Дневник Нины Малиновской

– Вам чего, женщина? – спросил он и выключил сигнализацию.

Рядом с Кириллом показалась замотанная в простынь Нина.

– Тётя Зина? Здрасьте… вам чего?

Зинка- молочница подошла, по хозяйски глянула на Кирилла и сказала:

– Ишь, ты, какой знатный курощуп нашу Нинку запичуживает! Нос горбинкой, писка дубинкой. А мой Колька маленький, лысенький, нос картошкой, хрен гармошкой, минуту трепыхается, потом задыхается. Палку кидает, год вспоминает. Етти устанет, с кровати встанет, хоть заново перепяливай.

Кирилл и Нина только открыли рты от столь бесцеремонной и нахальной речи Зинки – молочницы.

– Какой ужас вы говорите, тётя Зина, – тихо проговорила Нина, закрывая окно.

– Эй! Отконопаченная! Молока надо? – спросила Зинка-молочница в закрывающееся окно. – Парного!

– Нет! Не надо! – обиженно сказала Нина

– А хлеба? Свежего? Квашня подошла, через два часа хлеб будет! – не унималась Зинка- молочница и уже стучала в закрытое окно. – Так надо или нет?

– Хорошо, давайте и хлеб и молоко, а то ведь не отстанете, – сказал Кирилл.

– Через два часа! – сказала Зинка-молочница.

– Да поняла я! – крикнула в ответ Нина.

Зинка-молочница ещё раз заглянула в окно, и ничего не увидев для себя интересного, пошла, громко напевая неприличную частушку.

А в промежности моейРыжая нахалка.Мало стало там кудрейПередок-давалка!

– Ну и экземпляр, – усмехаясь, проговорил Кирилл.

– Ужас! Никогда не любила с ней встречаться! Всегда меня как-нибудь обзывала! А дома у ней чистота и порядок, как в операционной. Она, кстати, медсестрой и была. И дядя Коле, мужу своему сама пальцы отрезала.

– В смысле? Как это отрезала? – Кирилл удивлённо выпрямился. – Это же сто двенадцатая статья, от трех до пяти!

– Да не… – Нина потянулась.– Они работали на Крайнем Севере, давно, она медсестрой, а он водителем. Ну и заглохла у дяди Коли в буран машина. Дядя Коля решил пешком идти. Ну и пока шёл пальцы отморозил. Пришел в медпункт, а там только тётя Зина, правда она не была ещё тётей, ей всего двадцать лет было. Да и дяде Коле столько же. Врача неделю нет, улетел в дальние населённые пункты да на пастбища. Ну, тётя Зина давай дядю Колю выхаживать, мазями трёт, перевязки делает. В общем, все пальцы на руках отошли, а на мизинцах гангрена пошла. Делать нечего, взяла она с него расписку, что претензий не имеет, дала чистого спирта стакан, да и отпилила оба мизинца. Потом, конечно суд был, месяц решали то ли благодарность и медаль за спасение, то ли статью и срок за причинение вреда. Потом решили так оставить, будто ничего и не было, а они успели к этому времени уже поженится.

Нина хмыкнула и задумалась.

– Ты чего?

– Да я вот думаю, это же ей было меньше, чем мне сейчас. На целый год меньше, а я смогла бы так, чик – и отрезать пальцы?

Кирилл на всякий случай спрятал руки за спиной.

– Думаю, ты могла бы и руку отчикать, и даже без наркоза.

2024

30 Июня

«Продолжаю писать про сегодняшний день. Печь хлеб, конечно, тётя Зина умеет, ничего не скажешь, только Кирилл сказал, что ему она две булки за тысячу рублей продала, а остальным почему-то за пятьдесят продаёт, но Кирилл этого не знал, а возвращаться не стал. Кириллу позвонили с работы и он уехал, но обещал вернуться к вечеру. А я буду делать уборку и на чердак не полезу, чё я там не видела? И вообще, Кирилл позвал меня с собой! Пусть Светка сдохнет от зависти!»

