Двенадцатый

Братья, между тем, беспрепятственно покидают пределы Восточной Империи, унося с собой роковое для всего мира знание. Пройдет несколько лет, и весь этот мир омоется потоками крови из-за нескольких дней, проведенных Салкандо и его спутником в библиотеке.

6

Тончайший слой грязного талого снега хрустел под лошадиными копытами. В морозном воздухе слышно было фырканье да звонкий перестук, да редкие команды.

Найтари и Канн ехали впереди своего маленького войска. Оба верхами, оба пренебрегши доспехами. Он, по обыкновению, молчал, ограничиваясь лишь короткой односложной фразой в час по чайной ложке. Какие мысли одолевали молодого воина, эльфийская царевна не знала. Догадывалась лишь, что думы его были не из приятных, поскольку тонкие губы полукровки были плотно сжаты, смарагдово-зеленые глаза с затаенной тоской глядели на разворачивающуюся дорогу.

–О чем ты думаешь, Канн? – не выдержала девушка.

Ее глаза встретили изумрудное пламя в его глазах, которое, однако, тут же смягчилось, на лице возникло что-то навроде улыбки, искренней и довольной, но от неумения выглядевшей едкой и злой.

–Думаю, как это все быстро и неожиданно. Все то, что сейчас происходит с нами. Мало мне было просто принцессы, которую надо защищать ценой собственной крови, так она еще и оказалась носительницей магического амулета. Волшбе ни я, ни мне подобные не шибко доверяют, да и боятся, чего таить.

–Я не просила меня защищать, вольный странник, – возразила Найтари, – Тебе был дан выбор: хочешь, возвращайся к милым тебе лесам и полям, к бессчетным лигам трактов и тропок, а хочешь – останься со мной.

–Знаю, ваше высочество. Думаешь, не думал я, не размышлял, а бухнул наобум, что на ум пришло, – из груди воина вырвался горький невольный вздох, взор снова обратился на дорогу. Продолжил Канн уже едва-едва различимым даже для эльфийского уха шепотом, – Не смог я отпустить тебя, Найтари Эльфарран…Тари. Учили тебя шпагой махать эти, ха, да с ними только разминаешься. Ох, вру, вру, вру, вру. Не в стали дело, а в тебе самой.

–Что?

–Разведчиков надо выслать, величество твое, впереди место для засады превосходное. Вот жду, пока сама сообразишь.

Тотчас с тем же известием подъехал дружинный старшина – изрезанный клинками ветеран, выигравший не одну сотню кампаний и служащий уже второму поколению Гарротов. Найтари покосилась на хладнокровно скачущего Канна:

«-Он не перестанет удивлять. Все знает, все может. Нет, не все…любить не может. Статуя, а не человек».

Вскоре лесок, по которому ехал отряд, неожиданно оборвался, и воинам открылся вид на расположенную, словно в чаше долину. Линия снегового покрова осталась позади, и землю ничто не прятало от взора. Видно было все, что есть в долине. Здесь протекала речка, травы на лугах стояли едва не по пояс взрослому человеку, мелкое зверье галдело в лесу. Аккуратные домишки лепились друг к другу, образуя деревушки. Чуть дальше раскинулся город. Сверху видны были крыши и башни. Если напрячь глаза, то можно было даже увидеть занимающихся своими делами поселян.

–Дракмор, – известил подъехавший старшина Оргон.

–Странно, я думал, эльфы живут в лесах, лазают по деревьям, а на землю ступают только в исключительных случаях, – проговорил Канн. Найтари усмехнулась – знаем, знаем, сам наполовину такой, а придуриваешься.

–Это заблуждение, – Ответил Оргон, – Мэллорианоры и впрямь строят свои дома на гигантских ясенях, говорят, в глубине Вековечных лесов есть такие деревья, где помещаются целые города, но их я не видел. Ночные же эльфы тем от родственников и отличаются, что их образ жизни такой же, как у людей.

–Где дворец моего отца? – спросила царевна. Сейчас она действительно выглядела как особа королевской крови, словно близость подданных придала ей сил и уверенности.

–Дворец отсюда не было видно, даже пока он еще стоял.

–Ладно, хватит трепаться, спускаемся в долину, – оборвал Канн и первый двинулся по плохо проезженной тропочке, то вновь ныряющей в лес, то вплотную подходящей к обрыву. Чуть поплутав, тропа сворачивала в природой образованную арку из двух, будто сросшихся крутых скал.

