себя на траве бисеринки росы, отливавшей алмазным блеском в лучах встающего светила.
Казалось, будто Дьервенмарскую равнину посетило неведомое волшебство, будто это не природа дарит чудным местам такую мифическую красоту, облачая их в драгоценные одежды, а кто-то иной, божественный…
Да, здешняя природа очень сильно напоминала своей внеземной красотой чудные эльфийские леса. Даже нимфы, наверное, не способны создать такое величественное и таинственное место, какое открывалось перед глазами путника, попавшего в страну эльфов.
Позади остался долгий и опасный переход сквозь хищный массив Мёртвого леса, ставшего обиталищем неведомых тварей, нападавших на каждого, кто осмеливался их потревожить. Ни в одной летописи нет упоминания о тех, кто выжил, путешествуя через мрачные земли. А вот сказаний о храбрецах, сгинувших навеки, в библиотеке не счесть. Отсюда и прозвали с виду ничем не примечательный ютившийся вдоль Раскалённого хребта лес Мёртвым.
Чтобы пробраться через густые заросли, нужно было обладать невероятной ловкостью, способностью ощущать каждый кусочек земли под ногами и передвигаться абсолютно бесшумно. Ходили слухи, что сами боги наполнили ненавистью когда-то прекрасные места, то ли пытаясь оградить людей от неведомой опасности, то ли скрывая от них нечто особенное, обладающее тайной силой. А кто-то говорил, что здесь спрятались остатки войска демонов и тварей Глубинных Миров, что попали в Эруад в результате противостояния самих богов. Тогда врата в Глубины Сущего не контролировались Высшими Силами. Нечисть выползла из мрачной утробы и бросилась безжалостно пожирать живых существ. Правда, никто так и не смог достоверно доказать ту или иную версию.
На западе виднелось голубое полотнище моря Рун, медленно исчезавшее за вершинами холмов. Про это море тоже сложено немало легенд. Говорят, что когда-то его населяли жуткие чудовища, пострашнее тварей Замёрзшего озера. Несколько отчаянных смельчаков попытались развеять эти мифы, пустившись в плавание по опасным водам. Когда их корабль исчез в голубой пучине, остальные стали держаться подальше от берегов. Да и кому пристало путешествовать вблизи Мёртвого леса с востока и поселившихся на западе вьорнов, что не признавали ни одну из рас вот уже несколько столетий. А ведь когда-то Змеи населяли территории нынешнего Алакорна и ледяной пустыни на северо-востоке. Мирные и дружелюбные доселе существа выглядели довольно необычно. Человеческое чешуйчатое тело венчала змеиная голова. Они славились мастерством обработки металла и ковки до той поры, пока не преступили неписаные законы Эруада. Предав населяющие мир расы, они оказались наказаны не только земными существами – кара небес настигла их по возвращении домой. Чудо-вулкан Гарада вдруг разразился грохотом, непрекращающиеся извержения застлали земли вьорнов чёрной пылью. Территории вокруг Чуда медленно зарастали льдом. Жить среди восставшей против них природы стало невозможно, и вьорны двинулись на запад.