Телефон звякнул и замолчал.

– Сети нет, – сказал Кирилл, быстро оделся и вышел на улицу. – Пойду поищу. Начальник звонит.

Нина видела, как Кирилл дошёл до конца улицы и там долго разговаривал, отчаянно жестикулируя. Двое мальчишек лет семи уже катались на велосипедах. Они подъехали к Кириллу и бесцеремонно уставились на него, внимательно слушая его разговор и ковыряясь в носу. Кирилл одной рукой держал телефон, а второй пощупал колёса на велосипедах у мальчишек. Он что-то им сказал и они уехали. Нина видела, как мальчишки остановились возле одного из домов и начали пытаться накачать колёса ручным насосом. Почесывая выгоревшие макушки, они склонились над колёсами и изо всех сил давили на насос. Нина усмехнулась – как ловко Кирилл отправил любопытных мальчишек подальше, чтоб не подслушивали.

Вернувшись Кирилл сел молча на диван. Нина не нарушала молчание, просто смотрела. В общем-то, они были знакомы меньше суток. Какие могут быть между ними обязательства? Он вполне самостоятельный мужчина, собирался женится, может даже передумает. Сейчас сядет в свою машину и уедет на край света участковым со своей Дашкой-изменьщицей. Ну, переспали, ну, с кем не бывает, приключение и всё – так сидела и думала Нина, глядя на молчаливого Кирилла.

– Я через неделю должен буду прибыть в город Салеманск, на должность ио начальника оперативного отдела. С самим начальником несчастный случай приключился, как мне сказали. Но если ты, Нина, – он всего второй раз назвал её по имени. – Если ты, Нина, хочешь поехать со мной, то собирайся, у тебя на раздумье неделя.

– В Салеманск? – она не знала, что и ответить.

– Ну да, тысяча километров отсюда, где-то на границе Республики Коми и Архангельской области.

С Кириллом она согласна была ехать даже за тысячу километров, но что там она будет делать? Кирилл посмотрел на неё и, читая вопрос в её глазах, сказал:

– Тренер по лыжам, учитель физкультуры или методист в районном отделе спорта. Выбирай.

Нина расширила глаза

– В смысле… ты мне работу нашёл… что ли… уже…

– Ну а чего я так долго разговаривал? Думаешь про себя? Мне сказали – я поехал, а вот про тебя пришлось потормошить начальство. В общем, у тебя есть время на раздумье. Я в город, дела свои закончу. Вечером приеду, ещё раз поговорим.

Кирилл встал

– Ну, где тут эта тётя Зина живёт? Горячим хлебом у этой трындычихи разжиться.

И вправду – с улицы потянуло свежим хлебом. Нина показала дом Зинки- молочницы. Как только Кирилл вышел за порог, Нина запрыгала от радости. Она постепенно осознавала, что в жизни начались перемены. Чего тут думать! Ехать надо! Только вот дядю Никиту в известность поставить и всё! Она так прыгала по небольшой комнате, пока на дороге не показался Кирилл с двумя булками хлеба и банкой молока.

Душистый горячий хлеб отламывали от булки руками, запивая молоком.

– Вкусно, конечно, только чего-то дороговато, сказал Кирилл с полным ртом.

– Чёй-то, разве пятьдесят рублей за булку дорого?

– В смысле пятьдесят? – Кирилл прекратил жевать и вопросительно уставился на Нину. – Пятьсот!

Теперь прекратила жевать Нина и уставилась на Кирилла.

– Тысячу за две булки отдал…

Нина захохотала, ну и Зинка- молочница! Не спеша съели целую булку и выпили два литра молока.

– Ну, бандитка, думай, а мне ехать надо. Вечером приеду, – сказал Кирилл и медленно выехал с дачного посёлка.

Нина, с приятным чувством ожидания, нагрела воды и начала делать уборку в дачном домике.

2024

2 Июля

«Ну Кирилл и учудил!»