–Khann, – на правильном наречье Ночных эльфов произнес старшина, – Эльфы дали этой скале имя, которое на нашенский переводится, как «опасный клинок», скалы-то и впрямь на меч похожи.

За скалой-мечом тропка ныряла круто вниз и кольцом обвивалась вокруг образовавших чашу гор. Здесь пришлось бросить телеги и двигаться, разбив строй, в колонну по одному, поскольку на тропе хватало места только для одного пешца или одного всадника. В конце тропы отряд ждало ущелье, перегороженное двумя сторожевыми башнями. Оргон сказал, что еще совсем недавно они стояли покинутыми. Все набольшие миниатюрной армии надеялись, что это и по сей день так, ибо, благодаря капризам природы, даже небольшой гарнизон мог сдержать, если не разбить, многотысячную армию.

На их счастье, башни выглядели покинутыми – из бойниц не торчали самострелы, никто не скидывал на головы подступающим воинам камни со скал. Однако Канн хмурился и озирался по сторонам, держа руки на эфесах сабель. Но его опасения не оправдались. Последний лучник миновал опасное место безо всяких происшествий. Десятники и сотники небольшого войска построили своих подчиненных.

–Движемся к развалинам королевского дворца, – объявил Оргон, – Затем берем в кольцо столицу.

Конники дали шпоры лошадям, пешие воины перешли на легкий бег – не стоило экономить силы, пока местные старшие еще не знают о вторжении.

***

Как и предполагал покойный барон Гаррот, войско Найтари долго не встречало сопротивления, продвигаясь все дальше и дальше в глубь Дракмора. Неприятель встретился им, когда до столицы осталось полтора дневных перехода. Оргон только усмехался себе в усы – тутошние военачальники, кто бы они ни были, до неприличия глупы: закованная в глухую броню конница при поддержке стрелков и прикрытии копейщиков (на случай «неожиданного» удара вражьей кавалерии) легко сомнут в поле любую заступившую путь армию.

Но еще больше старшина смеялся, воочию узрев тех, с кем придется сразиться – рота наемников в разномастных доспехах и вооруженных, кто во что горазд, конная полусотня, да не тяжелая кавалерия, а даже не защищенные доспехами всадники пяти летучих эскадронов, хороших для разведки, но не для сшибки с закованными по самые глаза конниками Гаррота.

Две кавалерийские сотни, которыми командовал племянник Оргона, выстроились ударным клином и замерли в двух полетах стрелы от неприятельского войска. Полусотня стрелков осыпала ряды противников стрелами, копейщики же стояли вперемешку с лучниками, прикрывая тех своими щитами.

–Долго они так не простоят, – сказал Оргон, оставшийся вместе с Найтари и Канном за полем боя, – Эти субчики совершенно не умеют сражаться в одном строю с стоять под стрелами, зато они мастера в дуэльных схватках. Сейчас стрелки порастревожат господ насупротив и дадут дорогу коннице. Тут-то супостат и обречен – ни холмика, ни овражка, чтоб затормозить разбег коней.

–А если их конница ударит? – поинтересовалась Найтари.

–Я надеюсь, что она ударит. Наши сметут их, даже не потеряв разбег.

–Что будет, если не ударит?

–Тогда она обязательно атакует пеших воинов, и мы потеряем больше людей, чем рассчитывали, – ответил вместо старшины Канн

–Вы не совсем правы. Потери буду, это да. Но не намного больше ожидаемых. Это летучие отряды, вооруженные только кавалерийскими палашами, да еще и без брони. Половину сметут стрелки еще на подходе к линии копейщиков. Если они пойдут клином, то пробьют нашу линию, но после попадут в кольцо. Если пойдут линией – будут болтаться на наших копьях.

На ратном поле, тем временем, рога и трубы сыграли атаку. Пешие воины расступились, и из-за их спин выехала гордость баронства Гаррот – тяжелая конница. Сейчас всадники ехали неспешной рысью, выстраиваясь в линию, несмотря на вражеские стрелы, отскакивающие от брони людей и коней. Племянник Оргона махнул обнаженным мечом – стальная лавина понеслась с места в карьер, сверкая на зимнем солнце до блеска начищенными латами и остро заточенными копьями. Стоявшие против них наемники кое-как сомкнули строй и ощетинились разномастным оружием. Но выдержать зрелище неумолимо надвигающейся лавины железной смерти смогли не все. Многие защитники Дракмора побросали вооружение и побежали прочь, таким лучники вдогонку посылали стрелу-другую не с тем, чтоб убить, но подстегнуть. Кто-то падал на колени и ждал, пока конница ударит, тогда, быть может, их заметят и помилуют. Но нашлось и несколько таких горячих голов, что не устояли в строю, а бросились навстречу атакующим с поистине берсеркерским криком. Этих рубили сплеча недлинными широкими мечами, специально притороченными у лошадиного седла…