Было уже давно за полночь, а Кирилл так и не приехал. Нина при свете тусклой лампы на третий раз протёрла везде пыль. Ей захотелось залезть на чердак и пореветь там, как она делал это раньше. Сквозь чердачное окно было видно, как вдалеке проносятся пассажирские поезда и машины, а в небе, мигая разноцветными лампочками на крыльях, летит самолёт. Нина никогда не была на чердаке ночью, и эта картина – движение огней вызвало у неё такую тоску, что крупные слёзы ручьём потекли из глаз. Она рыдала, не вытирая слёз.

Необычный кортеж мелькнул вдалеке за деревьями. Несколько машин, с проблесковыми маячками медленно ехали в сторону дачного посёлка. Нина встала и пригляделась, машины нырнули за поворот и исчезли из вида, и только яркое синее мигание озаряло вдалеке дорогу. Она вытерла слёзы и, чувствуя, что это всё не просто так, слетела с чердака, не касаясь ступенек. В поселке стояла тишина, даже Зинка-молочница, всегда нарочито громко ругающаяся вечерами со своим мужем, дядей Колей, спала. И вот сквозь деревья Нина увидела движение теней и вспышки ярко-синего света. К её дому подъехало четыре полицейские машины. Три были легковые, а одна – «Бобик», как их называла Нина. Из машин вышло несколько мужчин и только двое были в полицейской форме. Они подошли к Нине.

– Ты что ли кавказская пленница?

– Кто? – удивилась Нина.

– Нина ты?

– Я… – прошептала Нина.

Небритый мужчина в кожаной куртке и со свежим перегаром подошёл к Нине, посветил на неё фонариком и сказал:

– Она! По описанию подходит!

– Опер Петрович никогда не ошибается! – раздался голос и громкий смех.

Двое крепких молодых мужчин вытащили вусмерть пьяного Кирилла из машины

– Куда нести?

Нина только махнула рукой. Они зашли в дом и положили его на диван.

– Ну, бывай! А ты и вправду похожа, – сказал один мужчин, вглядываясь в лицо Нине.

– На кого? – пребывая всё ещё в небольшом шоке, спросила Нина.

– На эту самую… – он щёлкнул пальцами. – На кавказскую пленницу… На Варлей!

Машины не выключая синие маячки медленно уехали. Стало опять тихо и темно. Нина усмехнулась, она сама стала замечать сходство с гениальной актрисой ещё в школе. И чем старше становилась, тем черты лица больше походили на главную героиню «Кавказской пленницы». И когда в училище на первом курсе она сделала стрижку «французский боб», в точности как у Натальи Варлей, то привела в восторг всех подружек. Она залезла с ногами на старое кресло, свернулась калачиком и уснула.

Заря была ещё бледной. Кирилл тихо встал и осмотрелся. Нина спала рядом в кресле. Он провёл по рукой по своему щетинистому лицу и крепко зажмурился.

– Ну я вчера и дал, – прошептал он.

Кирилл похлопал себя по карманам, вытащил удостоверение, телефон и портмоне. Он глубоко вздохнул и погладил удостоверение.

– Не посеял, – улыбнулся он. – Красные корочки, красные лица, это пришла похмеляться полиция.

Он ещё раз потёр лицо и уши, посмотрел на телефон – половина пятого, самое время идти к Зинке-молочнице. Укрыв Нину то ли большим платком, то ли маленьким покрывалом, он вышел на свежий воздух.

Зинка- молочница уже разговаривала со своей коровой и гремела подойником. Кирилл сел у ворот. Через некоторое время ворота открылись и вышла корова, она повернула голову в сторону Кирилла, он немного вжался в угол. Корова почти в упор приблизила к лицу Кирилла свой огромный мокрый нос, шумно втянула большими ноздрями воздух, затем отвернулась и тонко и длинно рыгнула, вытянув шею. Сзади всё это время молча стояла Зинка- молочница, наблюдая немой диалог коровы и Кирилла. Она подошла и внимательно посмотрела на него. Усмехнувшись, она сказала:

– Кофий не по нутру, была бы водка по утру!

Кирилл открыл бумажник достал, зная её цены, мятую тысячу рублей и сказал сиплым голосом:

– Тётя, вынесите, пожалуйста, кефира, да побольше.

Зинка-молочница зачем-то посмотрела купюру на просвет и уходя в дом ответила:

– Не за то батька сына бил, что пил, а за то, что похмелялся!

Кирилл протянул руку и начал гладить корову между рогов. Увидев выходящую хозяйку, корова мотнула головой и фыркнула, разбрызгивая слюни и сопли. Кирилл резко отдёрнул руку.

– Пьяный проспится, так и свиньи боится, – не переставала сыпать поговорками проговорила Зинка-молочница и протянула Кириллу трёхлитровую банку холодной простокваши.

Кирилл аккуратно взболтал и приложился к горлышку. Домашняя простокваша тут же приводила в порядок весь организм после вчерашней попойки и проясняла голову. Выпив за один присест половину банки, Кирилл крякнул от удовольствия.

– Ишь ты! – проговорила Зинка-молочница. – Наш Ермошка не пьёт по-немножку, а враз, да и то не квас.

– Что ж вы мне, тётенька, всё двадцать третью статью УК шьёте? – спросил Кирилл и опять приложился к банке.

– То от книг, а то от вина голова болит! – резюмировала итог беседы Зинка-молочница и ударила Корову прутиком. – А ну, Зорька, пшла! Банку не забудь занесть!

И погнала корову по дороге.

– Пьян, пьян а любом не ударился, – услышал Кирилл тихое ворчание от уходящей Зинки- молочницы.

Кирилл тихо вошёл в дом, поставил банку с остатками простокваши в холодную воду и завалился на диван, Нина так и спала в кресле.

2024

4 Июля

«Хорошие друзья у Кирилла. Я им разрешила гостить у меня на даче, потому как всё-таки решила уехать с Кириллом в Салеманск и работать там учителем физры, вернее „физической культуры и спорта“, как учили говорить нас в училище. И это не смотря на то, что опер Петрович проиграл мне по всем показателям – и в беге и в стрельбе и в отжимании. У нас было условие – я ставлю на кон свой дачный домик – разрешу сюда приезжать им жить – а он, если проиграет, то выдаст мне номер на машину с цифрами ноль-ноль-один. И хоть у меня машины нет, я согласилась.»

После обеда к дачному домику Нины подъехала машина Кирилла и из неё вышли трое его коллег.

– Принимай агрегат! – сказал Петрович выходящему из дома Кириллу.

– Спасибо, мужики! – они обнялись.

Нина вышла вслед за Кириллом и помахала всем рукой

– О! Кавказская пленница! Спортсменка, комсомолка и просто красавица! – весело поприветствовал Петрович. – Ну, ты не против?

– Не против чего? – спросила Нина

Кирилл подошёл к Нине, с виноватым видом

– Слушай… я чего-то у тебя разрешения не спросил… можно мы тут небольшой пикничок в честь моего… эээ… нашего отъезда устроим? – Кирилл смотрел в глаза Нине и кажется, ему было действительно неловко.

Нина расплылась в улыбке

– Конечно! Да и мне не готовить на такую ораву! – сказала она, смеясь и глядя как друзья Кирилла достают из машины огромные сумки с едой. – Только у меня места нет.

Она махнула рукой на заросший высокой травой участок. Кирилл почесал макушку, сказал:

– Сейчас решим, – и ушёл.

Через десять минут к дому шёл дядя Коля подгоняемый тётей Зиной. Она держала в руках хворостинку, которой гоняла свою корову Зорьку и постукивая ею по спине мужа приговаривала:

– Шевели копытами, старый пёс! Хорошим людям помогать надо!