Словно раскаленный добела нож в теплое масло, словно распаленными воткнутыми дротами быки вонзились конники в неаккуратный строй наемников. Их первые ряды тотчас смело. С наблюдательного пункта, где расположились Канн, Найтари и Оргон видна была только кровавая каша да взлетающие порой на копьях тела. Те воины, чьи копья застревали в телах убитых рубились привычными им полуторными мечами. Внезапно, но вполне ожидаемо из ближайших зарослей вынырнула летучая кавалерия обороняющихся, но она не бросилась на рыцарей Гаррота, поглощенных мясорубкой в пехотных полках, пронеслись эскадроны мимо застывших в недоумении копейщиков, ощетинившихся пиками, и устремились прямо к ставке вождей атакующих. Этот маневр был неожиданным даже для прошедшего множество кампаний Оргона. Лучники не растерялись и, на бегу посылая стрелы, развернулись к уже кажущему им спину врагу. Беспорядочная стрельба свалила десятка полтора из полуторасотен, еще пара организованных залпов сократили число всадников из благородных сторонников Салкандо и их вассалов менее чем до полусотни. Рыцари покончили со своею кровавой работой и погнали коней наперерез, благо племянник Оргона, Маронис, соображал в военном деле почти так же хорошо, как и дядя. Они успели. Атаковали с фланга, сходу опрокинув незащищенных дворян разных государств, собравшихся по воле колдуна. Однако несколько человек успели и вырвались из-под разящего клина. Именно эти смельчаки, презревшие кровь товарищей и не пожелавшие мстить за соратников окружили эльфийскую царевну, ее телохранителя и генерала. Трое попавших в кольцо обнажили клинки. Канн даже сумел зарубить одного, неосторожно приблизившего слишком близко.

Однако окруживших было слишком много, войска не успевали прийти на помощь, сражаться втроем было бессмысленно. Бывший бродяга и наш’хаер (военачальник, ведущий в бой) в будущем (согласно замыслу принцессы) бросил на Найтари взгляд, исполненный скорби, жалости и чего-то еще, чего-то позволяющего свернуть горы ради той одной, чего-то сжигающего всю человеческую сущность. Он откинул извечный капюшон, чтоб не мешался, и крутанул саблями, описав правильную восьмерку, готовясь продать свою жизнь подороже и, поелику то будет возможным, спасти жизнь наследнице Дракмора.

Интермеццо 4. Встреча на Волчьей горе.

Два путника – совсем молодые, чуть-чуть не дошедшие до второго десятка – пешком всходят на пологую гору, называемую Волчьей, хотя волки на ее склонах не обитали уже столетие. Видно, что еле бредущие люди явились сюда не по доброй воле. Они – беглецы, их одежды изорваны, горбун ранен, правда, не сильно. Его спутник идет, опираясь на обломок двуручного меча и приволакивая сломанную ногу. Воина одолевает боль, перед глазами пляшут разноцветные круги, в жилах, готовых порваться от напряжения, глухо стучит кровь.

–Салкандо, я не могу, – человек в пробитых во многих местах латах с вычеканенным на груди грифоном падает оземь.

Горбатый Салкандо снимает с пояса флягу и вливает упавшему в рот ее содержимое. Пересохшее горло воина смачивают жалкие капли влаги.

–Я тебя не брошу, брат Вишванта, – горбун поднимает обломок меча и оборачивается туда, откуда они пришли.

–Тебе…не выстоять. Беги…они…задержатся со мной.

Но брат не слышит. Он не умеет сражаться мечом, но упрямо стоит, дожидаясь преследующего врага.

Вдруг веет холодом. Откуда в южном пределе, почти на самом берегу Горячего моря, взялся холод? У торчащих на поверхности корней тысячелетнего дерева, раскинувшегося на много футов, закружилась масса острых белых и немилосердно холодных бусинок самой разнообразной формы. Салкандо знает, что это снег. Он видел это на Севере пока паддишбека, их отца, не лишили головы, а их с братом, наследников Курум-бахра не выгнали из собственной страны. Голубая вспышка, и на толстых корнях сидит в небрежной позе некий человек, облаченный в балахон чернее ночи, поверх которого ниспадает такая же накидка. Лица мага (а так делать могут только маги) не видно из-за низко надвинутого капюшона. У бедра незнакомца висит полуторный меч в простых черных ножнах, украшенных небогатой серебряной инструктацией, из-под балахона видны латные перчатки и такие же сапоги.

–Тебе не выстоять, человече, – говорит он Салкандо. Голос пробирает того до костей, вернее, не сам голос, а тот мороз, что в нем в придачу к зимней вьюге.

На гору уже вбегают воины в клепанных кожаных доспехах с ятаганами и щитами из сыромятной кожи – восставший народ Курум-бахра, его армия.

–Предлагаю договор, – вновь говорит пришелец, – Я спасаю вас обоих, даю силу отомстить, а вы исполняете одну небольшую службу.

–Согласен, – кричит Салкандо. Ему неважно ничто, лишь бы выжить самому, спасти брата и отомстить.

–Да будет Тьма свидетелем, – и над плечом мага вспыхивает и вертится темный сгусток, будто дыра в ничто.

Незнакомец не делает никакие пассы руками, не говорит ни слова, даже не встает с корня, лениво покачивая ногой в высоком черном латном сапоге. Но, тем не менее, взбирающиеся на гору войны разом падают, будто невидимые вампиры одновременно выпивают у всех кровь. При этом павшие похожи на утопленников, пролежавших в ледяной купели с годик.

Салкандо видит, что у упавшего рядом с ним воина, который умудрился где-то пораниться, из раны не течет кровь, а виден алый лед в теле.

–Теперь слушайте меня, принцы Курум-бахра Вишванта и Салкандо, – начинает неизвестный чародей. Слушать его голос невмоготу, и гордый принц склоняется на колени, его брат боится даже застонать от одолевающей его боли, – Я предлагаю вам службу, исполнив которую вы станете владыками этого захолустного мирка, – меж пальцами появляется кольцо из черного металла с ярко переливающимся камнем, которое медленно плывет к Салкандо, – Эта вещь дает магическую силу. Очень мощную…Правда, куда меньше чем у…да это вам знать нет необходимости. Вам надо найти братьев этого камня – Камни Дракона и провести необходимый ритуал.

–Мастер, – вырывается обращение у горбуна, – Почему ты сам не можешь сделать это?

Тут его горло словно сдавливает невидимая рука, он хрипит, скребет кадык ногтями, но тщетно. Внутри все холодеет. Еще чуть-чуть и ледяная волна, медленно и мучительно распространяющаяся по телу, дойдет до сердца и скует его. И вдруг все проходит.

–А я возьму и отвечу, – смеется маг, – Смертные, догадались, кто перед вами? Нет?! Варвары в облике патрициев! Демону моего порядка не пристало творить нечто столь малого масштаба своими руками согласно Правилам Надмировых Весов. Ясно.

–Да, мастер, – хором откликаются братья, а Вишванта добавляет, – Повелитель, а как же я? – и тут же ногу пронизывают миллионы острых ледяных игл. Первое время это больно, потом просто неприятно, затем приносит облегчение. Принц встает, спокойно опираясь на сломанную ногу.

Демон издает что-то вроде довольного «ухм» и таким же образом как и появился исчезает.

Салкандо вертит кольцо в руке, словно не решаясь что-то с ним сделать, а потом надевает его на палец. Алая молния срывается с небес и пронзает тело горбуна, вторая молния вылетает из земных недр и бьет туда же, куда и первая. Вишванта видит что-то у корня, на котором сидел демон, подходит, даже не прихрамывая, и уже размахивает, примеряясь, новым мечом – двуручным бастардом с зубчатым лезвием.

–Вишванта, я понял, кто это был. Владыка стихии. Могучий Темный небожитель. Один из четырех Изначальных, принявших Тьму.

Братья переглядываются, их мысли сейчас совпадают – оба думают об одном и том же: Хозяин может потерпеть, пока мы не предадим огню проклятое Курум-бахра, и заодно наберем там себе верных прислужников.

7

–Сдавайтесь! – приказал предводитель отряда, – Хорошо. Убить девчонку и изрезанного, того, с двумя саблями, взять живым.

–Рискни, – Оргон набросил на лицо забрало шлема.

Окружившие их всадники подались вперед, обнажив клинки и направив их в грудь окруженным. Канн махнул саблей, разрубив полетевшие в него арканы, и только хотел пронзить ближайшего врага, как вокруг встала сплошная стена яростно рокочущего пламени. Воин зашипел от боль, потому что, наткнувшись на огненную преграду, клинок моментально раскалился докрасна.