На что дядя Коля беззлобно огрызался:

– Какие же у пса копыта? Там лапки.

Они дошли до Нины.

– Ах ты, Нина-Нинка, морда как картинка, – на распев вместо приветствия сказал Зинка-молочница.

Нина оглянулась на друзей Кирилла – те стояли молча около машины и наблюдали за развитием событий.

– Здравствуйте, тётя Зина.

– Кому тётя, а кому ваше величество! – проговорила она, подходя к Петровичу. – Ишь ты! Вылитый комиссар Каттани! И куртка такая же кожаная!

– Здравствуйте, тётенька, – сказал улыбаясь и представился. – Олег Петрович.

– Ой, да ладно, Олег Петрович… Будешь мне рассказывать кто ты! Чистый Микеле Плачидо! – сказала тётя Зина, глядя на опера.

– Комиссара Каттани убили в четвёртом «Спруте», – сказал один из коллег, монтирующий походный мангал.

– Чиво? – презрительно протянула Зинка-молочница. – Это ваши Элвис Пресли с Мерлин Монро сдохли! А комиссар Каттани жив!

– Ну, тут не поспоришь! – отозвался тот же.

Через минуту подошел Кирилл и они с дядей Колей начали быстро выдёргивать траву вокруг дачного домика, к ним присоединился Олег Петрович – как он себя назвал и его товарищи. В течении получаса вся трава лежала в двух кучах.

– Бригада ух, работает до двух, пьёт сивуху да гоняет муху, а с двух до пяти никого не найти! – проговорила Зинка-молочница, глядя, как все смотрят на результат труда.

– Красота! – сказала Нина. – И места много!

– Спасибо за помощь! Держите, как договаривались! – Кирилл вытащил купюру в тысячу рублей и отдал дяде Коле.

Зинка-молочница подошла к своему мужу, демонстративно и медленно вытащила у него деньги из рук.

– Тебе, леший беспалый, государство и так платит хорошую пенсию! – и сунула деньги себе карман.

– А правда, что вы ему пальцы обмороженные ампутировали? – спросил Кирилл, подойдя к Зинке-молочнице.

Она взяла руку мужа, и, почти выворачивая её, поднесла к лицу Кирилла, дядя Коля сморщился. На левом мизинце не хватало верхней фаланги.

– Смотри! Чё я там отрезала-то? Сантиметр! А там до кости всё промёрзло! Ты спроси, как я его выхаживала! Как я его лихаря отогревала! – тётя Зина постучала ладошкой по лысине дяде Коли, тот стоял равнодушно, как будто разговор шёл не про него.

– Кого вы отогревали? – переспросил Кирилл, глядя на травмированный мизинец дяди Коли.

– Кого, кого… лихаря, дрюку, плешку, елдашку, фирса… Понимаешь? Что ты Нинке в затвор вставляешь?

– Куда я вставляю? – краснея, переспросил Кирилл, а за его спиной раздался дикий гогот коллег.

– От же, бестолочь! И как таких в полицию берут? Не знают, куда девке что вставить! – она развернулась и, толкнув мужа в плечо пошла к своему дому, гогот коллег Кирилла не прекращался. – Вот у меня дед тоже был полицейский… полицай, вернее, при немцах… Но не такой, конечно, бестолковый как ты… партизаны, правда его повесили…

– Тётя Зина! Дядя Коля! – к ним подошёл Петрович. – Оставайтесь с нами! Уж такие вы весёлые люди!

Зинка – молочница шлёпнула своего мужа опять ладошкой по лысине и сказала:

– Понял, что люди говорят! Что я весёлая! Да лучше весёлое чудище как я, чем красивый зануда, как ты! – и Зинка молочница опять толкнула своего мужа в плечо.

Петрович не переставал хохотать.

– Если передумаете- приходите! – крикнул он им.

Петрович пошёл к товарищам помогать разжигать мангал, и, проходя мимо обескураженного Кирилла, не сдержался и громко заржал.