–Что это? – проворчал он

–Стена пламени, – прогудел из-под шлема Оргон

–Сам вижу. Я имею ввиду, откуда она здесь?

–Не могу знать. Но работа точно не моя, я волшбе не обучен.

–Я тоже ничего не делала, – вставила Найтари.

–Какая разница, откуда это тут взялось. Теперь мы сможем дождаться помощи.

–Оргон прав, Канн.

–Прав, принцесса. Только я вот думаю, что это твоя работа. Не удивляйся. Вспомни, что молодой крысеныш Гаррот говорил в замке про твой медальон. Вспомнила? Так теперь повспоминай, что ты делала, до того, как поднялась стена. И думай быстрее, а то здесь немного жарковато.

Царевна убрала шпагу в ножны и присела на траву. Жарко, конечно, Канн прав, и надо попытаться убрать стену, все равно, кавалерия уже подоспела и разбила врага. Хорошо хоть кольцо огня не сжимается.

Едва она это подумала, как грохочущее пламя придвинулось ближе к трем запертым в пламенной ловушке людям. Канн и Оргон дружно вскрикнули, а огонь, словно пришпоренный конь, набрал скорость.

–Найтари, принцесса,– в один голос закричали мужчины.

А Найтари сосредоточилась

«-Исчезни, – мысленно приказала она.»

Ревущее пламя, которое вот-вот должно было коснуться своих пленников, опало, оставив после себя обугленную землю.

Бой был выигран почти без потерь. Один Канн не был рад блестящему началу кампании по завоеванию Дракмора. Он доскакал до берега реки и сел на выступающий из воды камень, покрытый водорослями.

Найтари владеет магией, а волшебство – штука опасная и коварная. Взять хотя бы пресловутую огненную стену, чуть не превратившую всех троих в хорошо прожаренный бифштекс. Но дело даже не в том, что она теперь может по неосторожности погубить себя, а в том, что чем ближе завоевание престола царства ночных эльфов, тем дальше возможность мне, простому телохранителю, бывшему разбойнику и бродяге завоевать холодную принцессу. Вряд ли, став царицей, она даже посмотрит на него. Любому ясно, что царственные особы не спешат связать себя с простолюдинами. Но я-то не простолюдин, а потомок древнего рода, отрекшегося от Дракмора и добровольно ушедшего в изгнание для постижения тайн боевых искусств. Не важно, что мать моя была простой человеческой крестьянкой, важно то, что отца звали Унмиэль Тин-Лаэрдинн…

Опущенного в воду сапога Канна коснулась разлившаяся по реке волна мертвящего холода. Он отдернул ногу и посмотрел на противоположный берег: прямо по водной глади к нему шел человек, закутанный во все черное. Полы балахона и кончик ниспадавшей с плеч мантии волочились над волнами, едва не намокая.

–Боги и демоны, – вскричал Канн, выхватывая из-за плеч верные сабли. Хотя, что он сможет сделать честной сталью против существа, разгуливающего по воде словно посуху, воин не знал.

–Убери оружие, оно тебе все равно не поможет, – произнес незнакомец, – Я пришел просто поговорить.

Поежившись от голоса человека (человека ли?) словно от порыва промозглого ветра, телохранитель царевны опустил клинки, но в ножны их не спрятал.

Визави Канна замер посреди реки, словно ощущая потаенный страх собеседника.

–Я случайно услышал, что ты отчаялся заполучить прекрасную наследницу Ун’Шаллаха. Могу подсказать способ добиться расположения принцессы.

–Кто ты?

–Мое имя тебе ничего не даст, смертный. Просто знай, что я могу тебе помочь. Да и от тебя ничего не надо. Только снять с нее кое-что, я имею ввиду, одно украшение, и пожертвовать пару капель своей крови на благое дело. Царевной Дракмора она тогда стать не сможет, и ты легко станешь любовником Найтари Эльфарран. По дружбе скажу, что ты ей и так нравишься, Канн Тин-Лаэрдинн.

–Ты меня не соблазнишь, демон. Уходи. СГИНЬ, ИСЧАДЬЕ ТЬМЫ!