Когда шашлыки были готовы, а салаты нарезаны, к домику подъехали ещё две машины. Нина так и не смогла сосчитать, сколько всего гостей приехало к ним. Они постоянно ходили, выносили во двор стол и стулья, сами накрывали на стол и пробовали готовность шашлыков. Она никогда не была в мужской компании, нет, в студенческой, конечно, была и не раз. И там каждый норовит потрогать её за грудь или схватить за задницу. Но вот так, среди молодых мужчин, где от каждого веет каким-то спокойствием и силой – что притягивало – она впервые. Все были разные – худые, полные, лысые и кудрявые, но все как один были похожи – похожи в своей манере вести себя спокойно и властно. Наконец, все уселись.

– Ну, давай, наш сладкоголосый Петрович, скажи нам тост! – сказал кто-то из присутствующих.

Нине представили всех, но она не запомнила ни кого, кроме одного – здорового, лысого с короткой густой бородой и накаченными ручищами. Руки от кистей до плеч были забиты тату. Он был спортивным инструктором, майором Дубровским.

– Кирилл! – Олег Петрович встал, держа в руках железную кружку – что нашли из того и пили. – Кирилл! Ты уезжаешь на новое место службы, пусть у тебя там тоже сложится всё хорошо и появятся новые товарищи, но и про старых не забывай!

Все зашумели, зашёл разговор о Нине, об истории их знакомства, под смех и комментарии Кириллу удалось довести до конца рассказ.

– За Нину! – сказал Петрович. – Предлагаю пари. Если уж она такая кэмээс по всем видам спорта, то я готов с ней поспорить скажем… на бег, отжимания и стрельбу. Если она меня хотя бы победит в одном виде, то я ей достаю автономер ноль-ноль-один, а если я её, то… Нина оставляет мне дачу для шашлыков!

– Э! С девчонкой соревноваться!

– Петрович, не позорься!

Со всех сторон раздался смех и недовольные возгласы. Нина встала.

– Хорошо, – сказала она.– Всё равно на даче жить никто не будет, берите! Ну а если хотите побегать, то давайте!

Все заулюлюкали и зашумели. Петрович скинул куртку, под ней оказалась кобура с пистолетом.

– Как знал, сдавать сегодня не стал, – сказал он. – Ну, где тут можно у вас пострелять?

Нина махнула рукой

– Там овраг, может там?

– Мишени нужны…

Достали какие-то документы и нарисовали на них мишени.

Майор Дубровский, как гарант честности соревнований, приделал мишень к валявшейся рогатине и поставил в глубине оврага.

– Ну, кто первый?

– Уступаю, – великодушно проговорил Петрович и махнул рукой.

Все стали за Ниной и внимательно смотрели. Кирилл подошёл, положил ей в руку пистолет и сказал:

– Стреляй на выдохе.

Нина сделала пять выстрелов. Кирилл собирал гильзы, а лысый майор и двое «секундантов» пошли проверять мишень.

– Сорок! – крикнули они.

Петрович только хмыкнул – в полевых условиях это было много. Он выстрелил пять раз в новую мишень. Те же двое «секундантов» и Дубровский подошли к мишени и оттуда раздался громкий хохот.

– Двадцать одно! Петрович! – ржали они.

– Очко! – гоготали уже все.

Петрович скривил гримасу, разглядывая свою мишень – действительно, двадцать одно.

– Да там не видно куда стрелять… и солнце в глаз… – начал он, вызвав новую волну хохота.

Лысый майор, сходил за машиной, вернулся на ней – строго по спидометру отмерить три километра по проселочной дороге.

– Условия такие – надо добежать до машины, задеть её и только поле этого поворачивать и бежать обратно. Петрович! Тебя касается! Без мухляжа! – сказал он и уехал отмерять дистанцию.

Через некоторое время Нина с Петровичем услышали сигнал автомобиля и рванули с места. Петрович сразу же обогнал Нину метров на пять. Но примерно на первом километре они поравнялись, ещё немного – и Нина вырвалась вперед. Она добежала до автомобиля, где сидел лысый, задела его и развернулась.