–Ха-Ха-Ха, думаешь, меня прогонят фразки ваших священников вкупе с изгоняющими зло жестами? Подумай, человече, как следует. Я читаю твои мысли, и знаю, что больше всего на свете тебе нужна эльфийская принцесса, и предлагаю тебе ее. Я же хочу ее медальон. Ни царства, ни души мне не надо, только бесполезный для этого мирка амулет.

Канн на секунду замер, словно в раздумьях, а шагающий по реке искуситель продолжил:

–Тебе ведь наплевать на битву Света и Тьмы, тебе нет дела до интрижек вышних сил. Только сейчас у тебя появилось заветное желание, и я предлагаю его осуществить. Только представь, смертный: ты и девушка, Найтари, живете вместе где-нибудь на берегу озера или моря, вдали от войн и несправедливостей. А может ты хочешь оставить этот мир вместе с ней? Тогда я могу перенести вас в какой-либо отдаленный уголок Пирамиды, или даже создать вам ваш собственный мирок, это, правда, трудно и не единовременно, но…

Увлекшись монологом, искуситель подошел слишком близко к собеседнику, и Канн полоснул его наискосок по груди саблями. Демону (а это, судя по водохождению, мог быть только демон) от этого не случилось ровным счетом ничего, а вот клинки задымились, но выкованная и закаленная в кузнях Гаррота сталь выдержала и не расплавилась. Ответ был страшен – полуэльфа отшвырнуло к деревьям и приморозило к верхним веткам за руки и ноги, в живот словно медленно ввинчивали замороженное сверло. Он не сумел сдержать крика боли.

–Это тебе урок, грязный полукровка, – голос демона теперь звучал в полную силу, тысячей барабанов отдавая в голове несчастного влюбленного, – Смертный поднял руку на Владыку стихии! Нонсенс, как говорят в одном мирке, заброшенном далеко от всех магических потоков.

Затем неведомая сила, едва не вывернув конечности, оторвала Канна от дерева и швырнула в реку. Вода в том месте, куда он упал, сразу же стала покрываться коркой льда, движущейся не только вширь, но и вглубь.

–Что ж, смертный, ты меня разочаровал. Мы еще увидимся когда-нибудь, если, конечно, не уйдешь под лед. Ха-ха-ха

Канн сдерживал дыхание из всех сил, но легкие уже разрывались от недостатка воздуха. Он пытался отплыть, но ледяная корка, стремительно покрывавшая всю речку, неумолимо настигала молодого воина. Смерть вот-вот должна была раскрыть ему свои объятья. Глаза его сами собой закрылись, тело перестало биться за жизнь, разум смирился с неизбежностью. Но какая-то теплая, мягкая и будто бы родная сила вытащила его из воды и мягко опустила на берег.

Медленно-медленно сознание возвращалось к Канну. Легкие сделали долгожданный вдох, наполнились живительным кислородом. Глаза словно нехотя раскрылись навстречу нестерпимо болезненному после глубинного полумрака свету. Возле его тела стояла Найтари, держась тонкими пальчиками за отцовский медальон.

–Ты очнулся? Я видела, как ты прискакал сюда, и приехала следом, чтоб поговорить, но нашла только твоего коня. А тебя случайно увидела под почему-то заледеневшей водой.

–А такого странного в черном и с капюшоном не видела?

–Нет, а что?

–Он охотится за тобой. Вернее, за твоим медальоном. Он предлагал мне…предлагал исполнить мое величайшее желание, если я принесу ему медальон и дам немного своей крови. Я рубанул черного саблями, но он даже не заметил этого и засунул меня в заледевающую реку.

–Ты хочешь сказать, что это существо бессмертно?

–Может, его и можно убить, но только не простой сталью. Ты, кстати, о чем-то хотела поговорить?

–Да. Только думаю, после таких известий то, что я скажу, покажется неважным. Давай уйдем отсюда побыстрее, а то вдруг твой черный вернется.

8

На отвоевание Дракмора у воинов почившего барона Гаррота ушла почти неделя. Набранная из наемников и дворян, переметнувшихся невесть как и почему к Салкандо армия защитников страны больше на поле не выходила, предпочитая вести партизанскую войну. Но после нескольких успешных засад, ударов в спину и ночных нападений на лагерь, удача им изменила. Вернее, люди Оргона научились устраивать сюрприз в сюрпризе и перерезали большую часть ассасинов Ордена Крови, нанятых специально для устраивания соленой жизни нападающим. К концу недели столица Дракмора, носившая тоже название, была взята в кольцо. Долго в осаде просидеть обороняющиеся не смогли, и к началу следующей недели открыли ворота города и подняли белый флаг.