– А Петрович-то хоть бежит? – усмехаясь, спросил он, Нина кивнула в ответ и рванула назад.

Петрович тяжело бежал к машине, когда ему встретилась Нина, он сильно сдал в темпе. На обратном пути, пробежав примерно половину дистанции Нина перешла на шаг, оглядываясь время от времени. Финиш она пересекла пешком и при полном молчании всех оперов, тем не менее в их глазах она заметила восхищение. Приехала машина и под гогот из неё вылез запыхавшийся Петрович. Каждый хотел сказать что-то обидное и весёлое ему в лицо. Нину хлопали по плечу и жали руку. Кирилл довольный стоял в стороне и улыбался Нине.

– Петрович, ещё отжимания!

Нина легко выполнила мужской норматив, отжавшись сорок пять раз. Петрович уже боязливо глядя на Нину, под хохот и улюлюкание еле-еле отжался тридцать.

В свете фар машин был съеден последний шашлык и далеко за полночь три машины выехали с дачного посёлка.

2024

5 Июля

«Ой, мне некогда писать! Я собираю вещи! Я уезжаю! Ещё и к дяде Никите надо зайти. И к родителям, на кладбище.»

Нина сидела в раздумье перед двумя открытыми чемоданами. Какой взять? А главное- что взять? Позвонил Кирилл, предупредил, что в воскресенье в четыре утра он будет стоять около её дома, и если в четыре ноль пять она не выйдет, то в Салеманск он уедет один. Нина сидела перед пустыми чемоданами и думала, как резко изменилась у неё жизнь. Всего за одну неделю! Даже не за неделю, а за пять дней! Даже не за пять дней, а за сутки! Даже не за сутки, а за те пять минут, когда она опоздала на электричку! Даже не за пять минут, а за ту секунду, когда она пожала Кириллу руку! Так, мечтательно вспоминая прошедшую неделю, она сидела и крутила на палец волосы. Волосы! Надо же подстричься! Сколько дел ещё надо сделать! А шубу брать? Или может дождевик? Она набрала в поисковике название города. Так, так, так… всего тридцать тысяч населения… не так и много… шесть школ… нормально… стадион… отлично!.. спортивная лыжная база… вообще хорошо!.. музей под открытым небом… и так далее, и так далее… так, теперь климат… зимой снег и холодно… летом дождь и жарко… хм… беру и шубу и дождевик.

Нина почувствовала какие-то вибрации. Ей показалось, что вокруг неё звенел воздух.

– Это хорошее настроение! – решила она.

Её мысли упорядочились и она спокойно, почти не глядя брала те вещи, которые нужно. Через час оба чемоданы были полные. Один был наполовину заполнен медалями и кубками с соревнований. Нина решила сначала их не брать – занимают много места. Но потом передумала. Тем более, что остальных вещей оказалось не так и много.

Всё было готово, осталось только сходить к дяде Никите и к родителям, поставить свежие цветы на могилу. И тут Нину как током ударило – она даже не знает фамилию Кирилла! Да и вообще она мало что про него знает – полицейский, рукопашник, друзья у него весёлые и серьёзные одновременно, довольно-таки образован, а кстати, что он закончил? Сколько возникло неожиданно вопросов! Она опасливо взяла телефон и неуверенно нажала номер Кирилла, который был даже без имени.

– Слушаю! – раздался бодрый голос Кирилла.

– Ты это… только не обижайся… – начала Нина

– Передумала ехать?

– Нет! Нет! Нет! – затараторила она.

Нина испугалась, а вдруг он простит свою Дашку и бросит её.

– Нет! Нет! Нет! Я поеду! – она выдохнула. – Я… это… фамилию твою не знаю…

– Как говорится в одном анекдоте – это же не повод для знакомства, – усмехаясь, сказал Кирилл. – Ладно, записывай!